Выпятила вперёд живот и, прихрамывая, двинулась к семейству “Адамс” навстречу.
Сарбаевы вылупились на меня сильней, когда я издала тяжкий “ох”, придерживая рукой животик и мягко поглаживая его.
Селим дёрнул меня за рукав платья, притормозив, и шепнул:
— Ты переигрываешь, Оль, расслабься. Я же пошутил про страдания беременных. У тебя сейчас шестой месяц, самое благоприятное время. Можешь не ходит как цапля хромоногая и не стонать как бабка, кринжово смотрится, — гоготнул.
— Вот придурок, — процедила, стиснув зубы.
— Помни важную вещь — проколешься, проболтаешься, — шикнул мне Селим на ухо, — я из тебя гуляш сварганю для пёсиков своих.
Бе-бе-бе!
Покривлялась тайком.
— Отец! — Селим растянул лыбу до ушей и с распростёртыми объятиями двинулся к Осману Назаровичу.
Показушник.
Я
