Будешь моей женой

— Открывай, живо! Дверь уборной сотрясается от мощных ударов огромного, титанового кулака. Вот-вот развалится в щепки! Наваливаюсь спиной со всей силы, но на все сто процентов уверена, мне это не поможет. У меня есть минута! Этот кинг-конг озверевший вышибет её как картонку. Мне остается только надеятся на чудо или молиться. — Я выбью дверь и жёстко накажу твою дерзкую киску! Сердце едва не останавливается от слов негодяя, но по ногам к бёдрам, напротив, ползёт странный жар… Взгляд падает на приоткрытое на проветривание окно — единственную надежду на спасение. На высоких каблуках в шикарном вечернем платье далеко убежать не получится. Тем не менее я рискую! Бросаюсь к окну уже от отчаяния. Уж лучше разбиться, чем быть растерзанной этим диким шакалом! Огромным, словно скала, и злющим, голодным на секс варваром! Кое-как карабкаюсь на подоконник, одна нога уже на воле, как вдруг… слышится хлопок и это происходит. Дверь с оглушающим звуком врезается в стену, в уборную влетает ОН. Мой самый жуткий кошмар! Чёрные глаза, с вкраплением адского пламени, быстро находят свою лакомую цель и насквозь пронзают, превращая меня в сплошной оголённый нерв. — Попалась! — Не подходи! — быстро стаскиваю с ножки туфлю, целюсь каблуком точно в лоб черноглазому демонюге. — Сейчас как завизжу! — Ещё как завизжишь, — хищная ухмылка расплывается на упругих, выразительных губах, — когда всажу в тебя член! Будешь визжать от счастья и умолять трахать тебя быстрей! — Аааа, пошёл вон, маньяк-извращенец! — пуляю в него туфельку, но гад прытким оказывается и ловко уворачивается, вырыкивая себе под нос парочку матов. Я выиграла три секунды! Для прыжка… Отталкиваюсь от подоконника, но чёртово платье, чтоб его, за что-то цепляется и слышится смачный треск. Боги! Только не это! Я рву своё любимое итальянское платье до самой задницы, выставляя на показ красные кружевные трусы с бантиками, словно мишень, уж точно на радость безумному маньячине! — Вот это видок! — пошло присвистывает. — Прям судьба начать наказание прямо с задницы! Красные трусишки специально надела, чтобы подразнить моего быка? Сейчас я продемонстрирую его в деле… Горячие мужские ладони жёстко впиваются в мои бёдра, за миг резким рывком затаскивают обратно. — Пусти, пусти! Животное неотёсанное! Хам, грубиян, насильник! Пытаюсь отбиваться, размахивая руками и ногами, но чувствую себя какой-то жалкой мошкой, ведь он держит меня одной рукой, совершенно не напрягаясь, и тащит в укромное местечко. — Я тебе живой никогда не дамся! Намерена держать оборону до конца! — Спорим, и минуты не продержишься, когда я тебя поцелую… — Что? Я? — издаю смешок. — В твоих мечтах, черноглазый! — А давай проверим! Запускает ручищу в мои волосы на затылке, сгребая горсть в кулак, и резко дёргает, запрокидывая голову назад. Вжимает моё хрупкое тело своим, твёрдым и массивным, в стену. Боже… Весь воздух из лёгких выбивает, голова кругом и жарко до ужаса от нашей сумасшедшей близости. Теперь я намертво обездвижена. Он может делать со мной всё, что пожелает. Меня бросает в лютый озноб, на коже выступают капельки пота, а сердце бешено таранит грудь. Почему он такой большой, горячий и твёрдый во всех местах? Жёсткие пальцы ложатся на подборок. Надавливают и сжимают, фиксируя губы так, чтобы не смогла увернуться. — Наконец-то ты в моей власти! Вся… Больше не такая дерзкая, м? Что же мне с тобой делать, змеючка? Может и правда поцелуем наказать? — Только попробуй, укушу! Я тебя ненавижу!!! Дальше он вообще наглеет в край и одним рывком сдирает с меня остатки платья, превращая его в коротенький топ длиной чуть выше пупка. — Ты совсем уже обнаглел!!! — Ого! — шумно выдыхает. — У тебя в пупке серёжка? И кто же это? Кобра? Змея? Как символично, Змеючка, не правда ли? Мерзавец с придыханием рассматривает украшение в виде змейки, инкрустированное мелкими, сверкающими фианитами. Замечаю, дыхание мужчины становится хриплым и частым, а между ног вдруг вырастет ужасно твёрдый, внушительный бугор. Он таранит меня им как копьём! — Плоский животик так и манит… Пометить засосами и укусами… Сделаем. Но позже. Сегодня я намерен вдоволь на тебе оторваться из-за проблем, которых нажил благодаря тебе, Соколова Оля! Но сначала… С видом царя мира расталкивает мои ноги, разок проведя топорщащейся ширинкой по моим трусам. Немыслимый удар тока будто чуть не сгибает меня пополам, когда происходит жёсткое и такое сладкое давление на клитор… На дорогой ткани его костюма в области паха отчёткливо проявляется мокрое пятнышко моей влаги. — Течешь и ненавидишь? — радостно выплёвывает, почти с триумфом, — О как интересно! — Нет, это не то, что ты думаешь! — Тогда я хочу в тебя глубже, чтобы убедиться… — порочно пугает он, прежде, чем успеваю опомниться, озверело дёргает в бок мои трусики. — Перестань! Это уже слишком! — Да брось, когда девчонка говорит “нет”, это почти всегда означает “да”! Мужской палец уверенно держит курс на мои складочки, входит в них тараном, нажимая на к****р. Вздрагиваю, неосознанно испуская судорожный стон, и краснею не хуже перца чили. Властным трением он проходится по мои складкам, размазывая тягучую смазку по нежным лепесточкам лона… — Да ты… — шокировано сглатывает. — Ты до ужаса мокрая! — Я-я-я?? — теряю дар речи. Я и сама потрясена новостью. Нет, нет, нет. Это ошибка. Стечение обстоятельств. Я точно не могла возбудиться от него! Но перед нами самая, что ни на есть достоверная улика. Мои насквозь мокрые трусики, которые хоть выжимай… Я отказываюсь мириться с реальностью, что причина моего возбуждения — сексуальный, беспринципный подонок, возомнивший себя единственным богом нашего мира. Палец нахала уверенно надавливает на к****р. Приходится с силой сжать челюсти и держаться во что бы то ни стало. Но жар внизу живота всё усиливается и усиливается, если продолжит дальше — внутри меня взорвётся вулкан. Бред какой-то! Мне всё это снится! Мне не могут нравится его касания, жар его хриплого, возбуждённого дыхания и твёрдость его брюк, которой он трётся о моё бедро, одновременно массируя набухшие складочки и к****р. — Ммм, потекла малышка… — хриплый голос вибрирует у самого уха. Прижимается губами к мочке. Влажно обхватывает ушко. Кусает. — А-а-а-х! — Вот так! Дааа… Нравится? Влаги становится всё больше и больше, мои пальцы скоро утонут в твоих соках! Палец кружит вокруг клитора. Нажимает с властной силой. Теребит. Дразнит. Пощипывает. Задыхаюсь, извиваясь в сильных руках здоровяка. Стыд с жаждой перемешивается внутри меня, как девятибалльное торнадо. Проклинаю себя за слабость и одновременно за сладостное удовольствие, которое прямо сейчас испытываю против воли. — Хочешь кончить? Шёпотом скользит от уха к шее, оставляя лёгкий поцелуй на коже, покрывшейся дорожкой мелких мурашек. — Иди… В пекло! — с невероятной силой выдавливаю из себя. Он резко щипает меня за к****р. — Ох-х-х! Одновременно кусает за шею. И правда чуть на кончаю, дёрнувшись от мучительно-сладкой судороги, прошедшей от места укуса к пальцам, резко ущипнувшим пульсирующий узелок нервов. — И всё-таки я трахну тебя, как хотел в клубе. Ты мне подчинишься, и станешь шёлковой! Еще ни одна красотка не смела отказать самому Селиму Сарбаеву! Вдруг, подхватывает под попу, усаживая на раковину. Вжик… Дергает ширинку брюк, прижимается ко мне всем мощным весом, обнимая руками талию. С вызовом и яростью хищника смотрит точно в глаза и я тону в безднах его черных-черных проклятых омутов. В которых опасно полыхают красные языки пламени, свидетельствующие о том, что ему срочно нужен секс. — Раздвигай ноги, малышка! Я пи...ец как хочу в тебе побывать! — Быстрее обломишься, гад! Мои язвительные слова будто мимо ушей пропускает. Селим приспускает штаны, берётся пальцами за гигантскую, длинную выпуклость, до предела натянувшую чёрные трусы, и внезапно заявляет: — Готова к марафону секса? Потому что я буду трахать тебя жёстко. Всю ночь…