Сожительница

Глава 10

На следующий день сразу после работы она отправилась к Ягодову. Татьяна сидела у его изголовья. При виде ее, она, даже не сказав ни слова, встала и вышла в коридор. Оксана, словно приняв от нее эстафету,  заняла ее место.

- Сядь поближе ко мне, - попросил Ягодов. Его голос звучал  еще более устало и безжизненно, чем вчера.

Оксана пересела.

- Так-то лучше. – Он накрыл ее руку своей ладонью. – Странно, что Танька так спокойно удалилась. Я думал, она будет скандалить. До чего скандальная баба. Это я только сейчас понял. А когда встретил ее, такой тихоней казалась. Прямо воробышек. Вот и купился. А ну к лешему эту дуру.  Я так рад, что ты  провожаешь меня в последний путь.

- Борис Петрович, о чем вы говорите. До последнего пути еще столько путей вы пройдете.

Но Ягодов, словно не слышал ее.

 - Всю жизнь терпеть не мог думать о смерти. Всегда шарахался от этих мыслей.  А напрасно. Надо думать о ней постоянно.

- Зачем?

- Мысли о смерти делают человека мудрей, переводят совсем в другое измерение. А я не хотел в это самое  измерение, мне так хорошо было в том, в каком я находился. А вот теперь лежу здесь, всеми забытый. Только на смертном одре понимаешь, что никому не нужен. И все только и ждут, когда смерть избавит их от тебя

- Это не так!

- Так. Будешь на моем месте, поймешь. Хотя… - Он вдруг приподнялся и посмотрел на Оксану. – Черт его знает, может ты, в самом деле, испытываешь жалость оттого, что я ухожу. Ты же странная, всегда живешь своей жизнью. Я так думаю, что до конца тебя никогда не понимал.  Поэтому  и любил. Какой смысл любить того, кого понимаешь. Для секса такие сгодятся. А для любви – нет. Если в любви нет загадки, то это все, что угодно, только не любовь. Ну, скажи, разве я не прав?

- Вы всегда правы, - почти искренне проговорила Оксана.

- Глупости, ты из жалости начинаешь врать. А раньше не врала. Я так думаю, что за всю жизнь ни разу не был прав. Но может быть пару раз. Не больше. Хотя и это немало. Другие не неправы и не правы. Они вообще никак. Просто что-то говорят или делают, а что не имеет значения. Родились они,  вот и проводят  бесцельно время на земной поверхности. А я пытался вложить в него хоть какой-то смысл. Да только все напрасно.

Ягодов замолчал. Вместо слов из его рта вырывались тяжелые вздохи. Он слишком отдал много сил этому разговору. Может, ей лучше уйти?

Но  Ягодов словно разгадал ее мысли. С трудом он повернул к ней голову.

- Только не уходи, посиди еще немного. Каждая наша встреча может стать последней.

Оксана невольно вздрогнула, так как необычайно отчетливо поняла, что он прав.

- Я не куда не ухожу, Борис Петрович.

- Я все время думаю, что будет после меня. Как станут разворачиваться события. Очень странное ощущение, мир останется абсолютно таким же за исключением того, что меня уже    не будет. Знаешь, трудно это представить, я так привык находиться в нем. Лежать в темноте, в гробу, под землей, какая же все-таки это мерзость. Кто придумал такой порядок вещей. Хочешь, признаюсь. Я знаю, что Бог существует, но я его не люблю. Вот хоть убей, но не люблю. У него характер еще хуже, чем у меня. Не может Бог, если он хороший парень, так бесцельно убивать людей. Он бы непременно что-нибудь придумал, как выкрутиться из этого положения. А раз он так поступает, значит, плевать ему на всех нас со своей высокой лестницы.  А чего, скажи, мы тогда молимся без конца, поклоны ему бьем? Ненавижу святош, всю жизнь как увижу священника ли монашка, хотелось дать им  по их жирным мордасам. А у них они почему-то почти всегда жирные.  Но ни разу так и не дал. И очень об этом сейчас жалею. Чего, дуралей, сдерживался. Дал бы, сейчас легче было бы. А так не могу избавиться от чувства, что еще одно полезное дело не совершил. Даже сейчас кулаки сжимаются. Странное у меня какое-то настроение. Едва появится немного сил, так хочется затеять драку. Причем, со всеми, кто тут появляется. За исключением тебя. Перед тобой я должен оправдаться.

- Вам не в чем оправдываться передо мной.

- Было бы не в чем, не оправдывался. И сделал я меньше для тебя, чем мог. А знаешь почему, чтобы ты при мне бы состояла. В прошлом году вакансия  в МГУ открылась, как раз по твоему профилю Ректор позвонил мне – мы же с ним старые однокашники – и стал расспрашивать на счет твоей персоны.  Работы ему твои понравились. А я сказал, что еще не созрела. Хотя знал, что давно созрела. Но одна мысль, что я тебя потеряю, была мне невыносима. Вот видишь.

- Ну и ладно, меня это совершенно не волнует. Мне с вами было работать не легко, но хорошо. А это для меня самое главное.

- Врешь, поди, может, со мной и было  тебе хорошо, а там было бы лучше. Нет  смысла, Оксана, мне врать, зачем туда уходить с ложью. Скажи-ка правду.

Оксана почувствовала, как колеблется.

- Да, я бы с большим удовольствием стала бы там работать. Но я не хочу больше говорить об этом. Все это не имеет значение.

- А что имеет? Не отвечай. И так все ясно. Когда человек умирает, важна только его смерть. Умирающему многое прощается. А напрасно. Не надо давать  поблажек человеку даже на смертном одре. Это еще больше расслабляет. Ты обещаешь мне?

- Да.

- Хоть до чего-то договорились. Ты сейчас иди, вижу, что я тебя сильно утомил. Болтливым я что-то неожиданно  стал. Не разговорчивым, а болтливым. Впрочем, смерть, как и жизнь, на каждого по-разному воздействует. Все, больше нет сил говорить.   

Ягодов закрыл глаза. Заснул ли он или не заснул, Оксана не стала разбираться. В любом случае ему надо отдохнуть. Она тихо вышла в коридор. Как она и предполагала, ее ожидала Татьяна. Как было бы замечательно, если бы ее сейчас тут бы не было.

- Что он сказал?  - В ее голосе слышалась тревога.

Она все волнуется про свое наследство, поняла Оксана.

- Мы говорили на  разные темы.  – Передавать ей разговор, она не собиралась.

- О  разном, это о чем?

- О жизни, о смерти.

- И все?

- Да и все. Послушайте, Татьяна, я еще раз повторяю, вашим правам с моей стороны ничего не угрожает. А наши с Борисом Петровичем разговоры вас не касаются.

Не обращая больше внимания на жену Ягодова, Оксана направилась к выходу из отделения.