Сказ о цветке и лютне

Глава 3: Новый дом

Лилиан не помнила пира, не помнила танцев... даже прощания толком не помнила, хотя то были последние мгновения с семьёй. Тело стало холодным, словно окаменелым, движения — деревянными, какими-то неуклюжими. А сейчас, сидя в повозке совсем одна, Лили смотрела на свои руки, пытаясь понять, не спит ли она. Может, это всё кошмар, и ей нужно просто дождаться утра?.. Но нет, солнце светит высоко, даже лес не проливает по ней слёз, слишком истощённый после кровавой битвы. Довольно поспешно Рандел забрал будущую невесту из родного дома.

Только закончилась битва. Уставшие воины не могли толком стоять на ногах, но нужно было собрать всех погибших. Людей и эльфов осторожно, ровными рядами клали на землю, в то время как трупы оборотней сваливали в кучу. Мохнатых монстров не сжечь, их шкура толком не горит, единственный способ — вырыть огромную яму и закопать поглубже. Там, в холоде, они обратятся в камень.

Стенания разнеслись по всему лесу. Жёны потеряли мужей, дети — отцов, матери — сыновей. Крики наполняли Тёмный лес. Королева не могла оставаться в стороне от подданных и подходила к каждому с молчаливой поддержкой, делилась теплом.

Занимался рассвет, небо окрасилось в нежно-лиловые оттенки, переходящие в оранжевые лучи, солнце лениво поднималось из-за крон деревьев, освещая кровавую поляну, где тысячи лесных жителей проливали слёзы над любимыми и родными. Солдаты тоже не скупились на эмоции, откровенно злясь на монстров, желая рыть землю руками, чтобы вытащить остатки чудовищ, спрятавшихся в убежищах. у***ь! Отомстить! Искоренить навсегда!

Лилиан смотрела на поле боя полностью абстрагированно, апатично. Её молодое сердце не могло вынести развернувшейся перед ней картины. Девочка, шагнув вперёд королей, которые о чем-то говорили, протянула руку перед собой. Оба правителя удивлённо посмотрели на неё.

Из-под земли, прямо из кровавых луж стали прорываться слабые ростки, превращаясь в сильные стебли, которые переплетались между собой, возвышаясь в небо. Король людей заворожённо шагнул вперёд, но Демиургс остановил его, придержав будущего зятя одной рукой.

— Смотри, за что ты заплатил своими солдатами, король, — одними губами прошептал эльфийский владыка.

Недавние ростки становились могучим деревом, которое не останавливало рост, питаясь силой, энергией и мощью. Лилиан невидящим взором наблюдала за окроплёнными кровью ветвями, что тянулись к рассветному небу. Люди и эльфы на мгновение забыли о горе, неотрывно наблюдая за тем, как их принцесса возводит памятник этому событию. День победы над монстрами подземных нор. День смерти её соратников и союзников. Все чувства, что снедали душу, переплелись в её творении.

На поле боя, где даже трава была красной от крови, выросло золотое дерево, что было выше самого дворца. Лепестки казались перламутровыми, истекали рубиновыми каплями, словно слезами, а кора будто была покрыта золотой пыльцой.

— Вся её скорбь в священном древе, — несмотря на всеобщее печальное настроение, Демиургс улыбался.

Ларк тихонько подошёл к принцессе и взял её на руки. От его внимания не ускользнуло, с каким недовольством посмотрел на него Рандел. Однако ничего сказать людской король не осмелился. Лилиан сжала рубаху менестреля в кулачке, зарывшись в неё носом, обнимая за шею друга. Она погружалась в дрёму всё глубже, пытаясь полностью отгородиться от происходящего.

— Твоё дерево и правда выше дворца, Лили, — тихо сказал Ларк, прижавшись губами к чёрным локонам.

Каждое тело было сожжено на погребальном костре, а пепел захоронили в землю. На месте могилы посадили по деревцу, как символ круговорота жизни. Один погиб — жизнь другому. Эльфы хором пели погребальную песнь, восхваляя природу и тех, кто положил свои жизни на защиту родного дома. Рандел был против погребения своих воинов в лесу, по обычаю эльфов. По религии королевства Рокден, людей предавали земле на специально отведённом при церкви кладбище. Король должен был привезти частицу каждого воина их родным, чтобы всё можно было сделать как нужно, пускай это лишь пепел. Эльфы не противились решению людского короля.

Сам праздник не принёс практически никакой радости, но все старались не унывать. Ведь беда покинула их дом, теперь всё наладится, все снова смогут зажить как раньше. Солдаты будут тут месяц, как и было обещано. Если монстры всё же остались, их вмиг убьют. Также был наказ подчиняться Демиургсу, который решил проверить норы оборотней настолько глубоко, насколько это возможно. На том и порешили.

***

Демиургс отправлял дочь в далёкий путь, нежно поцеловав её в лоб на прощание, обняв крепко-крепко.

— Ты навсегда останешься моей маленькой Лили, — ласково шептал на ухо дочери эльфийский владыка.

Блюбелл снова плакала, хотя, казалось, слёз у неё не должно было остаться. Женщина прижимала к себе дочку, целуя, куда попадёт.

— Будь сильной, моя девочка! — плакала мать.

Весь Тёмный лес собрался, чтобы проститься с принцессой. Даже малыш Задекиа что-то сказал на своём никому непонятном детском языке.

Девочку отправляли в простой, но искусно сделанной эльфийскими мастерами повозке. Ветви были хорошо обработаны, натёрты воском. Внутри располагались шкуры и мягкие подушки. Лили хотела, чтобы Ларк ехал с ней. Рандел был против такого. Король считал, что раз менестрель лишь слуга, да ещё и мужчина, то права ехать вместе с его будущей невестой в одной повозке не имел.

Лилиан хотела было возразить, хоть заплакать, однако, увидев ободряющую улыбку учителя и строгий взгляд, послушно склонила голову и залезла в повозку.

— Поедешь на отдельной лошади, — грубо оборвал Рандел.

Ларк сжал зубы, но голову склонил в знак уважения и согласия.

— Да, ваше величество.

Демиургс и Ларк переглянулись, и что-то обоим подсказывало, что встретиться им больше не удастся никогда.

— Я буду рядом с вашей дочерью до тех пор, пока она сама меня не прогонит, — на прощание сказал бард, слегка приобняв короля.

— Благодарю, мой друг, — ответил Демиургс.

Ларк легко запрыгнул на чёрного, жилистого коня, удобно перехватил лютню, чтобы та не натирала спину в дороге. Вся процессия медленно двинулась в путь.

***

Лилиан не выглядывала в окно. Все те мечты — посмотреть иные страны — нисколько не трогали ее сердца. Ей было до ужаса одиноко и тоскливо. Рандел не заглядывал к ней в повозку, полностью сосредоточенный на дороге, да и не хотела она видеть своего будущего супруга. Откровенно говоря, принцесса его боялась. Перед ним она чувствовала себя, словно кролик перед удавом. Лили боялась, что этому воину достаточно чуть сильнее сжать пальцы на её хрупком плече — и оно сломается. Ларк иногда специально проезжал мимо повозки, украдкой заглядывая внутрь.

Первый привал. Усталые солдаты тут же расположились около реки, зажгли костры и поставили дорожные палатки. Некоторые просто валились на походные плащи. Если в течение пути никого толком не было слышно — лишь тяжёлые шаги отряда — то сейчас голоса разносились отовсюду. Старые байки, мысли на будущее, сплетни, воспоминания о погибших соратниках.

— Моя невеста не желает пройтись и размяться? — голова Рандела сунулась внутрь повозки, и девочка вздрогнула.

— Я...

— Не стесняйтесь, всё нормально, вы, должно быть, устали в пути, — здоровенная шершавая ладонь потянулась к принцессе.

Лили дёрнулась, отстранившись, но, взяв себя в руки, всё же протянула маленькую белую ручку. Рандел вывел эльфийку наружу. Резкий переход из тёмной тёплой повозки на улицу, где уже сверкал на горизонте закат. Лили зажмурилась, пытаясь понять, где она находится.

Ларк спешился, не теряя времени, сразу снял удила с коня и подвёл к реке напиться. После привязал к походной коновязи, где уже были собраны остальные скакуны. Животное благодарно провело влажными губами по пальцам менестреля.

— Да-да, отдыхай, друг, — Ларк потрепал коня по длинной чёрной гриве.

Увидев принцессу, менестрель пошел уже в сторону повозки. Лили, заметив рыжего эльфа, буквально сияющего на фоне заката, сразу посветлела лицом и улыбнулась. Рандел повернулся в сторону, куда направила взор принцесса.

«Опять этот бард!».

— Ваше высочество, можем прогуляться ниже по течению. Кстати, сейчас мы остановились около реки Тии. Довольно быстрая и холодная, — король кивнул Ларку, намекая, чтобы тот оставил их наедине.

Менестрелю пришлось послушаться.

Лилиан, как будто только что услышала Рандела, подняла голову, совсем пропустив описание реки. Как только глаза привыкли к яркому свету, она наконец оглянулась, встретила взглядом менестреля, и наконец успокоилась.

— Да, ваше величество, — они тихо двинулись к берегу, подальше от остальных сопровождающих.

Река Тия была окружена каменистым берегом, шумные воды беспокойно бурлили. Даже учитывая, что лето уже началось, воды её были холодными. Высокие сосны уходили далеко за лагерь, а впереди были лишь колючие кусты. Всё было острое, резкое, не то что дома — мягкое и приветливое.

— ...Эй! Долго будешь на них пялиться? Садись с нами, выпьешь! — сбоку от барда раздался низкий баритон солдата. Он сбросил рядом с подстилкой сапоги, разминая довольно дурно пахнущие ноги.

Ларк не сразу понял, что обращаются к нему, но, развернувшись и показав пальцем на себя, получил одобрительный кивок в ответ. Последний раз глянув на королевскую пару, глубоко вздохнул, направившись к солдатам. Менестрель чувствовал себя не в своей тарелке. Это было на редкость неприятное ощущение. Поэтому он, сев на предложенное место, ровно расправил плечи и выглядел так, будто палку проглотил.

— Да расслабься, певун! — хохотнул солдат с шапкой светлых волос. — Артур, будем знакомы.

— Как вы меня назвали, простите? — изумился менестрель.

— Ну, поёшь — значит, певун. Вот смешной! Да расслабься, король наш — отличный правитель! По нему столько баб в Рокдене сохнет — и ваша будет. А принцесса красива, ничего не скажешь. Маленькая, правда, но какие волосы... Повезло королю.

Ларк не чувствовал ни гордости, ни симпатии. Он морщился от отчётливого ощущения какого-то пренебрежения. Все эти разговорчики, словно женщина — товар, а не нечто совершенное и хрупкое. Да чтобы в его народе даму «бабой» назвали... уж лучше языку отсохнуть!

— Чего молчишь? А у тебя есть, ну, жена там, или возлюбленная? А то, вон, отправили тебя с принцессой, а там твою уведут, и всё, — Артур как-то криво ухмыльнулся, отпив из фляги какого-то алкоголя. Двое солдат, Итан и Гаред, внимательно посмотрели на менестреля.

— Нет, у меня нет возлюбленной, и жены нет. Да и если бы была, наши жёны верны нам. При живом муже, пускай тот и далеко, не посмели бы изменять, а к ним другие и не подойдут. Да и тогда отправилась бы она со мной, — Ларк пожал плечами и откусил кусок предложенного ему мяса.

— Вот те на. И чё, ни одна налево у вас не ходила? А вы? — Гаред почесал густую бороду.

Удивлённо распахнув глаза, Ларк чуть не подавился воздухом. У него в голове не укладывалось, как можно вообще ходить «налево» и думать о другой, когда в сердце только одна возлюбленная.

— Совсем не понимаю, о чём вы. Эльфы любят одних до самой смерти, ведь такова клятва. Мне на самом деле искренне жаль принцессу. Впервые наша раса заключает такой брак. Выходить не по любви против нашей природы. Королю нужно постараться, чтобы Лилиан смогла отдать ему своё сердце. Поэтому я поехал со своей госпожой. Принцесса может сломаться, если рядом не будет никого из тех, кого она знала, — Ларк понурил голову, и ему под нос тут же сунули кружку с чем-то терпким.

— Да всё хорошо будет. Ты ей не папочка, сами справятся. Да, королю многому надо будет её научить. Ты лучше скажи, а лет-то тебе сколько, а? — Артур был самым разговорчивым из всех, и любопытство его было неумолимо.

Ларк задумался, подсчитывая зимы и лета, которые он уже прожил. Даже пальцы загибать начал.

— Семьсот двадцать три... ой, четыре, — он прикрыл веснушчатое лицо кружкой, но отхлебнув, чуть не закашлялся.

Сидевшие рядом солдаты дружно охнули. Артур нервно захихикал, такие числа просто не укладывались в голове.

— Брешешь! Семьсот лет?! Да это же уму непостижимо! — громко воскликнул молчавший все это время Итан. — Ребят, вы слышали?! Менестрелю семьсот лет! Так, может, и принцесса не маленькая девчушка, а довольно опытная женщина?!

Ларка подобное заявление возмутило, он с размаху поставил свою кружку на землю. Несмотря на то, что алкоголь непонятного происхождения был невероятно крепким, способным свалить бравого воина, бард был трезв как стёклышко.

— Я бы попросил вас, господа, не наговаривать на мою госпожу. Она невинное дитя, родилась тринадцать лет назад, я лично занимался ее обучением и воспитанием, и не потерплю в её адрес непотребства! — отчеканил он.

В глазах была видна угроза. Пускай он менестрель, но кинжалы при нём, и пригрозить вот такому вот мужлану он способен. Да какое вообще он имеет право распускать свой длинный язык?!

— Ладно, не заводись. Просто... ты нас тоже пойми. Мы эльфов-то не видели, закрытый вы народ, а когда нас в лес ваш привели, аж обалдели. Не злись, мы же по-доброму. Кстати, слышали, как ты тогда на лютне играл. Да, парни? — Артур повернулся к друзьям, и те дружно кивнули. — Все тогда подумали, что ты и погоду успокаивать можешь.

— Глупости. Наша магия только в растениях. Мы едины с природой. Но стихия никому не подвластна, — Ларк гордо вытащил лютню из-за спины и положил перед собой.

Видно было, что инструмент довольно древний и прошёл со своим хозяином через многое. Полукруглые рёбра и дека были искусно разрисованы маковыми цветами, поверхность залакирована и натёрта воском. Шейка-гриф также была разукрашена узорами, а в некоторых местах покрыта царапинами. Но струны выглядели совершенно новыми, их меняли довольно часто. Пусть инструмент и старый, но служил своему хозяину верой и правдой. Ни разу ещё лютня не фальшивила. Бард всегда бережно ухаживал за своим инструментом, подаренным Демиургсом, когда тот стал королем Сатреадана. Тоска кольнула сердце, что песня сама рвалась наружу. Хотелось показать людям, что эльфы народ благодарный и напомнить, что не зря помогли чужому народу.

— Могу спеть, если вы будете хорошими слушателями, — лукаво улыбнулся Ларк, обнажив ровный ряд белых зубов.

Откинув за спину вьющийся рыжие волосы, мужчина коснулся струн.

В темнолесье, ветер бравый,

Уносил жизни солдат,

Не напрасно, погибали,

Под союзников набат.

Честных войнов будут помнить,

В поколеньях воспевать,

Честных войнов, память вечна,

До последнего стоять.

Кровь прольётся, ради мира,

Так бывало, много раз,

Кровь прольётся ради пира,

Под венец для короля.

Лилиан, услышав знакомый глубокий голос, отвлеклась от разговоров с Ранделом. Он что-то рассказывал о своих подвигах, а она, ничего не понимающая в войне, пыталась делать вид, что ей интересно. Но всё это померкло, стоило музыке пронестись над лагерем.

— Я начинаю ревновать, принцесса, — ухмыльнулся король, отчего шрам на его лице растянулся.

— Что вы, ваше величество! Вам незачем ревновать. Ларк всегда был мне другом и учителем. Он, можно сказать, заменил мне отца. Его песни всегда были мною любимы. Я очень рада, что вы разрешили ему поехать со мной. Искренне вас благодарю, — принцесса склонила голову, присев в реверансе.

Глаза короля потемнели, а дыхание на секунду сбилось. Милая девушка, пускай и такая миниатюрная, разжигала в нём огонь желания: волосы крепко собраны в низкую причёску, обнажая такие привлекательные острые ушки. В фиалковых глазах была покорность. Миловидное лицо с мягкими чертами. Ничего острого, грубого или отталкивающего. Словно редкий цветок. Рандел приподнял за подбородок лицо девочки, смотря в её расширившиеся от удивления глаза. Хотелось впиться в пухлые губы жадным страстным поцелуем, прижать молодое тело к себе. Однако было ещё рано. После свадьбы эта малышка будет его полностью. Но не сейчас. Он будет тем, кто превратит наивное дитя в прекрасную женщину и величественную королеву.

— Надеюсь, ты будешь послушной женой, Лилиан, — туманно прошептал Рандел, отбросив официоз, проведя по аппетитным девичьим губам большим пальцем.

Лилиан вздрогнула всем телом. Когда ей позволили, она поспешно отстранилась.

В этот момент Ларк уже собрал вокруг себя солдат и заканчивал свою песню. Небо потемнело, и появились первые звёзды, как светлячки, потерявшиеся в космосе.

Жертва щедра для принцессы,

Чтоб эльфийский род воскрес,

За родное, темнолесье,

Вознестись да под венец.

В темнолесье, ветер бравый,

Пусть окровленна земля,

В Сатреадане будут помнить,

Какова была цена

В Сатреадане будут помнить,

Какова была, цена.

— Пожалуй, я пойду к себе, ваше величество, — пробубнила себе под нос принцесса.

Король проводил Лили взглядом. Она, подхватив полы длинного платья, путаясь в своих же ногах, бежала к поставленной специально для неё палатке.

Тяжёлая рука опустилась на плечо Ларка. Эльф аж икнул, подпрыгнув на месте.

— Ваше величество! — хором поприветствовали своего правителя подвыпившие солдаты.

Ларк поднял совершенно трезвый взгляд на владыку.

— Иди, пока мы в пути, позволяю, — холодный тон Рандела устрашал.

Бард медленно поднялся, и ему показалось, что перед ним оборотень. Он был почти прав, только сейчас, в сполохах костра, замечая, насколько лицо Рандела напоминает звериное. Волчьи глаза, взгляд хищника... Менестрелю повторять дважды было не нужно. Кивнув воинам, он быстро удалился к принцессе. Юркнув под полы шатра, бард застыл на пороге. Среди роскошных тканей и мягких подушек его Лили казалась совсем потерянной. Она тёрла губы так, что те покраснели, а глаза уже были влажными. Маленькая, несчастная принцесса. Она оказалась в самом центре звериной стаи, и кроме старого друга, некому скрасить её одиночество.

— Лили, — шепнул Ларк.

Девочка тут же подняла голову и, заметив наставника, рванула к нему в объятия.

— Мне так страшно. Очень, — плакала девочка.

— Я знаю, милая, знаю.

Они расположились на подушках, буквально зарывшись в них, притворяясь, что оказались в восточных странах, богатых благовониями и специями. Принцесса положила голову на грудь друга, прикрыв глаза.

— Земляника, — улыбнулся Ларк. Игривый огонек блеснул в его глазах.

— Адонис, — ответила Лили, и тут же хихикнула.

— Сирень, — бард был рад, что принцесса хоть немного повеселела.

— Нарцисс! Тебе на «С».

Лилиан повернулась на живот, подложив ладошки под подбородок. Бард играл в эту игру с малышкой уже давно. Когда заканчивались цветы, которые были в их доступе, приходилось вспоминать о существовании старых фолиантов, и там искать названия растений с далёких земель. Иногда они настолько сильно увлекались, что забывали, называли или нет то или иное растение. Пока они перекидывались словами, мужчина успокаивающе гладил девочку по волосам, зарываясь в них пальцами, убаюкивая. В итоге сон настиг принцессу. Свернувшись калачиком, она уже посапывала носом под теплым боком друга.

— Доброй ночи, Лили, — Ларк поцеловал девочку в макушку и покинул ее временные покои.

***

— Ваше высочество, не хотели бы вы выглянуть наружу? Мы почти приехали, — Рандел заглянул в повозку, где девочка, совсем заскучав, пыталась вырастить прямо в деревянном полу какое-то растение. Увидев короля, девочка засуетилась, будто её застали за чем-то непотребным.

— Неужели приехали? — как-то глухо ответила Лили.

Король вытащил девочку из повозки и усадил перед собой, придержав за талию, чтобы она не свалилась с лошади. Когда глаза привыкли к свету, Лили оглянулась, рот её открылся в немом удивлении.

То, что она увидела, её поразило, но не в хорошем смысле. Принцесса приложила ладошку ко рту, подавив стон.

Сухая земля потрескалась — наступая на неё, люди поднимали сухую пыль. Горячий воздух жёг лёгкие, оседая на их дне отвратительным комком. Выжженная на солнце трава была мертва, только в некоторых местах можно было увидеть часть полей — впрочем, не сильно богатых урожаем в таких-то условиях. Лили показалось, что она оказалась в пустыне, но недалеко от каменных стен протекала река. Измельчавшая, дно полностью илистое. Можно было заметить, что когда-то Крат был довольно широкой рекой, со спокойными чистыми водами. Сейчас же он был тенью былого величия. Лили подняла взгляд и увидела высокие стены. Грубый необработанный камень, а в середине — огромные ворота, отделанные металом. Монументальные смотровые вышки с флагами — на красном фоне разевал пасть чёрный волк. И вот тут она должна возродить жизнь? Этой мёртвой земле дать ростки? Солнце было высоко в зените, и оно не было похоже на то, которое Лили помнила в лесу — мягкое, приятное. Это же — убийственное, безжалостное. Чем ближе отряд подъезжал к воротам, тем большую дрожь принцесса ощущала в конечностях.

Но, несмотря на всю ту безжизненность, которую увидела Лили, она не могла отметить величия и могущества королевства Рокден.

— Что скажешь? — горячо шепнул Рандел на ухо будущей невесте, снова уйдя от официального тона.

Лили не сразу нашлась, что ответить, судорожно пытаясь понять, что же она чувствует к новому дому. Но когда ворота отворились, и перед принцессой возникла широкая площадь, полностью заполненная людьми, девочка и вовсе потеряла дар речи.

Много невысоких каменных домов уходили глубоко вглубь города, теряясь в целом лабиринте улиц. Главная аллея, по которой шествовали прибывшие воины, была довольно широкой, полностью покрытой добротным камнем. Люди махали руками, приветствуя короля. Бедняки огромными глазами смотрели на неё, Лилиан, негромко обсуждали избранницу короля. Металлические фонари совсем не были похожи на те, что в лесу. Там — изящные, на тонких ножках шесты, здесь же — столбы, начищенные до блеска, сверкающие в лучах солнца. Лили не могла не заметить тяжёлых доспехов городских солдат, так же, как и эти фонарные столбы, сияющих в своем великолепии. Хотя весь этот лоск металла был слишком сильным контрастом той толпе бедняков, что выстроилась вдоль главной аллеи. Она вела в огромный тёмный замок, с узкими окнами, на которых стояли решётки. Чёрные башни копьями врезались в небо, будто пытаясь насадить солнце на свои острые концы. Замок напоминал принцессе какого-то страшного монстра, и совсем не вязался с солнцем, которое его освещало. Ему больше подходили тяжёлые тучи, которые были бы испещрены молниями.

Лили подняла взгляд на короля, и увидела в нём только гордость и превосходство. Девочка вжимала голову в плечи до самых ворот в замок, ещё не привыкнув к новой земле и задыхаясь от горячего воздуха. Но как бы Лилиан ни было страшно, ей придётся признать: Рокден — её новый дом.