Истории для увеселения, После бала
1758 Words
Истории для увеселения
Издание «Веселыя исторіи» представляет Вашему вниманию «Истории для увеселения» образца 1919 года и желает многоуважаемому читателю приятного чтения.
Влюбился
- Иван Павлович, а чего это вы весь день такой радостный ходите?
- Степан Юрьевич, я, как-никак, амурился.
- Вы что же, роман крутите?
- Это у дедов так было. А сейчас «амуриться» – влюбиться значит. Это слово у нас, декадентов, модно сейчас.
Законы
- Слышал? Вчера Амоса повесили.
- Как?! За что это повесили? Убил кого?
- Никак нет. Царя дураком назвал, вот и повесили.
- Ишь, якой негодяй! А я с ним водку пил. Так и оказывается, что не знаешь, кто рядом с тобой.
Безделье
- Марфа, что лежишь, бездельничаешь?
- Матушка, это я мир созерцаю да философствую.
- Иди лучше делом займись. Посуду хотя бы помой.
- Как это, матушка?! Я же занятая уже! Саморазвитием! И вообще, не сбивай меня. Мне тут ещё столько философствовать да философствовать!
Будущее
- Клара, что это ты читаешь?
- Про будущее. Представляешь, уже через двадцать лет на Землю прилетит метеорит, настанет голод, люди будут есть друг друга, а выжившие – прятаться в канализациях и…
- Клара, что ты за чушь такую несёшь? Кто ж знает, что в этом будущем будет? Я вот даже не знаю, какое платье сегодня на бал надену.
У врача
- Борис Кондратьич, у меня от ваших таблеток голова болит и сердце трепыхается.
- Так, Василий Григорьевич, это ж прекрасно! Значит, работает!
Неправильный
- Игоревна, вы за сыном следите! А то он наряжается похлеще светской дамы!
- Ой, Николаевна, успокойтесь, они сейчас все такие. Вы это Михайловне скажите. Её Костя вообще глаза подводит да чёлку зачёсывает.
Кино
- Наталья Дмитриевна, вы ходили на фильм «Тайна аристократки»?
- Конечно, Юлия Владимировна! Кто ж не был?
- По правде, я. А стоит идти?
- А как же?! Это – высокое искусство. Его ещё арт-хаусом называют.
- Ну раз так! Благодарствую, Наталья Дмитриевна. Мне теперь срочно увидеть, что же это за «высокое искусство».
Шуба
- Ох, Ивановна, так шубу хочется, а деньжат нету! В чём ходить буду, не знаю!
- Не печалься, Андреевна. Говорят, глобальное потепление скоро наступит. Шуба, глядишь, и не понадобится.
Двойка
- Петь, ты почему за контрольную двойку получил? Всегда же пятёрки были.
- Да это, батюшка, из-за методы новой. Учитель говорит, мы должны сами догадаться. Так я самым недогадливым оказался.
- Глянь, мать! Вот бездельник-то у нас вырос! В комнату иди! Догадываться учись, а я приду, проверю.
В магазине
- Здравствуйте, а это у вас хлеб сколько стоит?
- Десять копеек.
- Как?! Вчера же пять стоил!
- Инфляция, сударь, инфляция.
Искусство
- Это что, картина? А это – художник?! Каля-маля какое-то! Мой внук и то лучше нарисует. А ему, на секундочку, четыре года!
- Дедушка, будьте тише. Не мешайте нам восторгаться примитивизмом!
В стороне
- Дедушка, ваш внук, может, и лучше нарисует. Но он же этого пока не сделал. Следите за ним, а то вдруг ещё авангардистом станет.
Девочки
- Ох, Оля, не знаю, что с дочкой делать. Красится, пьёт абсент и на автомобиле с парнями катается. А ей только двенадцать!
- Ой, Света, у тебя ещё ладно. Вот моя на Новый год мундштук попросила. Говорит, в пальцах держать сигарету уже не модно.
26.12.19 г.
После бала
2 января 1807 года.
Мне сложно начинать сие письмо, однако, если я не выскажу все те мысли, что неустанно обуревают меня днями и ночами, то, поверьте, мне нет смысла жить дальше.
Невежливо с моей стороны так начинать письмо к многоуважаемой особе. Прошу, не злитесь на меня за это. Как только я увидел Вас тогда, на балу у Его Императорского Величества пару дней назад, я понял, что лишь Вы в силах уразуметь тяготы состояния моего. Лишь Вы, милая – простите за фамильярство – княжна Касимова способны помочь заблудшей душе.
Прежде я никогда не встречал женщин, подобных Вам. И хоть Вы говорите с акцентом, я прекрасно понимал каждое сказанное Вами слово, и речи Ваши были столь искренни и мудры, что о лучшем собеседнику и думать не стоит.
Конечно, Вы не созданы для света: Вы слишком честны и непосредственны, однако я всё же хочу – если мне представится такая возможность – писать изредка Вам. Я уверен, Вы умнее многих наших дам, а воспитанию Вашему позавидуют сыны самого императора!
Прошу, не оставляйте меня надолго без ответа.
Если моё письмо Вам отвратительно также, как и, вероятно, я сам, скажите об этом сразу, не лукавя. Я всё пойму и впредь не буду надоедать Вашей особе, хоть и одна мысль о возможности такого ко мне отношения со стороны прелестной княжны вызывает во мне невыносимые боль и страдания.
Ещё раз прошу извинить меня – коль я этого заслуживаю – за моё настырное невежество.
На веки Ваш покорный слуга,
Евгений Толстой.
4 января 1807 года.
Уважаемый граф, Евгений Толстой, Ваше письмо мне было невероятно лестно получить! Я не испытываю к Вам ни малейшего отвращения или злости, а слог Ваш виновен лишь в том, что так нежно ласкал мои сердце и душу, что я чуть не упала в обморок от восторга. Но не стоит волноваться о моём здоровье.
Я помню Вас в тот праздничный вечер на балу, где я имела честь находиться; Ваши ясные глаза и лучезарную улыбку. К сожалению, задорный ритм танца унёс мгновенно унёс меня в противоположную Вам сторону залы, что вызвало во мне неимоверное огорчение, ведь более я Вас не сумела увидеть, хотя Ваш взгляд, что так запомнился мне тогда, приходит ко мне во сне каждую ночь.
Через неделю мои дорогие эни[1] и эти[2] отправятся на нашу Родину. Я тоже поеду с ними и, скорее всего, мы с Вами никогда не сможем увидеться. Думаю, нам не следует поддерживать сию переписку, чтобы в дальнейшем ни у кого из нас не было чувства горечи.
Жду Вашего ответа с целью разъяснения сложившейся ситуации.
Всегда Ваша,
Фатима Касимова.
5 января 1807 года.
Милая княжна! Я не смогу пережить Вашего отъезда! Почему Ваши родичи столь жестоки? Ведь Вы даже не видели Петербурга! Я предлагаю Вам прогуляться по чудеснейшим улочкам нашего города и надеюсь на Ваш положительный ответ, потому как отказа я не перенесу.
Скажите, какие Ваши любимые книги, что происходит в Вашем окружении и с Вами. Я желаю знать всё о Вас. Пожалуйста, удовлетворите эту мою потребность.
Каждый день я вспоминаю Ваш блистательный наряд в тот вечер на балу. Вы были так красивы, словно ангел, спустившийся с небес. Ваши смеющиеся глаза и густые, цвета вороного крыла волосы, развевающиеся от движений Вашей милой кроткой головки и юного стройного тела, что содрогалось при исполнении Вами с чудесной грацией этого резвого танца – мазурки. Вы были великолепны, и память о Вас я буду хранить до самой своей кончины.
Я вёл не самую праведную жизнь, но это не значит, что я совсем уж не достоин вновь увидеть барышню, чьё имя заставляет трепетать моё сердце.
Сможем ли мы переписываться, когда Вы уедите? Напишите мне об этом как можно скорее!
С превеликим уважением и чистой любовью,
Евгений Толстой.
7 января 1807 года.
Греющий мне душу Евгений, к моему глубочайшему сожалению, мы не сможем общаться после того, как я со своими ата-ана[3] уеду на Родину, по той причине, что буду выдана я замуж за одного неприятного моему сердцу господина, чьё имя не решаюсь произнести и даже написать на этом белоснежном листе, иначе и его чистота будет опорочена…
Но я не желаю говорить с Вами загадками. Мои любимые эни и эти, узнав о нашей переписке, жутко разозлились и сообщили мне о необходимости прекращения сего общения, столь нежно мною лелеемого. Мне очень тяжело противостоять воле родителей, но, сударь, ради Вас я готова пойти и на это.
Теперь же отвечу на Ваш скромный вопрос, коль так я Вам интересна. Не так давно моя дорогая апакай[4] привезла из Европы книги известного там писателя Фридриха Шиллера. И знаете, хочу сказать, что сии произведения захватывают меня, словно море в свою бескрайнюю пучину! Надеюсь, Вы разделяете мои взгляды.
Не имею ни малейшей мысли! Что Вам ещё рассказать?! Я тихая, скромная княжна, единственная ночь своих ата-ана. Наш древний род затухает, а потому эти так хочет выдать меня замуж, и слёзы мои – лишь пустая вода.
В то время, как Вы, по Вашему утверждению, думаете обо мне так часто, как только можете, я же, напротив, заглушаю думы о Вас сначала «Любовью и дружбой» Джейн Остин, а после – «Повестью Английской Писательницы Г-жи Эджеворт». Но не думайте, что вы мне отвратительны. Совсем нет. Дело в том, что я понимаю, нам следует распрощаться.
Пожалуйста, прекратите это общение первым.
На краткий срок Ваша подруга,
Фатима Касимова.
8 января 1807 года.
Свет моих очей! Я только прочёл строки Вашего последнего письма! Я крайне опечален сей вестью!
У Вас великолепный, как и Вы сами, литературный вкус. Но это сейчас далеко не главное. Я думал о Вас всю ночь; не ел и не спал. И упорные размышления привели меня к неизбежному – к моей радости и Вашему огорчению - я уверен, что хочу провести свою жизнь с Вами. Я уверен в своей любви к Вам, а потому предлагаю Вам, моя дорогая княжна, выйти за меня замуж. Дайте мне надежду! Без Вас мой существование бессмысленно!
Я не отпущу Вас в лапы того господина, что вызывает в Вас, моя милая, ручьи слёз! Я отомщу за Вас и Вашу честь! Будьте в этом уверены.
Сообщайте мне обо всём, что происходит в Вашей молодой жизни: в сознании и за его пределами.
Страдающий от любви к Вам,
Евгений Толстой.
11 января 1807 года.
Здравствуйте, дорогой граф. Не следовало Вам так поступать! Зачем Вы удосужились приехать, да ещё и без приглашения, в наш маленький дом?! Отныне родители мои духа Вашего не переносят. Вы же знаете – я так думаю – нам нельзя выходить замуж за русских! Вы не нашей веры, и Вы не поймёте нашей татарской души! Теперь Вы неприятны моему взору, но это не имеет значения, ведь мы всё равно не увидимся.
И не следовало Вам бросаться в ноги моей эни и упрашивать моего эти. Зря Вы привезли все эти никчёмные подарки! И нам не нужны Ваши деньги и Ваши титулы! Вы глубоко оскорбили меня и мой род. Сдаётся мне, что не смогу простить Вам такой дерзости и бестактности.
Мне жаль, но Вы сами виноваты. Мне больше нечего Вам сказать. Завтра по утру я отправляюсь на Родину, и впредь Вам лучше будет забыть обо мне и о том бале.
Я была рада знакомству с Вами, нашему краткому общению и Вашей любви, но – увы! – мы с вами – не пара друг другу.
Не отвечайте мне. Я всё равно не получу Вашего письма, а потому старания Ваши будут впустую.
Благодарю Вас за то, что скрашивали мои угрюмые дни. Прощайте. На этот раз – навсегда.
Всегда помнящая Вас,
Фатима Касимова.
6.01.20 г.
[1] Тат. «Мама».
[2] Тат. «Папа».
[3] Тат. «Родители».
[4] Здесь: тат. «тётушка».
- Writer
