Ночь пятая
Поднялась она, не выспавшись, с гудящей головой, но снова в странной бодрости. Где-то внутри таяло послевкусие пережитого приключения. Развлекаясь с теорией вероятностей и взбалмошной вселенной (которая в последнее время, кажется, в отношении её перебрала с эфиром и захмелела), она загадала, что Чезаре напишет ей ровно в одиннадцать двадцать. Именно так – ни раньше, ни позже.
В одиннадцать двадцать телефон пискнул уведомлением. Она второй день подряд (о счастье) осталась одна дома и поэтому даже позволила себе роскошь включить звук.
Чезаре написал по-итальянски. Она уже усвоила, что он выбирает родной язык, только когда хочет сделать ей приятное. Значит, бедняга, всё ещё терзается угрызениями совести.
Нужно ли разуверять его и признаваться, что ей безумно понравилось? Или
