Три карты

6

Москва 2000 год.

Самолет из Парижа приземлился в московском аэропорту. Из багажа у Пьера была только ручная кладь, поэтому, спустившись  по трапу, он сразу направился к стоянке такси и взял машину. Пьер с интересом смотрел в окно, жадно впитывая в себя новые впечатления. Водитель бросал на Пьера короткие заинтересованные взгляды, угадав в нем иностранца. Ему не терпелось о чем-нибудь поговорить со своим пассажиром, но он сдерживал себя. Наконец, таксист не выдержал и начал разговор первым.

- Вы раньше бывали в Москве?

- Нет, первый раз, - ответил Пьер на хорошем русском языке. - Я представлял Москву иначе.

Таксист весело рассмеялся.

- Еще не так давно иностранцы думали, что мы до сих пор в лаптях ходим, а по улицам медведей водим. 

- Я так не думал, - опроверг слова водителя Пьер, - но мне казалось, что в России очень плохие дороги и передвигаться тут можно только на внедорожниках.

- Вы бы еще сказали, что на самосвалах, - таксист высокомерно скривил губы.

- На самосвалах? Не слышал о таких машинах. Это  новая модель внедорожника? – поинтересовался Пьер.

-  Ага. Улучшенная, -  хохотнул таксист.

Пьер сделал обиженное лицо. Он  понимал, что над ним подтрунивают, но не мог сообразить почему. Пьер отвернулся к окну и молча стал наблюдать за мелькающим мимо пейзажем. Таксист больше не докучал ему, и остаток пути они ехали, думая каждый о своем.

Через час таксист затормозил у пятиэтажного дома.

-  Все. Приехали. Вот ваш дом.

Пьер расплатился и вышел из машины. Войдя в подъезд, он неожиданно оказался в полумраке. Несмотря на то, что на улице вовсю светило солнце, здесь было прохладно и сумрачно, как в склепе. Пьер споткнулся о какую-то коробку, которую не заметил под ногами, чертыхнулся и, опираясь для пущей безопасности на перила,  стал подниматься на пятый этаж.

Дверь  квартиры оказалась распахнутой, а рядом с дверью стояла крышка гроба. Пьер еще раз сверил номер квартиры с имеющимся у него адресом, неуверенно потоптался у порога, размышляя, стоит ли сейчас входить и, решив, что лучше все же войти, раз пришел, шагнул в глубину квартиры. Пройдя прихожую, Пьер оказался в большой комнате, судя по всему, это была гостиная, но сейчас она  напоминала траурный зал. Посредине комнаты на длинной скамье стоял гроб с покойным. Около гроба сидели люди в черных одеяниях.

На Пьера никто не обратил никакого внимания, и ему пришлось самому позаботиться о себе. Он нашел свободный стул, сел и осмотрелся.  Внимание его привлекла молодая девушка.  Видно было, что она больше всех убита горем. Девушка сидела рядом с гробом и неотрывно смотрела в лицо усопшего, словно старалась навеки запомнить его черты. Время от времени она принималась рыдать, затем резко успокаивалась и снова впивалась взглядом в умершего.

Размышляя к кому бы из присутствующих обратиться с интересующим его вопросом, Пьер заметил женщину, которая, в отличие от остальных, все время двигалась по квартире, то, появляясь в комнате, то исчезая. Вновь пришедшим она приносила стулья, кому-то предлагала стакан воды, с кем-то тихо разговаривала. Дождавшись, когда в очередной раз женщина вышла из комнаты,  Пьер прошел за ней на кухню. 

- Извините, мадам, можно вас спросить? – почтительно обратился к женщине Пьер.

Женщина с удивлением посмотрела на него, как будто Пьер сморозил какую-то глупость.

-  Я соседка их, а не мадам. Вы меня с кем-то спутали, - строго поджала она губы.

- Помогите мне, пожалуйста, - взмолился Пьер.  - Мне нужен Гринев Николай Владимирович. Я понимаю, что  я не вовремя… Но мне обязательно нужно с ним поговорить. Вы мне скажите, кто из присутствующих Гринев, а я зайду как-нибудь в другой раз.

Женщина горестно покачала головой и вытерла  сухие глаза кончиком платка, покрывавшего ее голову.

- Другого раза вам уже не будет. Если хотите в чем-то повиниться перед ним, идите прямо сейчас и просите прощения. Сейчас вам покойник все простит.

Пьер  оторопело уставился на женщину.

-Так это он, там в гробу?

- Он сердешный. - Женщина вдруг громко всхлипнула и на этот раз вытерла самую настоящую слезу, скатившуюся по щеке. - Ингу жалко. Так убивается, так убивается. У нее кроме деда никого не было. Одна одинешенька осталась на всем  белом свете.

Женщина тихо  заплакала. Пьер растерянно смотрел на нее, пытаясь сообразить, что же ему делать дальше.