Любовь-не выход.

Глава 4.

Рождественское утро принесло с собой ощущение покоя и легкости. Елена, закутавшись в мягкое одеяло, не спешила выбраться из кровати, хотя прекрасно понимала, что внизу стоит украшенная елка, под которой спрятаны подарки. И, наверное, Джереми с Кэролайн уже ищут там свои. Но Елена совсем не понимала сестру. Ладно, Джер, который еще с прошлого Рождества ждал сладких подарков от Санты-Клауса, но Кэр вроде была уже взрослой девочкой. Тогда почему она до сих пор верила в эту сказку? И почему Елена не могла также?

— Ты спишь? — дверь ее комнаты тихонько открылась и к ней подошла Кэролайн, садясь на край кровати. Девушка в ответ пролепетала что-то невнятное и попыталась спрятаться под одеяло с головой, но была нагло прервана сестрой, которая одним движением сбросила его с кровати.

— Ты меня совсем не любишь? — пробубнила себе под нос Елена и свернулась калачиком, обхватывая себя руками.

— Люблю, конечно, — чуть возмущенно проговорила девочка, — Но там внизу куча подарков, и мы с Джером хотим открывать их.

— Ну так открывайте.

— Без тебя? — удивилась Кэролайн, которая совсем не понимала, почему сестра в последнее время так изменилась. Перестала так часто играть с ней, проводить все свое время с семьей и рассказывать им все. А ведь она просто выросла, хотя и пыталась как можно дольше оставаться ребенком. Но ведь это, в конце концов, неизбежно. И Елене просто оставалось смириться с тем, что детство медленно, но уходит.

Девушка открыла глаза и посмотрела на сестру, во взгляде которой читались обида и непонимание. Она ласково улыбнулась ей и села на кровати, окончательно прогоняя сон.

Ну вот как можно отказать Кэр, когда она смотрит на тебя такими глазами?

— Надеюсь, Джер еще не испачкал все наши подарки шоколадом? — вызывая на лице сестры счастливую улыбку, спросила Елена.

— Когда я уходила к тебе, он открывал свой сладкий набор, так что думаю, нам надо поспешить, — девочка спрыгнула с кровати и поспешила к выходу, но на пороге резко остановилась, проверяя, идет ли сестра за ней. Это было так неожиданно, что Елена врезалась в нее, на секунду потеряв равновесие.

— Ты чего? — обеспокоенно спросила она.

— Пожалуйста, не взрослей, — попросила Кэролайн и тут же выбежала из комнаты, спеша к младшему брату.

Ну и как ей следует это понимать? Как она может прекратить естественный процесс взросления? Не может же она всегда оставаться маленькой девочкой, которая все свои секреты рассказывает сестренке. Когда-нибудь это должно было произойти. Но, возможно, Кэр права. Может быть, сейчас еще рано?

С этими мыслями Елена сбежала по лестнице в гостиную, где стояла высокая украшенная ель, а под ней расположилась гора подарков. Рядом на мягком ковре сидели Джер и Кэролайн. Причем мальчик рассыпал вокруг себя все конфеты и сейчас раскладывал их на две кучи: любимые и нелюбимые. А сестра пыталась достать коробку, упакованную в розовую бумагу, которая точно принадлежала ей. Елена с улыбкой на лице села рядом с ними и взяла первый попавшийся подарок, рассматривая на нем свое имя.

Спустя примерно полчаса, когда все подарки были распакованы, к детям спустились Миранда и Грейсон. Кэр первая заметила их и с радостным возгласом кинулась к ним, обнимая и благодаря. Следом за сестрой к ним подбежал Джереми, попутно хватая свои новые игрушки и показывая их маме и папе.

— Елена, — позвала Кэролайн сестру, которая сосредоточенно перебирала струны подаренной ей гитары, не замечая возникшего переполоха.

— Что? — девушка резко подняла голову и встретилась взглядами со смеющимися родителями, — Я вас не заметила.

— Мы уже поняли, — усмехнулась Миранда, подходя к дочери и целуя ее в макушку.

— Спасибо за подарки, — улыбнулась она, снизу вверх смотря на маму.

— А им за что? — тут же возмутился Джереми, сидящий на руках у отца, — Это же Санта Клаус принес их.

— Конечно, Санта, — согласился с ним Грейсон и быстро перевел тему, пока сын не устроил допрос, — Кто поможет приготовить мои фирменные блинчики?

— Я, — подала голос Кэролайн, которой с раннего детства нравилось наблюдать, как мама и папа готовят, а потом она и сама начала принимать участие в этом процессе, почти все свободное время проводя на кухне. Сейчас девочка уже умела готовить многие блюда в отличие от сестры, которая с трудом могла бы пожарить себе яичницу.

Грейсон с младшими детьми скрылись на кухне, оставив Елену и Миранду одних.

— Откуда вы узнали, что я хочу гитару? — подняла на маму хитрый взгляд девушка.

— Действительно, откуда? — притворно удивилась женщина, — Ты ведь делала такие «тонкие» намеки.

— Я думала, вы не поймете.

— Мы же с папой не такие глупые, как ты думаешь, — закатила глаза Миранда, на что ее дочь подняла бровки, — Ну и Кэр нам немного подсказала.

— Теперь понятно, — рассмеялась девушка, откладывая гитару и поднимаясь на ноги, — Пойдем помогать папе?

— Постой, — мама поймала ее за руку и развернула к себе, — Я очень горжусь тобой, Елена.

— Что? — девушка обняла себя руками, опуская взгляд, — Я думала, ты огорчена моим поведением.

— Мне неприятно, что мою дочь считают мелкой хулиганкой, но ведь я знаю, почему ты все это делала.

— Правда? Может, расскажешь мне, потому что я понятия не имею, почему, — дернула одним уголком губ Елена.

— Придет время, и ты поймешь, — Миранда положила ладонь на предплечье дочери, чуть сжав его, — И тогда все обретет смысл. У меня все так и было.

— Мам, — заныла девушка, — Зачем такие громкие слова? Почему нельзя объяснить просто?

— Пошли, — рассмеявшись, проговорила женщина, — А то без нас съедят все самое вкусное.

Она скрылся на кухне, оставив Елену одну. Девушка чуть сморщила лобик, обдумывая слова мамы. Что она имела в виду, говоря, что у нее все так и было? Неужели в жизни Миранды была похожая история? Почему она тогда никогда не рассказывала об этом детям?

Елене было очень трудно пережить это месяц. С тех пор, как их с Сальваторе выгнали с театра, они не обменялись ни одним словом. Лишь иногда, проходя рядом, у нее вылетало презренное «Скунс», а он в ответ шипел «Ленивец». На этом их общение заканчивалось. Они оба старательно избегали всех конфликтов, понимая, к чему это может привести. Хотя им до безумия хотелось в очередной раз сцепиться друг с другом, ведь без этого, казалось, больше жить нельзя. Эти странные отношения стали какой-то важной частью их жизней, несмотря на то, что оба с удовольствием бы избавились от нее.

Почему это случилось? И как можно было это прекратить? Как можно заставить себя перестать думать о нем и не обращать внимания, когда он проходит рядом? И неужели мама знала, что она сейчас переживала?

Было столько вопросов и ни одного ответа, поэтому Елена, мотнув головой, поспешила на кухню, где ее ждала вся семья.

***

Всего один раз в году Деймону было предоставлено право распоряжаться самим собой. И это был день после Рождества. И дело было даже не в том, что родители великодушно давали ему время на отдых после празднования, которое длилось всю ночь. Как правило, рождественский прием всегда проводила чета Сальваторе, а на следующий день они наносили ответный визит одной из приглашенных семей, но уже без своего сына. Именно поэтому сегодня Деймон мог делать все, что он захочет.

Но, как назло, в этот день ему не хотелось ничего, кроме как провести в кровати все свое свободное время. И это неудивительно, учитывая, что он не спал всю ночь, проводя время со своими друзьями. Правда, в последнее время он стал сомневаться в том, что они были именно друзьями. Скорее просто знакомыми, которых в детстве обязали дружить их родители. И они покорно исполняли это требование, пока не выросли и не поняли, что кроме обязательств перед семьями их ничего не связывает.

Деймон все чаще стал замечать, что в присутствии друзей стал испытывать только раздражение.

Его раздражала Кэтрин Пирс, в которой не было ничего настоящего. Красивая кукла, обделенная душой и обладавшая холодной логикой и расчетливостью. И именно благодаря этим качествам, она еще в далеком детстве поняла, каким выгодным окажется ее союз с Сальваторе. С тех пор она всегда была идеальной. Внешность, манеры, поведение. Она делала все, чтобы показать, что станет лучшей партией для Деймона. И в какой-то момент он даже поверил ей, пока не понял, что в ней нет ничего живого и настоящего.

Когда вчера они с Элайджей Майклсоном обсуждали фильм, который они посмотрели с ним накануне, Кэтрин подошла к ним со своим младшим братом, который, кстати говоря, тоже изрядно раздражал Сальваторе тем, что буквально боготворил свою сестру. Девушка, перебив друзей на полуслове, сама пригласила Деймона на танец, видимо считая, что когда-нибудь ее унижения принесут пользу. Но парень отказал ей, ответив что-то довольно резкое, на что Пирс, одарив его уничтожающим взглядом, гордо удалилась.

— Ты мог бы быть с ней повежливее, — произнес следующий объект его раздражений. Элайджа. Самый правильный человек в этом мире. Он всегда был так честен и благороден, что создавалось ощущение, что он вырос в другой эпохе. И это невероятно бесило Деймона, для которого эти понятия были далеки.

— А толку? Она подуется несколько минут и прибежит обратно, — дернул уголком губ Сальваторе и посмотрел на Эла, одним взглядом отнимая у него желание спорить.

— Моя сестра опять с новым кавалером, — театрально вздохнул парень, смотря на младшую представительницу семьи Майклсон. Ребекка строила глазки очередному кавалеру, который легко поддавался ее чарам, как в принципе и любой другой парень. Бекка была доброй и милой девушкой, хотя и очень хитрой. Но эту хитрость она использовала только для того, чтобы всегда получать желаемое и добиваться своего.

— Я бы на твоем месте получше бы контролировал ее, — Деймон в который раз поблагодарил Бога и родителей за то, что у него нет младших братьев и сестер. Это ведь такой геморрой на всю жизнь. Надо все время следить за ними, оберегать, заботиться. И от этого так просто не отделаешься. Но, к счастью, он всегда был предоставлен сам себе. На нем никогда не лежал этот груз ответственности и уже никогда ляжет.

— Но ты не на моем месте, — слишком холодно отрезал Элайджа.

— Чему я только рад, — усмехнулся Сальваторе, вслед за другом следуя к влюбленной парочке.

— Ребекка, — один взгляд подошедших к ним парней заставил кавалера младшей Майклсон испуганно подпрыгнуть и удалиться восвояси.

— Чего тебе, Эл? — недовольно спросила девушка, складывая руки на груди.

— Хватит заигрывать с мальчиками. Брала бы лучше пример с Роуз, — Элайджа кивнул в сторону девушки, но, в отличие от его сестры, которая даже не бросила туда взгляд, к ней обернулся Сальваторе.

Роуз Макгоуэн. Пожалуй, она была единственной в их компании, с кем Деймону было приятно общаться. Умная, начитанная, скромная девушка совершенно не вписывалась в их мир. Слишком многое она понимала, чтобы жить по традициям аристократии. И именно это нравилось в ней Сальваторе. Она не боялась быть другой. Не боялась презирать людей, которые ее окружали, и их образ жизни. Роуз открыто признавала, что не хочет иметь ничего общего с ними, поэтому в последнее время стала очень мало времени проводить со своими старыми друзьями. А даже если и общалась с ними, то только из-за своего недалекого братца, который не отличался хорошими манерами и большим умом.

Хотелось бы Деймону быть таким же смелым, как Роуз. Не бояться родителей, друзей, общества. Делать то, что велит сердце, а не ум. Но, наверное, он слишком долго убивал в себе все чувства и эмоции, и, в конце концов, их просто не осталось. Хотя Роуз, которая почему-то выбрала его объектом для своих размышлений, часто говорила ему, что он ошибается. Что он совсем другой, непохожий ни на кого в их мире. Намного лучше всех, даже ее саму, ведь в нем есть то, чего нет ни в ком из них.

— Что же это?

— То, что мелькает в твоих глазах, когда ты думаешь, что тебя никто не видит.

Черт его знает, что это значило. Но больше Роуз не говорила об этом, а он постарался просто забыть ее слова. Вот только сделать это никак не получилось, сколько он не пытался. И, наверное, не получится, пока он не узнает, что она имела в виду.

А вообще было интересно, откуда в голове тринадцатилетней девчонки берутся такие умные мысли? Может быть, как раз сейчас она лежит в своей кровати и смотрит в потолок, размышляя о том, почему он не хочет признать, что он не похож на свое окружение. И действительно, почему?

Сальваторе тряхнул головой и прогнал эти мысли из своей головы. Он же не Роуз, в самом деле, чтобы занимать свою голову такими размышлениями. О его нравственности пусть беспокоится Макгоуэн, если уж ей так хочется. Лично его все устраивает в жизни.

Директор Локвуд сидел в своем кабинете, заваленный документами и отчетами. Голова раскалывалась от количества работы, которую предстояло выполнить, и он всеми силами старался не отвлекаться. Перед ним за столом сидели учителя, обсуждавшие последние проблемы и пытавшиеся найти способ их решения. И, несмотря на то, что двое самых сложных учеников в последнее время вели себя примерно, разговор вели в основном о них. И Локвуд этого решительно не понимал.

Зачем обсуждать то, что осталось в прошлом? Ведь можно ненароком привлечь все это обратно. А он уж точно не хотел, чтобы события начала учебного года повторились. Хотя лично он всего один раз вмешался в разборки Гилберт и Сальваторе, но он знал, сколько хлопот эти двое доставили всем учителям. И повторения допустить было нельзя, потому что что-то подсказывало ему, что если сейчас это затишье прервется, наступит настоящая буря, которую им вряд ли удастся остановить.

— Профессор Шейн, кто будет выступать на конкурсе проектов от вашего курса? — спросил Локвуд, понимая, что, занятый своими мыслями, слишком долго не участвовал в обсуждениях.

— Вот список, — мужчина протянул лист директору, и он тут же пробежал взглядом по именам. Стефан Уэсли. Деймон Сальваторе. Кэтрин Пирс. Энди Стар. Кевин Рэд.

— Замените Кэвина Еленой Гилберт.

— Что? Это невозможно, директор. Мистер Рэд очень долго готовился к этому конкурсу, у него уже есть несколько замечательных идей, — сразу же начал протестовать Шейн, понимая, к какой трагедии может привести участие Елены. Может быть, и не для мира в целом, и даже не для школы, а для него лично. Он, как и все профессора, мечтал, чтобы именно его ученики заняли хорошие места в этом престижном городском конкурсе. И хотя, помимо Гилберт, там будут участвовать и другие его студенты, он догадывался, сколько головной боли принесет ему эта девушка, у которой никогда не было особой тяги к знаниям.

— Я знаю, что Кэвин очень талантливый парень. Мы уже давно наблюдаем за его успехами. Именно поэтому я хочу дать шанс мисс Гилберт.

— Но она не справится. Вы же прекрасно знаете ее средний балл по всем предметам, — с ноткой отчаяния проворил Шейн.

— Если она будет участвовать в конкурсе, у нее появится стимул к учебе. К тому же Вы сами мне говорили, что она очень умная девушка, просто ей не хватает старания и тяги к знаниям, — Локвуд откинулся в кресле, понимая, какая замечательная идея пришла ему в голову. Он убьет двух зайцев одним махом. У Елены, которая будет занята своим проектом, не останется времени на ее шалости, и к тому же она, возможно, начнет лучше учиться.

— А как же Деймон Сальваторе? — употребил свой последний аргумент профессор, — Если они оба будут участвовать, беды не избежать.

— Почему Вы так думаете? — директор поджал губы, обдумывая эту сторону его предложения.

— Они очень амбициозны, и оба будут драться за победу. Причем в прямом смысле этого слова, — Шейн почти с мольбой смотрел на Локвуда, надеясь, что он изменит свое решение.

— Я так не думаю, — качнул головой мужчина, — У них просто не будет на это времени. К тому же я уверен, они начнут соревноваться в учебе, а это нам только на руку. Пусть ведут свои дуэли на поприще знаний.

— Но, директор…

— Я все решил, профессор Шейн, — твердо сказал директор, — Миссис Роан, как обстоят дела с финансами…

***

Сегодня профессор Шейн вызвал пятерых своих учеников, чтобы сообщить им важную новость. Прошло уже несколько дней с тех пор, как директор выдвинул Гилберт на конкурс по проектам, но Шейн оттягивал момент, когда нужно будет сказать об этом студентам, надеясь, что директор все же одумается и даст шанс на участие Кэвину, но этого не произошло, поэтому Шейн должен был все рассказать.

Елена качалась на стуле за своей любимой последней партой, недоумевая, зачем Шейн вызвал ее вместе с этими отличниками. За первой партой, внимательно смотря на явно взволнованного чем-то профессора, сидел Стефан и периодически бросал на девушку взгляд, будто бы проверяя в порядке ли она. За соседней партой с ним расположилась Энди Стар, главная активистка их школы. Наверное, не было ни одного клуба или кружка, в котором девушка не состояла бы. За ней, изящно сложа ногу на ногу, сидела Кэтрин и что-то шептала Сальваторе, который явно ее не слушал. Парень был очень напряжен, и казалось, что он вот-вот наорет на Пирс. Но он бы не был собой, если бы с немым раздражением не смотрел перед собой, будто бы игнорирую девушку.

Гилберт усмехнулась, когда заметила, как Сальваторе сжал кулаки под столом. Вот тебе и выдержка! Интересно, одна она видит все, что этот лицемер прячет за маской холодного аристократа? А если нет, тогда почему все ведутся на эту его игру? Порой Елене самой хотелось подойти и растормошить парня, спросив, что с ним не так. У него же есть все, о чем мечтает любой подросток. Престижное место в обществе. Популярность. Деньги. Друзья. И прочее, прочее, прочее. А он все равно был недоволен, хотя и не показывал это. И опять же, неужели она одна это замечает? И знает ли он сам, насколько увяз в этой лжи?

— Мисс Гилберт, может быть, Вы сядете поближе к нам? — наконец-то заговорил Шейн.

— Спасибо, но мне и тут хорошо, — ответила Елена, ловя на себе взгляд Сальваторе, которого тут же одернула Кетрин. Гилберт почему-то была уверена, что сказала она ему что-то резкое, потому что парень наградил ее таким взглядом, от которого кровь в венах могла бы застыть.

— Как знаете, — слишком уж обреченно произнес профессор, и девушке на мгновение даже стало жаль его. Но это чувство прошло также быстро, как и появилось, и Елена с невозмутимым видом продолжила качаться на стуле, — Вы, наверное, догадываетесь, зачем я Вас всех собрал. Приближается ежегодный конкурс проектов, и Вы были отобраны мной и директором для участия.

Елена слегка пошатнулась на стуле и во все глаза посмотрела на мужчину. Он, наверное, шутит. Она и научный конкурс. Это точно какая-то ошибка. Шейн скорее всего говорил про эту четверку за первыми партами, но уж никак не про нее. Она явно здесь по другому делу, и профессор сейчас это подтвердит.

— Вы не ослышались, мисс Гилберт, директор выбрал для участия и Вас, — вмиг разрушил все ее предположения он.

— Но как? — даже не стараясь скрыть свое удивление, спросила девушка. Она же никогда не была прилежной ученицей и уж тем более не отличалась феноменальными знаниями. С чего бы Локвуду выдвигать ее на этот проект?

— Что, Гилберт, сама в свои силы не веришь? — усмехнулся Сальваторе, оборачиваясь к Елене. Он вот почему-то ни капли не был удивлен, что ее записали на этот конкурс. Этого стоило ожидать, учитывая, что и Локвуд, и Шейн были довольно опытными педагогами, которые, наверняка, разглядели в Гилберт потенциал к знаниям. Он же это увидел и, к удивлению, даже не стал отрицать. Она была очень умной, хотя и не использовала этот ум по назначению, и чаще всего растрачивала его на мелкие шалости. Но видимо преподаватели наконец-то решили направить ее энергию в нужное русло.

Гилберт чуть сузила глазки и внимательно посмотрела на парня. Да, он был абсолютно прав, что она совершенно не верила в свои силы. Но было в его голосе и взгляде что-то такое, что на секунду заставило ее подумать, что он верит. И это, как не странно, придало уверенности.

— Тебе стоит начать бояться, Сальваторе, — в ее тоне не было прежних яда, злобы и презрения, наоборот он был слишком открытым и искренним. И это на мгновение вызвало на лице Деймона мимолетную улыбку.

Бояться Гилберт? Вот уж чего точно не будет. Он прекрасно оценивал свои силы и понимал, что в научном конкурсе девушка ему не соперник. Ну, а здоровая конкуренция еще никому не мешала, и без нее было бы даже скучно выиграть.

— Когда у Вас будут готовы идеи насчет Вашего проекта, можете обратиться ко мне, — обратился ко всем Шейн, — А сейчас Вы свободны.

— Сальваторе, что это было? — не успел профессор договорить, тихо спросила его Кетрин.

— Что это? — устало переспросил Деймон, вставая со своего места и мечтая оказаться как можно дальше от Пирс.

— Почему ты общаешься с этой чокнутой, — девушка кинула высокомерный взгляд на Гилберт, — Я думала, ты завязал с этим.

— Слушай, Кетрин, оставь свою ревность для кого-нибудь другого. Уж не тебе ревновать меня и тем более не к ней.

— Я не…

— Мистер Сальваторе, мисс Гилберт, останьтесь, пожалуйста, — когда Деймон был уже около выхода из кабинета, произнес Шейн, и парень вернулся обратно, радуясь хотя бы тому, что Кэтрин, гордо вскинув голову, не дожидаясь его, ушла. А он подошел к профессору, около которого уже сидела Елена и, к ее удивлению сел рядом с ней.

— Что? — когда девушка, вздернув брови, посмотрела на него, спросил Сальваторе.

— Ничего, — тут же пожала плечами она и быстро отвернулась.

— Послушайте, я знаю, какие у Вас непростые отношения, — начал Шейн, тревожно смотря на студентов, — но я очень надеюсь на Ваше здравомыслие. Вы должны понимать, как это конкурс важен не только для Вас лично, но и для школы в целом.

— Да, профессор, мы все понимаем, — серьезно кивнул Деймон, бросая быстрый взгляд на Гилберт, — Вы можете не переживать. Мы будем вести себя как самые примерные студенты, так ведь, Ленивец? — выдавливая из себя улыбку, обратился к девушке Сальваторе.

— Конечно, Скунс.

***

— Кто докажет теорему Пифагора? — спросил профессор Браун на уроке геометрии. Вверх одновременно взлетели две руки. И в этом не было ничего неожиданного. Все уже давно привыкли, что последние два месяца Деймона и Елена отвечали на все вопросы преподавателей. И дело было далеко не в их стремление к знаниям. Они просто пытались показать, кто же из них лучший. И пока это не выходило за рамки словесных перепалок на уроках, профессор Шейн ничего не предпринимал, но всегда находился начеку, вот-вот ожидания беды.

Но она все не приходила и не приходила, поэтому мужчина даже немного расслабился, а для него с момента поступления Гилберт в их школу это было непозволительной роскошью. Но дела действительно шли хорошо. Все участники старательно разрабатывали свои научные проекты, и даже Елена успешно занялась им и добилась неплохих результатов. Шейн считал ее задумку очень хорошей и предполагал, что у девушки есть все шансы на победу. Хотя, конечно, и у других студентов работы были не хуже, взять хотя бы Деймона, который в прошлом году в подобном конкурсе занял второе место. И профессор был уверен, что появление стимула в этот раз только укрепит его желание победить, и он обязательно поднимется на ступеньку выше.

Но об этом Шейн предпочитал молчать, поэтому позволял Елене думать, что ее проект лучший. В конце концов, вера в свою победу еще никому не навредила. А девушка, наверное, впервые в жизни поверила в свои силы, поэтому не собиралась сдаваться.

— Мистер Уэсли, пожалуйста, — проигнорировав Гилберт и Сальваторе, сказал профессор, а Елена понуро опустила руку. В последнее время она променяла свою любимую последнюю парту на первую. Раньше она всегда коротала время урока на задних рядах в одиночестве, к ней очень редко кто-то подсаживался, но девушка была даже рада этому, настолько она привыкла обходиться без друзей. Но вот на первой парте такой роскоши, как сидение одной, не было, поэтому рядом всегда кто-то находился. Однажды она даже сидела с Сальваторе. Правда, не больше пяти минут, потому что, как выяснилось, нормально общаться они так и не научились, поэтому между ними тут же завязался спор. Шейн быстро их рассадил, но весь оставшийся урок они бросали друг на друга взгляды, сами не понимая, чего хотели добиться этим.

— Елена Гилберт, пройдите в кабинет директора, — раздался по школьному радио голос секретаря, и девушка в недоумении взглянула на профессора. Что от нее понадобилось Локвуду? Вроде учиться она стала хорошо и вела намного лучше, чем раньше. Даже с Сальваторе они почти перестали ссориться! Тогда что случилось?

Понимая, что волна какой-то безосновательной паники накрывает ее, девушка быстро встала со своего места и направилась к выходу, по пути поймав заинтересованный взгляд Сальваторе, который следил за ней, чуть сдвинув брови.

Ну вот что опять ему надо от нее? Почему в последнее время она так часто стала замечать, что он смотрит на нее? Просто смотрит. Ни как раньше, когда его взгляд был наполнен ненавистью и презрением, а изучающе. Какое ему было дело до нее? Она то давно призналась, пусть только и самой себе, что ей очень хочется понять этого человека. Ведь что-то ей подсказывало, что есть что-то еще за его показным безразличием к этому миру. Но с каких пор он стал интересоваться ей?

Гилберт за считанные минуты добралась до кабинета директора и постучалась, надеясь как можно быстрее избавиться от этого скользкого чувства незнания и тревоги, что расползались по всему телу.

-Входите, — раздался голос Локвуда, и девушка смело зашла в кабинет, тут же понимая, что не стоит даже надеяться, что ее позвали, чтобы сообщить хорошую весть. Директор сидел в напряженной позе, зло поглядывая на Шейн, которые маячил около его стола. Профессор резко остановился, когда Елена застыла на пороге, и сделал приглашающий жест, показывая на стул.

— Что случилось? — спросила Елена, игнорируя Шейна и внимательно смотря на Локвуда.

— Пожалуйста, мисс Гилберт, присаживайтесь, — повторил жест преподавателя он. Но девушка отрицательно качнула головой, воинственно складывая руки на груди, и повторила свой вопрос.

— Мисс Гилберт, мы не знаем, как это вышло… Сегодня мы обнаружили… Вернее сказать, профессор Шейн обнаружил…

— Елена, я не представляю, как это могло произойти… Я все время закрывал кабинет на ключ, а ключ был только у меня…

— Профессор, Вы не должны оправдываться, — спокойно проговорил Локвуд, — Мы все понимаем, что Вашей вины здесь нет.

— Может, вы уже скажете мне, что произошло? — раздраженно предложила Елена, начиная изрядно нервничать.

— Елена, ваш проект… пропал, — наконец-то выдавил из себя директор, внимательно следя за реакцией ученицы.

— Что, простите? — опешила девушка, переводя взгляд с директора на Шейна, который стыдливо прятал взгляд. Она не могла поверить, что проект, над которым она работала два месяца и который почти был готов, пропал. Ведь Шейн уверял ее, что он находится в полной неприкосновенности в его кабинете!

— Елена, мы обещаем, что найдем того, кто посмел проникнуть в мой кабинет и украсть проект из сейфа, — проговорил Шейн, все же встречаясь взглядом с девушкой.

— А если не найдете? — резко возразила Елена, но мужчины сделали вид, что не заметили ее тон. В конце концов, ее можно было понять: они ведь тоже в какой-то мере виновны в произошедшем.

— Мы сделаем все, чтобы найти. Но на всякий случай Вы можете подготовить новую работу, — осторожно сказал директор, остерегаясь реакции Гилберт.

— Я не успею!

— Приходите после уроков, мы поговорим с профессорами, чтобы они помогли Вам. А сейчас идите на урок, если будут новые известия, мы Вам сообщим.

***

Деймон шел по шумному коридору школы, обдумывая недавно узнанные новости. Ребекка, которая уже давно только и занималась тем, что собирала сплетни по школе, по секрету сообщила ему, что две недели назад у Гилберт украли ее проект. Сказать, что он был удивлен — ничего не сказать.

И дело было даже не в факте самого воровства, а в том, что девушка до сих пор не обвинила в этом его. Она, конечно, периодически одаривала его подозрительными взглядами, но Сальваторе и представить себе не мог, что на этом все закончиться. Это же была Гилберт, которая сначала делала, а потом уже думала. И, конечно, первой ее мыслью стало то, что это он украл ее проект, в этом он не сомневался. Тогда почему она тут же не набросилась на него, обвиняя во всех грехах человечества? Что должно было случиться в этом мире, чтобы ленивцы обзавелись мозгами?

И все же, если отбросить мысли о том, что Гилберт все это время думает, как бы изящнее у***ь его и где спрятать его хладный труп, нужно было понять, кто на самом деле виновен, дабы не закончить свою жизнь от рук обезумевшего ленивца. Для начала необходимо решить, кому это нужно? Кто захотел подставить Гилберт?

И он не был бы Деймоном Сальваторе, если бы в его голове тут же не сложилась бы четкая цепочка событий. Он иногда сам удивлялся своей способности так быстро находить правильное решение. Наверное, все детство, проведенное за шахматами, в которые отец заставлял его играть, когда был зол на него, давало о себе знать. В отличие от всех остальных, он умел подмечать детали и складывать из них единую картинку, поэтому и сейчас быстро сложил «2» и «2».

— Кол, — Сальваторе подошел к парню, который складывал в свой шкафчик учебники.

— Чего тебе, Деймон? — немного грубо, но с ноткой опасения в голосе спросил Пирс. И Сальваторе усмехнулся, понимая, что его холодная логика и расчетливость и в этом раз не подвели.

Две недели назад парень прогуливал урок наискучнейшей биологии, бродя по коридорам школы, когда заметил Кола, который ошивался около кабинета профессора Шейна. И все бы ничего, но когда Деймон спросил у него, что это он делает, друг, будто бы застуканный на месте преступления, начал придумывать оправдание. Сальваторе буквально видел, как крутятся шестеренки в голове парня, но тогда поверил, что он всего лишь хочет украсть ответы на контрольную работу. А сейчас, зная все события того дня, ему не трудно было прийти к выводу, что Кол тогда действительно воровал, только вовсе не ответы.

— Да вот решил поговорить со старым приятелем, — хлопнул его по спине Деймон, наблюдая, как Пирс подозрительно поднимает брови.

— Серьезно?

— Конечно, нет, — усмехнулся парень, качнув головой, — Что ты сделал с проектом Гилберт?

— О чем ты? — захлопывая дверцу своего шкафчика, спросил Кол. Его лицо не выражало буквально ничего. Аристократ, черт его подери. Но вот только с Сальваторе этот номер не пройдет, он не хуже остальных умел надевать маску. Вернее сказать, последние лет 7 он научился ее не снимать. Настолько сросся с этим образом, что уже не отличал, где игра, а где он настоящий. Наверное, это неправильно, но ведь именно это помогало ему видеть, когда другие притворяются. Несмотря на то, что он очень хорошо научился прятать свои чувства и эмоции, он легко разгадывал их на лицах других людей.