В долине смертной тени (Эпидемия)

17.

Герман Владимирович рассматривал Святослава, которого не видел более пяти лет. Но его взгляд то и дело сам собой  перескакивал на подругу сына. Не смотреть на нее было выше сил. Ее нельзя было назвать  супер красавицей, но она была наделена какой-то невообразимой женской привлекательностью, которая действовала на окружающих даже сильней любой красоты.

Они сидели в Каминном зале – в небольшой уютной гостиной возле камина, каждый держал в руках бокал с вином.

- Рад тебя видеть, папа, - говорил Святослав. – Знаешь, сколько живу, столько убеждаюсь - не бывает плохого без хорошего.

- О чем ты? – поинтересовался Герман Владимирович.

- Если бы не этот чертов вирус, не эта ужасная пандемия, мы бы с Соланж бог знает, когда приехали в Россию. У нас были другие планы.

- Что за планы можно узнать?

- Я должен был запускать новый проект в Голливуде. Одна кинокомпания уже выделила на него деньги.

- И что за проект?

Святослав пренебрежительно махнул рукой.

- Сейчас нет даже смысла говорить, видя, что творится в мире. Я даже рад, что он не выгорел. С точки зрения сегодняшнего дня это выглядит какой-то безграничной глупостью.  Ты так не думаешь? – обратился Святослав к Соланж. – Она должна была играть  главная роль, - пояснил он отцу. 

-   Мне жаль, что я не сыграю эту роль, - произнесла Соланж,  делая маленький глоток из бокала. – Она не такая уж и плохая. Хотя, возможно, ты и прав, все это выглядит сегодня немного нелепо. Знаете,  Герман Владимирович, - она очень забавно произнесла имя и отчества Ратманова-старшего, - ваш сын - прекрасный режиссер.

- Я старался, - улыбнулся  Герман Владимирович. – Хотя, что он будет режиссером, признаюсь, в тот момент я не думал, было как-то не до этого.

Все дружно засмеялись.  

- У вас прекрасный английский, - отметила Соланж. - Где вы так хорошо научились говорить?

- Я провел в Штатах по работе несколько лет.

Герман Владимирович и Святослав переглянулись. В их семье на эту тему обычно не распространялись; в молодые годы Ратманов-старший работал в Америке в качестве резидента разведки. Но то были давние дела, после которых было еще много всего.

- И где вы там работали?  - с интересом спросила Соланж.  

- Преимущественно в Вашингтоне и Нью-Йорке.  Лучше расскажите, как вам в Москве?

- Она в восторге от Москвы, - ответил за нее Станислав. – Правда? – посмотрел он на женщину.

- О, да! Из-за этого мерзкого вируса я мало видела город. Но то, что успела посмотреть, это грандиозно.  Даже  этот дом впечатляет.

- Она нарекла  дом Михаила новым Версалем, - заметил Святослав.  

 Герман Владимирович рассмеялся.

- Весьма меткое сравнение. Хотя все же надо быть справедливым, Версаль немного пороскошней.

- Совсем немного, - засмеялась француженка. – Это же жутко дорого строить такой дворец, одни налоги чего стоят.

- По-видимому, для Михаила они не представляют проблему, - усмехнулся Святослав.  

- Он очень богатый человек, у него большой бизнес, если владеет такой недвижимостью, - заметила француженка.

Герман Владимирович и Святослав снова переглянулись.

- В России все не совсем так, как в других странах, Соланж, - пояснил Святослав.  - Михаил находится на государственной службе. Как видишь, это очень прибыльное занятие. По крайне мере, для некоторых.  

Соланж недоуменно посмотрела на него.

- Я не совсем понимаю, как это может быть. Мой отец был несколько лет заместителем министра культуры Франции, мы жили в небольшом домике в предместье Парижа. А если он попытался бы построить себе что-то похожее, его тут же уволили, да еще отдали бы под суд. Да у нас и денег на это никогда не было. -  Соланж свой вопросительный взгляд адресовала сначала одному, потом другому мужчине.  

- Отец, кто из нас будет объяснять, ты или я? – засмеялся Святослав.   

- Начни ты, если понадобится, я дополню, - предложил  Герман Владимирович.

- Я тебе уже говорил, что Россию нельзя сравнивать с другими странами. Тут все устроено по-своему. Здесь государство – это все, оно всем рулит и всем правит. Самое лучшее тут – присосаться к нему. И тогда ты в шоколаде. И можно не обращать ни на что внимания: ни на суд, ни на общественность, ни на газеты, журналы, телевидение.  Если тобой довольно начальство, ты в безопасности, и можешь делать все, что пожелаешь. В том числе безгранично воровать.

- Так ваш брат вор? – изумилась Соланж.

- Ни он один, вокруг него все такие.  Это и есть в России главный бизнес. Я все правильно объяснил?  - обратился Святослав к отцу.

- В целом, да, - согласился Герман Владимирович. – Хотя это все же упрощенный взгляд. Некоторое время назад, Соланж, мы пытались изменить эту клептократическую систему, но из этого мало, что получилось.

- Почему? – спросила  Соланж.

- Она оказалась сильнее нас, - коротко объяснил Герман Владимирович.

- Мой отец был вице-премьером в правительстве, - пояснил  Святослав. 

- Это было и давно и недолго, всего-то полтора года, -  сообщил Герман Владимирович. – Мы очень хотели изменить эту страну. По крайней мере, я, но, увы, мало, что получилось,  - развел он руками.

- Теперь тебе хотя бы немного понятно? – поинтересовался Святослав.

- Если понятно, то совсем немного, - сказала француженка.

- Не все сразу, - улыбнулся Святослав.   -  По поводу того, что правительство, в котором пребывал мой отец, хотело изменить страну, я сильно сомневаюсь. Об этом мы с ним много спорили. Но в одном я согласен, что Россию изменить невозможно. Когда я это однажды окончательно понял, то все плюнул, и свалил отсюда. У меня в кармане было всего несколько тысяч долларов. Но мне было все равно, лишь бы подальше от родного  отечества.

- Ты мне об этом никогда не рассказывал, - удивилась  Соланж.

- Так ты  не спрашивала.

- Когда мы познакомились, ты уже был известным режиссером. Сколько фильмов ты снял к тому времени в Голливуде?

- Всего три. И они не имели большого успеха. Так, средний уровень.

- Критики писали другое, - возразила Соланж.

- Что они понимают. Я сам для себя главный судья и критик.

- И как ты оцениваешь свое творчество, Святослав?  - поинтересовался Ратманов-старший.

Святослав какое-то время молчал.

- Понимаешь, папа, я хочу сделать один фильм, но настоящий, такой, какой останется навсегда. А все остальное уйдет в отвалы. Только никогда не ведаешь, какая картина окажется та самая. Вот и приходится их  много клепать. Но, если все же сотворю ту самую, то на этом завершу свое творчество. Больше работать нет ни малейшего смысла.

- Чем же тогда займешься?

- Путешествовать, любить женщин, может, напишу книгу, - пожал плечами Святослав.   – Мне хочется пожить на маленьком острове в океане, где почти нет людей. Представляешь, со всех сторон плещется вода. Можно ходить голым и ни о чем ни заботиться.

- Честно говоря, не представляю такой жизни, - сказал Герман Владимирович. – Мне бы там стало смертельно скучно уже на второй недели. Даже хождение голым не помогло.

- Это потому что ты никогда не умел сливаться с природой. А мне хочется ощутить себя ее частичкой.

- Кто же тебе мешает поехать на такой остров прямо сейчас? Вместо этого ты отправился в зараженную Россию.

- Так я же не сделал того главного в своей жизни произведения. А давайте все выпьем за то, чтобы это случилось. Тем более, у всех опустели бокалы.

Святослав встал и разлил вино по бокалам.