23.
641 Words
Постепенно предназначенные для коктейлей бутылки вина были опустошены, и разговоры стали стихать. Все собрались уже покинуть зал, как внезапно в него ворвался отец Варлам. После ужина он незаметно исчез, а теперь вдруг появился. И загородил своим телом выход, не позволяя никому покинуть помещение. Все удивленно уставились на него.
- «И помни Создателя твоего в дни юности твоей, доколе не пришли тяжелые дни и не наступили годы, о которых ты будешь говорить: «нет мне удовольствия в них» доколе не померкли солнце и свет и луна и звезды, и не нашли новые тучи вслед за дождем. В тот день, когда задрожат стерегущие дом и согнутся мужи силы; и перестанут молоть мелющие, потому что их немного осталось; и помрачатся смотрящие в окно» - громовым голосом процитировал он. – Покайтесь! – уже от себя призвал он, - настают грозные дни. Бог дает каждому из вас последний шанс на спасение. А что делаете вы, вместо того, чтобы молиться и умолять о милости. Пьете вино, ублажаете плоть и продолжаете думать, что все пройдет, и вы снова вернетесь к прежней жизни. Этому не бывать!
Священник замолчал, молчали и все те, к кому была обращена эта проповедь.
- Святослав, это что? – тихо спросила Соланж, не поняв ни слова, но почувствовав пафос речи отца Варлама.
- Я потом тебе все объясню, - шепотом ответил Святослав. – Пока же просто смотри и получай удовольствие. Такой экзотики нигде не увидишь. Возможно, это и есть подлинная Русь.
Хотя Святослав произнес эти слова тихо, но в образовавшейся тишине их слышали все. Это нарушило всеобщее оцепенение.
- Отец Варлам, позвольте мы пройдем, - произнес Герман Владимирович. – Кто желает вас слушать, пускай остается. Лично я после сытного ужина и вина просто хочу лечь и отдохнуть.
Но на священника эти слова, если и произвели впечатление, то совсем не то, на какое рассчитывал их говоривший.
- Ты первым станешь жертвой посланного Богом мора, - показал он перстом на Германа Владимировича. – Вспомни мои слова, когда придет твой час.
- Стану, значит, стану, - спокойно отозвался Герман Владимирович. – Вы-то что волнуетесь, я вам ни друг, и ни сват. До сегодняшнего дня мы с вами даже не были знакомы. А потому сгинь, нечистая сила! Дай пройти.
Герман Владимирович взял священника за руку и отодвинул от прохода. Неожиданно отец Варлам без сопротивления позволил себя потеснить.
Вслед за Германом Владимировичем вышли и все остальные. С отцом Варламом осталась только Софья Георгиевна. Она видела, что он пребывает в состояние ошеломления от неудачи своей выходки. Она знала, что в церкви, где он служил настоятелем, его подобные эскапады пользовались огромным успехом.
- Отец Варлам, - сказала Софья Георгиевна, заботливо беря его за руку, - вам не стоит расстраиваться. Они еще не осознали весь ужас своего положения, они пока живут прежней жизнью. Прошло совсем мало времени.
Отец Варлам медленно повернул к ней голову.
- Я страдаю за них, - произнес он, - заблудшие души – причина для горести пастыря.
- Я вас прекрасно понимаю, и я целиком на вашей стороне. – Вы удивительный священник, таких, как вы, единицы. Прошу вас, благословите! - умоляюще посмотрела на него Софья Георгиевна.
- Благословляю! - Отец Варлам перекрестил ее, женщина поцеловала ему руку.
- Вы не поверите, но мне сразу стало легче, - сказала она.
- Так и должно быть, значит, на вас снизошла божья благодать. Но не на них.
- Снизойдет и на них. Это счастье, что Господь послал нам вас.
Несколько мгновений священник пристально смотрел на нее.
- К сожалению, это понимаете только вы, - произнес он,
- И я не сразу стала это понимать, многие годы жила во тьме. Но свет воссиял надо мной. Я очень надеюсь, что однажды это же случится и с Мишей, и с Виталиком и с Ренатой. Вы даже не представляете, как я этого жду.
- Представляю. Жажда Бога – это самая сильная жажда человека.
- Вы правы, батюшка. Только не всегда она посещает человека, - грустно проговорила Софья Георгиевна.
- Writer
