Три жизни одной женщины

8.

Чтобы как-то приободрить свой упавший дух,  к завтраку она постаралась вернуть себе прежнюю привлекательность.  Тело она  поместила   в новое платье, а лицо, подобно индейцу перед битвой, особенно тщательно разрисовала разноцветными мазками.

     Она вошла в большой зал, стены которого были украшены изображениями  самых разнообразных яств,  что весьма сильно контрастировала с тем,  что стояло на столах. Катя неторопливо прошествовала к своему месту. Внезапно она остановилась; её взгляд, бродя  между огромным количеством людей, совершающих одновременную трапезу,  внезапно  натолкнулся на Артура.  Рядом с ним сидели три женщины, причем все любвеобильного возраста. Вся кампания приправляла поглощение пищи громким заливистым смехом.

     Путь Кати пролегал мимо стола Артура, но когда она оказалась рядом с ним, он не только не повернул голову,  но даже не скосил в ее сторону своих нахальных глаз. Она почувствовала, что задета таким невниманием к своей особе.  Вчера вечером пел дифирамбы ее грудям, а теперь, когда рядом с ним их целых три пары,  делает вид,  что не замечает её.  Хотя чему тут можно удивляться, искатели приключений все такие, они, словно хищные звери, бросаются на самую легкую добычу. А как только встречают малейшее сопротивление, то сразу же убегают в кусты.

     Пока длился завтрак, она еще пару раз как бы случайно поворачивала глаза в его сторону.  И все это время мизансцена не менялась; Артур потчевал дам рассказами,  а те его  - своим громким и вульгарным хохотом.  То, что эти, сидящие рядом с ним три гусыни, были отъявленными дурами,  не вызывало у Кати  никаких сомнений;  ну кто еще способен смеяться да еще так громко над шутками этого отъявленного пошляка.

     Она снова вернулась в ставший тюремным казематом номер. Погода не только не улучшилась,  но,  словно ей назло, с каждой минутой становилась хуже.  С  балкона  она  видела,  как взмывали вверх лопасти волн, превращая вчерашнюю морскую равнину в гористую,  со стремительно несущимися к берегу хребтами, местность.  Никакой надежды на то, что что-то изменится, не было.

     Она легка  на кровать,  от наступавших на нее со всех направлений армий тоски и скуки она готова была скулить, как раненный щенок. Попробовала читать,  но глаза хотя и бежали по строкам,  но дальше  сигналы не проходили в мозг,  который  по-прежнему был наполнен  горестными мыслями. Неугодная книга полетела в угол,  а утомительный труд, связанный с чтением, она попыталась заменить на безмятежную сладость здорового  освежающего сна.  Но хорошо выспавшийся за ночь организм отторгал сон,  как инородный орган, и Катя только напрасно мучила частым  вероученьем подушку.  Она проклинала себя за то,  что поддалась уговорам мужа, Зины и своим собственным увещеваниям и  отправилась  в это  самое  унылое  место  на  земле.

    Но почему ей так скучно,  вдруг, словно откуда-то издалека, подобно иноземному кораблю,  приплыл в ней вопрос?  Ведь и раньше она оставалась одна:  на даче,  в квартире,  но ничего такого не испытывала, наоборот, то были лучшие ее часы,  когда можно немного спокойно подышать, расслабиться, побыть  наедине  с собой,  отдохнуть от необходимости быть несменяемым погонщиком нескончаемого каравана домашних дел.  А тут  такая  возможность сама плывет ей в руки,  а она,  как у человека,  у которого болят зубы,  просто места себе не находит. Странное, непривычное и главное непонятное для нее состояние.

     За окном по-прежнему метался холодный ветер;  желая попасть к ней в комнату, он  стучал  в оконные в стекла,  как барабанщик в барабан; ощетинившееся волнами море шумело, словно закипающий чайник, и на Катю вдруг накатилось такое отчаяние,  что она, наконец, не выдержала и брызнула струйкой слез.

     Внезапно в дверь застучали. Катя мгновенно  слетела  с  кровати, быстро посмотрела  на себя в зеркало,  смахнула с ресниц и со щек несколько алмазных капель. Однако красные глаза,  словно два предателя, безжалостно выдавали ее недавние состояние.

     Она открыла дверь,  и от изумления у нее даже заглохло на мгновение дыхание. На пороге в своих в решетчатых джинсах и в еще более грязной, чем вчера майке,  стоял Артур.  Знакомая нахальная  улыбка перемещала в разные стороны его губы по лицу.

     - Здравствуйте,  Катя, - сказал он. - Мне показалось, что в такую погоду вам должно быть очень скучно.  Вот я и зашел вам помочь её развеять.

     Наглость и  бесцеремонность  этого парня была столь беспредельна, что Катя не могла выудить из своего лексикона слова,  которые были  бы эквивалентны его поступку и бушующим в ней валам чувств.

     - Вы ошибаетесь,  мне совершенно не скучно.  Я замечательно отдыхаю.

     - Так  замечательно,  что даже плачете.  Зачем говорить неправду, это всегда очень нерационально. Если вы меня сейчас выставите, то весь день будете горько сожалеть об этом. Умоляю вас, не делайте того, чего не хотите.

     Катя хотела ему резко возразить, но подготовленные уже слова  по пути к  языку неожиданно где-то затерялись, и она, как  немая,  лишь молча смотрела на него,  ритмично,  словно отбивая так какой-то мелодии, хлопая длинными ресницами.

     - Я вижу, вы согласны, чтобы я зашел, - сделал вывод из ее молчания Артур.

     Катя отчаянно замотала головой, но это оказалось запоздалой реакцией, Артур шагнул мимо нее и оказался в ее владениях. Несколько мгновений она смотрела на непрошеного гостя,  а затем  почему-то  закрыла за ним дверь.

     Когда она повернулась к нему, Артур уже оккупировал своей персоной её кресло.  Только сейчас она заметила, что он пришел не один, а с пакетом,  из которого,  демонстрируя свои округлые формы, вылезала бутылка вина.

     - Я подумал,  что нам неплохо с вами отметить наше знакомство,  - дал краткое пояснения  своим действиям Артур.

     - Но у меня совсем нет  желания  отмечать наше знакомство.  Я надеюсь, что оно этим и закончится.

     - Ничего  вы не надеетесь,  вам очень скучно и вы чертовски рады, что я заглянул на ваш огонек.

     - Вы собираетесь и дальше разъяснять мне мои мысли и поступки?  - Катя постаралась влить в свой голос раствор с максимальной концентрации сарказма.

     - До тех пор, пока вы не будете искренне  сама с собой.

     - Я искренне! - искренне возмутилась Катя.

     - Нет!

     - Ну, знаете.

     - Давайте не будем препираться.  Лучше устроим маленький пир. Вот только закуску я не прихватил. У вас не найдется хоть что-нибудь.

     Перед отправкой в дорогу Катя приготовила себе на  всякий случай целую  гору самой  разнообразной снеди. Но её соседи по купе почти насильно заставляли уничтожать свою попутчицу их собственные припасы,  так  что её заготовки оказались не использованными и наполовину.  И сейчас Катя при полном осознании,  что совершает непоправимую  ошибку,  полезла  в сумку за ними.

      Стол быстро приобрел привлекательный  вид и даже  стал издавать кое-какие аппетитные запахи.  Артур умело растащил в  разные стороны еще мгновение назад демонстрирующие трогательное  единение  бутылку и пробку,  и темно-вишневый ручеек  ликера  радостно, что вырвался после долго заточения  из тесного сосуда на свободу, заструился в стаканы.

     - Может,  выпьем на брудершафт, чтобы сразу перейти на ты, - выступил с ценным предложением Артур.

     - Нет,  не хочу,  - решительно возразила Катя. Ишь чего захотел, хитрюга; но она не дура и не собирается предоставлять ему предлог  для поцелуя.

     - Ладно, отложим ненадолго эту процедуру, - смирился  с неизбежным Артур. - Тогда давайте пока просто выпьем за встречу.  За то,  что мы тут сидим и нам очень хорошо.

     Все же наглости этого парня нет предела, уже далеко не первый раз возмущенно подумала Катя,  но неожиданно поймала себя на том,  что уже более спокойно реагирует на его выходки.  Кажется,  у нее начался процесс адаптации к ним.

     Артур глубокомысленно смотрел на свою собутыльницу  сквозь  мутное стекло стакана.

     - А чем вы занимаетесь у себя дома? - спросил он.

     - Я - бухгалтер.  Старший бухгалтер, - увеличила она свое положение в обществе. - А вы?

     - Я?  Я ничем не занимаюсь.

     - Как ни чем? - не поверила Катя. - На что же вы живете, вот сюда, на какие деньги приехали?

     - Ну, деньги это не проблема, - небрежно прозвучал голос Артура. - Их повсюду сколько хочешь.  Успевай только нагибаться и класть в  карман.

     - А я могу сказать, как вы их зарабатываете. Соблазняете женщин и живете за их счет.  - Этот смелый фехтовальный выпад Катя готовила уже несколько минут и сейчас, после успешно произведенного укола, с нескрываемым  торжеством  смотрела на Артура;  пусть знает,  что её ему не провести, она раскусила этот орешек с гнилым зернышком сразу же.

     - Вы думаете, что я Альфонс, - без всякой обиды произнес Артур. - Что ж,  если вам больше подходит такой вариант, то я не против. - Его губы разъехались в широкой улыбке. - Но не волнуйтесь,  на ваш счет я жить не собираюсь, у вас денег-то нет.

     - Откуда  вы знаете,  сколько у меня денег?  - Катя почувствовала себя задетой его последним замечанием,  хотя оно во многом и соответствовало реальному  наполнению  содержимым ее кошелька.

     - Ну, это сразу заметно, сколько у кого денег.

     - Зачем же вы ко мне пришли?

     - Вы мне очень нравитесь.  У вас самая красивая грудь,  которую я видел за последний месяц.  Нет,  пожалуй, за два месяца, - внес важное уточнение в этот вопрос Артур.

     Катя почувствовала, как двумя факелами запылали ее щечки.

     - Послушайте, как вы можете так разговаривать по сути дела с незнакомым вам человеком. Между прочим, я замужем.

     - Я и не сомневаюсь.  У вас ужасный вид замужней женщины. Когда я увидел вас,  мне стало вас очень жалко.  Я сказал себе:  вот полностью искалеченный браком человек, надо ему помочь. А что касается моей откровенности, я всегда говорю то,  что думаю. Разве не все  так  должны поступать?

     - А если я начну говорить то,  что думаю о вас, вам это понравится?

     - Ради бога,  да я только об этом и мечтаю. Мне всегда становится неинтересно, когда человек лжет.  Ложь - это проявление несвободы, а я люблю свободу.

     - Но ведь нельзя же говорить все, что думаешь о человеке. Мало ли какие приходят мысли.  А если ты,  например, о нем самого плохого мнения, что же так ему и сказать?

     - А как же иначе.  В этом случае, правда необходима как  никогда. Если вы не любите человека,  а говорите ему приятные слова,  разве вам не становится от этого противно?

     - Бывает,  - призналась Катя. - Но ведь он же обидится, как потом с ним общаться.

     - Но зачем вам общаться с теми, кого вы не любите. Это же настоящее самоистязание. Разве не так?

     - Так,  - согласилась Катя.  - Но если ты с ним работаешь или живешь?

     - Зачем  же жить с тем,  кто тебе противен.  Ну а работа...  Ради правды можно и потерпеть. Или сменить работу. Зато не надо лицемерить. Это же такое облегчение.  Один раз скажешь правду  и  больше  не  надо лгать  всю  жизнь.  А если говорить ложь,  то приходиться повторять ее постоянно. Да еще каждый раз раскрашивать чем-то новым.  Мы становимся пленниками собственной лжи. Это и тяжело и мерзко. Зачем же мучить себя, когда можно сказать то,  что думаешь,  и почувствовать себя сразу на свободе.

     Пока он  говорил,  у Кати язык буквально плясал во рту от желания ему возразить, но когда он замолчал,  она вдруг поймала себя на  том, что сказать ей нечего.  Более того, она согласна с ним, теперь она понимала, что схожие мысли давно уже  бороздили  ее подсознание, но она не решалась не только их озвучить,  но даже выпустить их из этой её самой сверхсекретной зоны на свободу.

     - Я вижу, вы согласны со мной. Знаете, мы с вами единомышленники. К концу нашего романа вы поймете, что между нами нет никаких разногласий.

     - Какого романа?  - встрепенулась Катя. Внезапно она почти физически услышала, как громкая сирена тревоги завопила в ее голове. - Запомните, Артур, у нас с вами не может быть ничего. Поэтому я вас сразу хочу предупредить: вы напрасно теряете время.

     - Если мужчине очень нравится женщина,  то он не  может  напрасно терять время, когда находится рядом с ней. Даже если его ждет неудача. Наоборот, это лучшие его минуты. А что касается романа, он уже идет вовсю. По-моему, это очевидно.

     - Вот  что,  Артур,  или как вас там зовут еще по-другому.  Чтобы сразу все было ясно,  давайте договоримся:  вы немедленно покинете мой номер, и больше ко мне не будете подходить ближе, чем на сто шагов.

     - Вот видите, испугались, значит, я прав. Меня это радует, я выбрал правильную тактику.

     - Я могу вас еще обрадовать: в своей жизни я ни разу не встречала такого наглеца.

     - Я вовсе не наглец, я только говорю то, что думаю. Был бы я наглецом, набросился бы сейчас на вас.  Тем более долго вы сопротивляться не собираетесь. А я сижу смирно, спокойно разговариваю. Только в отличие  от того,  к чему вы привыкли, что вам все постоянно лгут, я говорю то,  что думаю.  А вам было бы легче,  если бы на моем месте сидел какой-нибудь болван,  нес ахинею про погоду,  а сам бы только и думал  о том, как вас выебать.

     Что-то взорвалось  внутри нее,  как будто она случайно проглотила гранату на боевом взводе.  Впервые мужчина в разговоре с ней  произнес это самое запретное в языках всего мира слово. Да как он посмел! Да за кого он ее принимает!

     - Послушайте, вы, что себе позволяете! - завибрировал на самой, какой она смогла взять высокой ноте, ее голос от возмущения.  -  Пользуетесь  случаем,  что мы одни и считаете,  что вам все дозволено.  Вы не только наглец, вы еще самый настоящий хам! - Катя попыталась как можно сильнее ударить его взглядом своих больших разгневанных глаз,  но неожиданно натолкнулась на ответный, полный искреннего недоумения взор.

     - Что вы, Катя, рассердились. Не понимаю, что я такого сказал.

     - Я еще вам должна открыть курсы по ликбезу некоторых слов.

     - Послушайте,  ведь любое слово само по себе просто звук,  и оно не может быть не неприличным, не непристойным, не оскорбительным. Все дело в том,  как каждый его воспринимает. Не я, а вы наполнили его таким содержанием,  которое вас возмутило. Я же просто сказал о том, что человек может говорить о погоде или о какой-нибудь другой ерунде,  а думать совсем  о другом.  Чтобы изменилось,  если бы я употребил термин: заниматься любовью. Смысл абсолютно тот же.

     - Но слова же разные!

     - Так очистите же их от грязного смысла,  это в вашей  власти,  и они не будет коробить ваш деликатный слух. На самом деле грязны не эти слова, это внутри вас все запачкано грязью,  и эта грязь выходит наружу, когда вы произносите определенные звукосочетания. Соскоблите с них этот мутный слой, и никакие слова вам больше не покажутся оскорбительными  или неприличными. Поверьте мне, таких слов нет вообще, ну скажите чем слово хуй хуже п****а или члена. То и другое обозначает одну и туже очень полезную часть  мужского  тела.  Внушите себе,  что п***с - это и есть хуй, то есть сделайте п***с неприличным словом, а хуй - литературным и тогда вы увидите, что все дело только во внушенной привычки. Одно слово какой-то болван сделал приличным,  другое - матерным.  Но почему вы должны зависеть от  чужой глупости и грязи.  Лучше привыкните к тому, что все слова приличные - и все сразу изменится.

     Катя молчала.  Последние произнесенные Артуром слова  из  словаря непроизносимых в  приличном  обществе  терминов покоробили ее слух уже чуть меньше.  Но гораздо больше её волновало сейчас другое;  она вдруг ясно осознала и уже не впервые  какую-то  непривычную  правоту  своего странного  собеседника.  Но это осознание рождало в ней такую сумятицу противоречивых чувств,  что она никак не  могла  определить,  как  она должна реагировать на эти крамольные речи.

     - Вот что, - сказала она, - я вовсе не собираюсь спорить с вами о значение некоторых слов. Я даже не понимаю, как вы осмеливаетесь говорить мне такое, неужели вы со всеми женщинами разговариваете подобным образом?

     - Если говорить честно,  то нет,  - с какой-то несвойственной ему застенчивостью улыбнулся он, - только с теми немногими, кто могут меня понять. А вы как раз из их числа.

     - Это очень для меня лестно, однако мне не хочется продолжать подобный разговор. Я вовсе не собираюсь менять свое мнение по поводу некоторых вещей. И ваши слова мне совсем не кажутся убедительными.  И я еще раз прошу,  уйти из моего номера.  Иначе я позову администратора и пожалуюсь на вас.

     - Что ж,  придется подчиниться.  Администратор  -  это  страшный зверь. Но  для  первого раза мы с вами очень хорошо посидели. Я вижу, что понравился вам.  А вы мне - еще больше. На самом деле вы очень умны, только прожили всю жизнь среди дураков. Вот и привыкли мыслить на их уровне. Но я вам помогу избавиться от этого недостатка.

     Катя резко встала.

     - Я даже и не знаю,  как вам еще сказать, чтобы вы немедленно покинули меня. Ваша наглость не имеет границ. Уходите.

     Артур тоже встал и на своих длинных ногах направился к выходу.  У двери он остановился.

     - Приходите в одиннадцать вечера  на наш пляж. Я там буду вас ждать.