Три жизни одной женщины

21.

Словно в качестве компенсации за все ее страдания,  за  завтраком ее  поджидал приятный сюрприз; вместо надоевшего ей Валерия Ивановича за столом расположилась пожилая супружеская чета.  Старички были очень аккуратными и очень заботливыми.  Пока длилась трапеза,  они без конца советовали друг другу попробовать тот или иной кусочек,  а, попробовав, подробно обсуждали его вкусовые достоинства и недостатки.

     Кате доставляло истинное наслаждение  наблюдать за  этой  парой.  При  этом  она  с грустью  думала,  что им с Петром никогда не приобрести такого благообразия; Петр не обращает никакого внимания на то, что ест она и  как вообще справляется с домашними делами.  И даже если она однажды надорвется, то он это может нескоро  заметить.

     Артур куда-то исчез по своим делам, и Катя коротала время на пляже в одиночестве. Она делала героические попытки не думать о предстоящей очередной  ломки  еще одной перегородки внутри ее сознания, которая отделало его от свободы.   Но ее мысли мало обращали внимания на эти  усилия и просто толпами  осаждали  ее  бедный, измученный  непосильной работой мозг.  Самое не то смешное,  не то печальное во всей этой ситуации заключалось в том, что она сама не понимала, зачем ей все это надо и почему, несмотря на это непонимание, она не в состоянии отказаться оттого,  что вызывает в ней  столь  сильное сопротивление. Ее  воображение,  как самый заядлый художник,  рисовало такие жуткие картины того, что ей предстоит, что, несмотря на раскаленный жарой воздух, по телу Кати то и дело скорой иноходью скакал озноб. Нет, она никогда не сумеет сделать это, лучше подвергнуться любому другому  испытанию,  любой другой пытке.  Будь неладен этот Артур,  почему она покорно, как послушная ученица, выполняет   все, что  скажет ей этот странный наставник? Кто он, в конце концов, такой? Вообразил себя апостолом свободы, нашел в ее лице дурочку,  которая из-за того,  что испытывает к нему влечение,  не может ему ни в чем воспротивиться. А вот она сейчас возьмет, да передумает. И пусть знает, что она отнюдь не робкая овечка, которая следует за вожаком отары, куда бы он ее не повел.

     После обеда  Катя  вернулась  в  номер,  легла в кровать и стала ждать Артура.  Тот пришел быстро, он весело ввалился в комнату и кинул ей на грудь, похожий на тенистый мячик пушистый персик.

     - Сейчас явится наш зритель, - обрадовал он ее известием.

     Взгляд, который бросила на него Катя, напоминал по хмурости небо, перед тем как сыпануть на землю проливным дождем. У нее возникло сильное желание запустить этим мячиком-персиком в одно  место  Артура.  Но момент был упущен, так как Артур уже упал рядом с ней.

     - Что ты волнуешься,  подумаешь,  кто-то будет на тебя пялить глаза. Забудь о нем,  внуши себе, что его нет. То, что ты внушишь, так оно и будет. Сосредоточься на любви. Хочешь я тебя научу, как получить более сильный оргазм. И тогда будешь меньше думать о постороннем. - Катя по-прежнему молчала, однако сейчас в ее взгляде стало меньше хмурости, зато проклюнулась живая заинтересованность. - Это древний восточный способ. Когда мы начнет заниматься любовью,  старайся дышать как можно спокойней и медленней.  И попробуй сфокусировать  свое  сознание на переносице.  Это место называется агни-чакра. Ты меня поняла?

      Катя не совсем уверенно кивнула головой.

     - Если ты это сумеешь сделать,  то  даже ни разу не вспомнишь о нашем дорогом госте.

     Едва Артур завершил инструктаж, как дверь отворилась, и на пороге выросла слегка качающая, словно мачта корабля  в непогоду, фигура Павла.  Ночь, когда состоялось их столь драматическое знакомство, почти целиком укрыла его облик,  Катя запомнила только хриплый мужской голос. Но сейчас ее гость  предстал перед ней во всей своей красе. Он был старше Артура,  хотя, как ей показалось, немного моложе ее. Однако в чем у Кати не возникло сомнения,  так это в том, что он состоит активным членом самого большого в мире клуба - любителей зеленого змия.  На это  почетное членство указывало не только одутловатое лицо и мутные, как грязное стекло, глаза, но и бутылка вина, зажатая им в руке.

     - Входи, Павел, располагайся в удобном для тебя месте, - пригласил Артур его тоном гостеприимного хозяина.

     - Приветствую вас, друзья мои, - театрально произнес Павел, сопровождая свои слова энергичной жестикуляцией рукой, которая крепко и бережно сжимала бутылку.  Павел устремил свой взор на Катю, и его глаза озарились каким-то странным блеском.  - Вы правильно сделали, что пригласили меня.  Я большой дока по этому делу. Пока я не начал крутить роман вот с этой дамой,  - ласково,  словно ребенка, прижал он к себе сосуд с бесценной влагой,  - я с баб можно сказать не слезал. Ты, Артур, супротив меня еще младенец,  хотя  вижу,  тоже любишь их до чертиков. А я их любил больше самого себя. Однажды...

     - Ну, хватит болтать,  - прервал мемуары Павла Артур, - садишь, и не мешай нам делать свое дело.  Твое дело быть зрителем. Не больше.

     - Понял, шеф, - вытянулся в струнку Павел. - Сюда можно? - указал он на кресло.

     - Можно.

     - Больше не скажу ни слова. Только   мне бы еще стаканчик.  А то из  горла... - Сделанный им вместо слов жест, красноречиво выражал всю неприличность такого грубого способа употребления благородных напитков.

     - Ладно. Катя, где у тебя стаканы? - спросил Артур.

     - В ванной. Я их там мыла.

     Артур водрузил перед Павлом стакан,  и сразу же  на долгожданную  с ним  встречу с легким радостным бульканьем устремился ручеек вина.

     - Ваше здоровье! - провозгласил тост Павел.

     - Я же сказал, чтобы ты молчал, - проворчал Артур.

     - Все, больше вы не услышите от меня ни словечко. Я весь во внимание.

     Пока протекали все эти события,  связанные  с  приходом  гостя  и процессом удовлетворения  его неотложных нужд, Катя чувствовала, как вибрируют от волнения все без исключения внутренние и внешние члены и органы ее организма. То, что этот Павел, оказался забулдыгой, было даже хорошо;  если бы на его месте сидели, к примеру, ее новые соседи за обеденным  столом - эти милые старички,  то она сейчас была бы почти в прямом смысле мертвой от стыда.  И все же она со страхом  ожидала  той минутой, когда все же начнется эта пытка. Дышать медленно и мысленно сосредоточиться на переносице,  как пароль или заклинание, неслышно произносила она.  Скорей бы все это кончилось; она не желает получать никакого оргазма, единственное ее желание, чтобы всему этому, как страшному фильму, как можно быстрее пришел бы конец.

     Она взглянула  на Артура и поняла:  начинается.  Чтобы не видеть, что этой страшной картины,   она  зажмурила  глаза  и начала дышать по инструкции: медленно и ровно.

     Катя чувствовала, как теплые губы Артура прикоснулись к ее  плотно зашторенным глазам, затем мягко поплыли по лицу, а его руки пробрались к груди и стали теребить соски.  Пока еще совсем легкое желание  стало слегка поклевывать ее где-то в области пупка. Она обняла за шею Артура и вторглась языком в его рот.

     Сарафан медленно стал сползать с ее тела.  Катя старалась не  думать, какой  захватывающий вид открывается сейчас перед уютно расположившимся в кресле зрителем,  и попыталась направить весь  пучок  своих мыслей в  район переносицы,  а также удерживать дыхание в спокойном и равномерном режиме.  Артур продолжал ласкать её;  сейчас его усилия  в этом деле сосредоточились на её животе, и она не сомневалась,  что вот-вот по лесенке ее тела он спустится ниже. Так и случилось. Его лицо зарылось в ее в мягких зарослях влагалища, а губы соприкоснулись с ее половыми губами.  Ей было известно,  как мастерски он умеет возбуждать ее в  этом месте, и по его маневрам она догадалась, что он явно намеревается продемонстрировать все свое незаурядное мастерство и высокую  квалификацию. Его пальцы затеяли изысканный диалог с клитором, и теперь желание нарастало в ней как снежный ком.

     Внезапно она  ощутила,  что  Артур куда-то переместился,  а затем кто-то требовательно, словно доставивший срочную телеграмму почтальон, постучался в ее рот.  Она сразу поняла,  кто этот гость и отрицательно замотала головой,  желая тем самым показать,  что не впустит  его в свой дом. Но член  Артура  не терял надежды проникнуть на запретную территорию, он настойчиво уперся прямо в ее губы, требуя, чтобы ему немедленно отворили эти створки. И она послушно приоткрыла их. Как корабль в распахнувшиеся шлюзы, п***с не спеша вплыл в эту гавань,  и Катя набросилась на свою добычу языком. Она уже напрочь забыла про медленное дыхание, про агни-чакру, теперь ее волновал только этот предмет, целиком заполонивший собой ее ротовую полость. Пальцы Кати сжали мошонку  Артура;  она  ощущала в своих ладонях тяжесть этого мешочка и плотность двух спрятанных в этой кошелке яичек.

     Теперь кипяток желания уже расплескался по всему сосуду ее телу, и ей хотелось только  одного - довести половой акт до победного финала.  Внезапно п***с выскочил из ее рта, и через секунду Катя почувствовала на себе тяжесть Артура. Его член быстро вошел в ее штольню и продвинулся там до упора. Кривая графика ее  страсти  понеслась  стремительно вверх,  Катя чуть выгнула спину и громко застонала.  Она ощутила внутри себя мощный выброс породы,  и этот выброс подбросил ее на самый пик оргазма. Могучая звуковая волна вырвалась из ее горла на волю,  став достойным акустическим сопровождением происходящих внутри нее процессов.

     Несколько минут  они лежали,  не размыкая своих гениталий,  затем Артур осторожно скатился с нее и благодарно поцеловал в щеку.

     - Ты была великолепна, - прошептал он ей в ухо.

     И в эту секунду память вернула  унесенное бурным потоком страсти мысль  о том, что на этот раз они были не одни. Вот уж она не предполагала, что способна забыть о находящимся тут  зрители. Причем, даже без использования равномерного  дыхания и сосредоточения на агни-чакры. Осторожно Катя приоткрыла  глаза, но не для того,  чтобы посмотреть какое впечатление произвело на Павла их соитие,  а чтобы отыскать одеяло. Оно мятым комом валялось на полу, и Катя поспешно закутала им себя. И только после этого осмелилась посмотреть на Павла.

     Рядом с Павлом по-прежнему стояла бутылка, только теперь она была почти полностью опорожнена, а ее счастливый владелец казался еще более пьяным, нежели в тот момент, когда он переступил порог этой комнаты. Он попытался встать,  но ослабевшие ноги не выдержали тяжесть тела,  и он, как куль,  рухнул снова в кресло.

     - Ребята,  я вам честно скажу, вы оба гении секса. Такого траха я давно не видел.  Артур ты меня,  конечно,  извини, ты большой спец, но Катя я тебе скажу - высший класс. Катя, я тебя поздравляю, - поднял он увенчанную стаканом руку, затем опрокинул его содержимое в себя.  Подождав, когда винный водопад достигнет его желудка, Павел снова взглянул на отдыхающую после любовных трудов пару.  - Я на вас глядучи,  не выдержал. Так сказать,  вспомнил детство, - Павел выпустил из себя тоненькую струйку хихиканья,  - малость позанимался рукоблудством.  Он у меня правда уже по-настоящему не встает, но струйку еще пустить  может. Уж больно вы все вытворяете зажигательно.  - Павел сделал еще одну героическую попытку принять вертикальное положение - и на этот раз удачную. - Вот смотрите, - показал он на свои брюки,  и Катя с изумлением увидела на его замызганных штанах неровный абрис темного пятна.

     - Я рад,  что ты не терял времени понапрасну и провел его с большой пользы для себя, - насмешливо произнес Артур. - А теперь тебе лучше покинуть зрительный зал.  Кстати, не советую расхаживать с этим замечательным пятном по набережной. Все подумают, что у него совсем другое происхождение. Иди в номер и переоденься.

     - Ты прав,  так и сделаю. Но, между прочим, было приятно, не так, конечно,  как вам. А вам еще раз говорю: молодцы. Так держать. Никогда никому не завидовал насчет баб,  а тебе скажу - завидую.  Эх, выглядел бы я сейчас по-другому,  да работала бы как нужно у меня эта штучка.   -   В голосе Павла прозвучала глубокая горечь в связи с  неполадками  в  его организме и великая печаль по тем временам, когда этот механизм исправно функционировал.  - Ей богу отбил бы Катерину у тебя.  Да куда мне, разве она на меня такого польстится.  А все это сгубила, - показал он вдруг массивный кулак  мирно  стоящей  на  столе и честно выполнившей свой долг опустевшей бутылке. - У, гадина!

     - Все, - прервал его излияния Артур. - На сегодня хватит.

     Павел исчез, не забыв прихватить с собой бутылку, где на донышке еще играла светом темно-красная винная волна. Артур повернулся к Кате.

     - Ну, что ты сейчас чувствуешь?

     - Ты знаешь,  ничего особенного.  В самом деле, в этот нет ничего страшного.  Ты был прав,  только чтобы это почувствовать, надо хотя бы раз через это переступить. Я все время думала, что когда это случится, мне будет жутко стыдно встречаться с этим Павлом,  но сейчас мне кажется,  что я не буду испытывать ничего такого. Встречусь, ну и встречусь.

     - Тогда попробуем пригласить кого-нибудь еще?

     Катя внимательно посмотрела на своего неугомонного партнера.

     - Пригласить можно, но я бы все-таки не хотела. Мне хочется, чтобы были бы только я и ты.  Ты же сам говорил,  что нам хорошо  вдвоем, зачем же нам свидетели. Я действительно этого уже не боюсь. Даже самой странно. Иногда мне кажется, что я - это уже не я. Как ты думаешь?

     - Все как раз наоборот,  это раньше ты была не ты,  а  сейчас  ты становишься сама собой.  Ты была переполнена предрассудками, как ведро мусором, а теперь ты их выбрасываешь в помойку. Вот потому и себя и не всегда узнаешь.  Подожди еще чуть-чуть, и ты окончательно привыкнешь  к своему новому образу,  а ту старую Катю будешь вспоминать с удивлением и думать:  неужели я могла быть такой. Только не пугайся свободы, многие  так  ее пугаются, что тут же начинают стремительно давать  задний ход.

     - Мне тоже иногда хочется, - призналась Катя.

     - Это пройдет. Это как точка возврата. Знаешь, во время полета на самолете есть  такая  точка,  когда из-за нехватки горючего уже нельзя повернуть к аэродрому, с которого взлетел, и можно двигаться лишь вперед. Ты как раз подходишь к этой точки.

     - Ты говоришь, что нельзя вернуться на прежний аэродром.

     - Да, нельзя.

     - Но тогда...  - Тревожный холодок, вдруг кольнувший ее в бок, заморозил  ее дальнейшую речь. Несколько мгновений она пребывала в молчании. Затем решительно тряхнула головой и придвинулась к Артуру.

     - Я хочу, чтобы ты меня еще раз выебал, - сказала она.

     Утром они  в очередной раз проспали завтрак.  Но это  не слишком расстроило Катя и Артура. Лениво сползя с кровати, они медленно поплелись в душ.