Совершить побег — не значит убежать

«МИЛОСЕРДИЕ»

POV РЕБЕККА ЭРНАНДЕС:

Не прошло и двух часов, как дверь в подвал вновь открылась, впуская в помещение никого иного, как Брикмана собственной персоной. Его появление меня ни сколько удивило, сколько попросту насторожило и, если быть честной с самой собой, напугало. А всё дело было в том, что за столь короткий срок времени я не успела даже чуть-чуть прийти в себя после его утреннего визита. Единственное, на что я сейчас надеялась всей своей душой, так это на то, что он не будет во второй раз за день избивать меня таким способом. В нём же должна была остаться хотя какая-то человечность и мужественность, ведь так? Хотя о чём это я… Он же всё-таки не какая-нибудь там Фемида — богиня правосудия, поэтому крайне глупо ожидать от него чего-то справедливого.

Ни сказав мне ни слова, никакого приветствия, даже не отвесив остроумный комментарий по поводу моего внешнего вида, Брикман подошёл к верёвкам, которые крепко-накрепко связывали моё тело, со всей своей силой впиваясь в кожу и оставляя под собой ярко-красные полосы, которые потом сходят несколько дней, а то и недель. Повозившись с моими «оковами» около минуты, Джей немного ослабил верёвку на моей левой руке, а потом и вовсе от неё избавился, что не могло не удивить меня. Я озадаченно посмотрела на Джеймса, пытаясь понять ход его мыслей и предугадать его дальнейший шаг. Но у меня не вышло, ведь кареглазый не терял времени и развязывал уже мою вторую руку. Это был тот самый шаг, о котором я даже подумать не могла, как бы глупо не звучало. Зачем ему это делать? Что у него на уме? Что-то точно было не так, но я никак не могла понять, что именно. И это настораживало как никогда прежде.

— Джей… — я пыталась говорить как можно спокойнее и твёрже, не показывая ему своего волнения, но у меня не вышло. Мой голос предательски дрогнул. — Что ты делаешь? — спрашиваю напрямую, ведь никаких логичных объяснений его действиям в моей голове не было, а оставаться в неведении было напрягающе.

Он ничего не ответил, что лишь только усилило во мне панику. И тогда в моей голове появился пусть и очень неожиданный, но в какой-то степени логичный вариант: он хочет у***ь меня. Я нахожусь у него уже слишком долго, поэтому тот факт, что я ему уже могла надоесть, отрицать никак нельзя. Он слишком долго играл во всю эту игру и, видимо, попросту наигрался, и решил покончить со всем этим, убив меня. Чёрт, чёрт, чёрт! Мне нужно было срочно что-то сделать, ведь смерть в мои планы не входила, учитывая то, что я ещё толком пожить и не успела.

— Джей, стой! — начинаю чуть ли не кричать, пытаясь привлечь моё внимание. — Да постой же ты, пожалуйста! — начинаю дёргаться, понимая, что теперь и вторая моя рука оказалась на свободе. — Давай поговорим, прошу!

Как ни странно, но вся физическая боль, которую я испытывала в данный момент, ушла на второй план, уступая место страху. Страху за собственную жизнь. Сейчас вся моя гордость была уж точно ни к чему, ведь я чертовски сильно хотела жить. Пускай и в таких условиях, с таким человеком рядом, но жить. Не умирать.

— Пожалуйста, я умоляю! — кричу ещё громче прежнего, не оставляя попыток завоевать его внимание. — Поговори со мной!

— Будь добра, помолчи. — отвечает, но не смотрит на меня. — Голова итак раскалывается, ещё и твои вопли… — бубнит, начиная развязывать мои ноги.

Всё то время, которое я уже нахожусь на него, одна из немногих вещей, которую он так сильно желает — вывести меня на диалог, от которого я вечно стараюсь воздерживаться. Так почему же сейчас, когда я сама пытаюсь поговорить, он отказывается? Я не знала ответа. А это наводило только ещё более мрачные мысли.

— Давай поговорим, Джей, пожалуйста. — всё так же пытаюсь достучаться до парня, невзирая на слова, сказанные им буквально две секунды назад.

— Если ты сейчас не заткнёшься, то я вставлю тебе в рот кляп.

Ну вот и всё. Он убьёт меня, не дав мне даже возможность попросить его не делать этого. Моя жизнь закончится в этом подвале, а моим личным палачом будет человек, которому я когда-то так сильно доверяла и считала своим лучшим другом. Лучше просто и быть не может.

Больше я диалог завести не пыталась. А какой смысл? Если бы я и попыталась вставить хоть какое-то слово, он бы действительно вставил мне в рот кляп, и тогда единственное, что я могла бы делать — мычать. А это, знаете ли, было бы ещё хуже, чем молчание.

Спустя какое-то время Брикман полностью освободил мои ноги и снял верёвку, неслабо стягивающую шею и не дававшую мне столько времени вздохнуть полной грудью настолько, насколько только имею возможность. Не удержавшись на ногах, я тут же упала коленями на сырой бетонный пол, ощущая колкое пощипывание. Слёзы сами по себе начали скатываться из глаз, ведь я понимала, что жить мне оставалось считанные минуты. А это было самое худшее осознание, какое человек только может испытать.

— Я конечно понимаю, что ты благодарна, — говорит он, смотря на меня надменным взглядом сверху вниз. — Но не стоит падать к моим ногам. — опять его усмешки и ехидная улыбка. Так привычно и так мерзко.

— Зачем? Зачем ты это сделал? — как только я почувствовала хоть какую-то, да свободу, то сразу же начала заваливать его вопросами, наплевав на его слова о кляпе. Он ведь сам начал сейчас говорить, значит, как я только могу предположить, ждёт ответа. — Ведь я же могу уйти…

— Ты себя-то видела? — смеясь, спрашивает Брикман. — На ногах даже устоять не можешь. — изламывая брови и нагнувшись, он взял меня за талию, помогая привстать. Чего-чего, а такого милосердия с его стороны я уж никак не ожидала.

Всё так же поддерживая меня за талию, Брикман помог выйти мне из подвала, в котором я провела немыслимое количество не дней и даже не недель, а целых месяцев. Я думала, что этот подвал станет моей погибелью, ведь выбраться из него мне было не суждено, но, судя по всему, я ошиблась. Я не понимала куда мы идём, но сейчас это не имело особо значения, ведь куда важно было немного другое — с какой целью? Я не видела логики в его действиях, но не сомневалась в том, что она у него была.

— Смотри под ноги. — делает замечание после того, как я нелепо спотыкаюсь о порог.

Выйдя из подвала, мы поднялись по лестнице, после чего оказались в доме. Обстановка внутри него смутным образом всплыла у меня в подсознании. Пусть я и была тут раньше, когда всё только начиналось, но, на самом-то деле, мало что помню, ведь тогда по моим щекам безостановочно стекали слёзы, а на глаза словно ложилась белая пелена, из-за которой моё зрение в тот самый момент ухудшилось процентов так на пятьдесят точно. Да и не до рассматривания интерьера мне тогда было, ведь единственное, о чём я думала, был побег. Побег, осуществить который мне не удалось даже с десятой попытки. Глупо было бежать от того, кто сбежать мне не даст, как бы сильно я не старалась. В такой ситуации мне не помог бы ни тщательно продуманный план, ни даже эффект неожиданности. Если он не желает, чтобы я покинула этот дом, я его не покину. Но, к сожалению, поняла я это не сразу. А вот если бы поняла вовремя, то, наверное, заслужила бы больше его доверия. Но в любом случае, гадать, как бы всё сложилось, сделав я когда-то другой выбор или приняв я другое решение, было незачем, ведь я всё равно не узнаю самое важное — итог. Слишком поздно.

Один коридор сменился другим, не давая мне даже долю секунды на то, чтобы его разглядеть. Было пройдено уже около четырёх дверей, но не у одной мы не остановились. Моё волнение усилилось почти что до самого предела, до истерики, которую я так тщательно сейчас стараюсь сдерживать, пока парень не открыл взявшуюся почти что из неоткуда дверь, которую я раньше почему-то не заметила, несмотря на то, что мимо неё мы прошли раза так три, не меньше. Видимо, волнение как раз таки и сыграло свою роль, порождая невнимательность.

— Ну же, заходи, — открывает передо мной дверь, после чего подталкивает меня в спину, видя моё смятение. — Тебе что, отдельное приглашение нужно?

Сил на споры и пререкания с ним у меня не было. Я была слишком вымотана для этого. Молча переступив порог, я замерла, обводя глазами обстановку помещения, пытаясь сосредоточиться. Это была относительно большая светлая комната с довольно внушительных размеров ванной посередине, наполненной до самых её краев водой, которую по сути то и видно не было — мешал десятисантиметровый слой пены. Я ничего не понимаю. Зачем он привёл меня сюда? Для чего? В очередной раз поиздеваться? Мол: «Смотри Ребекка. Смотри на эту ванну. В ней ежедневно купаются нормальные люди. Но на тебя, как на жалкую уличную дворовую собаку, я буду понемногу выливать холодную воду из ведра и отмывать твоё грязное тело губкой. Губкой для собак.» — так что ли?

— Значит так, — говорит как можно серьёзнее, давая понять, что сюсюкаться со мной он точно не будет. Хотя чего-чего, но этого я от него уж точно не ждала. — Сейчас ты принимаешь ванную, — я начала внимательно рассматривать комнату, бегая глазами с одного тюбика, шампуня или геля для душа, на другой, пытаясь разобраться. — Ребекка, давай без глупостей. — говорит Брикман ещё строже прежнего, заметив мой растерянный взгляд. — Если ты попробуешь вскрыть себе вены или утопиться, — предполагает о моих возможных действиях, о которых я даже и не думала и думать не собираюсь. — Вновь вернешься в подвал. — как обычно угрожает. — Я ясно всё объяснил? — спрашивает, понимая, что я всё так же стою посреди комнаты, не понимая, что мне делать. — Надеюсь, что твои действия и твоя опрометчивость не вынудят меня стоять рядом, приглядывая. Так что будь добра, сто раз подумай, прежде чем выкинуть какую-то свою глупость и уничтожить моё к тебе пусть и небольшое, но доверие. — бросает на меня очередной взгляд, понятный ему только одному. — Я могу тебе доверять, Ребекка? — уточняет, смотря мне прямо в глаза. — Могу положиться на твой здравый рассудок и оставить тебя одну?

Здравый рассудок? Это он обо мне? Какое здравие может быть у сломленного человека, не доверяющего абсолютно никому? Он сам себя вообще слышит?

— Подожди, — недоумеваю. — Ты не собираешься?.. — недоговариваю, обрываясь на полуслове, думая, что суть моих слов он уловит сам.

— Не собираюсь что? — вздыхает, не спуская с меня взгляда.

— Не собираешься… — сглатываю, собираясь с духом. — у***ь меня?

Я устала быть в неведении и перебирать в своей голове тысячу возможных вариантов его мотивов. Легче было спросить напрямую и наконец-то покончить со всем этим, а не изводить себя каждую секунду, ожидая, пока он начнёт говорить первым.

— Ты дура? — один его шаг и он оказывается уже совсем близко. — Ты мне скажи: ты вообще в своём уме? — сжимает моё плечо, чем вызывает у меня болезненный стон. — Думаешь, я привёл тебя сюда для того, чтобы утопить? — усмехается, после чего замолкает, видя то, что для меня его слова отнюдь не смешные. — Дура. — произносит как-то чересчур раздраженно. Я его разозлила? Чем же?

— Значит ты не?.. — уточняю, стараясь сопоставить полную картинку.

— Конечно же нет! — злится ещё сильнее прежнего, отворачиваясь. — Как ты вообще могла о таком подумать?! — поворачивается, ища в моих глазах ответ на его же вопрос. — Я, конечно, знал, что доверия ты ко мне не питаешь, но не настолько же! — начинает ходить из одной стороны в другую. — Я привёл тебя сюда для того, чтобы ты помылась, а не для того, чтобы тебя утопить, чёрт тебя подери! — наконец-то даёт мне ответ на вопрос, который волновал меня сейчас больше всего на свете. — Это ясно? — спрашивает, вновь сжимая моё плечо.

— Да, извини.

Я и сама не знала, почему извинилась. Наверное потому, что подумала о нём такое. Да, он не самый лучший человек, но не убийца же! Стал бы он меня убивать после всего того, что между нами было? Издеваться — да, но не убивать, никак нет. Ему это просто незачем. Боже, похоже я действительно дура, раз заставила его в очередной раз усомниться в себе и в своей адекватности в целом, ведь теперь он точно с меня глаз не спустит. Идиотка!

— Теперь я сомневаюсь, стоит ли тебя оставлять одну. — говорит напрямую, начиная думать.

Он словно читал мои мысли. Но сейчас было важно не это, а то, что у меня была одна единственная цель: убедить его в том, что я пусть и сказала чушь, но собой и своими действиями вполне себе владею.

— Да, я сглупила, — начинаю с признания своей ошибки. — Но я ничего с собой не сделаю, ты же знаешь. — напоминаю ему о том, как сильно я дорожу своей жизнью, чтобы с ней вот так вот, по глупости, расстаться.

— Сомневаюсь, что я тебя знаю, раз у тебя такие мысли.

Отчаянно вздыхаю, понимая, что такими темпами никакого доверия с его стороны я уж точно не добьюсь.

— Я клянусь тебе, Джей. — решаю действовать более радикально. — Ты можешь доверять мне и оставить меня одну.

Обещания, а уж тем более клятвы, я всегда сдерживала, и Брикман знал это как никто другой. Видимо, это и послужило тем, что он мне поверил.

— Ладно, хорошо, — соглашается, чем вызывает во мне неимоверную радость. — Но знай, что я буду рядом, и в случае чего, ты вновь отправишься в подвал, как я и говорил.

Это он мог и не говорить — и без того очевидно.

— Да, конечно. — вновь соглашаюсь, ведь деваться мне, по сути, больше некуда.

После этих моих слов он удалился из комнаты, сказав напоследок о том, чтобы я даже не думала закрывать дверь, иначе сама знаю, что меня ждёт. Перечить ему у меня и в мыслях не было — уж слишком опасно. Он ушёл, оставив меня наедине с самой собой и кучей различных вопросов в голове. Они, в общем-то, были похожи друг на друга: что-то случилось? В чём подвох? В чём смысл его действий? В чём, раз не в моём убийстве? Я понимала, что чем больше думаю обо всём этом, тем сильнее я погружаюсь в безрассудство. А этого мне было уж точно не надо, поэтому я решила оставить все вопросы на потом и сделать то, для чего меня сюда и привели: помыться.

Оглядевшись вокруг себя, я неосознанно улыбнулась. Несколько последних месяцев своей жизни я провела в подвале, где было ужасно сыро, грязно и холодно. Тут же было всё в точности да наоборот — уютно, светло и, самое главное, тепло. А тепло для меня сейчас было очень важно, пусть и чуждо, ведь я уже успела от него отвыкнуть. Я не знала, чего мне стоит ждать дальше, так что решила просто насладиться тем, что имею в данный момент.

Больше не размышляя о подобных мелочах, я решила заняться делом, но тут возникла новая проблема — ванная. Залезть в неё для меня было огромным трудом, можно было даже сказать подвигом, но дело было не в ней, а в том, как мне окунуться в воду. Только сейчас я вспомнила, в каком состоянии моё тело. А при попадании пены, которой здесь было уж очень много, на свежие раны, они начинают ужасно сильно жечь. 

На то, чтобы в моей голове появилось решение данной проблемы, ушло минут так десять, не меньше. Пришлось вытаскивать из ванны затычку, спускать всю горячую воду, вместе с пеной, и набирать новую, только уже более прохладную. Подумав бы Брикман об такой вроде бы понятной вещи, мне бы не пришлось сейчас так корячиться. Воды я, кстати, набрала не полную ванну, а только лишь одну треть, дабы избежать полного погружения спины и груди в неё — те самые места, о которых я пеклась сейчас больше всего, так как именно они были в самом плачевном состоянии.

Я опущу то, как именно я садилась в воду, ведь этот момент был отнюдь не из приятных. Главное было то, что я сделала это. Сделала, невзирая на всю ту боль, которая, как казалось, просто издевается надо мной. И я гордилась собой, как бы глупо это не звучало.

Не теряя времени, я всё-таки принялась мыться. Волосы я мылила по несколько раз, потратив только на них одних около тюбика шампуня, так как они были чертовски запутанными и грязными, что не особо удивительно, ведь на них Брикман раньше всегда жалел воды, не говоря уже о мыле, которым он смывал с моего тела всю грязь и пыль. Сейчас же я растёрла всё тело до красноты, уделяя особое внимание тем местам, где он касался меня чаще всего. Например, шею, где он оставлял любимые и обожаемые им засосы, я, кажется, протерла чуть ли не до самых дыр. Схватившись за зубную щетку, зубы я почистила раз десять, проводя щёткой ещё и по нёбу, языку, и даже губам. Он так много раз целовал меня, что мне было до чёртиков неприятно чувствовать его язык внутри своего рта и его губы на своих собственных. Пусть его сейчас здесь и нет, но мысли о том, что он в любой момент может открыть эту дверь, зайти внутрь и, потянув меня за волосы на затылке, в очередной раз поставить на колени, никак не могли меня покинуть, сколько бы раз я не пыталась отвлечься, читая состав на баночке геля для душа, лишь бы отогнать эти дурные мысли от самой себя. Я никак не могла понять одного: этот человек ненавидит меня всем своим сердцем, так зачем же ему тогда вот так вот заботиться обо мне? Возможно, ему стало просто неприятно, даже тошнотворно от моего вида, и он решил меня подлатать, или, возможно, у него появилась совесть, и он понял, что держать девушку в подвале против её воли — неправильно, нечестно и совершенно не по-человечески. Лично я склоняюсь больше к первому варианту. Да чтобы у Брикмана появилась совесть? Бред какой-то, да и только.

Наконец, закончив свои водные процедуры, убравшись в самой ванной, расставляя все флаконы с тюбиками по местам, и вытащив из ванной затычку, дабы вся грязная вода слилась, я облегченно выдохнула. Я сделала всё это для того, чтобы у Брикмана была меньше хлопот и забот. Глупо, да? Я хотела отплатить ему хоть чем-то за такой его порыв милосердия и снисхождения, хотя в душе понимала, что это он должен мне отплачивать, но никак не я ему, ведь это не он находится у меня в плену, а я у него. Я всё это понимала, но не переставала убираться. Наверное, я уже давно потеряла смысл и логику в своих же действиях.

Я потратила ещё десять минут на то, чтобы аккуратно вылезти из ванны, так как моя голова до сих пор кружилась, а я не очень-то хотела упасть в обморок, ведь и так была сильно покалечена, а раскроить череп мне не особо нужно было. И Джеймсу, скорее всего, тоже, ведь это только лишь привело бы к новым, совершенно ненужным ему проблемам, разгребать которые он явно не горит желанием.

Волосы пришлось расчёсывать минут так двадцать, не меньше, ведь я даже и не помню, когда последний раз держала в руках расчёску и проводила эту обычную для всех людей, а в особенности для девушек, процедуру ухода за собой. Я не нашла фен, поэтому просто вытерла волосы полотенцем, оставляя их чуть влажными.

Накинув на себя халат, я вышла из ванной. Вышла и поняла, что не знаю куда мне теперь идти. Я простояла в коридоре около минуты, смотря по сторонам, после чего услышала голос парня, находившегося пусть и не в поле моего зрения, но явно где-то неподалёку.

— Комната напротив. — он словно читает мысли, давая мне ответы на мои же вопросы, которые вслух я не произносила. Неужели я настолько очевидная? — И дверьми так не хлопай. — говорит ни сколько с упрёком или с предупреждением, сколько просто с усмешкой.

Значит, мысли он всё-таки не читает. Хоть что-то радует.

Подойдя к той самой комнате напротив, о которой и сказал Брикман, я открыла дверь, оказываясь в довольно просторной на вид спальне. Закрывая дверь, я попыталась не издать ни звука. На кровати я увидела вещи, сложенные в аккуратную стопку. Нетрудно было догадаться для кого они. Надев нижнее бельё, чёрные брюки, которые как-никак подходили по размеру, я так же надела и большую тёмную мужскую рубашку, принадлежащую, судя по всему, самому Джеймсу.

Посмотревшись в напольное зеркало, стоявшее в самом углу, я впервые за долгое время увидела, как на самом деле выгляжу. И увиденное мне совсем не понравилось. Тёмные синяки и мешки под глазами, свидетельствующие о том, что сплю я, в лучшем случае, часа два в день: шея, которая немного виднелась из-под воротника рубашки, вся в засосах и синяках — метки, всем своим видом говорящие о том, что моё тело мне самой уже давно не принадлежит. Одежда придала мне более-менее нормальный вид, но всё-таки, какой бы красивой и дорогой она не была, в ней был один минус. Один очень большой минус. Она была не способна скрыть то, что творилось на моём теле. Моё тело, сколько я себя помню, никогда не отличалось особым наличием лишнего веса, но сейчас оно было не то что худощавым, а как никогда раньше тощим. Выпирающие ребра и ключицы действительно пугали и отталкивали одним лишь своим видом не только меня, но и любого нормального человека. Но не Джея. Его это почему-то устраивало и, скажу даже больше, заводило. Пока я боялась представить, что творилось с моими органами внутри, он любовался таким состоянием моего тела, давая мне максимум кусок хлеба раз в день, поддерживая такой мой вес.

Я не знаю из-за чего, но в моей голове промелькнула мысль о том, что Джеймс убьёт меня за то, что я так долго собираюсь, хотя он как никто другой должен понимать, почему я столько времени привожу себя в порядок. Но объяснять ему это и стараться оправдаться я не собиралась, поэтому лишь одёрнула рубашку вниз и поспешила выйти из комнаты. Оказавшись в коридоре, я тут же почувствовала приятный запах. Живот предательски заурчал, заставляя меня чуть ли не пополам согнуться. Мне определенно требовалось поесть. И чем быстрее, тем лучше, иначе, боюсь, слова о раскроенном черепе окажутся совсем не шуткой.

Поплутав по дому, я забрела на кухню, где и обнаружила Джея. Он сидел за кухонным столом и, судя по всему, ждал меня, так как другого логичного объяснения тому, что он сидел почти не двигаясь и не выпуская из поля своего зрения дверной проём ни на секунду, я не вижу. Неужели действительно считает, что я способна на побег, после бессчётного количества провалов в данном деле? Навряд ли. Тогда почему же так наблюдает? Не знаю. Я уже подготовилась к тому, что парень начнёт упрекать меня за то время, которое он меня прождал, но нет. Темноволосый лишь коротко кивнул на стул прямо перед ним, намекая мне присесть. Не желая пререкаться, я молча села.

— Ты выглядишь значительно лучше. — пробегается по мне быстрым взглядом, подытоживая. — Ванная пошла тебе на пользу. — говорит и без того очевидную вещь, саркастически хмыкая.

— Спасибо. — легонько киваю, соглашаясь.

Стол, за которым мы сидели, пуст не был. На нём стояло множество различных блюд, начиная морепродуктами, заканчивая мясом. Судя по внешнему виду еды, её готовили сами, а не заказывали с какого-нибудь ресторана. А готовить здесь, кроме Брикмана, никто не мог. Не могу сказать, что меня это удивило, ведь Джей, сколько я его знаю, всегда любил и умел готовить. Но только вот зачем он всё это приготовил? Для чего?

— Тебе нужно поесть, — сообщает, видя мой растерянный взгляд при виде столь большого количества еды.

— Я могу поесть? — в который раз за сегодня уточняю, боясь неправильно понять.

— Что за вопрос? — смотрит на меня своими глазами, наполненными каким-то неподдельным непониманием. — Конечно, — с чистым удивлением проговорил он. — Я ради тебя всё это и готовил.

«Ради тебя», — эта его фраза неосознанно пронеслась у меня в голове. Брикман удивляет меня всё больше и больше. Глупо отрицать, что мне не нравится всё то, что он делает для меня. Сначала ванна, теперь еда. Это были те вещи, которые я от него совершенно не ожидала. Мне было очень приятно, я была благодарна, да, но всей своей душой я чувствовала, что что-то здесь точно нечисто, но никак не могла понять, что именно. Эта была словно загадка, некая головоломка, которую мне нужно было решить. Но я не могла разгадать её, ведь у меня было слишком мало информации, а выведывать её я не решилась, поэтому просто молчала, ожидая, пока парень заговорит. И он заговорил.

— Ешь. — теперь кареглазый не просто говорит, а настаивает и, можно даже сказать, требует. — Иначе остынет.

Следующие полчаса мы сидели в полнейшей тишине. Джей не сводил с меня глаз ни на секунду, словно боялся, что я сейчас подскочу и убегу. А я же боялась при нём даже дышать, не то что есть и сбегать куда-либо. Ела я, кстати говоря, немного, даже очень мало, ведь прекрасно понимала, что есть какое-нибудь мясо было бы не самым моим лучшим вариантом, учитывая то, что единственное, что я ела в последний месяц — один лишь хлеб, изредка какую-нибудь кашу, не более. Поэтому если бы я сейчас начала лакомиться чем-то более питательным, то, боюсь, мой желудок бы просто не принял данную пищу. Поэтому я решила обойтись овощным салатом и соком.

По глазам Брикмана я видела, что молчание его не устраивает, но заводить с ним диалог я, если честно, желанием не горела, предпочитая поесть в прекрасной и такой нужной мне сейчас тишине. Но он её не выдержал.

— Ты же понимаешь, что всё это не за просто так?

Чуть не подавившись куском капусты, я удивленно посмотрела на парня, сидящего напротив. Глупо было бы сказать, что я не думала об этом. Ещё как думала. Только вот не ожидала, что он скажет это так быстро и так резко. Брикман никогда не делает ничего просто так — это я поняла ещё в самом начале нашей дружбы, но что мне будет нужно дать взамен в этот раз? Что я могу ему дать, если у меня самой ничего нет? Он отнял у меня буквально всё, так что же он желает получить сейчас? Увидев моё удивление и искреннее непонимание, он принялся объяснять.

— Как тебе известно, — говорит размеренно, спокойно. — Все эти месяцы мы находимся не в Сан-Франциско, — медленно, смотря на мою реакцию. — В общем, — после чего переходит к делу. — Твои родители подали в розыск. — откидывается на спинку стула, стучит по столу длинными пальцами, явно о чём-то размышляя.

Я прекрасно знала, что он наблюдает за мной, а если быть точнее, то за моей реакцией на эти его слова. Но несмотря на это, на моём лице застыло удивление, которое я даже и не пыталась скрыть. В моей голове было только одно: неужели меня ищут? Спустя столько времени? Наконец-то!

— До этого я звонил твоим родителям, — ставит меня перед фактом, говоря то, чего я не знала. — Они думают, что мы встречаемся уже достаточно долгое время и уехали вместе отдыхать, — рассказывает о своём обмане, понимая, что утаивать больше нет смысла. — Но сейчас, судя по всему, что-то заподозрили. — недовольно цокает, запуская руку в волосы.

От его слов я слегка опешила. Так вот в чём, оказывается, дело. Всё это время он врал им, и поэтому меня даже никто и не думал искать. Да я прямо на курорте сейчас! В пятизвёздочном отеле, купаюсь в джакузи, пью дорогое вино и наслаждаюсь шикарным видом с тридцатого этажа! Лучше и быть не может! Я злилась. И опять же, открыто не скрывала этого. А какой смысл? Сомневаюсь, что Джей думает, что я поощряю его такую ложь.

— Что тебе требуется от меня? — резко спросила я, не желая слушать пустые разговоры.

Глупо полагать, что он сказал мне это просто так. Ему что-то было нужно — это я знала точно. И лучше бы выяснить что именно сразу, не тратя времени на пустые слова и ругань по поводу того, как он мог так со мной поступить.

— А ты умная девочка, — по его ухмылке несложно было понять, что парень доволен моей такой прямолинейностью. — Завтра у нас состоится вылет в Сан-Франциско. — подытоживает, опять ставя меня перед фактом.

Он продолжил что-то говорить, но дальше я его, если честно, уже не слушала. Завтра? Уже завтра я буду дома? Неужели эти его слова действительно правда, а не очередной мой мечтательный, и такой чертовски желанный сон? Неужели я смогу увидеть родителей, брата, друзей? Возможно даже смогу сбежать, выбраться отсюда и вернуться к нормальной жизни?

— Эй, Ребекка, приём, — он помахал рукой прямо перед моим лицом, привлекая внимание. — Если ты уже придумываешь план побега или как сдать меня в полицию, то даже не надейся. — угрожает так, что на секунду в его глазах промелькнуло что-то действительно пугающее. Пугающее настолько, что я даже и забыла, о чём думала. — Мы летим ненадолго, и всё это время я буду находиться рядом с тобой. — разбивает все мои надежды, будто хрупкую хрустальную вазу. — Если же ты всё-таки решишься сбежать, то точно об этом пожалеешь, это я тебе гарантирую. — предупреждает, что ничем хорошим мои проделки, о которых я только что думала, не кончатся.

— Позволь уточнить, — оставляю вилку в тарелке, складывая руки в замок. — Мы должны изображать влюбленную парочку? — сразу же получила кивок на заданный вопрос. — И за это ты позволишь увидеть мне семью? — ещё один кивок. — Я согласна.

Ну, а что мне нужно было еще делать? Все эти полгода я думала, что умру в том подвале, а теперь мне дается единственный шанс, на который я уже потеряла какую-либо надежду, на то, чтобы снова увидеть свою семью. Естественно, я буду согласна, и плевать, что мне придётся сделать ради этого.

Ну, а что мне нужно было еще делать? Перечить ему? Говорить, что я не буду принимать участие в этой его авантюре? Все эти полгода я думала, что умру в том подвале, а теперь мне даётся единственный и, возможно, последний шанс, на который я уже потеряла какую-либо надежду, на то, чтобы снова увидеть свою семью — единственное, что у меня осталось. Естественно я буду согласна, и плевать, что мне придётся сделать ради этого.

Следующие два часа мы обсуждали где были всё это время, как влюбились друг в друга и подобные, не менее важные, мелочи. Буквально всё, чтобы по приезду не приколоться и не ошибиться в первую же минуту на какой-нибудь незначительной вещи, а это было очень важно, ведь сказав я что-то не так, Брикман бы сразу же засунул меня в машину и увёз как можно дальше, пока я не успела бы натворить ещё чего-нибудь. Рисковать он точно бы не стал, не в этой ситуации. Нужно было продумать буквально всё, чем мы и занимались.