Белое и черное

Глава 12

Вечером Ведев уговорил Эльвиру  прогуляться по Москве.  Именно уговорил, потому, что в ответ на его предложение это сделать, она почти никак не отреагировала. Если не считать долгого взгляда с непонятным ему выражением лица, который она его удостоила.  

Ведев внезапно ощутил прилив раздражения; эта девушка вызывала в нем всплеск отрицательных эмоций. Трудно понять, о чем она думает, что хочет, непроницаема и неприступна, как скала. Понятно, что у нее горе,  но прошло уже некоторое время, пора бы немного и оттаять.

Как она провела весь день, он не знал, так как все это время не был дома. И лишь мог только гадать на сей счет. По крайней мере,  рядом с ней на диване лежали несколько книг. Они были на иврите, а этим языком он не владел. Поэтому он даже не мог определить, что она читает.

Ведев решил из чистого упрямства уговорить ее совершить  прогулку. С его точки зрения ее поведение  было непостижимо; впервые попав в незнакомый город, да еще такой, но при этом не испытывать никакого желания познакомиться  с ним поближе.  Он в этом плане был всегда крайне любознателен, и мог часами бродить по чужим и незнакомым улицам.

На уговоры Ведев потратил полчаса. Но все же сломил ее упорство. И еще через полчаса они выехали из дома. Он доехал до центра, припарковал машину и предложил своей спутнице дальше продолжить обзор пешком. Она не возражала. Впрочем, он почему-то подумал, что он Ане стал абы возражать, если бы они дальше направились бы и на слонах. 

Они уже довольно долго блуждали по улицам. Разговор не клеился, лишь изредка они обменивались репликами. В основном это происходило так; Ведев показывал ей на очередную  достопримечательность, коротко рассказывал о ней, Эльвира вежливо разглядывала ее полминуты и  благодарила за комментарии.

С какого-то момента он стал чувствовать, что все сильней начинает уставать от своей спутницы. Но что ему делать с ней дальше он не очень представлял.

Ответ подсказал желудок; он ощутил, что проголодался. И тут же с радостью предложил Эльвире где-нибудь поужинать. Она, не раздумывая, согласилась, но ему почему-то показалось, что меньше всего на свете ее интересовала еда.

Ведеву были известны несколько уютных местечек. В одно из них он и привел девушку. Ресторан носил громкое название «Фрейд». Меню были разукрашены весьма пикантными рисунками. Он не без любопытства наблюдал за Эльвирой, но она никак не отреагировала на эти картинки. Кажется, ей было все равно. Может быть, ей вообще все человеческое чуждо, заползла в его голову странная  мысль.

- Что будете есть и пить? – спросил Ведев.

Эльвира  отложила меню.

- Мне все равно.  Закажите, что пожелаете. Я заранее согласна.

- Хорошо, - согласился он. Настаивать на каком-то другом варианте ему  не хотелось.

Ведева даже немного удивило то, что она ела, если не с аппетитом, то  без явного  отвращения. По крайней мере, хотя бы одна вполне человеческая черта  ей не чужда. Если она еще и ходит в туалет, то ее вполне можно  признать за человека, немного решил повеселить себя он. Это был единственный способ хоть как-то улучшить настроение, такого скучного вечера он давно не проводил.

Внезапно девушка прервала еду на середине.  

- Я хочу кое о чем вас расспросить, - сказала она.

- Я весь во внимание, - тотчас же отреагировал он. Наконец-то  есть шанс, что у них завяжется хоть какой-то разговор.

- Я хочу понять, чем занимался отец? И что ценного  в украденном свитке?

Вопрос Эльвиры удивил Ведева.

- Вы разве не знаете, чем занимался ваш отец?

- И знаю и не знаю. Он старался держать  меня в стороне от своих дел ради моей безопасности. В Израиле выступать против иудаизма весьма рискованно. Там много тех, кто готов за это у***ь. Впрочем, я понимаю, что отец задумал что-то более широкое. Однажды он даже сказал, что хочет изменить мир. И добавил: только не уверен, пойдет ли это ему на пользу?

Ведев задумчиво молчал. Эти вопросы не вызвали в нем прилива энтузиазма.  Он сам только что пострадал из-за своего ничем не ограниченного свободомыслия. И куда их заведет обсуждение этой темы? По своему опыту он знает, что если начать идти по этой тропе, ее конца никогда не увидеть.       

- Вы уверены, что хотите действительно это знать? – на всякий случай решил уточнить он.

- Да, - твердо и решительно ответила Эльвира. – Иначе я бы не спрашивала. Но если вы не хотите говорить на эту тему, я не настаиваю, – на этот раз с вызовом произнесла она.

Да, эта девица не подарок, с тоской  подумал Ведев. Можно только посочувствовать ее будущему мужу, ему предстоят нелегкие испытания.

- Не вижу причин не говорить на эту тему, раз вы хотите знать. Но предупреждаю, это очень взрывоопасная тема. Может быть, самая взрывоопасная тема, которую я знаю.

- Мне кажется, после того, что случилось с отцом, мне уже ничего не страшно.   

Ведев неодобрительно покачал головой.

- Это вы говорите, сидя в этом уютном ресторанчике, где вам ничего не угрожает. Но если вам будет грозить настоящая опасность, вы будете ощущать себя по иному.

- Может быть, - спокойно согласилась Эльвира. – Но сейчас я чувствую так, а не иначе.

- Хорошо, тогда начнем. Только давайте для затравки выпьем. Не возражаете?

Девушка никак не отреагировала на его слова. И  раз  возражений не последовало, Ведев разлил вино по бокалам. И поднял свой.

- Светлой памяти вашего отца, - провозгласил он тост.

Эльвира последовала его примеру, и они  выпили.

- С чего же начать? – задумчиво произнес Ведев.

- Начните  с общества,  – подсказала девушка. – Зачем оно возникло?

- Видите ли, мы привыкли смотреть на мир с определенной точки зрения, считать, что он устроен и действует определенным образом.  Это мировоззрение так прочно сидит в нас, что всякое сомнение именно в таком, а не каком-то ином мироустройстве воспринимается как нечто вроде сумасшествия.

- Раньше это называлось ересь,  - перебила Эльвира.

- В общем, да. Но все же, думаю, это не ересь.

- Что же тогда? 

Ведев невольно вздохнул. Ему хотелось на некоторое время позабыть  обо всех этих воззрениях и пожить жизнью обыкновенного человека. Дело заключалось в том, что  ему она нравилась, он находил в ней немало привлекательных черт. А эта особа ему это не дает, опять заставляет предаваться размышлениям.  

-   И все же это не ересь.

- Что же тогда?

- Совсем другое мировиденье. Ересь обычно касалась частного при согласии с целым, А тут речь шла именно о целом. Арон, то есть ваш отец, остро ощущал всю глубину ошибочности наших представлений о мирозданье.  

- А вы? – Глаза Эльвиры  смотрели на нее в упор.

- Думаю, я – тоже. Иначе он бы не привлек меня в свой кружок. Он искал таких людей по всему белому свету, он нуждался в единомышленниках.

- Но  в таком случае получается, что отец что-то собирался предпринять.  Иначе, зачем ему были нужны вы и остальные.

- Не могу сказать ничего определенного, план каких-либо действий он со мной не обсуждал. – Ведев ненадолго задумался. – Хотя не исключаю, что он действительно к чему-то готовился. Во время нашей последней встречи он на что-то намекал. Но я не очень его внимательно слушал.

- Почему?

Вот нашелся на его голову прокурор, пронеслась в его голове мысль.

- В тот момент я был занят своими личными делами. – Он посмотрел на Эльвиру и по ее взгляду понял, что она ждет более детальных объяснений. – У меня начались нелады  с женой. И я был довольно сильно погружен в эти переживания. Понимаю, что это весьма плохо меня характеризует, ведь речь шла о фундаментальных вопросах  нашего земного бытия. Но из песни слов не выкинешь, тогда меня больше занимали именно эти мелкие  неурядицы.

Однако Эльвира никак не реагировала на его ироничную ремарку. Ее явно больше интересовали совсем другие вопросы.

- И все же я не совсем понимаю, чего добивался отец? – сказала она. – Это так все обще.

- Ну, хорошо, давайте поговорим конкретней,  - согласился Ведев. – Он уже понял, что уклониться от разговора не удастся. Но главное, что беспокоило его, к каким последствиям это приведет? – Ваш отец полагал, что пока в мире господствуют три основных религии: иудаизм, христианство и ислам, он не сделает ни единого шага вперед. Он считал эти конфессии - главные мировые заповедники заблуждений. И не исключаю, что он хотел нанести по ним сокрушительный удар.

Ведев замолчал, молчала и Эльвира.

- А вы тоже придерживаетесь этой позиции? – вдруг спросила она.

Он посмотрел на нее.

-   Иначе я бы не оказался в обществе вашего отца.

- Я так и полагала,  - голосом, лишенным всяких интонаций произнесла она. – Но каким образом он хотел нанести удар по этим твердыням?

- Могу только предположить, скорей всего с помощью того самого свитка.

- Симона-волхва? – уточнила девушка.

- Да.

-  Отец так и не позволил мне его прочесть. – Теперь в голосе Эльвиры прозвучало огорчение.

- Полагаю, он вас оберегал. Он не знал, какие убеждения у вас вызреют.

- А вы читали?

- Он ознакомил меня с переводом.

- И что вы думаете об этом?

- Его публикация вызовет всемирное цунами. То, что мы знаем об этом человеке, не имеет ничего общего с реальностью. Его образ был преднамеренно искажен. И причины,  почему это случилось, теперь очевидны. Если вы помните, в Деяниях Апостолов он показан в качестве представителей сил тьмы, черного мага, окруженного какими-то подозрительными личностями. При встрече с Петром он предлагает ему деньги за дар исцеления, который наделяет человека Святой Дух. Кстати, именно  его именем названо то явление, известное как симония. Однако в тех же   Деяниях есть любопытный момент, Симон-волхв высказывает сомнение по поводу миссии Христа и полномочиях Петра, как апостола. И это соотносится с тем текстом, который однажды обнаружил ваш отец.

- А что было дальше?

- Существуют античные свидетельства, что Симон-волхв вызвал Петра на дуэль, во время которого они соревновались в демонстрации публики разных чудес. И даже он одолел ученика Христа. Правда,  кончается для него это соревнование не слишком замечательно, во время одного из трюков он ломает ногу. И зрители присуждают победу его противнику.

- Это все, что о нем известно?

- В общем, да. В первые века нашей эры, то есть на заре христианства некоторые авторы обвиняли его в том, что он являлся чуть ли не основателем  гностицизма. Такое мнения придерживался блаженный Епифаний. Другие уверяли, что он путешествовал в компании женщины по имени не то Елены, не то Хелены, уроженцы города Тира. Но  есть основания для предположения, что  она была проституткой. Но он называл ее «Первая мысль», «Мать всего сущего», земным воплощением Софии. Этот маг основал секцию, в ее идейное основание он положил концепцию, что мудрость   была женщиной. И не просто женщиной, а проституткой. А спасение человека лежит через священнодействия  с помощью ритуального секса. И члены секты поклонялись этой Елене, как богине. Сама же Елена танцевала перед ними обнаженной в ритуальных сетях. А в более поздние времена Симон идентифицировали в качестве Фауста. Впрочем, все это не столь уже важно, после находки вашего отца становится понятным, что все эти сведения  не более,  чем досужие вымыслы. По крайней мере, значительная их часть.  

- Что же на самом деле? – тихо спросила Эльвира.

- На самом деле,  - задумчиво повторил Ведев. – На самом деле, выходит так, что Симон-волхв был первым оппонентом Иисуса Христа. Он предостерегал его не идти по избранному им пути, указывал на непредвиденные последствия. Отсюда понятно, почему о нем столь негативно отзываются в Деяниях Апостолов. Из этого свитка становится ясно, что Христос не был не Богом, ни сына Бога, а обыкновенным, хотя и очень одаренным человеком. Он считал себя мессией и хотел повести за собой израильский народ. А в  общем-то, он проповедовал весьма распространенную в мире программу лидера революционного движения. Скорей всего именно эту роль и хотел он сыграть.

Ведев откинулся на спинку кресла и достал сигарету. Курил он мало и редко, но сейчас вдруг почему-то ощутил в этом сильную потребность.

- Но если от этого свитка так много зависит, разве не должны мы его отыскать? - вдруг произнесла Эльвира.

Ведев ничего не ответил. К своему удивлению он почувствовал растерянность. На него навалилось ощущение, что он оказался  перед дилеммой, которая может полностью изменить всю его жизнь.