Ты моя леди | 18+

Part 5

Окраина города Сан-Диего. Пустые поля и небольшая опушка леса, на которой построен был уютный, большой трёхэтажный коттедж. Владельцем его был никто иной, как Джордан Честертон – сын главы мафии Джебино.

Днём здесь было неописуемо красиво в каждое время года, но особенно юноша любил пристально следить за опадающими листьями, чтобы поймать ту незаметную долю секунды, когда лист отделяется от ветки и начинает падать на землю, однако этого Джордану никогда не удавалось.

Он читал ранее в старых книгах о том, как шуршат падающие листья, только вот, никогда сам не слышал этого звука. Если листья и шуршали, то только на земле, под ногами человека. Шорох листьев в воздухе казался ему таким же неправдоподобным, как и рассказы о том, что весной слышно, как прорастает трава. Такой же очередной миф, придуманный слишком окрылённой личностью, у которой счастливые моменты происходят лишь по одному щелчку пальцев.

Особняк Честертона был уникален, а главное, что прекрасно сочетался со здешними просторами: ёлками, небольшим озером и с засыпанным полем цветами, бутоны которых уже ранней весной начинали распускаться. Поместье было огромным: отдельно стоящий гараж для трёх автомобилей, общей площадью достигающий около ста квадратных метров; обычные деревянные опоры на каркас были из металлоконструкции, что позволяло высоте потолков достигать аж семи метров; на заднем дворе имелась и детская, пока вовсе ненужная, площадка, построенная специально для будущего поколения Честертона; ландшафтный дизайн поместья покрыт был хвойными и лиственными деревьями, весь периметр которого украшает ещё и живая изгородь из туй, высота который превышает четыре метра. Чрезмерная растительность вокруг этого особняка только предавала дому уютности и тепла домашнего очага. Джордан любил побыть там в одиночестве и отдохнуть от городской суеты, бывая в собственном доме отнюдь редко.

Джордан не стал суетиться и долго думать, куда же в итоге везти девушку, поэтому сразу же указал место, а именно – его загородный дом. Теперь же он будет появляться там куда чаще прежнего.

Бренда до сих пор прибывала в бессознательном состоянии, лёжа на просторной кровати Честертона, пока сам юноша возле сидел в чёрном кожаном кресле, читая интересный роман о безответной любви двух подростков. Чем-то эта книга напоминала ему жизнь мужской главной роли, что целиком и полностью так же была связана с криминалом, как и у Джордана.

Она пролежала вот так целые сутки. И вот, наконец, в полнейшей гробовой тишине послышались тихие кряхтения – Бренда расправила руки в стороны, жмурясь от головной боли, поскуливая. Девушка распахнула неспешно свои веки, оглядываясь, потому что вовсе не узнавала этот интерьер, выполненный исключительно в чёрно-белых тонах. Это выглядело современно, будто перенеслась в будущее, очень эстетично.

Завидев шевеления со стороны шатенки, Джордан, дочитав абзац, закрыл книгу, предварительно разместив между страниц бумажную, самодельную закладку, откладывая роман в сторону.

— Ты проснулась? — более это звучало как утверждение, нежели вопрос. — Голова сильно болит? — интересуется, потому что думал о том, как мог сильно навредить девушке, не рассчитав силу удара.

— Джордан? — взгляд переводит на юношу, что, скрестив ноги, сидел возле камина, совсем недалеко от Бренды. — Почему ты здесь? Почему я здесь? Где мы вообще? — она оглядывается, продолжая недоумевать, сейчас её мысли смешивались в одну кучу, не позволяя в них разобраться.

— Это мой дом. Ты здесь, потому что твой отец решил нас обмануть. Ты – ключ к нашим деньгам. Ты – наш временный, а, может, даже и постоянный заложник. Тут уже, как Калеб решит, — услышав имя своего отца, девушка расширила глаза, пытаясь уложить информацию в своей голове. — А я здесь, потому что негоже оставлять девушку без сознания, — коварно улыбается.

— А бить по голове девушку, значит, у вас принято?! — восклицает, чему потом резко пожалела, ведь боль не заставила в затылке себя долго ждать.

— Нет же, — брюнет поднимается со своего удобного места. — Просто мне нужно было нарушить твои планы и привезти сюда любой ценой, — медленно, растягивая каждый свой шаг, он приближался к постели.

— Кто ты такой? Ты убьёшь меня теперь? Ты гангстер, так ведь? — забрасывает того вопросами, слёзы обиды сдерживая, потому что действительно влюбилась в этого мужчину с первого взгляда, в итоге так сильно разочаровываясь в нём.

— Я крайне неправильный мафиози, если быть точнее, — поправил её. — Пускай убивать я тебя и не стану, но наслажусь этим присутствием здесь по полной, — указательным и большим пальцем обхватывает чужой подбородок, поднимая личико её выше, позволяя зелёным глазкам взглянуть в почти чёрные зрачки, что так и искрили огоньками похоти.

— Не трогай меня, прошу, — получилось лишь прошептать, потому что голос вдруг осип по неизвестной даже для неё самой причине. — Отпусти…

— Прости, но я не могу этого сделать, — Джордан склоняется к ней, останавливаясь всего в нескольких сантиметрах. — Но зато я могу повторить нашу прошлую ночь, — Оуэнс опешила, страх сковал её конечности, не позволяя и вздохнуть беспрепятственно воздух.

Честертон накрывает пухлые губы своими, напористо и грубо сминая их, то и дело толкаясь ими в поцелуе, вынуждая шатенку попятиться назад, а потом вовсе упасть на постель. Юноша нависает сверху, расстегнуть пытается мелкие пуговицы женской рубашки в крупный горошек, но сделать это оказывается крайне трудно, когда волна возбуждения накрывает тебя с головой, в то же время и девушка пытается всеми способами скинуть с себя массивное тело насильника. Однако глаза его горят огнем возбуждения и невыносимо сильного желания.

Он перехватывает тонкие запястья лишь одной рукой, зажимает коленями дёргающиеся ножки и просто рвёт в нетерпении пуговицы рубашки, вид открывая на часто вздымающуюся красивую грудь, к которой Джордан вскоре губами льнёт, пока шатенка под ним изгибается и кричит, срывая голос.

— Дорогая, не мучай себя. Здесь всё равно никого, кроме нас нет, — молвит в перерывах, когда от бархатной кожи отстраняется. — Побереги свои связки для громких стонов, которые сейчас будут неизбежны, — хмыкает, зубами оттягивая ткань бюстгальтера, а после и вовсе расстёгивая за спиной его застёжку.

— Отпусти меня! Отпусти! — она плачет, ревёт, но кричать не перестаёт, будто бы надеясь, что это хоть что-то изменит, однако это далеко не так, Джордан не остановится.

Выпуская из мёртвой хватки ручки, он одним резким движением переворачивает тело девушки, обнажённым животиком прислоняя к тёмной наволочке, восседая сверху. Честертон стягивает всю верхнюю часть одежды, выкидывая к чертям её. Держит над головой чужие ручки, сам губами исследуя и пересчитывая каждый позвонок.

— Не сопротивляйся, это в любом случает произойдёт, — яркие отметины оставляет на то и дело вздымающейся от её движений лопатке. — Хочешь ты этого или нет, — его эти смешки отгоняют оставшуюся надежду Бренды всё дальше. — Потому просто поддайся мне, тогда я буду с тобой нежен, — спускается всё ниже, оставляя на кожном покрове влажную дорожку поцелуев. — Наверное, — а после добавляет, стягивая с чужих бёдер красные брюки и нижнее бельё.

Она в заложниках, никто не сможет спасти её сейчас, потому что кандидатов даже не имелось. Бренда более не дёргается, но и сама на движения грубые отвечать не хотела, тихо плача, щекой уткнувшись в одеяло, неровно расправленное на кровати.

— Умница, — губы и язык Честертона блуждают по белоснежной коже девушки, вызывая лёгкие стоны, со стороны младшей, потому что, в любом случае, пускай это и не по желанию, но эти действия были приятны.

Лёгкие поцелуи и покусывания превратились в более напористые посасывания и немного грубые ласки. Джордан вовсе и не замечает, как меняется и его манера движений. От обнажённой молочной кожи девушки тот заводился всё сильнее.

Тонкие и шаловливые пальцы юноши ловко проходились по рёбрам, изучая каждый изгиб её тела, из-за чего та ёрзала от возбуждения под2 жилистым телом, то и дело случайно касаясь обнажённой попой нехилого бугорка возбуждённого органа черноволосого, заставляя того имитировать точки, от которых шатенку буквально уносило в другой мир. Она уже и позабыла со всем этим, что этот парень сейчас насилует её, сейчас хотелось только его тела и ничего более.

Температура тел обоих поднялась, из-за чего стало жарко, особенно до сих пор одетому парню. Большие грубые мужские ладони крепко сжимали тонкую талию младшей, вынуждая извиваться под ним всё активнее. Руки поднимаются с рёбер выше, а девушка будто сама приподнимается, чтобы поместить свою грудь в его ладонь, дабы тот сжал её сильнее, стал ещё более грубее, чем он сейчас. После чего Джордан впивается в кожу пальцами, заставляя тихо проскулить, а после и вовсе громко закричать, когда парень зубами впился в плечо своими острыми зубами, царапая кожу.

Дышать с каждым разом становилось всё тяжелее, в особенности Честертону, который уже взмок в этой душной одежде. К тому же штаны и пряжка ремня больно давили на орган старшего, из-за чего тот готов был скулить, подобно дворовой собаке. Он лишает себя тканевых оков всего за каких-то пару движений, после чего вновь возвращаясь к жаждущему разрядке телу девушки, которая в кулачке крепко сжала тёмную простынь.

Она бы хотела сейчас посмотреть на его шикарное хорошо подтянутое тело, вновь насладиться этими завораживающими изгибами, широкой грудью, острыми ключицами и крепкими плечами, однако в таком положении не видно многого, лишь смутные очертания светлой кожи тела.

Юноша поднимает округлые бёдра, ставя ту в колено локтевую позу, а после головкой размазывает по половым губам обильно выделяющуюся смазку, ведь девушка, как и тогда, текла от него слишком быстро. Она виляет бёдрами так и моля быстрее войти, заполнить то пространство изнутри, которое сейчас ощущалось слишком явно, слишком неприятно больно.

Бренда сжимает простыню в кулачках всё сильнее, до самых побелений костяшек, стискивает в нетерпении челюсти, ощущая, как колени пробирают уже не слабой, а крупной дрожью.

Сильные руки широко раздвигают фигуристые женские ножки, а после длительного поддразнивания входит резко, шлёпаясь кожей о чужую. Шатенка громко ахает, сжимает его член изнутри, в противоположную сторону от юноши двигаясь от внезапно резкой боли, будто бы пытаясь с органа соскочить, но тот держит крепко, позволяя лишь ёрзать, меняя слегка угол.

К размерам привыкнуть тяжело, как и тогда, в ту ночь. Грубые, глубокие толчки выбивали из неё сладкие для Джордана стоны, пока сам мужчина рычал от возбуждения, тянущего неприятно внизу.

Честертон ускорял темп, заставляя у шатенки искры перед глазами загораться и кричать в голос, потому что дико приятно. Шлепки двух разгоряченных тел, стоны и мычания – всё это раздаётся по большой комнате. Бренда показывает всеми фибрами брюнету, как же ей хорошо, стонет громко и протяжно, пока он вдалбливает её в кровать. Старший не может больше держаться, не может сдержать на цепи своего внутреннего зверя, поэтому начинает двигать бёдрами, как можно сильнее и грубее. Потому что скрывать это “существо” было незачем.

Из глаз девушки текли солёные слезы и уже это было не от горя и страха, а от боли и наслаждения, что по венам разливается у них обоих, взрываясь лавой под кожей. Джордан понимает, что мучает свою партнёршу, однако остановится уже не может, ему слишком хорошо. Ему приятно слышать стоны и крики, потому что причиной их возникновения – он. Темноволосый резко выходит из лона девушки, член взрывается горячем семенем на округлые ягодицы с протяжным стоном, после чего та болезненно выдыхает, ведь всё внизу сильно болело из-за недавних толчков, и кончает следом.

Её колени скатываются, в последствие выпрямляясь, потому что ничего уже их не держит, ни сильные руки Джордана, ни силы, покинувшие её тело после ярчайшего оргазма.

Честертон валится с ней рядом, нежно касается ладонью разгорячённой щеки, довольно улыбаясь, потому что и этот их раз был великолепен, просто незабываем.

— Ты вновь поразила меня, Бренда Оуэнс, — но в ответ девушка лишь фыркает, ведь изначально всё это было не по желанию, а секс по принуждению ей вовсе не нравился. Он напоминал ей моменты с Фрэнком Гилмором, который уже был застрелен Джорданом буквально сегодня днём, чего Бренда, конечно же, не знает.

Юноша лишь томно выдыхает и большим пальцем поглаживает бархатную кожу скулы, после притягивая её лицо к себе, впиваясь в уста напротив влажным, мокрым, таким развратным поцелуем. В ротик чужой языком толкается, сплетая их в узел, но до тех пор, пока всё же не отстраняются с пошлым чмоком. Честертон улыбается, однако Оуэнс лишь отводит взгляд, после чего отворачиваясь в другую сторону, сворачиваясь калачиком под одеялом, чтобы обдумать всё и решить, как ей дальше поступать.

Она хочет остаться с ним, пускай и понимает, кто он, как к ней относится и что просто использует её тело. Ведь он – гангстер – опасный человек, держать которого лучше на расстоянии. Располагает он её у себя лишь из-за каких-то разногласий с Калебом Оуэнсом, её отцом. И чувств у него к ней никаких нет. Она – лишь очередная пешка в его руках, которой он крутит так, как захочет. И у Джордана это прекрасно получается, потому что отказать Бренда ему не в силах. Он слишком идеален. Слишком шикарен. И слишком опасен…