Ангел-мечтатель

Глава 6.8

Мне показалось, что я получил ответ на этот вопрос, когда в разговор снова вступила Аленка. После того, как Галя нравоучительно заметила Игорю, что за интересной работой учебу забывать никак нельзя, потому как без образования в жизни далеко не уедешь.

— Знания без практики ничего не стоят, — неожиданно отозвалась Аленка. — Их применять нужно как можно раньше.

— Ты школу сперва закончи, — тут же вскинулась Галя, — а потом будешь рассуждать, что чего стоит.

Я уже открыл рот, чтобы увести разговор в более безопасную сторону — для Гали, так и не получившей университетского диплома, образование всегда было больной темой.

— Интересно, а что бы сказал на это Контик? — так же неожиданно подал голос Олег, прищурившись с усмешкой.

Дара прыснула … и закашлялась под предупреждающим взглядом Игоря. Аленка вскинула подбородок.

— Наверно, не согласился бы, — невозмутимо ответила она. — Хотя не соглашаться нужно с устаревшими традициями. А вот Пронтик бы его уговорил! — добавила она с вызовом.

— Вот не уверен, — сокрушенно качнул головой Олег. — Он же всегда со всеми согласен.

Аленка усмехнулась, опустив глаза с довольным видом. Дара снова рассмеялась, показав Игорю язык. Тот вздохнул и покосился на Олега, который только развел в ответ руками. Галя повернулась ко мне, недоуменно хлопая глазами.

— Это еще кто? — озвучил я ее немой вопрос.

— Да знакомые у нас новые появились, — объяснила Дара, все также посмеиваясь. — Просто не разлей вода, а все время ругаются. Стоит одному «Да» сказать — второй сразу «Нет».

— Откуда появились? — медленно проговорил я, чувствуя, как рефлекторно включилось боковое зрение.

— В кафе как-то познакомились, — небрежно ответила Дара, отведя на мгновение глаза.

Не зря я все же столько лет со Стасом проработал. Он всегда говорил, что в жизни нет ничего важнее мелочей. Если что-то кажется странным — смотри во все глаза и, желательно, под другим углом.

Когда Дара сказала про кафе, краем глаза я заметил, как поморщился Игорь.

Игорь, который сам никогда не врал и в других ложь за версту чуял.

У них появились новые приятели с дурацкими прозвищами — и отнюдь не так, как сочла нужным поведать Дара.

Мнение этих приятелей почему-то важно для Аленки — и Олегу, похоже, это вовсе не по нраву.

Игорь талдычит, словно специально для Олега, о масштабной и, главное, практической работе — и Аленка необычно решительно его поддерживает.

Тот же Игорь туманно упоминает «серьезную организацию», на которую работает — и мои девочки знают только одну такую в нашем сообществе.

Из этой организации к ним являются посыльные, как будто нельзя иначе вопрос зарядки телефонов решить — и Дара захлебывается от восторга, говоря, какие они «классные».

Тесное общение Аленки с Олегом внезапно обрывается — и кто сказал, что по его инициативе?

Я вспомнил все недавние разговоры со своими бывшими приятелями.

С каждого из них я взял слово не впутывать Дару в их авантюры — и ни единым звуком не упомянул Аленку.

Я безоговорочно поверил Стасу — и совершенно выпустил из вида его маниакальную одержимость идеей заполучить однажды всех наших детей в свой отдел.

Я удивился уступчивости своего бывшего наставника — и не дал себе труда вспомнить его печально известную изворотливость в поисках лазейки из любой, абсолютно безвыходной ситуации.

Я переживал, откуда у Дары деньги на планшет взялись — а тот оказался, в конечном итоге, у Аленки и с совершенно непонятными целями.

Я места себе не находил из-за невинного увлечения Аленки Олегом — а ее загипнотизировали грубым, но неотразимым обаянием непримиримых борцов со всеми грехами мира.

Вот на этой мысли и закончился мой недолгий период полного покоя и умиротворения.

Больше всего меня бесило то, что я не мог никого призвать к ответу. По крайней мере, без веских, неопровержимых доказательств. Все оставшиеся у нас наверху слишком долго под влиянием моего бывшего наставника находились. Дара тоже только что продемонстрировала мне способность врать, глазом не моргнув. Задать вопрос напрямик Аленке, когда она смотрела на меня своим ясным, прохладным взглядом через непроницаемый блок, у меня просто язык не повернулся.

Оставалась только техника. Которая меня еще никогда не подводила. До этого раза.

На планшете стоял пароль. Я перепробовал все его возможные, связанные с Аленкой, варианты, сбегая три дня подряд с работы, пока она в школе была — безрезультатно.

В ноутбуке Дары я тоже ничего интересного не нашел. Кроме существенно расширившейся базы ее контактов с ангельскими детьми, с их подробными характеристиками и совершенно непонятной группировкой — но без каких-либо зацепок, указывающих на связь с моими бывшими приятелями.

Переписка Аленки с Олегом в соцсетях тоже мне ничего не дала. В прямом смысле ничего — она практически сошла на нет, что только подтвердило мои самые худшие подозрения.

Я снова включил камеру наблюдения. Она показала мне Аленку, забившуюся в узкое пространство между столом и шкафом, с ногами на стуле и планшетом на коленях — и ничего больше.

Я перевесил камеру — снова отпросившись утром с работы — на противоположную стену над Аленкиным стулом. Под таким углом у меня появилась возможность разглядеть экран планшета — но не то, что на нем изображено.

Повесить камеру ниже я не решился — стенка над столом девочек была абсолютно пустой, а в зазор между ней и шкафом камера не вмещалась.

Я дошел до того, что обратился к наблюдателям девочек — с просьбой заглянуть пару раз в планшет, когда Аленка будет им занята. Ответом мне послужило крайне неприязненное: «С какой целью?». Сформулировать эту цель я не смог — без упоминания о новом течении, направленном на подрыв деятельности самих наблюдателей, и заговоре внутри него самого. На мое отчаянное «Очень нужно, пожалуйста! Это для их блага!» реакции вообще не последовало — и я впервые в жизни пожалел о той преданности, которую моим девочкам удалось внушить своим наблюдателям.

Больше мне рассчитывать было не на кого и не на что. Спасибо, что хоть не прикинулись, что согласны и не наврали потом с три короба — послал я со злостью мысленное сообщение наблюдателям.

И замер.

Нет, у меня все же остался еще один источник, который мог подтвердить или опровергнуть мои подозрения. Со стопроцентной гарантией — особенно для моих бывших приятелей. Мне даже никаких особых ухищрений не потребуется — нужно только правильно один-единственный вопрос сформулировать, на который будет достаточно получить самый короткий ответ.

Я отправился к Игорю прямо на следующий день. Без предупреждения — как тогда, когда он после аварии родителей в черную меланхолию ударился. Мне не хотелось, чтобы он успел связаться с Дарой. И не к нему домой — в присутствии его наблюдателя задавать мой единственный вопрос было просто немыслимо.

Я даже не поехал, а просто перенесся к их с Дарой университету к концу занятий — на мои постоянные отлучки из офиса уже коситься начали. Твердо пообещав Сан Санычу вернуться через полчаса, я уже в десятый, наверно, раз ответил ему, что не ищу никакую новую работу, но напомнил, что по каким-то причинам уже давно не прошу у него повышения зарплаты.

Сдержать свое обещание мне не удалось.

Вышли Дара с Игорем из университета вовремя, но не распрощались сразу, а остановились у подножья ступенек, оживленно болтая. Я не стал выходить из невидимости, пока они не разойдутся, и расположился чуть в стороне, чтобы несущаяся по домам толпа студентов не выдала меня.

Оделся я определенно не по сезону — в машине мне уже давно теплые куртки не нужны были — и минут через пятнадцать начал приплясывать на месте, чтобы согреться.

Наконец, они кивнули друг другу и пошли в разные стороны: Игорь — к станции метро, Дара — на остановку маршрутки. Я невольно обратил внимание на то, насколько по-разному они двигались. Игорь шел целеустремленно — широкими шагами, чуть нагнувшись вперед и ни разу не оглянувшись. Дара же перемещалась, то ускоряя, то замедляя шаг и все время зыркая по сторонам. Автоматически проследив за ней глазами, я увидел, что, перейдя улицу, она вдруг словно нырнула возле одной из припаркованных у тротуара машин, скрывшись с глаз — и буквально через мгновенье эта машина тронулась с места.

Я чуть не забыл, зачем туда явился. Но догнать увозившую Дару машину у меня не было ни малейшего шанса — в то время как моя исходная цель еще не успела далеко уйти. Мысленно пообещав Даре очень подробный разговор вечером, я бросился за Игорем, перейдя в видимость за памятником основателю университета.

Он уже сворачивал за угол улицы, ведущей прямо к метро, и я решил, что лучше всего будет прямо на входе на станцию его перехватить — я вполне мог оказаться там по своим делам. Прибавив шагу, чтобы не упустить его и заодно согреться, я вмиг добрался до поворота … и замер, как вкопанный.