Ангел-мечтатель

Глава 10.16

Он действительно был на связи. Но не с Гением и не со светлыми боссами, как я предполагал. Мое сознание проникло на его переговоры с бывшими подчиненными — и тут же отшатнулось. Манеры карающего меча никогда не отличались деликатностью, но в общении с себе подобными он, как оказалось, сбрасывал даже тот мизерный налет цивилизованности, который являл внешнему миру.

Даже искушению выведать тактику противодействия карателей представителям нашего течения на земле не удалось преодолеть мое отвращение от столь откровенной бравады грубостью.

И когда он попросил меня потренировать включение и выключение его якобы фильтра, мое сознание с мрачной готовностью одним хлопком придавило все его мысли, подставляя под светильники только непосредственно связанные с работой на сканере. Сформулированные в самых культурных выражениях. И я признал его владение «фильтром» удовлетворительным только после того, как каждая из них пару десятков раз у него в голове засветилась.

В отличие от карающего меча, бывший каратель говорил. Постоянно — в чем я не видел ничего странного, пока не вслушался в его речи. Это был классический пример текстов из методички хранителей — но среди нас не было людей, на которых они обычно были направлены. Татьяну он ими уже давно отравил, а мы с карающим мечом слишком часто изнанку человечества видели, чтобы на хранительский пафос реагировать.

Оставался подкидыш. На земле он навязчивого внимания светлых избежал и здесь только поверхностную обработку успел пройти. У меня закралось подозрение, что бывшему хранителю вменили в обязанность ее углубление — в обмен на закрытие глаз на все его прошлые прегрешения.

Мириться с дальнейшим оболваниванием и так уже обожествляющего светлых неофита я не имел ни малейшего желания.

Неизменная методичка хранителей была знакома мне до последней точки, и на каждый ее пункт в нашем течении уже давно были разработаны контраргументы, снабженные массой примеров из истории и работ человеческих авторов. На которых, собственно, и строилась деятельность нашего течения на земле. И к которым я с легкостью и удовольствием добавил множество случаев из нашего совместного пребывания на ней.

Снова дохнуло воспоминаниями о старых добрых временах, когда мне хватало одной короткой фразы, чтобы захлебнулся целый дуэт хранителей, пытающихся влить яд светлой догмы в уши моей дочери.

Сейчас трибун-одиночка, как и следовало ожидать, раскипятился за двоих.

Уже безнадежно светло-зависимая Татьяна тут же бросилась ассистировать своему кумиру.

Затем в разговор постепенно втянулся и подкидыш.

Что явилось для меня третьей — и самой неприятной — неожиданностью.

Когда речь шла о светлых, он вторил бывшему хранителю, затмевая его истово лихорадочным пылом. Стоило же заговорить о людях, он мгновенно оказывался на моей стороне. Тут же уходя в самое радикальное ее крыло и не останавливаясь даже там.

Однажды я уже слышал его высказывания, но тогда, как выяснилось, он еще сдерживался — по-видимому, в руках карающего меча его будущее представлялось ему весьма туманным. Сейчас же в каждой его фразе сквозила настоящая ненависть к людям — совершенно откровенная и не менее нездоровая.

Бесполезно было напоминать ему, что человечество разнообразно и многолико, что в нем есть множество подходящих кандидатов на пополнение наших рядов — для каждого течения своих, что их нужно извлекать из засасывающего болота земной рутины и приобщать к нашим ценностям, сколь бы разными они у нас со светлыми ни были.

Он бросал мне в лицо мои же примеры, тыкал бывшего хранителя носом в сложные отношения юного мыслителя с его человеческих окружением, вычитанные в наших мемуарах, и безапелляционно заявлял, что появление более близких ангелам существ избавляет оба наши течения от неблагодарных и малоэффективных поисков последователей, требующих неоправданно титанических усилий для превращения в таковых.

Так быстро набраться всей этой ереси от аналитиков он не мог — они вышли с ним на контакт где-то в середине его обучения. По его словам. Более того, заявление, что и на земле к нему никого не направляли, также прозвучало только от светлых — и никакого подтверждения ему не последовало.

Из чего следовал единственно возможный вывод: проект светлых по преобразованию земли был не только разработан, но и запущен существенно раньше, чем о нем объявили даже узкому кругу посвященных.

Результат его первой стадии — возможно, экспериментальной — находился прямо перед моими глазами.

Он определенно признан успешным, если оказался здесь в обход всех законов самих светлых и включен в разработку следующих этапов.

Которые очевидно подразумевают распространение подобного воздействия на других потомков ангелов.

Включая мою дочь.

В тот же день, сразу после перерыва, я выделил еще одну часть сознания — для наблюдения … неотрывного наблюдения за сканером подкидыша. Через который он отправлял неизвестные мне до сих пор сведения аналитикам и — главное — получал некую информацию от них.

В течение нескольких дней наблюдения я не обнаружил на его экране ничего, отличающегося от всех других в нашем рабочем кабинете. Настолько не отличающегося, что я даже не сразу понял, что вижу.

Изображение на экране каждого сканера отражало — в некотором роде — природу работающего на нем. Так же, как натура человека зачастую проявляется в его почерке.

На моем линии представляли собой каллиграфически изящную вязь с легким наклоном влево.

У Татьяны они переплетались в крупные круглые завитушки, напоминающие ровные и равные бусины, вытянувшиеся в строгую шеренгу на едва заметной соединяющей их нити.

На экране карающего меча вместо плавных и связных линий наблюдались серии последовательных зигзагов — и чем короче был отрезок, тем размашистее и острее становились его выбросы.

Картина мыслительного процесса бывшего хранителя полностью коррелировала с его блоком — по всей видимости, безумное нагромождение геометрических фигур всевозможных форм и невозможных расцветок в точности отражало его видение мира. Но в блоке эти фигуры хотя бы вращались одновременно и в одном направлении. На экране его сканера они метались хаотически — сталкиваясь, разлетаясь и постоянно норовя выйти на пределы экрана.

Но даже это зрелище не шло ни в какое сравнение с тем, что явил мне сканер подкидыша. Для начала картина на нем была намного плотнее, разнообразнее и активнее. Я даже удивился столь интенсивной работе его сознания, но затем все же решил, что наблюдаю передаваемые ему инструкции аналитиков — причем не исключено, что всего их отдела в полном составе.

По степени важности их указания не шли ни в какое сравнение с приказами карающего меча своим бывшим подчиненным — да и наткнулся я на них в рабочее время — и я тут же принялся анализировать увиденный феномен.

На этот раз вместо легкого дуновения старых добрых времен ко мне настоящая ностальгия по земле подкатила — там я точно также препарировал поведение особо сложных объектов, осторожно извлекая мотивы их поступков и нащупывая их слабые места.

Сначала взгляд у меня зацепился за резкие изломы некоторых линий. Особо заметные рядом с кружевным плетением других. Их контраст просто бросился мне в глаза, когда только что заслоняющее их радужное пятно вдруг взорвалось и разлетелось фейерверком во все стороны.

С концами нескольких ниток в руках распутать их клубок труда уже не составило.

Экран сканера подкидыша отображал отнюдь не работу сознания аналитиков и уж тем более не его собственного — на нем были наложены изображения с наших. Со всех наших. Оставалось только выяснить, почему они большей частью вели себя независимо, но в некоторых местах пересекались, менялись местами — мерно пульсируя при этом на данных участках.

Выяснять это пришлось у Гения. Послав ему очередной призыв о помощи. С пометкой «Срочно». У меня после нескольких часов непрерывного слежения за экраном подкидыша, в унисон с ним начала пульсировать не только выделенная для него часть мозга, а ослабление контроля за сознанием карающего меча и бывшего хранителя было чревато катастрофическим усложнением картины на упомянутом сканере.

Гений отозвался мгновенно и намного отчетливее, чем совсем еще недавно. Коротко представив ему источник предстоящего зрелища, я включил трансляцию.

Тишина на его конце связи ощутимо сгустилась, вибрируя от напряжения. Я подумал, что хоть он уже не раз (с подачи карающего меча) изучал сканеры аналитиков, такие сложные задачи ему, по-видимому, еще не встречались — и отвел глаза, чтобы дать ему отдохнуть. И себе тоже.

— Ещё, — резко вернул он мой взгляд на прежнее место.

В следующий раз он подал голос, когда я уже подумывал о том, чтобы бросить все части сознания на поддержку двух основных — транслирующей и подавляющей.

— Когда Вы идете к нам? — отрывисто спросил он. — В самое ближайшее время.

Я вовсе не был обязан согласовывать график своих посещений нашей цитадели с кем бы то ни было. Но нарушение уже установившегося вызовет вопросы — со стороны карающего меча непременно. Придется выделять еще одну часть сознания для изобретения убедительных ответов на них. Причем, учитывая его опыт в проведении допросов, не раз и не два.

— Послезавтра, — ответил я чистейшей правдой, решив не спешить с обнаружением пределов своих возможностей.

К концу следующего дня они уже отчетливо просматривались — пусть и вдалеке — после того, как Гений попросил меня не отключаться. Для полного понимания картины.