Ангел-мечтатель

Глава 3.1

У него не было ни малейшего шанса увильнуть от разговора со мной. Я его честно предупредила. Мне казалось, что решись он взметнуться в свое темное царство — и меня с собой унесет, отцепить меня от себя ему не удастся.

Он, похоже, это тоже почувствовал.

Или вспомнил, насколько успешными были все операции нашего сводного летучего отряда.

Или уже понял, что, оторвав Дару от Игоря, и сам ее навсегда потеряет.

Одним словом, вернувшись на землю, он сухо сообщил мне, что укрытие на случай повторного покушения готово — причем, для всех мелких.

Удовлетворение от хоть какого-то полезного действия продержалось у меня недолго — оно просто утонуло в очередном тумане отсутствия новостей.

Я начала все чаще ловить себя на мысли, которая пришла мне в голову у Макса. А если все же попробовать проникнуть к ним?

Можно Стасу напомнить его желание видеть меня в своем отряде, но вряд ли сработает — он сейчас в таком напряжении, что рявкнет: «Нет!», не задумываясь.

С Максом я тоже возможность упустила и, наверно, к лучшему — с их клановыми предрассудками что-то сомнительно, чтобы между темными и светлыми безвизовый режим существовал.

Оставался еще, конечно, обычный путь. Или не совсем обычный …

Я погуглила все случаи убийства, замаскированные под естественную кончину. Не так, чтобы всерьез — не хватало Светке еще одних похорон, не говоря уже о моих родителях, но хоть какая-то видимость деятельности возникла.

И потом Татьяну же после аварии приняли — значит, уговорила она их как-то. А до меня в даре убеждения ей далеко — я уже не один десяток лет со взбалмошными туристами работаю.

За этим занятием меня однажды застал Киса и пришел в такой ужас, что я поняла: организуй я себе идеальный сердечный приступ самым убедительным способом — он меня в этих чертовых высях выдаст. Одним своим видом. А потом что — опять на землю младенцем вернут? Нет уж, хватит с меня прошлого раза.

Киса после этого случая вообще в открытую шпионить за мной начал, что никак уж не добавило мне симпатии ко всей их братии.

А потом на связь с нами вышел Анатолий, и моя ярость к той самой братии сменилась слепящей ненавистью. Навсегда.

У Татьяны отобрали память. Всю. Если бы еще только об Анатолии, я бы сочла это ангельским милосердием. Но ее лишили Игоря, родителей, нас со Светкой, наконец.

И это сделали не темные губители рода человеческого, а очень даже светлые его радетели.

Я, конечно, допускаю, что не все они одинаковые, но выбор между предложениями Стаса и Макса в отношении моего будущего больше не казался мне трудным.

А потом пришел мой звездный час. Нет, не мой — земной.

Вернуть Татьяне память Анатолию не удалось. Никак. И до него наконец-то дошло, что по-настоящему жизнь продолжается после смерти только тогда, когда воспоминания о ней остаются. И что, в конечном счете, все ангельские внушения не идут ни в какое сравнение с истинными земными корнями.

Наконец-то я могла действовать! По-настоящему действовать. Набросать структуру истории Татьяны, распределить события между авторами по хронологии, найти подходящие слова для Светки и Татьяниной матери, чтобы нашли в себе силы своими, еще столь болезненными, воспоминаниями поделиться, контролировать хоть примерные сроки …

Кроме того, нельзя было упустить редчайший случай вынужденного смирения Анатолия. А с учетом места его нахождения, так и вовсе уникальный. Нет у меня пока возможности встретиться с этими ангельскими изуверами лично — так я до них иначе доберусь. Не интересно им человеческое мнение, не желают они снизойти до него — так оно само к ним поднимется.

Я взяла с Анатолий слово ознакомить его соплеменников с историей Татьяны — хоть насильно — и никак ее при этом не редактировать. Пусть живое слово с земли услышат!

Сама я эту историю тоже всю, конечно, прочитала — и много нового узнала. Как о том, что стояло за известными мне событиями, так и о себе самой.

Светке, например, совершенно незачем было так издалека начинать — мало ли кто что в студенческие годы творил. Пусть на своего Олега сейчас посмотрит.

И Тоша тоже хорош — почему, если человек твердо идет к поставленной цели и всегда говорит, что думает, его всегда хищником воспринимают?

Макс существенно пополнил мой личный счет к небожителям, подробно описав бесконечные гонения своих соплеменников со стороны светлых.

Но и Стас, как ни странно, тоже. Я представить себе не могла, среди каких интриг ему приходится изворачиваться, чтобы постоянно прикрывать того же Анатолия с Тошей, налаживать нормальные рабочие контакты с тем же Максом и хотя бы пытаться укоротить руки казалось бы своим, но страдающим манией величия коллегам.

Вот в последнем я бы с удовольствием однажды поучаствовала …

Выбор между предложениями Стаса и Макса снова сделался крайне сложным.

Но главное — мой существенно расширившийся летучий отряд опять оказался на высоте, и история у нас получилась — не оторвешься.

И Татьяна в ней прорисовалась как живая.

И вот так — собрав ее по крохотным кусочкам воедино — мы ее и вернули.

Увидев ее на экране телефона, я ахнула. Ничего себе, посмертный лик! Мало того, что она лет двадцать сбросила, так еще и так похорошела, что меня впервые на моей памяти завистью кольнуло. Раньше, когда мы с ней и Светкой где-то собирались, это меня всегда глазами провожали — с восхищением, если ума хватало глазами ограничиться, а теперь, после ее «похорон» нам со Светкой уже в два раза чаще нужно в парикмахерскую ходить, на покраску.

Интересно, мелькнула у меня язвительная мысль, это только у светлых — за политически правильный выбор — такую премию выдают? Тогда, пожалуй, Стасу может крупно повезти …

Темные, правда — судя по Максу — в состоянии сами, по своему усмотрению, внешность менять …

Нет, это просто свинство — заманивать людей такой неотразимой ерундой!

Встряхнувшись, я прислушалась к стройному хору восторгов по поводу возвращения нашей блудной подруги. Понятно, растаяли и патокой закапали — точь-в-точь, как Макс накануне предсказывал. А проверить, в полном ли объеме ее память восстановилась? Забыли, в чьи руки завершение этого процесса пришлось отдать? На слово ему поверили?

Всесторонне протестировав память Татьяны, я наконец задала самый неотложный вопрос, который просто лежал на поверхности и который тоже никто почему-то еще не озвучил.

Я, конечно, предпочла бы, чтобы Татьяна сама на землю вернулась — выполнил ее поводырь назойливый свою задачу, затащил ее таки в свои выси, мог бы там теперь и остаться, наслаждаясь своим триумфом. Но весь опыт моего с ним общения подсказывал мне, что он теперь себе какое-нибудь наставничество придумает, ординатуру, аспирантуру, тренинги — все, что угодно, лишь бы ее из когтей своих не выпустить.

В любом случае, к их возвращению нужно было готовиться. Не являться же им по старому месту жительства аки чуду воскрешения. Там у нас что верующих, что атеистов удар хватит — одно дело просить в церкви чуда, а другое — напроситься. Значит, придется снять им пока квартиру где-то в другом городе, но недалеко, чтобы под рукой были… Или даже заняться продажей их старой — мелкий наверняка к ним переедет… Черт, а за ним и Дара, скорее всего, увяжется! Значит, город нужно искать с подходящим университетом, и работу там для Татьяны — Анатолий обойдется, я ему много лет назад путевку в профессиональную жизнь дала …

Услышав, что Татьяне придется пройти курс ангельского обучения, я с облегчением выдохнула. Объем необходимых приготовлений даже навскидку выглядел весьма приличным, и на скорую руку серьезные дела не делаются — не хватало мне еще сердечного приступа у Светки или Татьяниных родителей из-за ерундовой промашки.

И все же, привычно структурируя в уме возникшую передо мной задачу и выстраивая последовательность действий, неким краешком сознания я отметила необычную уклончивость Татьяны в ее ответе об учебе. Никогда такого за ней раньше не водилось: она всегда либо слушала собеседника — большей частью, либо говорила, как думала — то есть нелогично и сбивчиво.

Интересно-интересно, это чему же обучают будущих ангелов? Ну, невидимками становиться — это понятно. И гипнозом всякую чушь людям в головы вбивать — это тоже наверняка. Больше никаких особо выдающихся умений я ни в Татьянином балаболе, ни в Тоше не замечала. Всех своих вершин они в земных профессиях достигли. Из Анатолия еще, правда, и пропаганда вечно фонтаном била — к месту и не к месту. Пропаганда великого, мудрого, любвеобильного и милосердного ангельства — в противовес недалекому человечеству, естественно. Это что — и Татьяна скоро будет так же мозги промывать?

Не будет этого. Не дам я ей превратиться в одного из этих снобов. Я пройду этот курс обучения вместе с ней — заочно. Будет мне пересказывать все, чем ее зомбировать попытаются, а я уж найду возможность заставить ее увидеть всю абсурдность услышанного. Тем более, что у меня уже было средство поддерживать с ней постоянную связь.

Когда Анатолий вызвал всех нас для разговора о воспоминаниях и выяснилось, что мобильный работает у него и за пределами земли, я только хмыкнула: откуда, говорите, все великое родом будет? А потом до меня дошло, что отныне можно и не ждать новостей из этих запредельных высей, как у моря погоды, а самой себя в курс событий вводить — и отслеживать заодно, куда они движутся.

Оказалось, однако, что эти ангельские недоумки даже на величайшие изобретения ограничения у себя ввели — только потому, что те были сделаны людьми. Напрямую вызвать Анатолия я не могла — только через Тошу. Ну, понятно — нужно ничтожных человечков через коммутатор пропускать! Чтобы фильтровать их. Тоша, правда, божился мне, что у Анатолия просто линия не отвечает — ну да, на четыре звонка из пяти.

Одним словом, Татьяна мне всегда звонила. Это было лучше, чем ничего, но я чувствовала, что она все больше отстраняется. Нет, она расспрашивала меня о наших делах и выслушивала, как всегда, внимательно, но о себе говорила все меньше и неохотнее. У хранителей, например, по ее словам, основной частью подготовки оказалась физическая. Зачем? — чуть не расхохоталась я, а она добавила несчастным тоном, что у нее ничего не получается.

Ну, Татьяну и физкультуру не то, что в одну фразу — в один абзац никогда нельзя было вставлять. А вот я бы от усиленных тренировок не отказалась — ходить в спортзал у меня уже давно то сил, то времени не было. Что начало сказываться на фигуре.

Интересно, если физподготовке подвергают хранителей, то как же тогда Стасовых подчиненных гоняют? Им хорошая форма жизненно необходима, в чем я не раз убеждалась, участвуя в его операциях. Обычно в качестве массовки — и теперь, похоже, понятно, почему.

Но на все мои расспросы о самой интересной мне части свои занятий Татьяна лишь мычала и бубнила что-то невнятное. Разозлившись, я прямо спросила, не обставил ли Стас этот курс некими особыми условиями. В кои-то веки она — добрая душа! — так же прямо мне и брякнула: «Да!». И, спохватившись, добавила, что ее в архив послали за полным отсутствием каких бы то ни было физических способностей.

Я с еще большим нетерпением стала ждать ее возвращения на землю. Здесь она у меня не отвертится — и насчет пластической хирургии, и насчет тренировок, и насчет секретов от ближайших подруг …