Маруся-1. Попасть не напасть

Глава 6 Встречи с судьбой

Сутки я ехала просто великолепно.

Перешила платье, ну как — перешила? Без швейной машинки, конечно, было сложно и неудобно. Но уж что-что, а чуть укоротить рукава и подол я могла. Вот с талией было сложнее, пришлось уточнить у проводника насчет ремня. Ремень оказался мужским, ну да ладно, лучше такой, чем никакой. И спороть с платья жутковатую отделку в виде атласных бантиков.

Получилась этакая коричневая мышь.

Теперь у меня был почти целый гардероб. Платье — раз. Халат, ночная рубашка, нижнее белье… хорошо хоть его на мне оставили. И даже ботинки.

Чулки бы мне.

И хотя бы еще одно платье.

Покуситься на то, серое?

Нет, не стоит. И слишком дорого, и слишком роскошно, и вообще — не для моего образа жизни. Лучше я потом что-то подешевле куплю. Деньги экономить надо.

Дорогой я думала о важном. А именно — как жить?

Передо мной стояли две проблемы.

Первая — где добыть документы на любое другое имя?

Вторая — чем прокормиться?

Скажем честно, для гувернантки или учительницы у меня не те манеры. И возраст. И внешность. А работать нянькой-давалкой, тут уж увольте. Дело не во внутреннем протесте, а в примитивной контрацепции, распространении разных венерических заболеваний и последующих проблемах.

Знаете ли, замуж сложно выйти будет. Здесь с этим строго.

В храме венчают всех, но есть ограничения.

Фата — символ невинности. Плотная, почти покров, она снимается женихом прямо на свадьбе. И простыня потом предъявляется после брачной ночи. Иногда она, кстати, в чужом доме проходит.

Да, не у молодоженов, а у кого-то третьего, если есть сомнения. Вроде как свидетели невинности.

Если ты не девушка, покров ты не одеваешь. Точка. Рискнешь — выгонят из храма с позором. Нужно ли мне такое для моих детей? Пятно на репутации, знаете ли…

Береги честь смолоду.

Смешные слова?

Ну, кому как. А вот моим родным так не казалось. И дед говорил, и отец повторял, что одно пятно грязи портит все платье. Вот представьте, платье невесты — и на него кто-то опрокидывает вазочку с вареньем. И спереди остается некрасивое пятно…

Нравится?

Нет.

И никому не понравится.

Это не ты вор, это твои родители вырастили вора, твои дети выросли у вора, твои братья и сестры тоже не отмоются, не говоря уж о супругах…

Это не ты ш***а, это твои дети — дети шлюхи, родители вырастили проститутку, а дети… а они такие же, чего тут непонятного?

Ложки нашлись, осадок остался.

И приходится ни в чем не повинным людям всю жизнь доказывать, что они не верблюды. Насмотрелась я в той жизни…

А в этой — что?

А то же самое, только еще жестче. Кто бы что ни говорил, но двадцать первый век снял многие запреты и ограничения. Нормально заводить любовников, драться на публику, материться, ходить с голыми сиськами, вытряхивать всем напоказ свое грязное белье…

Здесь это не то что немыслимо — за такое в дурдом запрут. И будут правы.

Так что надо придумать способ выживать без потерь для своей репутации.

Итак, что я умею?

Ну, проектировщик я неплохой. Ставим плюсик и тут же вычеркиваем. Просто потому, что я не знакома с местными нормами и правилами. Могу огрести по самое дальше некуда. Надо переучиваться. По-любому. Я уж молчу про то, что здесь это мужская профессия, меня просто никто туда не возьмет.

Что я умею еще?

У меня два образования, агрохимия, если что, и потом уже АСФ.[1] Переквалифицировалась. Только вот агрономов тут тоже нет. И память у меня не идеальная.

А что я еще могу?

Домашние дела. Стирать, готовить, шить… Умею неплохо вязать крючком, но тут и без меня это умеют. Прислуга, одним словом. Или супруга. А эти два варианта меня не устраивают.

А вот чему меня еще научили? Что может быть полезно в данной ситуации?

Ответ прост.

Ни-че-го.

У меня нет никаких уникальных знаний или умений, у меня нет каких-то талантов, нет ни слуха, ни голоса… ладно, в этом теле они, может, и есть, но…

Ага, так и спеть. Что-нибудь из последних хитов, к примеру… Что там меня довело до нервного смешка? Ага… «Ты просто так заменила всех, из-за тебя я опопсел…». И потом еще веселее: «Ты только дай мне вдохнуть тебя и спрятать нашу тайну…»[2] Страшусь даже спросить — в какое место будут ее прятать?

Спев такое, потом действительно можно не беспокоиться о пропитании, в психушке оно бесплатное. Правда, с лечением, но ведь и с проживанием тоже.

Кстати…

Может, туда?

Грязи я не боюсь, крови тоже, работа это почетная… Попробовать устроиться в больницу? Медсестрой или санитаркой? А кстати — спокойно. Ставим плюсик.

Это неквалифицированный труд, но есть бонусы. Больница — то место, где можно познакомиться с самыми разными слоями населения, завести контакты, разжиться документами… да, вот еще проблема.

Документы.

Ладно еще деньги, продавая жемчуг из моих волос, я пару лет проживу безбедно, но аусвайс? Я ведь без него беззащитна перед законом, а где найти? Где разжиться таким полезным предметом?

Черт его знает.

Тут и магия не поможет, здесь свои маги имеются. И вообще, сколько я знаю чиновников, на них магия не действует, только деньги. В особо крупных размерах, как пишут в УК РФ. У меня столько нет.

Искать уголовников? Ага, тут-то меня под березкой и прикопают. И то не факт, что такое романтичное место выберут, могут и просто в какое озеро скинуть, на радость рыбам. Нет у меня навыков общения с криминалом, нету! Ни в том мире, ни в этом…

Значит, дешевле и не связываться.

Какие еще варианты?

Украсть самой? Тоже уметь надо. Получить новые? Тут хоть компьютерной базы и нет, но запрос сделать можно. И возьмут меня за попу…

И так плохо, и так нехорошо…

И не устроишься никуда без документов. Не продумали мы этот момент с Андреем Васильевичем. Но… было ли у нас время? Он и так для меня сделал, что мог, спасибо ему. Теперь надо самой выгребать лапами.

Справлюсь?

А куда я денусь? Выбора у меня нет, значит — вперед! Не домой же возвращаться, под крылышки любящего папочки и влюбленного женишка? Они от меня ни рожек, ни ножек не оставят.

Нет уж.

Перебьются.

***

Увы, долго мне пребывать в одиночестве не дали.

Уже на второй день проводник стукнул в дверь.

— Госпожа…

— Слушаю вас, сударь.

— На следующей станции дама подсядет…

Я кивнула.

— Хорошо. Можете мне раздобыть каких газет? Полистать в дороге?

— Конечно, госпожа. Чайку вам принести?

— Я буду вам очень благодарна.

Ничто не ценится так дорого и не дается так дешево, как обычная вежливость.

Старая поговорка? А от этого она не потеряла актуальность. Наоборот, стала еще вернее. Столько хамов развелось, хоть трамваями дави.

Я вежлива с проводником, и он отвечает мне тем же. Пусть не таит на меня злобу. Пока, вроде, получается.

Стук в дверь оборвал мои мысли. В купе вошла девушка чуть постарше меня, может, лет двадцати — двадцати двух…

Обручального кольца нет, а здесь это возраст серьезный.

Волосы потемнее моих на несколько тонов, глаза голубые, водянистые, фигура сухощавая и тонкая… не сказать, что мы с ней похожи, но и не полные противоположности.

Девушки — и девушки.

При виде меня она чуть наклонила голову.

— Добрый день, сударыня.

Ответила таким же наклоном.

— День добрый, сударыня.

Она тоже не из богатых.

Серое суконное платье идет ей не больше, чем мне — чужое коричневое. Простой крой, пуговицы спереди, митенки на руках, а пальцы выдают свою хозяйку. Костяшки пальцев. И ногти…

У аристократов руки другие. А тут костяшки пальцев человека, который часто стирает в холодной воде. И ногти квадратные, сами пальцы короткие… нет, это не аристократическая ладонь.

Мне досталось тело получше. Хотя бы руки и ноги маленькие и изящные. Селекция…

И волосы у нее неухоженные, видно, что моют их простым щелоком, и потом ничем не споласкивают. И не надо мне о дико дорогой косметике, тот же яблочный уксус не хуже действует. Вымыл голову — и прополощи слабым раствором. Волосы и мягче, и послушнее будут, и стоит он даже не копейки — гроши. Хоть залейся.

Дело в общей неухоженности девушки.

Это — человек, который работает, много и тяжело.

И вдруг — купе?

Странно…

***

Проводник приносит нам чай. Постепенно завязывается беседа.

Мою соседку тоже зовут Мария. Здесь это распространенное имя, кстати говоря. Не модное, а именно частое.

Дева Мария, отсюда и идет. Считается, что названные Мариями находятся под ее покровительством. Суеверие? Да какая мне разница? Имя — и имя, мода и мода… из десяти девочек хоть одна Марией да окажется.

Эта — Синютина Мария Петровна. Двадцати лет от роду, сирота…

Откуда деньги?

Да, так получилось. Семейная история, которую Марии хочется рассказать, а я выслушиваю с большим интересом.

Жили-были две сестры — Настя и Анютка. Настя старше, Анютка младше… но рано или поздно влюбляются все.

Настя и Анютка влюбились в одного и того же мужчину. Красавца, офицера, кавалериста… Петра Синютина. Не дворянина, нет. Мог бы выслужить личное дворянство, но…

По порядку?

Да, по порядку.

Полк стоял на постое в их городке. И Петр запал в душу обеим девушкам. А ему понравилась младшая. Да так, что завязался пылкий и бурный роман, закончившийся браком.

Старшая сестра, увы, не отличалась душевным благородством. А еще вернее — в любви каждый сам за себя. Настя пыталась отбить жениха у сестры, пыталась подставить младшенькую, пыталась… да много чего нехорошего было. Точку в истории поставили родители, выдав Настю за купца Карпа Романовича Сидорова, а младшую — за ее любимого кавалериста.

А вот дальше жизнь расставила все по своим местам, она это умеет.

Красавец мужчина оказался, увы, плохим хозяином. Плохим добытчиком. Отвратительным мужем.

Что он умел делать — детей. Еще пить, гулять, еще любил лошадей и драки. Вот и убили его однажды на дуэли, оставив вдову с четырьмя детьми. Старшей — Машенькой, и младшими, Ванечкой, Петенькой и Ариной. Было и еще трое, но те умерли в младенчестве. Арине сейчас четырнадцать, Ванечке шестнадцать, Петруше десять.

С наследством тоже не задалось.

Не было наследства, как такового. И у Анюткиных родителей не было палат каменных, обычные мещане, и у Пети Синютина их тоже не было. И дворянство он не выслужил…

Пришлось Анне с детьми возвращаться к родителям, тем паче, что Петенькина родня ее принимать отказалась.

А у Насти была другая ситуация. За мужем она была, как за каменной стеной.

Деньги? Сколько угодно. Купец пошел в гору, раскрутился, только вот детей у него не было. Увы… Умер он, когда ему было за семьдесят, и оставил Настю вдовой. В неполных сорок лет. Богатой, обеспеченной…

Беда одна не приходит.

Следом, друг за другом, умерли родители девушек. Аня билась с детьми как рыба об лед, но прокормить их не могла. Маша, которой тогда было пятнадцать, помогала, но что она могла-то?

Настя подумала и предложила сестре забрать к себе старшую дочь. Компаньонкой. Дать кое-какое образование…

Аня, конечно, согласилась.

Маше не хотелось уезжать, родных она любила, но… Денег не было, а тетка обещала помогать. Как тут не поехать?

Действительность оказалась намного хуже, чем обещания. Маша стала прислугой за все.

Стирка, готовка, уборка… Настя, пожив со своим купцом, заразилась от него скупостью, да и вообще характер у нее был отвратительный. Прислугу гоняла, племяннице доставалось, но сестре она деньги высылала. Маша сама отправляла переводы и получала благодарность от матери. Так что… Девушка терпела.

А потом тетка умерла. Сердце, неумеренность в пище, вот и получилось так…

Завещание было составлено на Марию. Но — хитро.

До двадцати пяти лет девушке полагались только проценты с капитала. Если она выйдет замуж, то управление деньгами переходит к ее мужу, а потом к ее детям. А она все равно снимает только проценты. Но Марии и того хватало.

Она ехала домой, к родным, она везла им деньги, которых хватит для приличной скромной жизни. А подождать пять лет…

Да и пусть их! Пролетят — не заметишь.

Я кивала, поддакивала, улыбалась. И думала, что рассказать о себе. Правду было как-то неохота выкладывать. А неправду… врать тоже надо уметь.

Решила ограничиться примерно половиной. Воспитывалась в пансионе, отец нашел мне мужа, сейчас еду знакомиться. В каком-то смысле это было правдой.

Мария покивала и опять принялась болтать о своем. И какая она довольная, и как хочется домой, и... К вечеру я готова была ее придушить подушкой. Это — не радио, это хуже. Это кошмар какой-то! Незамолкающее орудие пытки, вот!

Ну да ладно, могло быть и хуже. Пока она болтает, я могу молчать. И, кстати, между делом качать информацию. О том, о сем, о работе женщин, о труде прислуги, о полученном Марией образовании… Слово за слово, так и рассказ совьется.

Пытка продолжилась на следующее утро.

К концу третьего дня я готова была отправить Марию вслед за ее теткой. Но…

Все получилось очень внезапно.

Что-то загрохотало впереди. Да так, словно на части рвалась сама земля. Шум бил по ушам, рвал в клочья барабанные перепонки… Что-то вспыхнуло, ослепляя и окончательно оглушая. Поезд содрогнулся, как подстреленная на полном скаку лошадь, и все заскрежетало, завизжало, это был какой-то невообразимый звук…

Я полетела головой вперед на стену, и последней мыслью стало: «Что-то частенько это повторяется, как бы в привычку не вошло…»

***

Полноценного дежавю не получилось. И серьезной травмы не было, и пришла я в себя достаточно быстро. Тут же, в купе.

Голова болела.

Ну-ка, попробуем встать? Да, а были б мозги, было б и сотрясение. Но головная боль была единственным последствием. Ничего не кружилось, меня не тошнило…

А что с моей соседкой?

Ох, ёпт…

Марии не повезло.

Натуральные материалы — не всегда благо. Раму словно внутрь вмяло, и большой кусок дерева просто пригвоздил девчонку к стене, словно бабочку на булавке.

Я приложила пальцы к ее шее.

Жива.

Черт!!!

А как тут быть?

Чтобы снять человека с этого кола сил требуется побольше, чем у меня. Намного. Да и… я подозреваю, что она может умереть от кровотечения. Кол прошел аккурат под грудиной, если там ничего не повреждено, будет просто чудом божьим. А я подозреваю, что с чудесами у нас накладка.

Где взять бригаду реаниматологов?

Я попробовала выглянуть в коридор… ага, наивная девушка. Дверь заклинило намертво, колоти, не колоти. Чем бы попробовать?

Я оглянулась в поисках… да хоть чего! Ломик бы! Но это не наши, отечественные поезда, в которых что угодно найти можно. Здесь — увы — ничего не было.

— А-а-а-а-а…

Мария застонала, и я повернулась к ней.

Глаза девушки были открыты, она в сознании. А простое темное платье все сильнее намокало кровью.

— Маша! Не дергайся!

Я бросилась к ней. Девушка непроизвольно шевелилась, и это… паршиво. Кажется, там сильное кровоизлияние… какой-то сосуд повредили? Вену? Артерию?

А, что так, что этак, все равно дело дрянь.

— Я…

— Я сейчас позову на помощь.

— Больно… я умираю?

Голос был неразборчивым, почти шепот. И я не стала врать.

— Если помощь придет в ближайшее время, можешь выжить. Или можешь не выжить.

Лучше такие вещи знать. И можете считать меня жестокой… я бы предпочла знать. Кажется, моя тезка — тоже.

— Если я… помоги моим?

— Чем?

— Пожалуйста…

Я вздохнула. Ага, поди туда, не знаю куда, вразуми того, не знаю кого.

— Хорошо. Если помощь не объявится в ближайшее время — обещаю. Помогу твоим родным.

Маша прикрыла глаза.

— Больно…

Ёжь твою рожь! Ну хоть что бы, лишь бы снять ее!

Помогите же! Хоть кто-нибудь!

Я дернула еще раз дверь, выругалась — и кинулась к окну.

***

Паршиво?

Нет, это еще не то слово. Знаете, что заставило меня отшатнуться от окна? Задергаться, занервничать?

Звуки выстрелов. Их я ни с чем не перепутаю… страшно!

Я осторожно добралась до окна и выглянула наружу.

М-да.

Вы знаете, что такое песец? Вот, здесь и сейчас был именно он, полярный и жирный. Поезд сошел с рельсов, насколько я поняла. Пропахал метров сто целины… и спасателей не видать.

Зато я отлично видела последние вагоны. Поезд компоновался по простому принципу: паровоз, потом какие-то опечатанные вагоны, потом вагоны для бедных, потом уже купе. Мне проводник объяснил.

Это не просто так, с бухты-барахты сделано. Поезда здесь топятся углем. Как там в моем времени — я не знала, а здесь уголь, сажа, хлопья которой летят и могут оседать на… везде они оседают! Запах, шум…

Поэтому сначала груз, потом вагоны для бедноты, той все равно, а потом уж чистая публика. Мы, кстати, от бедных отделены вагоном-рестораном. И абы кого через него не пропустят.

Я попала в купе благодаря Андрею Васильевичу. Мария? Та просто решила шикануть. Уж очень она натерпелась с теткой… бедная девчонка.

Но суть-то не в этом.

Я сейчас видела все, что происходит у паровоза, и ничего хорошего там не было.

Суетились примерно пятнадцать-двадцать человек, точнее сосчитать не удавалось, они же двигаются. Лежали тела машинистов, их легко опознать по приметной зеленой форме. Кажется, еще кто-то убитый… солдаты? Я бы не удивилась.

Итак, картина стала яснее. В этом поезде что-то перевозили, и местные…. Кто? А, плевать, кто именно. Если они такое устроили, их все равно вешать надо! Только вот не мне об этом рассуждать. Мне бы самой сейчас уцелеть.

Если кто-то пользуется результатом катастрофы, значит, он ее и организовал. Это раз.

И живые свидетели им ни к чему. Они же даже морды платками не замотали, значит… пройдут и добьют выживших. Долго ли? Это два.

Ясно, что на помощь можно не рассчитывать в ближайшее время. Вряд ли налетчики не предусмотрели такой ситуации. Наверняка час или около того у них есть. Что они могут сделать за такой срок?

Забрать груз, перебить всех присутствующих и благополучно скрыться. Я бы так и поступила, чтобы свидетелей не осталось. А тут как?

Словно в ответ на мой безмолвный вопрос, один из налетчиков всадил несколько пуль в неосторожно высунувшуюся тетку. Та упала внутрь вагона для бедных. И я успела даже отметить заливающийся кровью цветастый платок.

Как много мелочей ухватывает подсознание за несколько секунд…

Довольно!

Что я могу сделать?                

Да только одно. У меня нет ни оружия, ни супермена по вызову. У меня есть только моя магия, которой я толком и пользоваться не умею. Но вряд ли у налетчиков есть маги?

А, выбора у меня тоже нет. Либо я пробую здесь и сейчас, либо меня просто пристрелят. В вагонах для «чистой публики» наверняка есть чем поживиться. Они просто пройдутся зондеркомандой по всему поезду, добьют выживших свидетелей и уйдут. А мы останемся уже двумя трупами.

Ну уж — нет!

Не для того я из своего мира сюда переселилась, чтобы так нелепо помереть! Выживала, выживаю и жить буду! А кому не нравится — пусть пойдет отравится!

Ну что, Маруся, ощиплем гуся?

Я прикрыла глаза и попробовала вызвать внутри себя то же ощущение, что и во дворце.

***

Магия земли ни разу не боевая.

Огонь, ветер, даже вода — они позволяют драться, а вот земля слишком медлительна, слишком инертна, пока ты ее дозовешься, тебя три раза поджарить успеют. Но это на магической дуэли.

Сейчас у меня чуть больше времени.

Я пытаюсь вызвать в себе то же ощущение, что и в больнице.

В висках начинает ломить. Но медленно, очень медленно, как по мне, оно все-таки приходит. Досталось мне… лишь бы не перегореть. Черт, о чем я думаю?

Лишь бы выжить!

Мир словно размывается серыми пятнами, и проявляется совсем иначе. Я по-прежнему вижу материальные объекты, но сейчас они словно тени из старого фильма. Черно-белые, неважные. В них нет ни крошки силы, они мне неинтересны.

А вот люди…

Каждый человек пульсирует огнем. Ярким, живым, каждый человек — словно искра на моем внутреннем радаре. Протуберанцы разных цветов и оттенков, поярче и побледнее, один, совсем рядом, вообще почти угас.

Маша.

Она умирает, и жизненной силы в ней почти не осталось.

В тех, кто убит, она тоже погасла. Осталось пока еще нечто вроде каркаса из силовых линий, я вижу их тела черно-белыми силуэтами, но и только.

Вижу я и налетчиков. Все они, и те, кто напал, и Маша, и вагоны с людьми, все видятся примерно одинаково. Они не маги, это хорошо.

А что я могу сделать как маг земли?

Да самое простое.

Зыбучие пески.

Я не могу вырастить какие-нибудь колючки, чтобы они запутались, я не могу разверзнуть землю под их ногами… подозреваю, что это сложно. Я не могу призвать какого-то духа или поднять мертвых, я не шаман и не некромант. Хорошо хоть, я что-то читала, что-то смотрела и примерно представляю, как это должно работать. И выбираю единственное, что не так сложно сделать.

Принцип хоть магии, хоть сантехники — один и тот же. Хочешь что-то сделать? Ты должен знать, как оно устроено.

Про зыбуны я знаю, читала в свое время.

Благо все налетчики пока еще сгрудились на ограниченном пространстве, надо бы поторопиться, пока не опомнились.

Проблема за малым. Я даже отдаленно не подозреваю, как сделать зыбун. Хотя…

Поменять структуру почвы, вот и все.

Что такое зыбучий песок, если научно? Хотя научно я и сама не помню, помню, как нам объясняли. Зыбучий песок — это песок, под которым начал пробиваться подземный источник. Он сделал песок движущимся, привел к смещению пластов, и в итоге образовалась вязкая масса. Человека ей не засосать до конца. Но вот придавить и удержать — может.

А мне того и требуется.

Есть и еще один вариант. Это если песок перенасыщен газом. Первый вариант, с водой, обычно встречается на побережье, второй — в пустыне. Откуда в песке берется газ, я тоже не помню, но нам тогда было интересно. Только в своих способностях насытить почву газом или жидкостью я откровенно сомневаюсь.

Какие еще варианты?

Да, сцепление у зыбучего песка намного меньше, чем у обычного. Вязкость понижена… А вот это я могу попробовать!

Устроим бассейн?

Не надорваться бы…

Ладно. Попробуем, а там посмотрим, что получится. Насколько я понимаю, маги здесь — сила. Редкость, но…

Вряд ли налетчики захотят связываться с таким неудобным противником. Кто его знает, что у мага окажется в загашнике? Лучше удрать, пока шкурка цела.

Не убью, так распугаю.

Итак, почва.

Почва — это смешение разных частиц и разных фаз. Частицы разного размера. Фазы — твердая, жидкая, газообразная и живая.

Если наколдовать я ничего и не могу, то уж разобрать на запчасти… Чтобы разломать телефон вовсе не надо быть гением, не так ли? Надо знать, где снимается крышка и как работать отверткой.

Я попробую.

Мысленно очерчиваю круг, в который заключаю налетчиков. Очень они хорошо сгруппировались, простояли б там еще минут пятнадцать…

Кажется, они пытаются что-то сломать… приглядываюсь к вагону. Интересно. Что там такого везут, что вагон слегка светится? Он опечатан еще и с помощью магии?

С каким интересным грузом я ехала… а лучше б без него, сколько людей погибло неизвестно за что. А может ли это самое неизвестное и мне пригодиться? Хотя нет, это уже утопия.

Вернемся к конкретике. Что от меня требуется?

Меньше сцепление — меньше частиц. Какая здесь почва? Каштановая, причем, что приятно, супесчаная. Ну-ка, попробуем?

Я сосредотачиваюсь, пытаясь разделить почву на песок и глину. Представим, что у меня есть… о!

Классика жанра!

Змей Полоз, который стянул на себя золото, помните? Окружил месторождение кольцом, золото к нему за ночь и сползлось! Обожала я в свое время уральские сказки, особенно бажовские.

Мне надо сделать то же самое, только с глиной…

Кольцо медленно разрастается, смыкается...

Так, а теперь притянуть к нему все глинистые частицы... резко? Как можно резче, чтобы опомниться и выбраться не успели. Чтобы почва поменяла плотность — за пару секунд — и просто разъехалась у них под ногами. Но этого мало, ведь лишившись глины, земля просто осядет вниз этакой идеальной песочницей. Но бандиты не дети — играть в ней в куличики не останутся, а, напротив, полезут наружу, чтобы оторвать шутнику голову. Что нужно, чтобы оставить зазор между песчинками, ведь ни вода, ни газ мне не подчиняются? А если заставить песчинки танцевать, попеременно притягивая и отталкивая их от тела моего полоза? Может получиться ... по крайней мере, ничего другого придумать я не успеваю.

Раз-два — начали! Изо всех сил как можно быстрее притягиваю всю глину внутри кольца к его краям.

Я оседаю на пол, потому что меня ноги как-то не выдерживают. Становятся ватными и подгибаются. Зато снаружи слышны удивленные вопли.

Сработало, ей-ей, сработало!!! Земля внутри кольца осела, а снаружи образовался валик, скрывший тела бандитов чуть выше, чем по пояс.

А теперь нужно трясти песок: наружу-внутрь. Это как детская игрушка-шуршалка, сколько я таких переделала для племяшек? Вправо-влево, вправо-влево, и еще быстрее, еще сильнее… как можно чаще! Постепенно начинает что-то получаться: песок внутри кольца вспухает, и фигурки бандитов начинают тонуть в нём.

Есть!

Отлично, просто шикарно! У меня получился бассейн с зыбучим песком, что и требовалось. Теперь остаётся держать вибрацию как можно дольше, тем более что процесс, кажется, стабилизировался — я попала в такт с этими качелями и приходится прилагать гораздо меньше сил.

Но тут удивлённые вопли бандитов сменяются воем, полным ужаса, а от кольца начинают накатываться волны какой-то инфернальной жути.

Что происходит?

Не понимаю, но продолжаю поддерживать нехитрое магическое действие, пока не выключается сознание.

...Через какое-то время с громадным трудом я возвращаюсь в реальность.

Ёжь твою рожь, как же мне тошно и паскудно! В ближайшие час-два я отсюда не сдвинусь, даже если лично цесаревич примчится предложение мне делать. Не вытяну.

О-о-о-о-ох!

Мышцы вообще сделались стеклянными и теперь медленно и неотвратимо рассыпаются на части. А в голове завелось стадо дикобразов-шизофреников.

Больно-то как!

А что там с бандитами? Смотрю в окно. Что творится внутри застывшего круга, не вижу — мешает глиняный бортик, но голосов не слышно, да и огоньки почему-то погасли. Они все умерли? Почему? И тут вспоминаю ту инфернальную жуть. А ведь это инфразвук. Я трясла песок так быстро, как могла, примерно восемь-десять раз в секунду, да и размеры пятна таковы, что внутри вполне могла образоваться стоячая волна с такой же частотой. А танцующие песчинки заставляли колебаться воздух. Да и человеческие кости, они ведь тоже по сути своей — земля, и тоже поддались этому смертельному танцу. Как долго мне удалось держать вибрацию, не помню, но, видимо, достаточно, чтобы у***ь всех, кто находился внутри круга.

Ну и пусть!

Они бы меня точно не пожалели.

***

— А-а-а-а-а…

Я повернулась к Марии. Магия схлынула волной, и вряд ли я смогу вызвать ее снова. Вердикт был печален и прост.

Все, конец.

У девушки характерно заострилось лицо, запали глаза. Она была без сознания, стонала, не приходя в себя, даже, скорее, не стонала — какой-то внутренний, утробный звук… А по темной ткани платья стекала, капала на пол гадкими темными пятнами кровь…

Сволочи!

Будьте вы прокляты!!!

Стало ужасно обидно.

Вот за что?

Почему из-за каких-то грязных политических разборок гибнут такие девчонки, как эта? Случайно угодившие под чьи-то «гениальные», мать их, планы? Убивала бы подонков!

Вот ни минуты, ни секунды не жалею, что убила! Сейчас я даже рада этому! Поделом мразям! Надеюсь, они перед смертью еще и помучились как следует!

А ведь наверняка, это простые исполнители. А есть и заказчик. Но этим пусть полиция озаботится.

Мария больше не стонала. Изо рта девушки ручейком текла темная кровь. Голова бессильно свесилась.

Запах… соответствующий.

Конец.

И мне почему-то было больно и тошно. Случайность, всего лишь случайность, и я жива, а она умерла. Так выпали кости…

Я смотрела на девушку и думала… да, это гадкая мысль. Но?..

Ведь мы с ней похожи. Последний раз ее родственники видели в пятнадцать лет. Сейчас ей за двадцать. Сильно меняются люди за такое время? Хорошо забываются?

Вполне.

Может быть, никто и не поймет. Марию похоронят, как неопознанный труп… можно даже самой об этом позаботиться. Пусть проводник оправдывается, кого он там провез, если он вообще живой.

А мне — новые документы.

Новая свободная жизнь.

И можно даже не выдавать себя за Марию, не ходить к ее родным… ёжь твою рожь! Позаботиться о них так и так придется, я обещала!

Ладно. Можно и со стороны помогать. Дело житейское. Переводы посылать или еще что — придумаем, как будет лучше. А пока…

Я подошла и закрыла девушке глаза.

— Прости меня.

За что?

За то, что оказалась рядом. За то, что не смогла спасти и помочь. За то, что уцелела.

Оставшиеся в живых всегда винят себя, и сейчас я это понимала. Несчастный случай — и только, коса смерти проходит рядом, и — вот.

Он вчера не вернулся из боя.

А ты вернулся, и вроде бы все осталось таким же или вдруг стало совершенно другим.

Ты выжил. А кто-то другой отправился домой грузом-200, и можно рыдать по этому поводу, а можно радоваться, что ты жив.

Радоваться мне определенно не хотелось.

— Прости меня, Мария. Я обещаю, я позабочусь о твоих родных. Не знаю пока, как именно, но я обещаю тебе — это теперь и моя ответственность. Я их не брошу. И… пойми меня правильно. Я возьму твои документы и твое имя. Но не ради денег. Думаю, сейчас ты там все уже знаешь — у меня нет другого выхода. Я просто очень хочу выжить.

Ни ответа, ни отзвука.

Может быть, душа сразу уходит. А может, и просто не отзывается, я ведь не некромант. Ну… могла бы. Как сказал Андрей Васильевич, шансы были. Но пробовать сейчас что-то?

Увольте… И так голова кружится, меня подташнивает… А что с моими силами?

Я положила ладонь туда, где видела огоньки. Медленно провела сверху вниз. Оно пульсировало. Смотреть на себя я не стала, не хотела перенапрягаться еще больше, но ощущение было такое… Как это называлось в каком-то романе из тех, что обожали мои племяшки?

Раскачка, вот.

Чем-то это напоминает физические упражнения — чем больше ты качаешься, тем сильнее становишься. А я… я за последнее время выкладываюсь второй раз.

Первый — во дворце.

Второй — сейчас.

Лучший способ развития магического источника — выложиться, что есть сил. Это я еще не знаю, что именно утворила моя предшественница и почему попала в больницу.

Мне повезло два раза. Первый раз — чистое везение, второй — житейская смекалка и образование. Хорошо, хоть что-то я про почвы помню. Немного, но мне хватает…

Ёжь твою рожь!

Где все справочники заклинаний, книги по прикладной некромантии, мастера Шаолиня и прочие радости-гадости? Даже элементарного Хагрида — и того мне не полагается! Ничего. Никто меня учить, озадачивать и благословлять на подвиг не собирается. Как хочешь, так и крутись. Самостоятельно.

Не нравится?

Можешь благородно помереть. Уже раза три как могла. Первый — еще в больнице, ну и два других… нет уж! Обойдемся без похорон. Я готова только к смерти от старости, лет через сто. А лучше — двести.

И хорошо, что надо мной нет никого, кроме Бога. Я сбежала от ответственности, от титула, от жениха — от всего. И не жалею ни минуты.