Восемь жизней

Современные феи. 9-11 глава

Глава IX.

Сны Светы были совсем не радужными. В перерывах между просмотром кошмаров она просыпалась и лежала с полчаса, а позже засыпала. Так длилось всю ночь. Состояние Светы было отягощено расставанием с любимым. Пережить непростые моменты и поднять настроение ей помогала Надя, ставшая за пару недель другим человеком. Никто, кроме Нади, не писал и не приходил к неё, и Света наконец поняла, кто действительно для неё друг. Недостаток общения она по совету подруги сглаживала чтением книг, чем она раньше занималась нечасто. Девушка с самого детства считала чтение книг невероятно скучным занятием для социопатов, хотя, однако, любила иногда полистать любовные романы, о чём сказала однажды Наде. Теперь же Света понимала, что дело в самой книге: она может быть увлекательной, а может – и нет.

Через месяц внутренней борьбы Света вернулась в школу. Она порвала отношения со своими старыми приятелями и знакомыми: они, со своим скудным запасом слов и мыслей, больше не привлекали её. Её круг интересов расширился. Вследствие этого Света общалась с Надей и ещё парой человек, которых раньше считала «отличниками» не в лучшем смысле слова.

- Свет идёшь сегодня на тусу? – спросил её несколько дней назад Гоша.

- Нет, домашки много задали. – сказала на ходу, будто сама себе, Света.

- Блин, ну ладно.

Внешний вид Светы изменился вслед за внутренним. Короткие обтягивающие юбки и шорты, прозрачные блузки и туфли на высоком каблуке уступили место более скромным нарядам. Образ тусовщицы стал сдержаннее. Она носила чёрные брюки в сочетании с облегающими кофтами ярких цветов, а также туфли на невысоком каблуке. Так она умудрялась выглядеть и элегантно, и модно одновременно; без пошлости, как раньше.

- Это чё за штаны? Ты чё, пацан что ли? – задала вопрос ошарашенная видом «подруги» Ксюша.

- Пол определяется не одеждой. – спокойно, не поведя бровью, ответила Света.

- Ой, какие мы умные. Извините за беспокойство, Светлана Владимировна. – сказала Ксюша, отвернулась и пошла восвояси.

Надя стала рисовать больше, и с каждым разом у неё получалось всё лучше и лучше. В результате она пошла на курсы рисования. Она определилась с профессией. Надя мечтала стать модельером и постепенно шла по пути к своему желанию, которое было не мимолётным и вполне осмысленным. Ради этого она также научилась шить.

- Вау! Это ты рисовала? – спросила её как-то Марина.

- Да. – сказала Надя, увлечённо продолжая рисовать.

- Красиво.

Марина ещё пару минут рассматривала художеств Нади, но вскоре ей это наскучила, и она ушла. Это был первый и последний их разговор.

Обе девушки – и, Света, и Надя – старательно учились. Веселье для одной и мечты для другой теперь отошли на задний план.

Задумался о своём будущем и Тима, чем приятно удивил родителей и учителей. Но его не волновала реакция ни мамы, ни папы, ни математички или историка. Все усердия он прикладывал лишь для одного человека, для единственной значимой в его жизни женщины. Елена Степановна, как и все, заметила перемены в Тиме и потому начала хвалить его часто, потому весь 11 «В» считал Тиму новым учительским любимчиком, но он не обращал на одноклассников внимания. Смутный объект обожания был реален, и поэтому Тима, удовлетворившись созерцанием, решил действовать дальше. Он понял, насколько сильно в нём это незнакомое ему доселе чувство.

- Эй, Тим, пойдём на большой перемене за школу? – подошёл весело настроенный Лёня.

- Зачем? – произнёс на ходу адресат вопроса.

- Ты чё забыл? Мы же пили «Балтику» в прошлой четверти. Не хочешь больше? Круто же было.

- Нет, не хочу.

- Ты ЗОЖник что ли?

- Нет…

- Скоро веганом станешь. – сказал в заключение Лёня и пошёл к остальным ребятам, обернувшись напоследок и добавив:

- Потеряли пацана.

Для Елены Степановны Тима постепенно стал родным. Она не поняла, с какой нежностью теперь относится к нему, и главное, когда успели произойти эти метаморфозы.

С начала февраля Тима начал оставаться после уроков русского языка и литературы, чтобы общаться с учительницей на разнообразные темы, выходящие за пределы школьных стен. В следующем месяце он уже называл классную даму Еленой, не говоря отчества. Этого хотела сама Елена Степановна, так как думала, что это сделает их отношения более тесными, возможно, дружескими, чему были бы рады они оба. Так и вышло. В Елене Степановне возникали настолько нежные и даже отчасти благоговейные ощущения при виде Тимы, что она уже начала сомневаться в их невинности. Приходя вечером с работы она с наслаждением утопала в фантазиях, в которых главным героем, помимо её самой, был Тима.

Платоническая любовь не устраивала парня. Он ждал большего, но понимал значение моральных норм, существующих в обществе.

Учительная со своим возлюбленным пребывали в неведении относительно того, насколько их желания совпадают. Но оба осознавали, что так продолжаться долго не может.

Глава X.

Надя робко постучала в дверь кабинета физики и приоткрыла её:

- Извините за опоздание. Можно войти?

- Почему опаздываем? – задала вопрос, вероятно, риторический, Екатерина Дмитриевна.

- Проспала. – назвала типичную причину Надя.

- Опоздания недопустимы. – с этого началась тирада преподавателя, длившаяся чуть больше трёх минут.

Всё это время Надя стала, пошатываясь, в дверном проёме.

- …Так можно войти? – ещё раз спросила непутёвая ученица.

В ответ - молчание. Учительница отвернулась от школьницы и пошла в лаборантскую. Она начала старательно мыть тряпку. Никто не понимал, что происходит.

Надя постояла ещё. Екатерина Дмитриевна была единственной учительницей, которую школьница уважала. Она чувствовала с ней духовную связь. Часто Надя оставалась после уроков физики и общалась с утомлённой женщиной. Если бы сцена, которая стояла сейчас перед глазами 11 «Д» произошла бы между Надей и другой учительницей, то девушка уже бы начала хамить, огрызаться и выказывать непослушание, но только не с Екатериной Дмитриевной, на которую она даже в такие минуты смотрела с чистым благоговением.

- ...Можно?

- Заходи! – крикнула, подняв голову над раковиной, Екатерина Дмитриевна.

От урока прошло десять минут. Вернувшись и сев за учительский стол, учительница физики посмотрела на часы, висящие в классе над входом в кабинет.

- Вот и из-за вас мы ничего не успеваем. – говорила педагог сама с собой.

Она методично раскрыла журнал и отметила всех присутствующих.

- Ладно, эта явилась. – посмотрела она на Надю с каким-то презрением. – А Орлов где? – раздражённо спросила у 11 «В» Екатерина Дмитриевна.

- Не знаю. – ответил кто-то, сидящий на первой парте за весь класс.

- Так. Иноземцев, где твой друг? – спросила Екатерина Дмитриевна, обращаясь к Вове, который услышал её не с первого раза:

- А? Чё? – Вова посмотрел на легко толкнувшего его соседа по парте.

- Как вы с учителем разговариваете?! – взревела женщина. – Где Тимофей, я спрашиваю!

- А, да он с Еленой Степановной. Русский подтягивает. – наконец ответил Вова и вмиг подмигнул кому-то из одноклассников.

- А, точно. Не русский, а руссичку подтягивает. – весело отозвался Гоша.

-. Так, замолчали быстро! – прервала шутки учеников Екатерина Дмитриевна. – Записываем тему урока «Дифракция света»…

Екатерина Дмитриевна прекрасно знала (по слухам от других учителей), как Елена Степановна проводит свои вечера, и знала, какие уроки русского проводит преподавательница на самом деле. Учительницу физики эта ситуация крайне возмущала: как-то раз она подумала о том, чтобы рассказать об этом директору. Она представить не могла, что директор всё точно знал. Правда, ему не было до этого дела.

Ученики же знали далеко не все, а те, до кого дошла эта информация, узнали её от самих же учителей, выведавшим им этот факт «совершенно секретно». Это были старшеклассники. Часть из них эта ситуация приводила в шок, часть – поддерживала этот роман, либо относилась нейтрально, другую часть – смешила. Но никто не желал обсуждать это с Тимой и тем более с Еленой Степановной, героями этой истории. Школьники лишь оглядывались то на него, то на неё. Хоть парочка и не выдавала своих отношений и тщательно скрывалась, Тима всё же однажды рассказал о своих похождениях Мише, а тот – всему классу.

Елена Степановна не знала, что весь учительский состав в курсе её романа, пока к ней на большой перемене в учительской не подошёл Александр Валерьевич, учитель истории:

- Что вы себе позволяете? Это хоть понимаете, что вы делаете?

- О чём вы?

- Я? – сбавил тон Александр Валерьевич. Он наклонился к попивающей кофе коллеге и ответил на её вопрос уже шёпотом:

- О ваших… отношениях.

У Елены Степановны глаза стали, словно у совы, но не от крепкого кофе, а от этой новости.

- Вы… знаете? – проговорила она медленно через полминуты.

- Вся школа знает. – утвердительно отозвалась сидящая рядом и слышавшая разговор Людмила Николаевна.

Александр Валерьевич лишь кивнул и сразу же отправился в свой кабинет.

Виновница торжества со слезами на глазах также удалилась к себе.

В тот же вечер Елена Степановна подала заявление о добровольном увольнении. Она не могла пережить такого позора. Общаться с Тимой она также перестала. Она решила забыть о всех, что связывало её с компрометирующим прошлым. Елена уехала в соседний город и в ближайшие дни устроилась учителем в местную школу. Её приняли с распростёртыми объятиями, однако вскоре выгнали за то, что женина вела уроки в нетрезвом состоянии. Больше Елена учителем никогда не работала.

Тима не понимал, что происходит с его любимой. Она, не сказав ничего на прощание, лишь поцеловав его в щёку, уехала. Таким образом резко рухнули все его мечты об их совместном будущем, несбыточность которых прекрасно понимала Елена Степановна. Так Тима задумался о том, чтобы направить всю свою любовь и заботу другим людям, а потому принял решение стать врачом. До этого он так и не мог предположить, кем хочет быть, но эта любовь всё в нём изменила. На уроках он вёл себя смирно. Его уже несколько месяцев не волновала «жизнь школы».

Как и все одноклассники Тимы, Надя и Света знали и обсуждали его взаимную любовь к преподавателю.

- Ты же знаешь, что Тима встречается с училкой? – спросила Света в один из мартовских дней.

- Ну да. – ответила в своей обычной задумчивости Надя.

- И что ты думаешь?

- Я считаю, что они не должны были этого делать. Дождались бы, пока Тимофей школу закончит, а потом бы уже…

- А я думаю, что это интересно. – оптимистично произнесла Света. – Кто сказал, что учителя должны быть образцами морали? Да и вообще, что значит мораль?

- Я думала об этом и, знаешь, пришла к выводу, что правила приличия должны существовать, потому что иначе будет хаос.

- Пф, у нас и так повсюду хаос.[1]

- Это ты так считаешь. На самом же деле, всё вокруг – одна большая система, которая складывалась тысячелетиями. – начала заумно говорить Надя, однако Света прервала менторский тон подруги:

- Ты превратилась в ханжу. У тебя пуританские взгляды на жизнь. Это давно устарело.

- А ты начиталась маркиза де Сада.

- Нет. Ты же знаешь, какой я была? Знаешь. Да, я не была примером, но разве это настолько плохо? Мне кажется, в этом и есть свобода. Хотя всё же следует держать баланс, который в наше время многие теряют его, как Ксюша, к примеру, ну ты это видишь.

- И что теперь? Хочешь новый Галантный век? Какой баланс? «Свобода человека ограничивается свободой другого человека». Своим поведением ты нарушаешь чью-то свободу.

- Свободу бабушек? Ладно, я не хочу ссориться. Ты так в монахини скоро пойдёшь. – бросила Света.

- Нет, не бабушек. Да, давай не будем это больше обсуждать. Я для себя выводу сделала. – закончила разгорячённая Надя, но вскоре добавила:

- Всё же я считаю, что учительница поступила неправильно.

- Она поступила так, как считала нужным. Не стоит её осуждать.

- Если ты считаешь, что быть проституткой – это нормально, то хорошо. Решай сама. А я вот считаю, что нужно уважать себя.

- Как это связано? Можно уважать себя и любить многих. Да и Елена Степановна не проститутка. Если женщина отдаётся другим и при этом не теряет самообладания, то это как раз говорит о том, что она любит и уважает себя. Как раз когда женщина верна кому-то одному, она лишается свободы. А не свободный человек не уважает себя.

- Опять ты про свою свободу. Я же не про это.

- Я просто хочу сказать, что любой человек распоряжается своей жизнью, как хочет. Имеет на это полное право. Какое тебе дело? Как ты можешь осуждать кого-то? Если это не противоречит закону, то почему нет?

- Так растление малолетних – это нарушение закона. – с язвительностью проговорила Надя.

- Тиме семнадцать лет. Далеко не маленький мальчик.

- Она далеко не девочка…

- Господи, пусть делают, что хотят.

- И всё же я считаю, что общественности должно быть дело до этого. К тому же встречаться сначала с одним, а на следующий день с другим – жестоко.

- Мне уже всё равно. Я не хочу тебя переубеждать.

На этом девушки разошлись. Надя с каждым днём всё больше убеждалась в своей правоте. Смотря на окружающих её «непристойных девиц», она отчётливее понимала, что она выше их и что ей есть чем гордиться. А может заблуждалась? Но Надя становилась чёрствой, упёртой и излишне самоуверенной.

Вскоре дружба Нади и Светы была разрушена их полным нежеланием понять друг друга. Девушки пошли по разным путям. Надя – по пути закрепощения и целомудрия. Света – свободы и распущенности. Надя перестала задаваться вопросами нравственности, так как считала все аспекты ясными для себя. Света вынесла урок из своей прошлой жизни и стала разборчивее. Надя совсем не переживала по поводу прекращения дружбы с «недостойной» Светой, а Свету очень волновало расторжение отношений с милой ей девушкой, мнение которой всегда её интересовало, которая повлияла на неё в своё время. В результате Света стала очень печальной, что было несвойственно ей ранее.

Глава XI.

Наступило двадцать шестое июня. Выпускной. Все были необыкновенно красивыми. Девушки – в изящных платьях, а некоторые – в ярких комбинезонах, либо юбках и брюках, парни – все в строгих костюмах. Тима находился в подавленном состоянии, но решил отвлечься от заботивших его мыслей. Он заново начал общаться с теми, кого почти забыл. Света надела красное, длинное платье, сделала яркий макияж в стиле тридцатых годов прошлого века и завила свои блондинистые волосы. Благодаря этим преобразованиям, девушка походила на актрису времён Золотого века Голливуда. Надя выглядела более скромной, относительно своей бывшей подруги. Её образ состоял из синего платья, длинной до середины голени, которое необыкновенно подходило к её прекрасным каштановым локонам. Большинство девочек было одето в платья пастельных тонов. Только Ксюша надела зелёный комбинезон с красными гвоздиками. Одноклассники, уставшие после экзаменов, казавшимися нескончаемыми, соскучились и были рады видеть друг друга в актовом зале на церемонии вручения аттестатов. Но некоторые, как Надя, одиноко сидели, ожидая окончания торжества.

Получив аттестаты, радостные, уже вошедшие во взрослый мир, вчерашние школьники отправились отмечать вместе в учителями и родителями в кафе «Старый замок», очень красивое и уютное.

Надя спокойно сидела, пировала за огромным столом и пребывала в своих мыслях. Света веселилась в стороне: разговаривала на несерьёзные темы в большой компании и попивала спиртное. Обе девушки в полной мере осознавали разницу своих убеждений. Они держались подальше друг от друга. Так прошёл весь вечер. Свете было весело, и она уже забыла обо всех возможных условностях, чего нельзя было сказать о Наде, для которой всегда было важно, как её видят люди.

- Потанцуем? – спросил Миша, подойдя к Наде, чем вызвал её удивление.

- Нет, я не люблю танцевать. – сказала Надя, скрывая свои эмоции. Миша ей нравился ещё с того времени, когда он пришёл учиться в их класс пять лет назад. Но она действительно не любила танцевать и не могла перебороть стеснение.

- Ладно. – ответил Миша равнодушно, восприняв отказ как личное оскорбление.

Так и прошёл весь вечер и вся ночь. Все веселились, кроме Нади, что сидела на выпускном, как тогда, на вечеринке у Светы в начале года, робко и безучастно. Однако она осталась довольной. Либо её это не волновало. Даже на выпускном она не могла расслабиться, думая о своём будущем.

В пять утра, когда многие либо заснули, либо не соображали, что происходит и где они находятся. Надя, оценив обстановку, поднялась на второй этаж здания, где находился широкий, роскошный балкон, огороженный перилами, поддерживаемыми изящными балясинами. Девушка стояла, смотря на всё и всех свысока и наблюдая за рассветом. Свежий утренний воздух расслабил её тело и мысли. Она запуталась в себе, своей жизни. Что делать? А ведь жизнь так проста. Один миг может решить судьбу. Её васильковое платье легко развевалось на ветру, и Надя в этот момент выглядела как античная богиня, следящая за своими поданными. Нежные солнечные лучи растекались по её стройной фигуре. «Как же красиво. Я совсем забыла, как прекрасен этот мир. Вокруг одни шлюхи и идиоты. Зачем эти жалкие люди портят своим присутствием чудесный мир? Жизнь прекрасна лишь отчасти. Какое удовольствие жить среди этих уродов? Михель[2] была права. Я не верю в бога, хотя в религии есть смысл. Прощай, жестокий мир, погрязший в греху».

Первой, спустя три часа, проснулась Марина, ничем не примечательная выпускница. Она вышла на улицу и увидела тело в луже алой крови.

- Надя? – сказала про себя Марина, как бы пытаясь угадать девушку.

Осознав случившееся, она вернулась в здание и поднялась на второй этаж. Там Марина нашла огрызок белой бумаги. На нём не было ни одного слова, ничего, кроме нарисованного чёрной ручкой цветка георгина[3].

19.01.19 г.

[1] Намёк на песню Милен Фармер «Désenchantée», в которой звучит: «Tout est chaos à côté…» (Всё вокруг – хаос).

[2] Аннелиза Михель - немка, погибшая после проведённой над ней серии обрядов экзорцизма. Была очень религиозной. Раскаивалась и страдала, по её утверждению, за грехи своего поколения.

[3] Чёрный георгин – отсылка к истории загадочного убийства Элизабет Шорт. Также на языке цветов георгин значит «Рад тебя видеть».