Храм детства

Глава XIX

XIX

Мне казалось: что-то важное случилось между нами, что-то, о чём я боялся даже подумать — и именно поэтому не позвонил Миле в воскресенье.

В понедельник, в двенадцать часов дня, я подошёл к кабинету директора.

— Здра-авствуйте, дорогой мой! — Римма Марковна умильно улыбалась. — Присаживайтесь! Прошу знакомиться: Юлия Владимировна Северова, член управляющего совета!

— Очень рад, — сдержанно сказал я, оглядывая кабинет. — Мы ещё кого-то ждём?

— Ждали, да, но… эти люди не подойдут, а Юлия Владимировна — опытный человек, поэтому… начнём? Верочка! — громко крикнула директор. — Никого ко мне не впускать полчаса! У меня совещание!

Я внимательно осмотрел Северову. Такие же, как у директора, плотно сжатые губы, но полные, чувственные. Лицо, будто вырезанное из дубовой доски. Светлые завитые волосы: они слегка смахивали на парик судьи.

— Мы должны сообщить вам, уважаемый Дмитрий Сергеевич, не очень приятную новость, — с осторожностью начала Савельева. — Дело в том, что родительская общественность, как я поняла… собирается отказаться от комплекса «Русский двор».

Я распахнул рот. Наконец, нашёлся:

— Это не то чтобы «не очень приятная новость», а это — из рук вон! Это ни на что не похоже! Это бред сивой кобылы, Римма Марковна!

— Почему — бред? — немедленно и безапелляционно заявила Северова. — Понимаю вас: вы теряете свою выгоду. А о детях вы подумали? Нужен им вообще этот городок Бабки-Ёжки или нет? Я вот лично уверена, что он им абсолютно не нужен! Ну, что за смех? А вот нормальная спортивная площадка…

— Юлия Владимировна, да я не о том, что теряю выгоду! — возмутился я. — Хотя, скажу правду, теряю! Мы, поверив честному слову руководителя…

— Я вам не давала такого слова, — тут же ввернула директриса.

— Здрасьте, пожалуйста!

— Не давала!

— Жаль, я не записывал! …Поверив устной договорённости, мы начинаем работы, тратим недешёвые материалы и труд своих сотрудников. А вы нас посылаете на три буквы!

— Спокойней, Дмитрий Сергеевич! Спокойней! — осадила меня Северова. — Вы сами-то понимаете, что с педагогической точки зрения этот ваш комплекс — полный бред?

— Я понимаю одно: что был получен президентский грант, и что этот грант — целевой.

— Ничего подобного, — сообщила родительница ничтоже сумняшеся, и для пущей демонстрации уверенности откинула волосы назад. — Это по моей просьбе выделили деньги,

— По в-а-ш-е-й просьбе? — ахнул я.

— Ну да. Я ещё в марте писала жалобу в Общественную приёмную Президента России, по поводу недостаточности финансирования школы. (Директор покивала со страдальческим видом, будто говоря: да, было дело.) Недавно из департамента мне пришёл ответ о том, что проведена проверка и из федеральных средств выделены шестьсот тысяч на благоустройство школьной территории.

— Ах, вон как! — вскричал я. — Так из ф-е-д-е-р-а-л-ь-н-ы-х средств, Юлия Владимировна! А не из муниципальных, и не из областных! Откупорьте уши! Вы хоть смыслите что-нибудь в схемах финансирования? Всё верно: выделены деньги! В рамках президентского гранта! Просто департамент услышал о том, что грант дали, и решил примазаться к этому достижению: мол, да, это нашими заботами… Отчитались, молодцы! А их заботами здесь и не пахнет! И вашими тоже! Шиш бы вы без Мироновой поимели, а не шестьсот тысяч!

— Дмитрий Сергеевич! — с достоинством произнесла Северова. — После таких… хамских и некомпетентных выпадов в мой адрес я, если бы была мужчиной, в лицо бы вы от меня получили! Пользуетесь тем, что я слабая, беззащитная женщина. Видите сами, уважаемая Римма Марковна, можно ли работать с этим человеком!

— Хорошо, — устало сказал я. — Закон вам нарушить — это раз плюнуть. Ладно. Мне-то что? Ожидайте прокуратуры.

— Вы нам угрожаете? — воскликнули обе почти одновременно.

— Я? — поразился я. — Помилуй Бог! Я не стукач. Сами оправдываться будете в том, что отказались от заключения контракта по уже размещённой котировке без достаточных причин.

— Я уверена, — продолжила Северова, — что Римма Марковна перед любой проверяющей инстанцией сумеет доказать нецелесообразность траты федеральных средств на абсурдный и откровенно вредный для развития школьников проект.

— И, в любом случае, решение управляющего совета, в который входят родители и другие представители общественности, — это веская причина, — поддакнула Савельева.

— Так ведь вам иначе вообще ничего не достанется, — возразил я. — Грант-то на проект дали.

— Вы нас не слышите, Дмитрий Сергеевич? — возмутилась родительница. — Средства выделили на о-б-у-с-т-р-о-й-с-т-в-о т-е-р-р-и-т-о-р-и-и!

Нет, эти две глупые бабы ничего не понимали! Как вообще мысль о том, что им позволят тратить президентский грант по своему усмотрению, втемяшилась в их бараньи головы? Положим, Северова просто глупа. Неужели и директор ничего не понимает? Или всё понимает слишком хорошо? И даже готова немалые деньги выпустить в трубу, лишь бы закопать своего педагога?

— Лично я уверена, — продолжала гнуть свою линию мамаша, — что моему Жене точно не нужны эти идиотские теремочки! Ему нужно здоровое тело! В котором будет здоровый дух…

— Это не у вашего Жени талант художника? — ляпнул я.

Обе уставились на меня, словно сычихи.

— С чего вы взяли? — спросила, наконец, директриса.

— Это он сам так думает, — прокомментировала родительница. — Горе это наше луковое, а не художник. А кто, спрашивается, внушает детям такие идиотские мысли и раздувает в их глупых головах надежды, которые потом лопаются, как мыльный пузырь?

— Автор «гнезда Бабы-Яги», конечно! — подхватила Савельева.

— А у меня другие сведения! — отозвалась мамаша. — Это не лично она делает! Это делает её полоумная сестрица! Вы знаете, я в пятницу разговаривала с Александром Павловичем Казанцевым. У Александра Павловича дочка в седьмом классе, Саша. Александр Павлович — человек высокого полёта, как вы понимаете. И, конечно, он в состоянии нанять частного детектива, беспокоясь о моральном и… и физическом здоровье своей дочери! Так вот, Александр Павлович узнал т-а-к-и-е подробности, т-а-к-и-е! Что… что они пахнут уголовным делом, эти подробности! И я одного не понимаю: отчего вы, Римма Марковна, позволяете э-т-о-м-у человеку, Мироновой, сестра которой занимается т-а-к-и-м-и вещами, работать в вашем учреждении и разносить по всем его коридорам свои… ядовитые бациллы! Привезённые из Англии и проплаченные…

— МИ-6, — буркнул я.

— Что? — не поняла Северова.

— МИ-6, — пояснил я. — Английская служба внешней разведки так называется.

— Вам смешно, молодой человек! — взвилась мамаша (которая едва ли была больше чем на пять лет меня старше). — Вам смешно, а я вот не исключаю, что даже и МИ-6! Всё может быть в наши… неспокойные дни!.. («…Когда враги российской государственности в каждом сне грезят о свержении существующего строя», — мысленно завершил я.) Так я повторяю свой вопрос, Римма Марковна! Почему вы…

Директриса развела руками.

— А я-то что могу сделать, если половина педагогов за неё? Как управляющий совет решит… Заседание через час… Виновата, — она глянула на часы, — уже через полчаса.

— Пардон, — резко сказал я, вставая. — Мне очень нужно в туалет. Я понимаю, что ваш покорный слуга не входит в управляющий совет — но присутствовать-то мне можно? Как-никак, речь идёт о заказе, который нам обломится или не обломится. Так могу я присутствовать?

Савельева широко осклабилась.

— Э-т-о вы можете, — сообщила она мне, благоволительно кивая.