Падший ангел Вальтера

Глава 5

Эва

Он не дает мне вымолвить ни слова протеста, сжимая плечи, скорее желая раздавить огромными руками, нежели изнасиловать снова. Сердце замирает в ожидании встряски, но ровно насколько я боюсь его, настолько… и желаю эту самую встряску. Как же я хотела мельком увидеть его в толпе! Просто знать, что он жив, что его не пристрелили на очередной сходке. Угловатое лицо с высокими скулами и пронзительными глазами – мой лучший сон. Пытаюсь изобразить хладнокровие, но кислорода катастрофически не хватает! Мои глаза готовы выпрыгнуть из черепа, когда Вальтер приближает ко мне свое лицо! То, что в глубине них, шокирует. Считая до этого речевым оборотом, выражение «тьма окутывает, я убеждаюсь воочию. Вальтер… и есть сама тьма. Вокруг черной радужки подсвечивает едва желтым, как у зверя. Мне всегда приходило это сравнение в голову.

- Я трахну тебя… как ты любишь, - прозвучало изысканным ядом, и грубый рот захватывает мои губы, принимаясь сминать их и посасывать.

Слезы горечи ожидаемо ползут по щекам, ведь я ненавижу этого человека, но до сих пор хочу! Как больная на всю голову самка я жажду его грубых прикосновений, и расслабляюсь от ужасных слов. Самое худшее в моей жизни, и лучшему не бывать! Утопия в чистом виде! Удушающий нелепостью монолог, одна фраза, от которой скручивает низ живота и подкашиваются колени.

Вальтер отпускает мои плечи, подхватывая на руки и выпрямляется. Мы разрываем поцелуй на мгновение, но продолжаем разглядывать друг друга. Он удивлен, что хочет меня снова? Я тоже, поверь… В десяти шагах – спальня, и распластанная на кровати, я лишаюсь халата. Он с характерным треском слетает с меня, грустно увядая где-то на полу. Алчный взгляд горящих глаз вынуждает поежиться и свести беда, но последнее мне не удается. Вальтер врезается между ними коленом, придавливая меня к постели.

Он сдерживает обещание, и моя грудь, шея получают жалящие приятные поцелуи. Я помню, каким он может быть на самом деле, и никогда не забуду, каким он стал однажды… Всхлипывая от острого возбуждения, пытаюсь шевельнуться под тяжеленым телом, но внутрь меня проникает горячая плоть. Я влажная настолько, что внушительный член Вальтера не доставляет и капли боли. Мне дико приятно быть наполненной до краев, до последней клеточки тем мужчиной, которого я любила и люблю. Как же ущербно это признание самой себе! Он так и не выветрился из памяти, из крови, пророс внутрь меня, а то, что с нами случилось… за гранью, и я сейчас не там.

Вальтер бешено сотрясает нас, вколачиваясь до упора, до моего сдавленного стона, пригвоздив здоровую руку за головой. Мне бы проклинать свое предательское тело, текущее под мужчиной горячим шоколадом, но и в сердце… печет от того, что он рядом. Безвольной сопливой идиоткой я начинаю дрожать и обхватываю мужскую плоть лоном. Быстрый и болезненный, как вспышка, взрыв внутри меня, оргазм накрывает с головой, и я едва понимаю, что Вальтер продолжает не сильно толкаться.

Он переворачивает меня на бок, насаживая на себя, зафиксировав бедра. Глыба мышц, доставляющая удовольствие и угрожающая сжать до перелома всех костей. Он ускоряется, вдалбливаясь с рычанием, и бурно кончает, сжимая от удовольствия скулы. Я помню… он так всегда. Ни одной эмоции наружу. Наши тела замирают, сплетенные, соединенные воедино на секунды блаженства. Наверное, в глубине побитой души я так и продолжала мечтать все это время, что однажды встречу его снова, и между нами останется хотя бы животное наслаждение, раз уж человеческого понимания не вышло…Тишина давит на виски, приобретая багровые оттенки на стенах, где пляшут тени от уличного фонаря. Не слышу ничего, кроме стука собственного сердца, довольного, напившегося им, любимым, на короткое время.

Постепенно я теряю связь с реальностью, начиная верить в чудеса. Причудливые тени приходят в движение, и я вижу маленький силуэт, наверное, детский. Тонкая ручонка, протянутая вперед и… языки пламени. Они ласкают пространство, разрастаясь, подобно огромному цветку. Неудержимо, всеобъемлюще и почти реально. Понимаю, что задремала, но не могу оторваться от того, что вижу. Детский всхлип, и пламя тянется к ребенку, заходясь радостным треском.

- Ма-ма… - где-то очень глубоко в моей голове возникает эта фраза.

У меня нет ребенка. Я потеряла его, едва узнав о том, что в положении. Никогда не держала на руках чужих малышей. Самый маленький ребенок в моей жизни… Аня. Сознание приписывает этот всхлип ей. Вздрагиваю, ощущая настоящий ожог в ладонях. Я обнимала себя за плечи. Горячо, душно, страшно!

Задыхаясь от невидимого дыма, словно пожар в комнате, я усаживаюсь на постели, удивленно глядя на Вальтера. Он давно одет и смотрит на меня, пытаясь то ли заговорить, то ли…

- Огонь… Там меняли пожарную сигнализацию! Помоги, я буду твоей шлюхой всю жизнь, только спаси ее… - глухо шепчу слова, абсолютно не контролируя себя.

В темноте мне мерещится, будто он кивнул, и я срываюсь с постели в поисках вещей. Напяливая их на себя в ужасной спешке, я боюсь даже представить… что сказала. Он понял, о чем я говорю? Почему он был уже одет, словно ждал этот мой…психоз? К окнам подъезжает авто, я отчетливо слышу мужские голоса, и Вальтер что-то говорит в телефон. Неужели он поможет?

Несколько минут по ночной трассе кажутся мне вечностью. Я даже душ не успела принять! Как только в моем сознании образовался сюжет с пожаром в интернате? Почему? Огромное количество вопросов, словно стая саранчи налетают на меня, готовая раздавить. Тревога воцаряется в салоне, пока водитель Вальтера уверенно держит машину на большой скорости, но сбрасывает, когда мы добираемся до поворота.

- Господи… - ладони тянутся к лицу, стоит только замаячить рыжим всполохам за облетевшими деревьями. – Анечка! – меня начинает трясти, и слово вымолвить не могу, тянусь к дверце.

- Сиди!

- Н-нет! – мотаю головой. – Она там! Она совсем одна! Ей только четыре, Вальтер! – я кричу ему в лицо, пытаясь вырваться, а он продолжает удерживать мои колотящиеся руки.

На лице невозможно что-то прочитать, кроме ярости и каменной уверенности. Стальной захват сдерживает мои трепыхания, и остается только взвизгнуть от боли.

- Отпущу, если ты останешься здесь, - цедит, сдерживая злость. В такие мгновения ему невозможно противостоять – ментально давит, будто радиация, хочется сжаться до атома и исчезнуть.

Машина замирает у калитки, и он оказывается на улице. В пару шагов, как мне показалось, он преодолевает расстояние от ворот ко входу и с силой дергает дверь на себя. Из авто молча выходит водитель, и пока я соображаю, что мне не помешают выйти, бессильно дергаю заблокированную дверь.

Не знаю, как это приходит в голову, но я тянусь к рулю и жму на разблокировку дверей. Это единственное, что я усвоила в устройстве машины такой комплектации. Когда Вальтер так делал, смеясь надо мной. Мы боролись, кому первым… Боже… когда я уже выкину это из памяти! Хлопая дверцей, я срываюсь в открытую дверь калитки и бегу, что есть силы к обратной стороне здания. Наталья курит, как паровоз, и задняя дверь у пожарного выхода обычно не закрыта. На ней для вида дрягается старый замок!

У самого здания чувствуется запах гари. За окнами виднеются языки пламени, но почти никто не кричит. Неужели никто не разбудил их? Там же дети! Изнутри здания доносится ужасающий грохот, и догадка холодит душу. Возможно, рухнуло старенькое перекрытие или деревянная лестница допотопной постройки. Само здание еще крепенькое, но ветхое и перекрытия из дранки, как во всех сталинках.

Рванув на себя дверь пожарного выхода, я влетаю в темный коридор, начиная двигаться на ощупь по стене. Вдоль нее куча хлама – ведра, лопаты, разобранные когда-то давно деревянные зонтики от дождя с детской площадки. Натыкаясь на предметы, что-то роняя по пути и грохоча всем этим скарбом об пол, я пробираюсь в коридор первого этажа. Пара дверей, и я доберусь до спальни малышей.

Со скрежетом обваливается косяк двери почти в метре от меня и пламя вырывается в коридор, мгновенно заполняя его едким дымом. Из столовой… Что там может так полыхать? Стены в мелком стареньком кафеле, столы… разве только пожар туда перенесся из… Продолжая идти, жмурясь и выставляя вперед руки, как вдруг до меня доносится ее голос…

- Помоги! Мне страшно!

Разворачиваюсь на интуиции и устремляюсь к лестнице на второй этаж. Она угрожает рухнуть, полыхая сверху пламенем. Значит, огонь пришел со второго этажа. Под лестницей завернувшись в одеяло, я вижу глаза, словно угольки… свалившиеся с верхних перил и протягиваю руки.

- Анютка! – облегченно хватаю ее на руки, прижимая к себе, и отступаю, поглядывая наверх. Стоит сделать пару шагов, как лестница с грохотом заваливается покореженной опаленной грудой. Разворачиваюсь, с ужасом видя перед собой затянутый дымом коридор, подсвечиваемый огнем из комнат. Господи… Как же другие дети? Я физически не справлюсь! Мне бы хоть одну вытащить! Сворачиваю в уборную, плотно закрывая за собой дверь и опуская девочку на ноги.

- Постой тут. Я должна выбить окно.

Стоило произнести, как звон стекла и удар последовали снаружи.

- Подсаживай ребенка!

Не сомневаюсь ни в чем, немедленно делая, как мне приказывает голос… Анютка исчезает в окне, приподнятая над полом. Едва дотягиваюсь сама, но благодаря больному запястью, срываюсь обратно на пол.

- Вальтер! Спаси ее! – кричу, не разбирая толком, чем помочь себе. В уборной ничего, кроме маленьких детских унитазов и швабры с ведром.

- Хватайся здоровой рукой! - слышу приказ сверху, и подчиняюсь, заходясь кашлем.

Легкие готовы лопнуть, едва вкусив ядовитого дыма. На самом деле его слишком много кругом, просто тревога и плещущийся в крови адреналин затмевают сейчас многое. Грубая рука стальным захватом подтягивает меня к оконному проему, и дает перегруппироваться. Вальтер вытаскивает меня через окно, принимая на руки и опускает на землю. Шаря глазами по темноте, я больше всего на свете боюсь, что Аня надышалась дымом, и ей нужна медицинская помощь.

- Анечка… Где ты, Анют?

- Ее забрали в машину. Идем, - голос Вальтера звучит трескуче и надрывно, разносясь басом на фоне грохота внутри здания.

- Как ты отпустил ее? – выдавливаю из себя, едва стоя на ногах.

- Она могла идти, в отличие от тебя.

Сильные руки подхватывают меня уверенно, и Вальтер уносит меня во тьму. Провожаю взглядом объятое пламенем здание, где, наверняка, еще остались дети и эта горе-сторож Наталья. Осознание ужасной трагедии наваливается разом, и жгучий воздух сдавливает грудь. Кажется, я пытаюсь кашлять, но не могу, давясь воздухом, который пытаюсь вытолкнуть из себя. Он застрял во мне единым комом, искажая ощущение реальности, лишая сознания. Когда-то я хотела состариться рядом с этим человеком, и умереть на его руках… Кажется, в этом судьба решила мне уступить.