Слёзы феникса

ГЛАВА 15.

У жаркого костра сидели Малфой, Уизли, Снейп и уже вернувшийся

Томас. Он доставил свою часть банды в маггловский полицейский участок. Гарри

с Невиллом ещё не вернулись. Они транспортировали остальных. Гермиона

разливала по железным кружкам огневиски и смеялась так беззаботно, что

Снейпу почудилось, будто они вернулись в её школьные годы. Позже к ним

присоединились и остальные участники фениксов.

Грейнджер смеялась, была легка и открыта. На очередную шутку Малфоя, она

повернулась и взъерошила ему волосы, отчего парень тоже рассмеялся. Они

долго о чём-то препирались с Поттером, а Невилл откровенно ржал над обоими.

Снейп поймал себя на том, что не слышит их разговоров. Просто смотрит, как

будто со стороны. Он чувствовал себя здесь инородным существом. Словно

подглядывал за чужим счастьем. Он достал сигарету и закурил, создав

маленькое пламя на ладони безпалочковой магией. Через какое-то время

Гермиона подсела к нему, совсем близко, прижавшись бедром к его бедру, словно почувствовав

его оглушающее одиночество и необходимость в таком живом тепле, и

попросила сигарету. Он сотворил маленький огонёк и для неё. И она так и

осталась сидеть, прижавшись к нему боком, глубоко затягиваясь, выпуская

густой дым. Отстранённость стала постепенно отступать.

Северус всё думал о том, что сегодня увидел. Он давно не дрался голыми

руками, без магии. В юности, бывало часто, он же вырос среди магглов. Он был

достаточно силён и натренирован, кроме того, гибок, вынослив, опытен. Но среди

этих молодых людей, которые так легко отражали атаки, не задумываясь всерьёз

о последствиях каждого пропущенного удара, Снейп чувствовал себя

неспособным понять что-то важное, что всех их объединяет. Ну, кроме самого

очевидного – Грейнджер. Он заметил, что их тактильность значительно

превосходит принятую в обществе норму. Они всё время обнимались и висли друг

на друге.

Вот и сейчас, Драко подкрался к ним сзади и обхватил девушку за талию,

положив подбородок ей на плечо. Он не сбросила его рук, не дёрнулась, не

поёжилась. Для них это было комфортно. Они все словно грелись вокруг неё,

словно питались какой-то невидимой энергией молодой ведьмы, которую она

генерировала незаметно для себя. А зельевару такая степень их близости была

неприятна. Ревность? Пожалуй. Он хотел наслаждаться её теплом сам, а Малфой

отнимал сейчас эту возможность. Снейп поморщился и чуть отодвинулся от

горячего бедра девушки. Она заметила, обернулась к блондину и укоризненно

заметила: «Согрелся? Ну и убери свои грабли». Он, надувшись, отошёл. А

Гермиона, как не в чём ни бывало, придвинулась обратно к бывшему учителю.

Через некоторое время мальчишки начали зевать. Грейнджер призвала

кружки, уменьшила их, собрав одну в другую, и сунула во внутренний карман

куртки. Забрав недопитую бутылку, она оглянулась на всех и отсалютовала: «Я

спать!» Парни закивали, что им тоже пора.

- Тебя подвезти, Ворон? – спросил неожиданно Борода.

- А… Нет, – прокашлялся Снейп, – у меня портключ домой.

- Как хочешь. Иногда полезно погонять – голову проветривает. Пока Герда!

- Пока, принцесса! – отозвались Малфой и Джордж.

Гарри поднялся и молча обнял Гермиону. Она поцеловала его в щёку.

- Пока, мальчики! – она развернулась и пошла в лес, растворяясь на ходу в

аппарационном вихре.

Снейп выждал несколько минут, и тоже попрощался. Джордж подал ему руку,

для рукопожатия.

- А ты хорош, Ворон! Не думал, что это скажу.

Драко усмехнулся. Махнул ему, поднимаясь со своего места. Поттер внезапно

развернулся и порывисто обнял профессора, постучав его по спине.

- Рад был сражаться с Вами.

Снейп кивнул и активировал портключ.

Материализовавшись в центре гостиной, он огляделся, впервые задумавшись,

куда направилась Гермиона. Вдруг она не собиралась домой? Может она ходит

где-то по улицам одна. Но она вдруг появилась из-за спины, обвив Северуса за

талию, прижавшись щекой к его спине. У него отлегло от сердца. Он развернулся

в кольце её рук и обнял за плечи, так крепко, как только мог, уткнувшись носом в

лохматую макушку. Она глубоко задышала ему в грудь, потом приподняла голову

и заглянула в глаза.

- А ты ревнивец, Северус!

- Почему они все прикасаются к тебе так? – он не стал отрицать очевидного.

- А ты не понял? Нам всем это нужно – мы так восстанавливаем баланс тепла, что

ли. Во время боя вырабатывается адреналин, он сжигает стресс и безысходность,

ненужность, бесполезность. Но поднимаются из глубин и другие чувства – злоба,

агрессия, желание отомстить… С последним ты почти не справился сегодня. Они

поджигают фитили внутри нас. Взорваться можно в любой момент. Ты это

наблюдал у меня несколько раз. А через касания мы гасим эти фитили, купируем

холод и тьму, которые вылезают на поверхность. Так сохраняется баланс.

- Почему Поттер прикасается к тебе меньше? А Малфой и Уизли постоянно

липнут?

- У Гарри дома Джинни, она снимет лишнее. Дин почти женат. Невилла ждёт

Луна. У Джорджа есть только мы. А с Драко вообще грустная история… У него

есть Астория. Но там всё довольно холодно. А сам он не умеет контактировать.

Он рос без родительского тепла. Нет, я не обвиняю Нарциссу и Люциуса – они

нормальные родители. Просто им не свойственна нежность. Мы с Драко долго

привыкали, чтобы он научился этим прикосновениям. Он не получает тепла

больше ни от кого. Не может расслабиться, позволить кому-то до себя

дотронуться. Совсем как ты, год назад. Всегда прежде.

Она замолчала. А Снейп подумал, как точно она его прочитала. Он долгие

годы жил без простых прикосновений, не позволяя себе даже минимального

контакта. Он вздрагивал, когда кто-то дотрагивался до него случайно. С Драко

также? Маленькая ведьма не только организовала кружок воителей, но и

изобрела свой особый язык, который лечит их раненые души, не позволяет тьме

внутри них взбунтоваться. Откуда она столько знает про тьму? Из раздумий его

вывел осипший голос Гермионы.

- В этих прикосновениях нет ничего сексуального. Никто из нас не чувствует

возбуждения при этом, – они переместились на диван. Снейп обнимал Гермиону

за плечи, а она уютно устроилась у него на груди, поджав под себя ноги. Время

от времени она поднимала голову, чтобы поймать его взгляд. Он держал её за

руку и бездумно водил большим пальцем по линиям на ладони.

- Ты уверена, что они тоже не чувствуют возбуждения при этом. Может быть,

просто боятся тебя спугнуть, потерять?

- Драко очень нежный, на самом деле. Но это вступает в противоречие, как с его

воспитанием, так и со всеми ужасами, которые он пережил, и в которых ему

пришлось участвовать. Ему никогда не позволяли проявлять слабость, а

нежность и ласка – в этой семье равно – слабость. Мальчик должен быть сильным

и жестоким. Этим установкам много веков. Это не имеет отношения к

сексуальности. Замечал, что он иногда в шутку зовёт меня «мамочка».

Компенсаторная любовь, понимаешь? А Джордж… Он после смерти брата не

может найти себе пару, словно считает, что предаёт своего погибшего близнеца.

Он встречается с девушками. Но это не то же самое, что духовное родство. У нас

у всех свои травмы, Северус, – и в этом уже звучит какой-то профессиональный,

медицинский подтекст. – У каждого свои страхи, своя боль. Мы редко говорим об

этом вслух. Но научились показывать свою сопричастность через

прикосновения…

- Я бы хотел больше узнать о твоих, – тихо произносит зельевар.

- Думаешь, мне легче говорить об этом, чем парням?

- Так покажи! – и он поворачивает её к себе лицом, несколько секунд смотрит в

глаза, а потом приникает к губам. Нежно, медленно, чтобы не напугать, но

настойчиво, чтобы не дать отстраниться.

И Гермиона отвечает ему. Обхватывая лицо ладонями, отодвигая чёрные

волосы с проблесками седины назад, целуя его лицо – лоб, брови, веки, нос,

скулы, подбородок, уголки губ, опускаясь ниже, на шею. Она нежно

дотрагивается кончиками пальцев до ужасающих шрамов на горле и нижней

челюсти – там, куда пришлись зубы исполинской змеи Волдеморта. Она трётся

нежной щекой о его подбородок и целует его рубцы, доходящие до самых

ключиц. Он задыхается от странного смешения мощного влечения и желания

раствориться в ней – одновременно обладать и отдаться на её волю. Гермиона

отстраняется и проводит большим пальцем по его нижней губе. Только теперь,

впервые, сама целует его губы влажно и требовательно.

Северус хватается за край её домашней толстовки и тянет наверх, оголяя

живот и рёбра. Она на мгновение замирает.

- Что? – он отстраняется и вопросительно смотрит ей в глаза.

- Там… Я снимаю маскирующие чары дома, – краснея, опускает взгляд Гермиона.

Снейп сползает с дивана, становится перед ней на колени и медленно,

сантиметр за сантиметром, целует оголённую кожу живота, поднимаясь всё

выше, задирая ткань до самой груди. Он нежно проводит подушечками пальцев

вдоль шрамов на рёбрах и животе. Сколько же их у неё? Неужели она стыдится

своего израненного тела? Ведь это не её вина! Как же убедить её довериться

ему?

Он снова целует каждую отметину, проводя языком по бороздам и

выпуклостям, перетягивающим бледную кожу. Это больше похоже на шлифовку

материала, чем на эротическую игру. Северус нуждается в ней также сильно, как

другие. Но ему не достаточно простых объятий. Он хочет изучить её всю, знать

на ощупь, как если бы был слепым. Она позволяет снять с себя кофту и тут же

покрывается мурашками. От холода? От страха? От чувства незащищённости

перед ним?

Он снова берёт её руку, последовательно целует каждый штрих страшной

надписи на предплечье. Словно позволяя свыкнуться с этим.

- Это часть тебя, – шепчет он ей, – В этом столько же твоей силы и тепла, как во

всём, к чему ты прикасаешься. Тебе нечего стыдиться!

- Нет, Северус. Я изуродована. Я не могу смотреть на себя в зеркало из-за этих

«узоров». Но главное не в этом. Это следы тёмной магии, понимаешь. Отпечатки

тьмы на моём теле. Они делают меня грязной.

- Нет же! Ты наполнена светом! В тебе столько любви, Гермиона, что ты спасаешь

всех, кто может к тебе прикоснуться. Никакой тёмный след на поверхности не

способен поглотить глубину океана. Ты океан. Но ты не топишь. Ты солнце. Но –

не сжигаешь. Ты могла бы воспользоваться своей силой, чтобы убивать. Но ты

оживляешь.

Он выцеловывал каждый участок её кожи, прижимал к себе её хрупкое, чуть

угловатое тело. Его нежность переросла в жар, трепет в жажду. В какой-то

момент Гермиона отстранилась и прошептала ему в шею:

- Я хочу прочитать твои шрамы, Северус. Мне будет больно, но я готова.

И он без промедления стянул с себя рубашку через голову. Она заскользила

лёгкими пальчиками по его груди и животу, вызывая бурю эмоций. Он откинулся

на подушки и застонал. Она целовала его также долго и вдумчиво, как и он её

прежде. Изучала его израненную кожу глазами, руками, губами. Он знал, как

страшно выглядят все его рубцы, обведённые почерневшими сосудами. Но

отдавался на волю этой молодой женщине, которую не пугало ни прошлое, ни его

последствия.

Когда она мучительно медленно спустилась поцелуями к его животу, он

захрипел.

- Гермиона… Ах… Я больше… не выдержу… м…

Она потянула его за плечи к себе, он поднялся, впиваясь в её губы поцелуем –

жарким, требовательным, напористым. Язык проник в её рот, и теперь уже она

застонала в ответ. Снейп прижал её за талию к своему телу, провёл руками по

позвоночнику, одним рывком расстегнув лифчик, тут же отброшенный в сторону.

Ведьма потянулась к пряжке его ремня, чувствуя мощный жар возбуждения под

тесными джинсами. Снейп повалил её на спину и зубами потянул петлю,

высвобождая пуговицу на её джинсах, потянул молнию, оставляя жаркое

дыхание на её трусиках, бёдрах, коленях. Наконец, она освободилась от одежды

и тут же попыталась стянуть с него штаны. Он освободился от них сам, быстрее,

чем она смогла бы дрожащими от волнения и нетерпения руками. Накрыл своим

телом, прижимаясь теснее и ощущая всей поверхностью кожи то, что до этого

исследовали его губы. Он ласкал и сминал её груди, горячо дышал в шею, там,

где бьётся артерия. Сжимал её бёдра до сладкой боли.

У них не осталось сил и терпения на дополнительные ласки, она так остро

нуждалась в нём сейчас, что сама подалась ему навстречу бёдрами, обхватывая

ногами, вжимаясь пятками в ягодицы. Он подхватил её за талию и чуть

приподнял, вжимаясь в неё, и плавно скользнул внутрь. Она выгнула спину,

желая прижаться ещё теснее, и застонала. Он замер на несколько секунд, а

потом вошёл глубже, начиная двигаться сильнее, урча и постанывая ей в

ключицу. Всё получилось так жарко и быстро, что когда он ощутил нарастающую

пульсацию её лона, не смог продержаться и нескольких ударов сердца. Он

сделал пару хаотичных толчков и в ответ на хриплое «О, Северус!» взорвался от

собственного блаженства. Прошептал её имя и рухнул на разгорячённое влажное

тело девушки. Хотел было перекатиться, чтобы не раздавить своим весом, но

Гермиона не отпустила. Ей так понравилось чувствовать его вес, его

сердцебиение на своей груди, что она только крепче обняла его и прошептала на

ухо «Не отпущу!» А он, приподнимаясь на локтях и глядя прямо в глаза, ответил

уверенно: «Никогда!»