Глубина

Похититель

- Не очень-то и хотелось, - надув губы, пробурчал Мирву, отплывая подальше. - Там холодно и темно, так что вам ни к чему было предупреждать меня, отец.

- Я говорю это не для того, чтобы просто предостеречь, а чтобы раз и навсегда сказать тебе, что никакие путешествия в ту сторону недопустимы. В принципе. Это не "риск", а прямая угроза, и если ты нарушишь ее, то не вернешься назад, как бы горько мне ни было...

- Папа! - простонал юный русал, взмахнув длинным хвостом, светлым, украшенным полупрозрачными плавниками у паха и у бедер.

Но фигура отца следовала за ним неотступно. Мирву не понимал, что такого опасного в тех расселинах у корней северных скал. Да даже если бы там что-то и водилось, отец так силен, что легко справится с любым глубоководным монстром: он с легкостью разрывал пополам и рыб-удильщиков, и пираний, и его хвостовая чешуя хоть и сохранила светлый цвет, поблескивала тусклым металлическим блеском, крепкая, как броня. Он, его сын, конечно, стройнее и миниатюрнее, но он однажды сравнится с ним и будет ничуть не слабей. А пока что, так и быть, станет держаться подальше от глубоких щелей под скалами.

Старший русал все еще казался мрачным, и Мирву осторожно обвил его мощный хвост своим, длинным и гибким, чтобы подольститься, а потом заглянул папе в лицо.

- А что все-таки там такого опасного, папа? Ну, акулары... Но... Разве у нас с ними не договор о ненападении?

Абраксас нахмурился.

- Кажется, мы уже сотню раз говорили об этом, Мирву.

- Но папа! - сын сделал бровки домиком, состроив умильную мордочку. - Ты только говоришь так, а на самом деле я был тогда на год или на два младше, и все успел перезабыть...

- Ох, ну и дырявая же у тебя память! - Абраксас чуть было не замахнулся на сына, но потом передумал и решил объяснить еще раз: - Ну хорошо, слушай. Договор есть, но он касается только массовых нападений и убийств. Они запрещают убивать, а похищать по одному юному и наивному русаленку, отбившемуся от стаи - вовсе нет.

- А зачем, папа? Разве не выгоднее разводить морских коров на еду или...

- Ох, Мирву, ты еще слишком юн для такого. Думаешь, они похищают нас ради еды? Вовсе нет. У них, видишь ли, одни альфы, и сами по себе размножаться они не способны. Поэтому они и похищают омег у нас.

- А потом?

- А потом держат взаперти и заставляют без конца работать на них и рожать каждый год по новому акулару, ясно? - Абраксас явно устал от сыновних расспросов и, махнув хвостом, высвободился из объятий сына и поплыл прочь. - Мне недосуг рассуждать с тобой об очевидных опасностях, Мирву, пора плыть наверх и проверить, не запутался ли кто в рыбацких сетях. А ты, будь добр, отправляйся и налови мидий на ужин.

Его сын вздохнул. Вечно отец так - обрывает все на самом интересном месте. Он пожевал немного водорослей, сменил украшение из ракушек на другое, коралловое, и выплыл из их пещеры, направившись вниз, ко дну. Легко было говорить отцу "Налови мидий и держись подальше от глубоких расселин!" - а что делать, если самые лучшие моллюски живут именно в самой глубине? Да еще и собирать их так противно: склизкими телами они вцепились в камни и не хотят отлипать - их приходится поддевать ногтями... Мирву нехотя все же смещался все дальше и дальше от мест безопасных к подножию огромных скал, под которыми чернели входы в пещеры. Он то и дело оглядывался на эти зияющие черные провалы, но держать их под наблюдением было тяжело из-за высоких зарослей кораллов и обломков камней, облепленных ракушками. Иногда выплывала из-за высоких кораллов крупная рыба, заставляя юного русала вздрагивать и зло коситься на нее.

Под конец, когда Люциусу стало невмоготу и казалось, что вот-вот выплывет из-за скалы огромная черная тень хищного акулара, скалясь, он упруго махнул хвостом и белой тонкой стрелкой понесся наверх, туда, где было их с отцом укрытие. Сегодня ему повезло остаться целым, и он не знал, что меж кораллов за ним и впрямь следил огромный мускулистый хищник.

Хищником он был, конечно, среди простых русалов. От собратьев, таких же, как он, изгнанных в самые дальние глубины подводного царства, Лаэрт ничем не отличался. Гибкий черный хвост с острым раздвоенным плавником на конце и плавник-гребень сзади помогали ему защищаться от других хищников, а среди акуларов врагов у него не было, и в целом жизнь его была прекрасна. Завтракал он обычно мелкой рыбешкой. К ужину выслеживал что-нибудь покрупнее, а уж если ничего такого не находилось, в ход шли водоросли, моллюски и креветки, хотя их он не слишком любил. Акулары держались обособленно, но огромный вход в их темную пещеру, ведущую вниз, был общим - вот от него-то он сегодня и проследовал наружу, к зарослям кораллов, где и наткнулся случайно на юного русала. Нежное создание казалось сотканным из воды и солнечного света, хвост и тот был полупрозрачным, так что в нем читались все косточки и прожилки. Чешуя отливала перламутром, волосы - белым золотом, и еще ни разу Лаэрт не встречал среди русалок такого красавца. первым порывом, конечно, было подобраться поближе, а еще лучше - познакомиться, но те обычно, завидев тень акулара, бросались прочь с визгом. Наверняка порассказали про них страшных сказок... А он, Лаэрт, между прочим, всего лишь хотел найти себе пару! Не вечно же жить одному? Хотя уж для этого-то красавчика родители наверняка присмотрели выгодную партию. Перед глазами взметнулись тонкие перепончатые плавники - и белоснежный русал уплыл вверх. Вот и все. Наверняка больше он никогда его не увидит.

Он с тоской проводил его взглядом и уплыл.

А у юного русала с отцом вечером у них были гости. И гостям понравились крупные сочные мидии, которые Мирву перемешал с вкуснейшими водорослями и гребешками. Они ели и хвалили умелого юношу, что знал где собрать такие мидии, и как засолить вкусные водоросли. Что умел плести коврики на лежанки и красивые занавеси на пещеры, которыми русалки отгораживали входы. А еще они его рассматривали, и это было неприятно.

Нет, Мирву итак знал что он красив. От мамы он унаследовал тонкое телосложение, от отца – красивый и редкий цвет чешуи. А уж о том, что у начальника стражи крайне красивый юный сын-омега, и вовсе знали даже в королевском дворце Морского короля. Вот только ему до этого не было никакого дела. Пока русалки да тритоны кружили в хороводе, привлекая пару, или выплывали чтобы петь свои песни морякам, расчесывая волосы в морской пене, Мирву предпочитал кружиться в водоворотах на самом дне. Искать солнечные пятна и замирать в толще воды, зная, что светится буквально насквозь. Плавать в косяках рыбешек, что не боялись его. Играть с дельфинами, изредка поднимаясь на самый верх и также выпрыгивая из волн с восхищенным писком. Плавать у дальних пещер, вылезая на нагретые за день камни и любуясь на заходящее уже солнце – благо эти пороги были далеко от мореходных путей, и юный русал мог не бояться охотников за редкостью.

А еще ему совершенно не нужна была компания. И это злило его отца больше всего, ведь одиночка в море не жилец. А море безжалостно, море губительно, море не любит слабых.. Море топит в своих волнах. Но попробуй это объяснить юной русалке, что и слушать не хочет своего отца. Что восхищается его шрамами на чешуе, но совершенно не желает понимать, что каждый – это одна битва, в которой он вышел победителем. Вот и решил он его выдать замуж. Позвал уважаемого человека с его сыном на ужин, а сыну сказал, что по делам, старый знакомый. Да вот только рыбка его итак все поняла, и Мирву только грустно взглянул на отца, не одобряя его решение.

Да и после, собирая ракушки со стола, сын был молчалив и грустен, хоть он и пытался разузнать, как ему гости.

- Не понравились. Будто грязными клешнями облапал краб, фу. Не приводи их больше, папа, прошу тебя.

Юноша фыркнул, отворачиваясь, и уплывая к себе, задергивая мастерски сплетенный полог из водорослей. Начальник стражи остался один.

На следующий день Мирву выплыл, когда отца уже не было дома. Он взял с собой заостренный нож из ракушек да небольшую корзину – нужно было пополнить запасы водорослей, а может и подсобрать интересных ракушек – из них он умело плел украшения, что нравились всем русалкам, а парочку точно купили бы богатые тритоны.

Сегодня его путь лежал к дальним скалам – где были жирные водоросли. Кажется, он был там достаточно давно, чтобы они успели отрасти, а значит их можно было без всякой опасности подрезать. Мирву помнил, чему учил отец – береги море, не забирай из него все сразу. И тогда море будет благодарно к тебе и никогда не оставит голодным.

Путь занял едва ли полчаса, и наконец русал застыл в течении, усиленно работая плавниками, и потянулся к длинным нитями морской капусты, осторожно обрезая самые жирные прядки и укладывая их в свою корзинку.

А акулар Лаэрт провел ночь в настоящих мучениях.Во-первых, он определенно был уверен, что без того белоснежного красавца ему не жить. Во-вторых, что он никогда не видел никого, кто более восхитил бы его. Весь целиком от плавников до кончиков волос он был как изысканное украшение, что попадали иногда на дно с потонувшими кораблями. И какого дьявола он его упустил? Надо было не рассуждать, а скорее схватить его, а уж потом разбираться; собственно, ему и мудрейшие воины из акуларов так говорили, но он промедлил - и вот тебе, сходит с ума по тому омеге... Которого, может, и не увидит никогда. 

На другой день он выбрался, чтобы покараулить - просто успокоить совесть, но ни на что особенно не рассчитывал. Лениво проплыл туда-сюда вдоль рифов, спрятался в обломках скал, периодически цапая одну-другую рыбешку и отправляя в рот, но никто пока не попадался. Ни следа русала. Если то белокожее чудо сильно западет в душу, то ночью он попытается выбраться и проплыть мимо верхних пещер, где прятались русалки, и отыскать свое сокровище. Думая так, он перевернулся и даже задремал неподвижно, пока его не разбудил проплывший мимо вспугнутый косяк мельчайших серебристых рыбешек. Лаэрт осторожно высунулся из-за рифа, огляделся: кто-то же должен был их спугнуть? Хорошо, если какой-нибудь гигантский рак или осьминог, но нет. Вместо них вдалеке - совершенно точно - виднелась маленькая светлая фигурка. Он аж непроизвольно клацнул зубами и оскалился радостно. Потом подобрался поближе. Сердце сильно застучало, его охватила радостная дрожь. Он, это точно был он, его золотисто-белое сокровище. Лаэрт аж плавником мелко-мелко забил от предвкушения, подбираясь, и чуть себя не выдал. Услышав хруст кораллов, русал испуганно дернулся, но, как видно, желание собрать побольше жирных водорослей было сильнее, и он не сбежал насовсем, а просто отплыл на самый край поля. Искушение велико было снова подобраться поближе, но, поразмыслив, Лаэрт извлек копье-гарпун с сетью и метнул, размахнувшись посильнее - лишь бы не повредить ничем этому светловолосому чуду. 

Если повезет, гарпун ударит в камень, а в раскинувшейся сети русал запутается. Выпутаться из нее несложно, расчет был на первый испуг. Так и есть - русаленок замер, а потом бестолково забился, громко и пронзительно крича. Лаэрт обхватил его хвостом и перемотал запястья веревкой, и только теперь смог получше его разглядеть: хорошенький, даром что острыми зубками хватанул Лаэрта за руку до крови.

- Тебе нечего бояться, - пророкотал Лаэрт.

Но тот и не думал успокаиваться. Бился как бешеный и искусал ладонь до черной акуларовой крови. Сопротивление его победить было несложно: он был тоньше и легче, весь такой хрупкий, что страшно было его и сдавить посильнее, чтобы не сломать в хвосте хрупких косточек. И все верещал, умоляя отпустить, да так жалобно, что сердце сжималось. Но Лаэрт в этот раз не собирался упускать удачу.

Скоро он со своей добычей уносился прочь, не оглядываясь. Кажется, кто-то мчался на подмогу, но робкие русалки, естественно, не посмели последовать за ним в черную щель между камнями.

И вот они были внизу. Можно было подумать со стороны, что в царстве хищников вечная непроглядная тьма, но нет. Тут светили глубоководные рыбки и водоросли - природные фосфоресценты. Свет был бледный и тусклый, но все же давал разглядеть скромное убранство большой пещеры. Мимо проплывали другие акулары и скалились, глядя на его добычу.

- Какой хорошенький.

- Хороша была охота?

- Не продашь за пару морских коров?

Мирву кричал и бился, пытаясь вырваться сначала из под сетки, а после и из тонких веревок, что оплели запястья и хвост, пока его закидывали на плечо, уплывая прочь от полей. Тихо падала на дно его корзинка и выроненный от неожиданности нож, кажется, кто-то из старших метнулся за ним, пытаясь отбить, но куда там – разве им угнаться за акуларом, тем более что тот потащил его сразу вниз, в темную расселину.

Русал хотел плакать и биться, лишь бы никогда никогда не опускаться вниз. Сколько раз за эти минуты он вспомнил слова отца о том, что никто не возвращается из похищенных, сколько раз укорял себя, что заплыл так далеко. Но ведь тут было безопасно… Он был далеко от расселины, что же тут делал акулар, да еще и так близко к городу?

- Я прошу тебя, отпусти, пожалуйста, мой отец даст тебе много много ракушек, самых красивых. Или рыбы! Он сможет наловить за меня много рыбы!

Он просил, умолял, но акулар только тащил его вниз и вниз, будто бы не слышал, или не понимал? Может быть у них другой язык? Мирву даже задумался над этим, выбившись из сил и окончательно поранив тонкую кожу сетью, что сплетала его плавники и руки. Кажется, акулар не планировал убивать его сразу.. Или?

Но как бы не было ему страшно, проплывающие и скалящиеся мимо акулары испугали его еще больше. Разве ж можно не бояться таких монстров, когда ты, кажется, тоньше, чем они раза в два? Это что, поймавший его акулар еще не самый большой? Видимо, было именно так. Расцветки акуларов оказывается не особо отличались от их, вот только ярких и цветных он не заметил. Больше темные, болотные, суровые оттенки, или цвета моря, что гневается в приливе. Все, чтобы помогать скрываться в темноте, под которой и жили акулары. Мощные тела, широкие плечи, крупные плавники и ряд острейших зубов, которым даже клычки русалок в подметки не годились – вот как выглядели ожившие герои ужастиков всех малышей Верхнего Царства.

И все же, после такого яркого света наверху, фосфоресциирующие растения совершенно не давали ему понимания того, где же он. Он и приглядывался и пытался вертеться, а еще зябко поежился – тут было прохладнее чем наверху. Дергался от рассматривающих его глаз и жался к тому, кто украл его еще пару минут назад, заставляя сердце заходиться в ужасающем стуке. Пытался рассмотреть хотя бы куда они плывут, вдруг ему бы удалось сбежать, но напрасно – будто бы специально, акулар двигался быстрыми рывками, меняя маршрут среди множества пещер и коридоров.

- Куда ты меня тащишь? Ты меня съешь, да?

Мирву всхлипнул, представив как вот сейчас его запирают в пещерах с другими пленниками, а там…. Там и вовсе съедят. Как рыбу, разделают на ужин!

Пещера сменилась широким коридором, темнота – вкраплениями освещающих все водорослей, и наконец все закончилось еще одной пещерой с массой ответвлений, кажется, именно тут был дом этого существа. Он положил свою добычу на одну из подстилок и что-то делал, чуть отплыв в коридоре, а иногда возвращаясь и рассматривая его. Русал боялся даже шевелиться, хлопая глазами с застывшими в них слезами и мысленно прощаясь с жизнью. Папа же говорил, что все закончится так вот...

Лаэрт наблюдал в это время за его истерикой с сочувствием и некоторой боязнью - вдруг причинит себе вред? Какой же он тоненький и хрупкий, и весь будто светится изнутри - сложно глаза оторвать. От других акуларов по пути Лаэрт еле оторвался и отвечал им коротко, огрызаясь. Еще бы, такое сокровище всем нужно. Лишь бы самому теперь не огрести из-за него неприятностей... Теперь можно было рассмотреть русала вблизи - он был миловидный, совсем юный, только-только вошел в брачный возраст, судя по тому, что чешуя у входа в отверстие, через которое русалки справляли нужду и занимались деланием детенышей, еще не потемнела окончательно и была с нежной розовинкой... Или у них, белых, так и полагается? Этого Лаэрт не знал - слишком уж редкий окрас.

- Ну, ну, нечего бояться. Я тебя не съем.

Русал только отшатнулся и забился в самый угол пещерки, выставив перед собой ручки, оканчивающиеся коготками, тоже аккуратными и розовыми - как будто они могли от чего-то его защитить! Лаэрт ухмыльнулся, но больше постарался не скалиться во весь рот, понял, что только пугает свою добычу. Тот вздрагивал и обнял себя руками за плечи, видимо, замерз. Лаэрт кинул ему шкуру морской коровы, чтоб тот укрылся или накинул себе на плечи, но тот, глупый, только отпихнул его. Привязывать такое сокровище ему не хотелось, чтоб не покалечил себя. Если подумать, из этой пещерки он может попасть только в пещеру побольше, что предваряла выход из его жилища: там-то Лаэрт его не упустил бы. Да и куда он сунется, когда тут сплошь акулары, да и выход обратно, если разобраться, настоящий лабиринт? Поэтому привязывать его он не решился, хотя веревки имелись. Руки связал - и довольно. Сам направился в большой зал, почистить рыбу к ужину.

Само собой, времени прошло совсем немного, а из дальнего темного угла уже высунулся любопытный нос русала, а потом и сам он стремительно проплыл мимо - но реакция Лаэрта все равно была быстрее, поэтому уже у входа он перехватил его поперек туловища. Русаленок бился и жалобно что-то верещал.

- Да не буду я тебя есть, глупый, - увещевал его сколь возможно более спокойным тоном Лаэрт. - Ты слишком хорошая добыча, чтобы тебя сожрать - и все. Думаешь, я не мог вместо тебя поймать на ужин тунца или насобирать мидий?

Стоны не прекращались, и видно было, что русал все равно оглядывается на него с боязнью, весь дрожит в его руках.

- Что? Твой отец? Да не нужна мне рыба, я вполне способен прокормить нас двоих, и себя, и тебя. Не переживай, я хороший охотник.

Тот залился слезами, понимая, что его не выпустят. И отпихивать руки Лаэрта не прекратил. Акулар произнес снова:

- Ну, хорошо, отпущу, но с условием - не пытаться сбежать. Глупый, там сотни таких, как я, и стража у ворот. Помнишь, мы проплывали? Видел, как они на тебя зарились? Схватят - а там уж не знаю, что сделают. Могут и сожрать, конечно. Так что в твоих интересах держаться тихо. Как тебя зовут-то, глупый?

- Мирву, - тонко пискнул тот.

- А я Лаэрт. Я хищник, как видишь.

И Лаэрт не нашелся больше, что сказать. "Не переживай?" - как-то глупо. Как бы он сам себя чувствовал, схвати его чудище? "Мы с тобой теперь будем жить вместе", - тоже вряд ли его порадует. Нет, пусть привыкает потихоньку. Не так уж у них и страшно.

- Ну все, не трясись. И не пытайся сбежать.

Но, естественно, стоило только дать ему свободу, и Мирву припустил прочь - пришлось весьма неласково ухватить его за хвост и остановить.