Сбежавшая невеста.

Глава 6.

- Идиотка! – рявкнул Рэн, чем мгновенно вывел меня из задумчивого оцепенения, и больно схватив за плечо, отодвинул в сторону. Только сейчас, когда отошла на несколько шагов назад, я заметила ровные стопки белых пушистых полотенец, разместившиеся сверху на шкафу, в то время как я искала их внизу, уверенная, что они должны находиться в пределах досягаемости, а не так высоко, куда не достигал мой взор. – Неужели ты настолько тупая, что даже элементарную просьбу не в состоянии выполнить?

- Прости, - я неуверенно топталась в стороне, пока он энергично вытирал волосы. Проблема была из-за нашей большой разницы в росте, а не в моей невнимательности, ведь мебель в этом доме спроектирована для высокого человека. Он либо не учел это, либо сердился без серьезного повода, просто потому, что ему нравится срываться на мне.

- Убери здесь все, - он бросил мне мокрое полотенце и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью, а я присела на корточки, чтобы собрать с пола моющие средства и банные принадлежности.

Какая же я глупая. Сама не понимаю, зачем делаю такие вещи. Знала ведь, что он будет злиться, и все равно навела беспорядок, еще и обижаюсь теперь. Что со мной случилось? Я всегда старалась быть примерной девочкой, чтобы хоть минимально заслужить одобрение родителей, а при нем веду себя как капризный подросток.

- Стыдно, Карен, тебе должно быть очень стыдно, - шептала я, расставляя все на места.

Все-таки, Рэн так и не пошел никуда в этот день - он сидел в гостиной на диване и смотрел телевизор. Его мобильный почти не переставал звонить, но он не брал трубку, и, в конце концов, поставил телефон на беззвучный режим.

А я задавалась вопросом: ему так много звонили по работе, или это могла быть его надоедливая подружка, с которой он не хотел разговаривать при мне? Хотя, с другой стороны, зачем ему нужно от меня скрывать свою личную жизнь, если мы все равно женаты только формально на бумаге...

Расположившись с учебниками за обеденным столом, я готовилась к завтрашнему тесту по математике. В доме Мильтона не было письменного стола, да и в целом, при близком осмотре можно было понять, что он не совсем практичен для постоянной жизни, скорее напоминал один из номеров люкс в элитной гостинице.

Часть учебников мне было позволено убрать в книжный шкаф, который находился тут же, при условии, что я всегда буду складывать свои вещи максимально аккуратно, для остальных школьных принадлежностей Рэн разрешил использовать комод в спальне, в котором он сам держал папки с документами.

Я соглашалась со всем и не смела жаловаться, понимая, что он и без того сильно поступился своим пространством, когда я переехала в его квартиру.

В доме родителей у меня была своя отдельная комната, пусть крошечная, раза в четыре меньше ванной или гардеробной Мильтона, но это был мой укромный уголок, куда я могла спрятаться от всех. Здесь, среди всей этой пышной роскоши, я была лишена такого места – куда бы я ни пошла, везде буду сталкиваться с этим несносным эгоистичным брюнетом. Мы ведь даже спим вместе, в одной кровати…

Я коснулась холодными ладошками запылавших щек. С человеком, которого я почти не знаю, и с трудом терплю, я должна каждую ночь делить постель. Мы будем видеть друг друга, засыпая и просыпаясь. Кажется, Рэна это совершенно не смущает. Но что, если случай, произошедший сегодня утром, повторится? Как я должна на это реагировать?

Я украдкой взглянула на мужа, но он в свою очередь, ни разу за весь вечер не смотрел в мою сторону, словно меня в этом доме и не существовало, внимательно слушал финансовые новости, по телевизору. От скучного голоса ведущего, вещающего об изменениях на экономическом рынке за последнюю неделю, клонило в сон, и порой мне с трудом удавалось держать глаза открытыми.

Я похлопала себя по щекам, пытаясь взбодриться. Сейчас не время думать о посторонних вещах, я должна сосредоточиться на подготовке к важной контрольной, иначе мне не видать хороших оценок, а значит и стипендии.

Мои странные действия привлекли, наконец, внимание Рэна. Он выключил телевизор и подошел к столу, чтобы налить себе воды из графина. Я чувствовала, что он остановился прямо за моей спиной, и напряженно ждала, когда же он вернется на свой диван, потому что эта близость заставляла меня нервничать еще больше.

- Карен, - от звука его голоса я вздрогнула, сонливость как рукой сняло, - не забудь снять кольцо, прежде чем отправишься завтра в школу, иначе это вызовет ненужные вопросы и подозрения. Тебе вообще не обязательно носить его, так что можешь отдать мне, я положу в сейф.

- Хорошо, я оставлю его здесь.

Я сняла с пальца тонкое золотое колечко и положила на стол поодаль от себя, чтобы Рэн позже забрал его. Кажется, я совершенно забыла об этой вещице.

- Чем ты занята?

Мильтон поставил пустой стакан и присев на краешек стола, с любопытством взглянул на каракули в тетради. Я слышала, что он имеет экономическое образование, значит должен хорошо разбираться в математике. Наверное, для него такие задачки кажутся элементарными, а мне пришлось корпеть над ними несколько часов подряд.

- Готовлюсь к завтрашнему тесту, - я отложила ручку и как можно более незаметно отодвинулась от него подальше вместе со стулом.

- Понятно. А почему твои вещи в странных зеленых пятнах? - он брезгливо взял двумя пальцами мой учебник и поднес ближе к лицу. – Это краска?

- Не твое дело. Отдай!

Я вырвала книгу из его рук, и поскорее спрятала в сумку. Мильтон, не ожидавший такой бурной реакции, совсем опешил. Должно быть, он подумал, что я какая-то неуравновешенная, или ужасная неряха, раз так обращаюсь со своими вещами.

- Ладно, не волнуйся так, я больше не трону твои вещи... – он хмуро посмотрел на меня сверху вниз, а затем, отвернулся и уставился в окно, куда-то за горизонт, где начинали зажигаться первые огни в домах.

«Какой же ты на самом деле, Рэн Мильтон?» - подумала я, глядя на его профиль из-под полуопущенных ресниц. Я все еще не знаю, как себя вести рядом с ним…

Сложно понять, какие мысли роятся в голове этого человека. Он как закрытая книга – все держит в себе и никого не подпускает. Постоянно сердится, насмехается, холодом его взгляда, наверное, можно заморозить воду, а исходящее от него недружелюбие почти осязаемо. Пытается обманывать окружающих фальшивыми улыбками и держит маску учтивости, но, вот что любопытно - передо мной, он настоящий?

- Твои родители не могли позволить себе такую дорогую школу для детей… - первым нарушил молчание Рэн. - Ты стипендиатка? Учишься бесплатно?

- Да, - я нервно сглотнула, когда он, повернув голову, встретился со мной взглядом. Снова меня поймали за разглядыванием. - Не волнуйся, тебе не придется оплачивать мое обучение. Я одна из лучших учениц, согласно рейтингу, потому мне предоставляют стипендию…

- Я не о том, - отмахнулся Мильтон. - Ведь это элитная частная школа. Разве там нормально относятся к беднякам вроде тебя?

Я насторожилась, начиная понимать, к чему он клонит. Неужели догадался обо всем, когда увидел мои залитые краской вещи?

- Тебе-то что? Я могу за себя постоять.

- Неужели? – он одарил меня долгим насмешливым взглядом. - Я думал, ты только плакать умеешь, и запираться в туалете.

Набрав в грудь побольше воздуха, я собиралась ответить на этот выпад какой-нибудь колкостью, но в то же время, в поле моего зрения попали руки Мильтона – на его безымянном пальце тоже не было обручального кольца, и сколько не пыталась, я не могла вспомнить, не снял ли он его сразу после свадебной церемонии. Возможно, избавился еще вчера, он ведь такой осторожный, и в отличие от меня, замечает любую, даже самую незначительную мелочь.

- А ты, наверное, в школе всегда был в числе тех, кто издевается над такими, как я?

Не знаю, почему я вдруг сказала об этом, возможно, была задета его отношением. Хотя сложно представить такого серьезного, и правильного во всех отношениях мужчину, которого уважают и почитают все вокруг, строящим козни своим одноклассникам. Так что, я ожидала бурных протестов, но...

- Я всегда считал подобные методы хорошим воспитательным процессом, - задумчиво ответил Рэн. – Это естественный отбор, если можно так сказать. Ведь, сильный, переживая все издевательства, становится еще сильнее и в будущем чего-то добивается, а слабый сдается и убегает, освобождая место для кого-то более достойного.

Он замолчал, чтобы дать мне время обдумать его слова, но я была слишком поглощена в тот момент своими чувствами из-за школьных неприятелей, потому восприняла их так, словно он предлагает мне смириться со своей участью и безропотно переносить все насмешки обидчиков, в надежде, что когда-то эти усилия окупятся сполна. Вне всяких сомнений, я ожидала другого ответа. К тому же, я не была готова к тому, что Рэн может оказаться в числе тех людей, которые симпатизируют подобным садистам… Или сам в прошлом занимался подобными делами.

Глядя на его такое холодное лицо, похожее на бесчувственную маску, я ощущала, как во мне вскипает ярость.

- Значит, ты считаешь, что тем, кто родился с золотой ложкой во рту, все дозволено, даже издеваться над слабыми? Думаешь, они лучше тех, кому в жизни повезло меньше? Ты не сам заработал деньги на все те блага, которыми пользуешься, так какое ты имеешь право судить тех, кто в поте лица добывает себе кусок хлеба! Не будь столь самоуверен. Если ты никогда не был бедным, то не сможешь понять наших чувств.

Я не на шутку разозлилась, и хотя сжимая кулаки, пыталась обуздать эмоции, остановиться уже было сложно.

- А какое ты имеешь право повышать тут голос, балда! – осадил меня Мильтон. - Ты не в том положении находишься, забыла? Придется научить тебя манерам, – он придвинулся ближе и, опустив руку на мой затылок, резко надавил. Я вынуждена была склонить голову к столу и почти коснулась носом тетради. - Похоже, ты даже более глупа, чем я предполагал. Но раз уж мы перешли на личности… Скажи, ты считаешь, что такой безмозглый кретин, как твой папочка, в состоянии чего-то добиться? Подумай еще раз. Он ведь тоже был из хорошей семьи, и мог дать своим детям лучшую жизнь. Но вместо этого он бездумно промотал все состояние родителей, и вынужден продавать собственных дочерей, чтобы выжить. К такому человеку ты требуешь от меня уважения только за то, что он беден? – я предпринимала слабые попытки вырваться, но Рэн даже не обращал на это внимание. – Что касается меня, то твои выводы тоже слишком поспешны и нелепы. Неужели ты всерьез думаешь, что раз уж мне всю жизнь преподносят все на блюдечке, с голубой каемочкой, то я не знаю, что такое трудности?

- Отпусти!

Я схватила его за запястье, пытаясь оттолкнуть руку, но он был намного сильнее.

- Хочешь поиграть? - он ослабил давление, но лишь для того, чтобы перехватить мои волосы в кулак и, намотав их на руку, с силой дернуть вверх. От боли у меня на глаза навернулись слезы. - А ты довольно забавная. По крайней мере, в тебе наблюдаются какие-то зачатки интеллекта, в отличие от сестры... Но если ты не разбираешься в ситуации, лучше держи свои глупые мысли при себе, по крайней мере, у окружающих будет меньше поводов над тобой смеяться.

Я стиснула зубы, приказывая себе держаться и не плакать. Он не достоин моих слез. Я больше не стану показывать свою слабость перед ним.

- Не смей оскорблять мою сестру, - задыхаясь от злости, выдавила я.

- Ха, – Мильтон осклабился, - я буду оскорблять ее, тебя и всю вашу глупую семейку. Вы думали, что сможете так легко получить наши деньги и обойтись при этом без лишних жертв? Пора тебе, Карен, избавиться от своих иллюзий и понять, с кем ты связалась. Твои школьные друзья, похоже, доставляют тебе некоторые проблемы, и ты ненавидишь это. Но поверь, я намного, намного хуже. В отличие от них, для меня не существует грани, которую я не смог бы преступить, и то, что ты всего лишь ребенок, меня не остановит…

«Слабая? Этот садист считает меня слабой? Потому так себя ведет?» – пронеслась мысль у меня в голове. Ведь именно так поступают и дети в школе, выбирая себе самую беззащитную жертву. Этого я уже не могла вынести.

- Пошел к черту, придурок! – крикнула я, и прежде чем он успел разгадать мои действия, изо всех сил ударила Мильтона в челюсть.

От изумления, он разжал руку и выпустил мои волосы. Я мгновенно воспользовалась этой возможностью, чтобы отпрыгнуть в сторону, и, не дожидаясь, пока он снова схватит меня, поскорее обогнула стол. Лишь оказавшись на безопасном расстоянии от Рэна, я испуганно обернулась, чтобы оценить результат своего поступка.

Он сидел на прежнем месте, и, потирая ушибленную скулу, глядел куда-то в одну точку.

Что с ним? Я так больно ударила? Или он обдумывает, как лучше поступить со мной теперь?

Только сейчас я с ужасом поняла, что наделала: теперь он точно отправит меня обратно к родителям.

Но может быть, еще не поздно извиниться? Сказать ему, как сильно я сожалею. Что мне не следовало…

Хотя, вся правда в том, что я совсем не сожалела. Он сам спровоцировал меня и заслужил это. Даже если я буду умолять его о прощении стоя на коленях, я все равно не смогу быть достаточно искренней.

Я схватилась за спинку стула, так как едва могла стоять на ногах. Меня трясло. Но совсем не из-за страха, нет… Это было нечто более глубокое – чувство, которое переполняло меня уже очень давно и наконец-то вырвалось наружу - отчаяние человека, которого никто не понимал.

Сейчас меня ненавидели все: его семья, для которой я была всего лишь охотницей за их богатством, моя семья, которой плевать, что Мильтон сделает со мной, пока он выплачивает им деньги, и даже тот человек, за которого я вышла замуж… Он презирает меня, хотя я не заслужила этого презрения. Я была одиноким ребенком, который изо всех сил старался заслужить хоть каплю родительской любви, потому так боялся не оправдать их надежды. Я думала, что поступаю правильно, соглашаясь на этот брак, ведь таким образом покажу всем, что я могу быть полезна, как сестра. Ради этого я даже отодвинула на неопределенный срок свою мечту о независимости. Но как оказалось, все мои усилия привели лишь к тому, что я осталась совершенно одна в чужом для себя мире, где меня считают лишь жалкой слабачкой, которая пытается чего-то добиться за чужой счет.

- Я... я не слабая, - осторожно начала я, хотя голос совсем не повиновался мне и сильно дрожал. Но желание наконец-то высказать все, чтобы хоть кто-то понял меня, было намного сильнее. Если беды все равно не миновать, и он уже решил выгнать меня, я все равно хотела донести до него свои чувства. Даже у преступника есть право последнего голоса перед приговором. - Я не такая слабая, как тебе кажется... Да, в школе надо мной издеваются, и порой, я желаю смерти этим мерзавцам, которые заходят слишком далеко. Но я никогда не жаловалась и не убегала от проблем, так что не говори, что я умею только плакать и прятаться… И… я прекрасно понимаю, с кем связалась, потому не питаю никаких иллюзий. Еще до свадьбы, я много слышала о твоей жестокости, и что если не брать в расчет твои качества, как президента компании, в тебе нет больше ничего человеческого… Нет, я понимаю, что это всего лишь преувеличение… Но… я хочу лишь сказать, что мне все равно. – Я старалась аккуратно подбирать слова, чтобы не обидеть его еще больше. - Даже если бы ты оказался самым мерзким человеком на планете… Ты спас мою семью от полного разорения, согласился жениться на мне, вместо сбежавшей сестры, чтобы выполнить обещание своего отца. Я не ждала, что ты внезапно окажешься добрым и благородным принцем. Но все равно я собиралась поддерживать тебя, как человека, с которым теперь связана. Хотя бы из чувства благодарности. Я не хочу быть твоим врагом, потому что мы теперь в одной лодке. Но если ты будешь издеваться надо мной, я не смогу молча переносить это, потому что привыкла давать отпор своим обидчикам… Потому я не жалею, что ударила...