1941 или Игры Сумрака

Часть 6

Мушка в Янтаре (рассказывает Зоряна)

Поезд пришел в Москву вечером. Было темно и холодно, на перроне лежал снег и дул пронизывающий ветер. Лидочку с отцом встретил лейтенант и они ушли. Я отошла от вагона и освободила сознание моей тетки: теперь та, с трудом стоя на ногах от выпитого, затравлено озиралась вокруг. Да, повезло ей: такое приключение, подумала я. В этот момент моя новая жертва – вдова летчика – вышла на перрон и я сосредоточилась на ней. Применю-ка я Паутинный Колпак, из арсенала лииси Рэйэлл: надеюсь он не даст дурных побочных эффектов в виде беспробудного пьянства. Вдова летчика вздрогнула и вдруг, схватившись за грудь осела на снег, выронив чемодан. Я подбежала к ней и стала трясти ее. Кто-то, кажется это был носильщик, закричал – «женщине плохо»! Подбежали люди, один из них, расталкивал образовавшуюся толпу со словами «Пустите, я врач». Это был дядька лет 50, с седой бородкой и в очках с металлической оправой. Когда он наклонился над женщиной, она открыла глаза и визгливо закричала «Зина! Зииночка!»

- Я здесь, рядом – подала я голос.

- Мне плохо, Зиночка! Помоги встать!, - у нее был отвратительно-визгливый голос и маленькие, темно-карие, злые глазки на бледном лице. Я помогла ей подняться, весила она, к счастью немного.

- У нее бывают обмороки, ничего страшного, - сказала я внимательно смотрящему на нас врачу. - Я отвезу ее домой!

- Ничего у меня не бывают! Это я поскользнулась!, - завизжала вдова летчика! – Врет все моя Зинаидка, стерва!

- Ваша дочь?, - поинтерсовался врач.

- Племянница!

- Ну-с, если врач вам не нужен, - произнес мужчина с нажимом на слово врач, - я пойду.

- Идите. Зинаидка со мной, стерва! Поможет родной тетушке, не бросит ее тут! Или бросишь? Знаю, ты всегда хотела мою квартиру захапать, стерва!

Под этот визгливый аккомпанимент мы прошли перрон и спустились в метро. Там было легче: в шумном вагоне слов моей временной тети было не разобрать, хотя кое-кто из пассажиров и морщился от ее визгливого тона. Да, Паутинный Колпак то же имел свои побочные эффекты. Странно, ведь те заключенные, на которых я тренировалась в Дахау, просто становились послушными моей воле и жили с новой, наведенной мною картиной мира. Тут же возникали какие-то побочные эффекты: то пьянство, то истеричный скандал, непрекращающийся уже час. Дома концерт (отнюдь не по моим заявкам) продолжился: моя временная тетушка обвиняла меня в стремлении свести ее в могилу, чтоб завладеть ее квартирой и украшениями. В то время как она, только в память о своем муже-герое, приютила меня, сироту: дочь его мерзкой любовницы. Он просил не бросать меня в последнем письме и она, выполняя завещание любимого мужа привезла меня в Москву как родную, одела-обула, кормит - а я, стерва неблагодарная... Заснула она только заполночь и мне наконец-то удалось принять душ, чего я почти неделю ждала с нетерпением.

- Привет, лииси Рэйэлл!, - произнесла я, стоя перед зеркалом в ванной после душа. – Я в Москве, нашла жилье и разработала план, как подменить собой ту кацапку!,  - я рассказала Рэйэлл придуманный мной план, в котором Пустоглазая Лидочка должна была сыграть главную роль.

- Отличный план, ты прирожденная диверсантка, Зоряна!, - похвалила меня лииси. Мне она нравилась больше лииси Хээльмны, как мне казалось, она была искреннее и действительно считала меня младшей партнершей.

- Кстати, я заметила одну странность: в отличии от учебных задач, здесь мои заклинания имеют неожиданный для меня побочный эффект, - и я рассказала лииси о странном поведении обоих моих теток.

- В Дахау ты работала с культурными европейцами, Зорянка! А тут – кацапы, которых даже нельзя считать за чойо в силу принадлежности их к Пути Зеркального Роя. В общем, эти существа не менялись от твоей магии, они мерзки и тупы от природы. Уверена, до воздействия они вели себя точно также! - рассмеялась лииси Рэйэлл. – Вспомни убийц твоей семьи, например! Агрессия, бессмысленная и абсолютно невыгодная им, на пустом месте. Эти твои тетки просто их сородичи...

- Ну Лидочка вроде ничего, глупая только и трусиха!

- Вот-вот. Трусость и глупость – самые страшные их грехов людских, как говорит его святейшество кардинал Терренс. Ладно, у меня тут дела, так что желаю успехов, вэлииси Зоряна!, - надо сказать, что лииси Рэйэлл называла меня этим титулом, утверждая, что я – полноправная вэлиииси ее Ордена. Иногда я верила ей.

Утро началось с очередного скандала: я вовремя не подала кофе. К счастью, моя временная тетушка (надо бы узнать ее имя что ли) после завтрака ушла в поликлинику и я была предоставлена сама себе. Конечно, мне велели прибрать в квартире, вымыть полы и выбить ковер, но я решила обойтись очередным заклинанием. Наведу на эту истеричку Наваждение, что квартира сияет чистотой и все. А пока позвоню своей лучшей подруге, благо, что телефон у вдовы летчика-героя имелся и на нем была табличка с его номером. Мне повезло вдвойне: Лидочка была дома и сообщила, что послезавтра у них в школе контрольная по геометрии, а значит Верка придет. Так что завтра, часа в два дня, она сможет вытащить ее на прогулку – сходить в кафе, успокоить нервы после контрольной.

Наваждение чистоты, наведенное на вдову, похоже не сработало. Визжала она так, что снизу сосед постучал палкой по потолку и сварливым голосом пригрозил вызвать участкового, если мы не прекратим кричать. В общем оставшийся день прошел отвратительно и я решила, что вечером наложу на тетушку сонные чары: пусть поспит сутки и не мешает мне готовиться к завтрашней встрече. Если быть совсем честной, мне хотелось подлить ей в кофе «Темное Дыхание Смерти» - жуткое зелье без вкуса и запаха, которое меня научила изготовлять лииси Рэйэлл. Одна капля зелья в стакане – и выпивший его человек обречен на мучительную смерть, наступающую ровно через 16 часов. Противоядия против него у Земной медицины не было. В Дахау я проверила его действие на двух убийцах: смотреть на 4-х часовую агонию было, мягко говоря, неприятно. Визгливая вдова заслуживала такой смерти значительно больше, чем те двое, но я подумала: вдруг мне еще придется пожить у нее. Не придет послезавтра Верка по какой-то причине и операцию придется отложить. Искать новое жилье мне не хотелось: я опасалась, что следующий «родственничек на час» будет еще отвратительнее. В результате, визгливая вдова получила в вечернем кофе лошадиную дозу сонного зелья и мне пришлось помочь ей дойти до кровати и раздеть ее. Тело у нее было дряблым и морщинистым, хотя ей было всего-то 38 лет. Некоторые узники Дахау выглядели лучше, между прочим.

Утром я проснулась от тетушкиного храпа. Отлично. Позавтракаю и приготовлю все для операции «Подменыш», решила я. Кстати, мне требовалась нормальная одежда – не в валенках же идти на встречу с девчонками из Кремлевской школы! Я порылась у вдовы в столе и нашла завернутые в газету деньги. Взяв 50 рублей (я сумею навести наваждение, что у меня много денег – был бы образец), я отправилась за покупками. Как оказалось, найти приличную одежду в Москве очень непросто и я с трудом отыскала сапожки, шапку и приличное светлое пальто только в Центральном универмаге. Обошлась мне покупка почти в 2500 рублей. Судя по всему, миф о богатой жизни советских людей был именно мифом...

Утром я расслаблялась: предыдущий вечер выдался напряженным, так как необходимо было разбудить вдову, чтоб дать ей возможность попить и сходить в туалет. А сейчас вдова мирно похрапывала, и я блаженствовала в ванне, смакую в уме предстоящие действия. Сегодня я окончательно разберусь с кацапской сучкой. Сегодня я наконец-то увижу ее вживую, встречусь с ней лицом к лицу, посмотрю ей в глаза. Любопытно, что она сейчас чувствует? Ну что: очень скоро я узнаю и это. План был готов уже давно.

Телефон зазвонил в два тридцать. Лидочка сообщила мне «Через час в кафе на Горького, рядом с Центральным Телеграфом». Час – это было сурово: жила вдова на окраине Москвы и я с трудом успела к назначенному сроку. Кафе нашлось легко и, подходя к нему, я увидела Лидочку и Эту. Я потрясенно застыла – на пороге стояла Богданка, непривычная, в чужой одежде. те же широко распахнутые хрустальные глаза, тот же мягкий овал лица, и даже еле заметная тонкая полосочка бледного шрамика на правам виске!  Лидочка познакомила меня с девушкой, та заговорила и наваждение развеялось. Мы зашли в кафе. Оно было вполне уютным, а мороженное с шоколадом и сок – вкусными, но меня это мало занимало, всем своим существом я чувствовала, как звенит Паутина Причинности, сворачиваясь в ключевую точку, где намертво прилипла жирная самодовольная муха. Время сучки стремительно заканчивалось, а вместе с ним заканчивалось нечто безповоротно прошедшее, уступая чему-то совершенно новому. Над Паутиной Причинности собиралась Гроза. Улучив момент, я подлила в стакан сучки несколько капель «Марева Знаний» - теперь мне было необходимо отпить из ее стакана (строго после того, как она сама выпьет из него) небольшой глоток и вся ее память станет и моей памятью. В тот миг, когда я, посмотрев ей в глаза, произнесу ключевое слово. Я специально заказала себе другой сок: потом я скажу – дай твоего попробовать и отхлебну из ее стакана. Лидочка трещала без умолку: какая сложная была контрольная, как Юра дал списать жирной Светке, а не ей, о том, какие красивые у меня сапожки (дядька твой подарил?)... Эта молчала, а я рассеяно поддерживала разговор.

- Дай-ка глотнуть твоего, - обратилась я к Кацапской Сучке и взяла ее стакан.

- Ты чего, из деревни! У нас в Москве так не делают!, - возмутилась она.

- А я делаю, - сказала я, сделав небольшой глоток. – Мой сок вкуснее был! Еще по мороженному? Угощаю!, - и я жестом позвала официантку, улыбчивую толстушку с красным лицом. Эта сидела надув губы, по-моему, она брезговала допивать из стакана, которого коснулась я. – Не порти нам настроение, я тебе новый сок закажу!, - вообще-то мне требовалось подлить Кацапской Сучке второе зелье, действие которого было сложнее. «Мушка в Янтаре» позволяла не только уменьшить выпившего это зелье, но и заключить его в какой-либо предмет, где он будет сохраняться сколь угодно большой срок. Если потом предмет разбить (потому желателен кристалл), заточенный вернет свои прежние размеры и оживет как ни в чем ни бывало. Предмет я уже выбрала – кулон с красным камнем, кажется это был настоящий рубин, висящей на шее Этой.

Второй раз подлить каплю зелья Сучке в стакан оказалось сложнее и похоже Лидочка что-то засекла: ее кукольное личико скривилось, и глаза наполнились слезами. «А ну, не вздумай начинать тут», – бросила я ей сердито, как будто из-за ее нытья. на самом деле я опасалась, что она сдаст. Правда, та все равно разревелась, бормоча что-то про своего Юру. Кацапская Сучка залпом выпила свою порцию сока и  манерно процедила: «Что-то мне скучно становиться с этой плаксой». «Лидочка, у тебя тушь размазалась», – сказала я – «Дать тебе платок, или у тебя свой есть?» И Лидочка, тоненько всхлипнув, пулей вылетела в туалет приводить себя в порядок. Как только она ушла, я взяла Эту за руку и сказав «А давай сбежим от плаксы?», потянула ее к выходу. Проходя мимо стойки, я небрежно швырнула на нее 50 рублей, крикнув «Сдачи не надо!» и мы  выскочили на улицу.

- Ты что? Мы максимум на 5 рублей посидели!, - зашипела она мне на ухо.

- Да? А я думала, в Москве дорого! Ну и ладно, пусть порадуются нашей щедрости! Ты мне лучше скажи: у вас тут парки есть? На горке хочу покататься, а то у нас во Львове снега почти и не бывает.

- Есть, но придется на метро ехать. Вид у сучки был весьма недовольный, похоже  ее задевало мое небрежное отношение к этому чепуховому полтиннику, как походя я продемонстрировала свое превосходство.

- Покажи, а то я Москву плохо знаю еще! сучка согласилась, явно стремясь взять реванш над приезжей фифой. она что-то жужжала  в своей презрительной манере, но я лишь тихонько улыбалась – муха влипла!

В парке Культуры и Отдыха имени Горького, куда Верка привезла меня, культурой даже не пахло. По заснеженным дорожкам шатались какие-то мерзкие нетрезвые хари в сером. Некоторые из них были с подругами: чьи рожи были яркими – синие веки, морковные губы, бордовые щеки и носы, а одежда тусклой и уродливой. Верно говорит лииси Рэйэлл: кацапы – это не люди, это какие-то совсем другие твари. Начинало смеркаться и на аллеях парка зажигались редкие фонари, толку от которых было чуть. погода благоволила благому делу – небо плотно закрыли хмырые тучи и валил редкий снежок.

- Может пойдем отсюда, тут не безопасно вечером. Пристанут еще, -  предложила Кацапская Сучка. Стремительно темнело и ее уверенность также стремительно таяла.

- А ты трусиха. У вас в Москве все девчонки такие?, - поинтересовалась я, взяв ее за обе руки и посмотрев ей в глаза произнесла «лхачаннар гхлоосс»[1]. Разум мой заволокло туманом и мы, держась за руки, недвижно застыли друг напротив друга.

- Позекай, какие дрючки маячат!, - наглый голос вернул меня к действительности. – Я с кентом фалую вас керосину вмазать[2]!, - обернувшись я увидела двух парней развязного вида, приближающихся к нам по аллее. Один их них держал бутылку.

- Влипли, - испуганно прошептала Кацапская Сучка. – Это урки!

- Кто?, - машинально переспросила я, приготовляя заклинание отвода глаз.

- Бандиты. В нашем советском обществе есть еще такое позорное явление, - ответила мне Эта. Голос ее дрожал. – Я сделала жест в направлении парней и они вдруг встали, удивленно озираясь. – Сечешь, Лысый, куда эти биксы слиняли[3]?, - произнес один из них, тот, что предлагал нам вина.

- Бежим, - я схватила Кацапскую Сучку за руку и потащила ее в глубину парка. Она и не думала сопротивляться.

Через пять минут бега запыхавшаяся Сучка (мое дыхание оставалось ровным – в Аненербе спорту уделяли важную роль) плюхнулась задницей в сугроб.

- Ты что-то сделала, да?, - отдуваясь, спросила она.

- Да, - ответила я и резко дернув ее за руку, подняла из сугроба. Потом я протянула к ней руку с растопыренными пальцами и произнесла несколько звонких фраз по-шиншийски. Полыхнуло багровым и Кацапская Сучка исчезла, а на снег упал ее рубиновый кулон на серебряной цепочке. Я нагнулась и подняла его, поднеся к глазам – внутри камня застыло искаженное удивленной гримасой лицо Этой.

- Зоя, зачем? – услышала я Лидочкин голосок. Честно: я вздрогнула, когда он прозвучал. Обернувшись, я увидела свою подругу, смотрящую на меня широко распахнутыми глазами.

- И давно ты тут, подруга моя лучшая?, - поинтересовалась я.

- Да. Я все видела: как Верка исчезла. Это очередной твой фокус? Ты же вернешь ее обратно?, - Лидочкин голос уже не дрожал, а звенел. Сейчас истерику закатит, подумала я. А, ладно, расскажу ей все. Начнет орать – тут же и прикончу, возьмет себя в руки – там посмотрим.

- Постарайся успокоиться и выслушай. Ее отец с приятелем больше года назад ни за что убили мою мать и сестру. Она будет сидеть в камне до тех пор, пока я не встречусь с ее папашей. И запомни, теперь я – это она.

- Но ведь твоя мама ехала с нами в поезде? Картошку везла, матерные песни пела.

- Это была случайная тетка, я заколдовала ее на Львовском вокзале. Моя мать и сестра мертвы уже более года. Но речь не о них, они отомщены. Речь о тебе: запомни – меня зовут Верка Петрова, я живу в ее квартире, - и тут я сбросила с себя наведенный облик и пристально уставилась Лидочке в лицо, внимательно считывая ее мысли.

Увиденное меня не слишком обнадеживало и я активировала «Алмазное Копье»: заклинание, позволяющее быстро у***ь. Но тут я с удивлением поняла, что я-паук не воспринимаю Лидочку, как очередную муху. А я-Зорняа доверяла себе-пауку.

 Ты что, не кацапка?, - спросила я.

- Не знаю. Папа родился в Польше, в Станиславиве, а мама из-под Киева. А что?, - удивилась Лидочка.

- А вот и наши дрючки! От нас не снычешься!, - услышала я знакомый наглый голос. Я обернулась и резким жестом, сопровождаемым тремя словами, махнула рукой в направлении парней. Сияющий изумрудным пламенем трезубец пронзил их обоих, и два мертвых тела рухнули в снег.

- Между прочим, это заклинание предназначалось тебе. Но раз ты украинка, я оставлю тебя в живых. Но позволить тебе свободно болтать, я тоже не могу. А потому сейчас мы поступим так. Я подняла левую руку и призвала Пылающее Темное Пламя – Изначальную Тьму Шиншийа, а правой рукой взяла Лидочку за руку, направив в нее поток темной энергии.

- Смотри! Это Изначальная Тьма, которой ты сейчас поклянешься Смертельной Клятвой Высокой Верности мне, вэлииси Зоряне из Путей Отраженного Паука!, - заявила я, когда Лидочка обрела способность видеть призванную мной Тьму, - А теперь повторяй за мной!

- Я, Лидия, пред ликом Пылающей Тьмы смертельной клятвой Высокой Верности клянусь служить вэлииси Зоряне из Ордена Отраженного Паука и беспрекословно выполнять все ее требования. И пусть Ужас Смерти настигнет меня тотчас, когда и если я лишь помыслю отступить от своей клятвы!, - дрожащим голосом повторила моя подруга. Тьма полыхнула, на миг сокрыв своим ледяным пламенем фигуру Лидочки.

- Принимаю клятву!, - произнесла я хором с Пылающей Тьмой и та тотчас исчезла, послушная моей воле.

- Тем, кто приносит Клятву, полагаются маленькие подарки, - подавила я в корне надвигающуюся Лидочкину истерику, - Скоро Юра будет твой, а жирная Светка посрамлена.

Это возымело эффект и моя подруга успокоилась. Впрочем, это лирика, а мне еще в Кремль добираться, таща с собой совершенно охреневшую лучшую подругу. Хорошо хоть память Кацапской Сучки услужливо подсказывает, как в этот Кремль добраться – от Лидочки толку пока никакого. Ступор полный, хорошо хоть ноги переставляет.

Кремлевский провидец (рассказывает Зоряна)

Вот уже две недели я живу в Кремле и живу достаточно неплохо. Просторная однокомнатная квартира, обставленная качественной, дорогой мебелью, иранский ковер на стене, ванная комната с хорошей сантехникой, маленькая кухня и домработница Авдотья, здоровенная, не первой свежести отчаянно молодящаяся девка, обслуживающая пятый этаж. В ванной горячая вода, на кухне газовая плита, но готовлю я редко – в кремлевской столовой отлично кормят. В функции Авдотьи, помимо предоставления информации в соответствующие органы, входит ежедневная уборка и сдача в прачечную вещей, которую я складываю в бельевую корзину. Еще Авдотья проявляет классовую сознательность и коммунарский подход к экономике. Первое в ее понимании заключается в рытье в моих вещах и школьных тетрадках. Интересно, что она там хочет найти – вещи она сама приносит из прачечной и раскладывает по местам, а программа девятого класса явно находиться за пределами ее понимания. В качестве коммунарского подхода она периодически подворовывает, но больше рубля за раз не берет. А еще периодически пытается тайком национализировать мои чулки. Интересно, что одной неудачной примерки ей не хватило. Наверное, каждый раз она искренне верит, что втиснет свои пышные окорока в мой размер. Учитывая, что деньги я могла создать с помощью наваждения из кусочка газеты, ни Авдотьина меркантильность, ни подрыв экономики СССР, меня не беспокоили. Отличить черновик по математики от записи шиншийского ритуала она вряд ли могла, так как с большим трудом читала по слогам. В результате, ее деятельность меня не раздражала, а вызывала научное любопытство к типичному представителю вида Кацап Обыкновенный.

Хожу в школу, сижу там за одной партой с Лидочкой, смотрящей на меня восхищенными глазами. Особенно после того, как Юра, остановив ее в школьном коридоре, красиво признался ей в любви: моя работа, текст его признания я перевела на кацапский язык с одной шиншийской любовной баллады. Как говорит лииси Рэйэлл, сотрудникам надо платить и желательно много! Парень был дурной и противный, самодовольный и самовлюбленный – приворожить такого проще всего. Кстати, он был сыном наркома Путей Сообщения. Лидочка, конечно, была на вершине счастья и почти не досаждала мне своей пустой болтовней: все свободное время она проводила с любимым. Как я понимала лииси Рэйэлл: дай сотруднику то, что он страстно хочет – и он, полный благодарности, окунется в свое реализовавшееся желание и не станет раздражать тебя своим бездельем. И ты не будешь вынужден изыскивать для него дурацкие, не нужные тебе, задания, создающие иллюзию востребованности. Герр Вюст, например, этого не понимал – и большинство сотрудников Аненербе были вынуждены заниматься всякой ерундой.

Был и один курьез – Кацапская Сучка оказалась влюблена в одноклассника, Алексея Казарина, сына шофера из кремлевского гаража. Сначала меня это напугало: меньше всего я хотела изображать какие-то чувства к смазливому кацапчику. Но, к счастью, сам Алексей бегал за другой девчонкой, которую Сучка называла Правильная Танька, дочерью коменданта Кремля. Девка эта была наглой и самоуверенной и, кажется, отвечала Алексею взаимной симпатией. Так что, к моей огромной радости, я была избавлена от необходимости разыгрывать амурные сцены. Один раз у меня даже возникла озорная мысль: подарить кулон с заключенной в него Кацапской Сучкой этой Таньке. Было нетрудно догадаться, что в этом случае ничего хорошего Кацапскую Сучку не ждет. Но, подумав, я решила, что обойдется Танька от таких подарков и кулон остался у меня.

Кстати, трижды меня вызывали к Наркому. Один раз днем, сняв с занятий и два раза поздно ночью. В эти ночные часы я обслуживала совещания в его кабинете, внимательно ловя каждое слово. Обсуждались разведданные со всего мира. Я наконец-то поняла, что это были за сны, в которых я прислуживала восточному человеку в круглых очках. Хорошо, что тогда в Аненербе я не поняла сути этих снов – тогда меня вряд ли бы отпустили и я бы поставляла информацию Абверу. Тоже неплохо, но здесь значительно интереснее. Кстати, жуткий Нарком был вовсе не таким жутким: между прочим, большой умница и, как сказала лииси Рэйэлл, которой я подробно докладывала об этих совещаниях, «отличный руководитель разведки». Кстати, Лаврентий был уверен, что Третий Рейх вот-вот нападет на СССР – а нам с лииси Рэйэлл ведь предстояло его в этом разубедить. Нелегкая работа.

В тот день я сидела в столовой за обедом. А надо сказать, что в Кремле кормили отлично – намного вкуснее, чем в Берлине. Но закончить обед мне в этот раз не дали: молодой лейтенант вошел в столовую и приказал мне срочно идти к Наркому. С сожалением отставив только начатую мной тарелку узбекского плова, я вытерла губы салфеткой и последовала за лейтенантом. Лаврентий был в кабинете один. Он небрежно махнул рукой лейтенанту и тот бесшумно исчез за дверью.

- Присаживайся, - произнес Нарком и указал мне на высокий стул, стоящий напротив его стола, - Вера... или все-таки тебя зовут по-другому?

- Простите, не поняла Вас, - ответила я, присев на удобный стул.

- Поговорим серьезно, как коллеги, - усмехнулся Лаврентий. – Разведчик должен быть наблюдателен и уметь делать выводы из самых незначительных фактов. Вот я, например, заметил, что десять дней назад твой взгляд изменился: у Веры в глазах была обычная бабская пустота и скрытое желание. А у тебя там пылает темный огонь. Невозможно, чтоб за 6 дней, прошедших с моей последней встречи с Верой, человек так изменился. Следовательно, ты не Вера, а ее двойник. Есть логика, как считаешь?

- Допустим, есть, - ответила я. Мне стало интересно, как он понял?

- Тогда продолжим. Помимо взгляда изменился и тембр голоса, а также движения и жесты. Что подтверждает мою гипотезу о двойнике. Потому задам прямой вопрос: кто ты, кто тебя внедрил в мое окружение и с какой целью?, - он блеснул стеклами очков и откинулся на спинку кресла.

- Это уже три вопроса. Впрочем я готова на них ответить, - мне не было страшно. Я понимала, что легким жестом могу обездвижить могущественного Наркома, от одного сердитого взгляда которого высших функционеров партии увозили из этого кабинета с инфарктом. - Меня зовут Зоряна и я сотрудник Аненербе, организации, занимающейся в Третьем Рейхе...

- Мне известно, чем занято Ананербе, - оброрвал меня Лаврентий. – Гиммлер или Вюст?

- Вюст.

- Значит ты ведьма, Зоряна. Хохлушка что ли?

- Галитчанка! Зо Львову. Имею высшее посвящение XXII степени, согласно Берлинского протокола от 1936 года. Цель же моя проста: я должна убедить Советское правительство в том, что Третий Рейх не собирается нападать на СССР.

- И когда мы убедимся в этом и утратим бдительность, Рейх нападет, верно?, - хищно ухмыльнулся Берия.

- Мне не докладывали о таком плане, Лаврентий Павлович... Впрочем, меня могли в него просто не посвятить.

- Могли. Как организована твоя связь с центром, Зоряна?

- Это проще показать, чем рассказать. Мне нужно зеркало и ваше содействие, если Вы хотите сами все увидеть!

Лаврентий открыл ящик стола и достал небольшое, размером с ладонь, овальное зеркальце.

- Такое подойдет, - он протянул его мне через стол.

- Маловато, Вам будет неудобно. Но на первый раз сойдет. Я сейчас установлю связь и открою Вам доступ.

- Валяй. Не знал, что Вальтер Вюст – телепат!, - жестко сказал Нарком. – Это упущение нашей немецкой группы мы запомним.

Я произнесла необходимо заклинание, услышав как под столом зашуршал включенный Лаврентием магнитофон. Он решил записать заклинание Вызова, смешно! Будто запись поможет ему самостоятельно открыть телепатический канал.

- Привет, лииси Рэйэлл, - сказала я вслух, когда в зеркале возникла Великая Магистресса в облике Черной Вдовы. – С тобой хочет поговорить Нарком Внутренних Дел СССР.

- Вот как? Расколол тебя хитрый мингрел?!, - прошелестела Рэйэлл хелицерами. Слова русского языка непривычно звучали в исполнении Черной Вдовы. Я сделала жест, расширяющий канал связи на двоих и кивнула Лаврентию. Он встал и, обойдя стол,  подошел ко мне сбоку, уставившись в помутневшее зеркало.

- Это что еще за чудище?, - оторопело пробормотал он и тихо выругался по-грузински.

- Лииси Рэйэлл Аэль Враайиинлайа, лучший разведчик цивилизации Шиншиийа и моя непосредственная начальница, – пояснила я Наркому.

- Она понимает по-русски?, - спросил он с сильным грузинским акцентом.

- Понимаю, Лаврентий, - прошелестела лииси Рэйэлл. – К сожалению, ваш вызов застиг меня в таком месте, где принять иной облик не представляется возможным. Так что придется тебе говорить с Черной Вдовой!

- Так это ты заслала Зоряну ко мне на кухню? И, кстати, какие отношения у тебя с Аненербе и штандартенфюрером СС Вальтером Вюстом?

- Вэлииси Зорняну заслала я. А герр Вюст, это приятель лииси Хээльмны, а не мой. Я работаю с Британцами, а лииси Хээльмна - с Третим Рейхом. Но вэлииси Зоряна – мой сотрудник и работает на меня.

- То есть это операция МИ-5?, - раздраженно сказал Лаврентий.

- Это операция Ордена Отраженного Паука и Коалиции Артурианских Католиков. Кстати, я вообще не землянка...

- Заметил. У нас на Земле говорящих пауков не обнаруживали, - кажется Нарком шутил.

- Могущественная древняя цивилизация Шиншийа давно имеет свои интересы на Землях, вот теперь дошла очередь и до вашей Земли! Но мне сейчас некогда продолжать болтовню. Так что я попрошу вэлииси Зоряну научить тебя Ритуалу Вызова. Тогда мы сможем поговорить в удобное мне время!, - и лииси Рэйэлл оборвала связь.

- Будете учиться, Лаврентий Павлович?, - поинтересовалась я.

- Да. Все это очень интересно, какие открываются перспективы... куда там Кобе с его Всемирной Империей Лагерной Пыли... Кстати, можешь ли ты рассказать мне о своей родине? О Шиншийа, я имею ввиду.

- Увы, я никогда не была у лииси Рэйэлл дома. Я коренная галитчанка и родилась во Львове, а с шиншийа я научилась устанавливать связь в Аненербе. Точнее, герр Вюст безуспешно пытался научить меня устанавливать связь с лииси Хээльмной через медитацию на пламя камина. А лииси Рэйэлл сама установила контакт со мной и приняла на работу в свой Орден. В тоже время, лииси Хээльмна считает, что я работаю на нее и Третий Рейх...

Мы проговорили несколько часов, я многое рассказала Лаврентию Павловичу, но и умолчала еще о большем. Кстати он легко научился Заклинанию Вызова – для тренировки я использовала дестриитсэ Нтлйэма, знакомого мне помощника Великой Магистрессы. Он и сказал Лаврентию, что Великая освободиться не ранее завтрашнего дня. После этого, Нарком с сожалением завершил нашу беседу и отослал меня.

[1] лхачаннар гхлоосс (шиншийский) – «Отрази, хрусталь, ее память!», здесь используется Зоряной как ключевая фраза, активирующая действие зелья «Марево Знаний»

[2] «Позекай, какие дрючки маячат. Я с кентом фалую вас керосину вмазать!» (воровской жаргон) – Посмотри, какие девушки стоят. Я с другом предлагаю вам выпить вина

[3] «Сечешь, Лысый, куда эти биксы слиняли?» (воровской жаргон) – Понял, Лысый, куда эти шлюхи исчезли?