Жизнь после смерти.

Глава 24.

— Да так, пустяки. Казнили меня где-то пятнадцать тысяч лет назад за одно интересное изобретение.

— Шутки у тебя странные, — Гермиона улыбнулась, сочтя это неумелой попыткой первокурсницы разбавить обстановку. — Я серьезно.

— Говорила же, — Шарлотта повернулась к ёрму, но переходить на змеиный не спешила, — человек верит только в ту правду, в которую хочет поверить. Истину же считают бредом сумасшедшего. Герми, ты хочешь знать мои секреты, но совершенно не воспринимаешь их.

— Шарлотта, не хочешь, не говори. Лишь намекни, иначе я поселюсь в библиотеке в поисках ответов. Только не нужно рассказывать сказки вроде этой.

Бранвелл укоризненно посмотрела на Грейнджер и, что-то прикинув, опять заговорила:

— Не нравится правда, довольствуйся ее огрызком. Это проклятие, если говорить понятным тебе языком. Поэтому меня не замечают, не слышат и далее по списку. Нужны доказательства, пожалуйста, — Шарлотта отставила кружку на пол, а затем немного задрала левый рукав, оголяя полотно черных символов, покрывающих запястье и уходящих дальше на предплечье. Гермиона неосознанно поддалась вперед, ведомая желанием рассмотреть знаки, но первокурсница тут же скрыла их. — И все же мне интересно, почему ты отказалась поверить в первую версию?

— Потому что этого просто не может быть. Совершенно очевидно, что это выдумка, — без запинки ответила Гермиона.

Девушка пыталась удержать в память хрупкий образ черных знаков, чтобы позже попытаться найти их упоминание в книгах. Возможно, придется прибегнуть к запретной секции. Все, лишь бы полностью разгадать загадку. За стенами башни дождь усилился, превратившись в непроглядную стену из воды, в которой сверкали молнии, и Гермиона почувствовала, как непослушные волосы еще сильнее завиваются от влаги.

— Пойми одну простую вещь, врать тебе мне нет ровным счетом никакого толка. Ты же маглорожденная, как и, условно говоря, я. Речь не о чистоте крови, оставим это Малфою. Зеркала помог достать, и на том спасибо. Речь о том, что маги в глубоком подполье, а во всем остальном мире считаются выдумкой, как единороги, оборотни, василиски… Однако это же не значит, что их нет. Я могу примеры до бесконечности перечислять, только попроси.

— Хорошо, хорошо, — Грейнджер логическую цепочку размышлений первокурсницы уловила, но верить не спешила. У детей иногда бывают навязчивые фантазии, и тут можно попробовать обыграть их на собственном поле, поймав на оговорке. — Допустим, просто допустим, тебе действительно пятнадцать тысяч лет. Период позднего палеолита, если не ошибаюсь. В таком случае, ты должна была стать самым могущественным магом, пережить немыслимое количество правителей и цивилизаций. Почему же ты тогда совершенно ничего не знала о магии? Где доказательства такого невероятного срока жизни?

Шарлотта посмотрела на гриффиндорку так, как смотрят преподаватели на нерадивых учеников, неспособных уяснить аксиому.

— Если я вылью доказательства на твою неокрепшую детскую психику, то ты сойдешь с ума. И это не какое-то пафосное утверждение, а самый настоящий факт, — в уставших золотых глазах не было ни капли смеха. — Я знаю четырнадцать земных языков, два из которых еще даже не созданы, и больше полутысячи других. Имею докторскую степень во многих точных науках. Для одной из них доказала теорему Янга-Миллса, но тебе это ни о чем не скажет, хотя в этом веке ее уже установили. Дальше ты, скорее всего, снова попытаешься добиться от меня доказательств, а отвечать я не стану. Во-первых, это бесполезно, во-вторых, у меня уже язык от недосыпа заплетается, и, в-третьих, просто не хочу читать лекции по квантовой физике и теории мультивселенной. Тут ты либо веришь, либо нет. Какие еще вопросы кроме этих тебя интересовали?

Гермиона хмыкнула. Проклятье еще как-то вязалось с привычной картиной мира, все остальное же было больше похоже на вырезку из научной фантастики. Не хватало пришельцев на летающей тарелке и продвинутых технологий.

— Профессор Лафейсон. Он твой родственник? — решив, что тратить время на споры о фантазии бессмысленно, спросила девушка. Сверкнувшая совсем рядом молния осветила помещение белым светом.

— Мне даже любопытно, кто же пустил этот забавный слух. Нет, у нас деловые отношения, — Шарлотта поежилась и потянулась за спрятанной в прическе палочкой. — Да что ж так холодно? — первокурсника наложила на себя согревающее заклинание и, оценив одежду собеседницы, на Гермиону тоже. Гриффиндорка сдержанно улыбнулась, чувствуя, как тепло обволакивает замерзающее от порывов ветра тело. — Слышала о скандинавских мифах?

— Читала, когда была в твоем возрасте. Мне еще странным показалось, что у профессора Лафейсона такое необычное имя.

— Колдует без палочки, знает о рунах больше, чем все маги вместе взятые, способен создать иллюзию чего угодно и кого угодно, а тебе странным показалось только имя? Подумай еще.

— Ты же не хочешь сказать, что профессор Лафейсон Бог Обмана? — засмеялась Грейнджер.

— А преподающий историю призрак тебя не смущает. И потом, тебе ли говорить о невозможном, когда сама прыгаешь во времени ради учебы. Не думай, что мы об этом не знаем.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ну мне-то не ври. Кай давно тебя вычислил. Мой совет, расширь свое понимание «нормального», потому что в данный момент оно у тебя как-то странно перекошено.

Свет из зеркальца ослепил слизеринку, а последовавший за этим гром заставил зажать уши. Усталость с лица Шарлотта исчезла, и она вплотную приблизилась к артефакту, рассматривая конструкцию по ту сторону. Девочка перебила, желавшую задать новый вопрос Гермиону, зашипев в сторону ёрма. Обменявшись парой фраз, Шарлотта вскочила на ноги и быстрым шагом направилась к балкону, по пути хватая метлу. Грейнджер не слишком хорошо в них разбиралась, но и так было понятно, что она лучше Молнии.

— Стой, ты куда? — окликнула она Шарлотту.

— Пора их забирать, — разбегаясь ответила та.

Гермиона, как в замедленной съемке смотрела, как первокурсница перемахивает через перила и падает вниз. Крикнув от ужаса, девушка бросилась на балкон, но ёрм перегородил дорогу хвостом. Громадный змей покачал головой. Секунду спустя в непроглядной стене дождя промелькнула взмывающая вверх фигура.

— Она с-сказала, что ей так привычнее. Пыталс-ся переубедить, но не с-смог, — прошипел Морокай, подталкивая студентку к зеркалу. — Выс-сушишь ее, хоть какой-то толк от тебя будет.

Под таким дождем Вэйн мгновенно промокла, невзирая на плащ. Падение вниз отрезвило, гарантировав, что она не уснет пока будет крепить конструкцию к метле. Держа древко одной рукой, Вэйн пыталась оградить глаза от хлеставшего дождя, позабыв о лежавших в кармане очках.

Кое-как закрепленная на крыше башни платформа с генераторами, к немалому удивлению Йолдрем, по-прежнему была в целости и сохранности. Удивительное везение, не иначе. Еще при изолировании лаборатории Локи упомянул, что глушащая электричество магия распространяется только до шпиля Астрономической башни, чтобы техника над Хогвартсом не глохла. Вэйн же использовала ограничение по высоте в свою пользу. Подлетев ближе, она встала на метлу, абсолютно не боясь сорваться вниз.

— Посмотрим, — Вэйн оперлась коленкой на платформу.

Моментный уловитель благополучно сработал на обоих генераторах. Запись о сохраненном промежутке времени высветилась на жидкокристаллическом дисплее, некогда принадлежавшему калькулятору. Осталось заставить его бесконечно наслаиваться и вуаля. Запрещенный везде, где только можно, генератор готов. Главное будет его отключить до того, как действие удачи закончится.

По ту сторону зеркала на нее смотрели Гермиона с Морокаем, и Вэйн, закусив отвертку зубами, помахала им. Какое же у гриффиндорки все-таки выборочное восприятие фактов. Не логика, а дырка от бублика. Казнь? Не, не понимает. А переформулируй в проклятие, как сразу встало на места. Чем одно в сознании девушки возможнее другого, Вэйн так и не поняла.

Борясь с заливающей обзор водой, Йолдрем разобрала молниеприемник и токоотвод. Примотанное изолентой к шпилю зеркальце, она отковыряла в последнюю очередь, упаковав все остальное на платформу. Тросы пришлось цеплять уже сидя на метле.

— Ты же сейчас упадешь! — крикнула Гермиона, не вполне уверенная, что артефакт передает звуки в обе стороны. Первокурсница поднялась над платформой и резко перевернулась вверх тормашками.

— Уже лечу, — отозвалась Шарлотта, стирая локтем воду с лица. Несколькими движениями она завязала чудной узел на древке метлы и вернулась в нормальное положение.

Назад Вэйн возвращалась уже без крутых виражей, постепенно снижаясь на открытый балкон, а после, общими с Морокаем усилиями, приземлилась рядом с третьекурсницей.

Гермиона ответила услугой за услугу, взмахом палочки высушив промокшую девочку.

— С ума сошла?! Ты же нарушила как минимум пять правил школы и могла упасть вниз! Или еще хуже, тебя могли заметить и выгнать из школы!

— Если, — Шарлотта слезла с метлы и склонилась над металлической платформой, чтобы закрепить подобранные с пола чашку и второе зеркальце. — Если бы упала, если бы заметили… Слишком много сослагательного наклонения, не находишь?

Гермиона вспыхнула. Нельзя же так халатно относиться к учебе. А ведь профессор ей потакает в этом. Она заглянула за плечо студентке. Вопросы были готовы политься рекой, но Гермиона сдержалась. На металлической платформе, достаточно большой, чтобы уместиться на ней лежа, кроме всего прочего стояли два неизвестных артефакта. Два медных кружка размером с десертную тарелку и толщиной в пару сантиметров. Один парил над другим, а между ними — ничего. Второй артефакт абсолютно такой же.

— Что это?

— Гиромагнитная ловушка, говорила же. Хочешь топливо в нее залей, хочешь, как я, под генератор приспособь. Удерживает форму без магии и электричества. Шикарная вещь, одним словом, — зевая, Шарлотта поднялась на ноги. — Кай, полетели, пока я окончательно не заснула.

— Постой, у меня еще есть, что спросить.

Уменьшившись, ёрм взобрался на свое законное место — шею хозяйки.

— Я предоставила достаточно информации. Гермиона, мы не враги и не нужно устраивать допрос с пристрастием. Может, еще увидимся.

Первокурсница вылетела из башни, оставив Грейнджер думать, как же спуститься в спальни без происшествий. Гермиона потерла переносицу. Что она в сущности узнала? На Шарлотте висит проклятье, это факт, а остальное… Не может же она и впрямь принять безумные истории за чистую монету. Об этом Гермиона подумает завтра, когда знания улягутся в голове, и вихрь вопросов перестанет их перемешивать.

Легкий ветерок, сдувший пару прядей, вывел студентку из мозгового штурма. Она вздохнула, молясь на Госпожу Удачу, и пошла навстречу судьбе вниз по лестнице.

Вслед за ветром прилетели вороны. Сбить со следа Память просто, Мысль еще проще. Но заставить заблудиться того, кто ходил этой дорогой уже не раз почти невозможно.

Один мудр, справедлив и его наказания всегда тяжелы настолько, насколько заслужил виновный. Сама идея того, что судьбой любого провинившегося Бога может распоряжаться кто-то другой, претила ему. Но Один мудр и соблюдение Законов ставил выше собственных чувств. Как бы там ни было, брат по крови указал ему палачей, что сотворили с ним это. Превратили Бога Хитрости в жалкую зашуганную тень, которая боится звука собственного голоса. Пришлось приложить немало усилий, снижая агонию до прежнего уровня. Один справедлив, и он найдет, за кем стоит правда.

Над замком сгущались тучи. Для Локи это стало ясно, как белый день, после обнаружения присутствия, хоть и тщательно скрытой от простых смертных, магии. Желание покинуть каменную клетку и отправиться в какое-нибудь более приветливое место терзало его с первого дня в Мидгарде. Туда, где он будет полностью неподвластен людям. Директор… Ах если бы концентрация яда в кубке этого человека зависела от мысленных обращений Локи к нему, то получившаяся кислота прожгла бы земную твердь насквозь.

Лафейсон же не поленился, вычислил, как легче всего перенести лабораторию, и все испортили вездесущие вороны Одина. Не встреть Локи свое отражение в этом мире, было бы не важно, заметит ли его магию кто-то или нет. Теперь же желаемое стало недоступно, и он снова вынужден учить человеческих детей магии. Невыносимое ежедневное унижение для Бога.

Появившаяся из воздуха рука отвесила ощутимый подзатыльник повернувшемуся в сторону ученику. Парень ойкнул и вернулся к зазубриванию связок рун для обнаружения постороннего в замкнутом помещении. Лафейсон даже баллы снимать не стал — так сильно погрузился в размышления.

Он тщательно замел все следы, стер все, что могло выдать в нем нечеловека. Единственное, что не учел, так это сострадание Одина в совокупности с обостренным чувством справедливости. Ясно же кто привел воронов обратно к школе. Жаль, что пленник не осмелился вновь показаться на пороге, Локи бы с удовольствием повеселился в этот раз без ядов и иллюзий. Теперь Бог достаточно силен, чтобы обратить Перт-Лагуз на заклинателя и выжечь разум навсегда.

Вместо рвущейся наружу улыбки, Локи нахмурился.

Его рыжая версия привел воронов не просто так. Ему позволили указать на тех, кто с ним это сотворил. При ином раскладе, Локи бы плюнул на этот факт, продолжив заниматься своими делами, быть может, и на Суде предстал, где совершенно точно оказался победителем. Загвоздка в том, что у девочки нет столько времени в распоряжении, чтобы месяцами ждать вердикта.

Прикованный к скале, цверги знают, как глубоко под землей, в вонючем лабиринте пленник спокойно влезает смертным в головы, а при желании сжигает их! А Один все о справедливости толкует. Близорукий старик в упор не замечает того, что творит приговоренный, но хочет получить ответ у Локи. Он что, всерьез считает, что кто-нибудь просто ради смеха полез бы в эту дыру?

Что маг делает со смертными, Локи не касалось ровно до тех пор, пока глупец не полез к его союзнице. Его!

Хорошо, если прямо сейчас идет война где-нибудь в Ванахейме или Муспельхейме и тогда Один не будет слишком рьяно заниматься поиском правых и виноватых. Четко разграничивать информацию об «отце» и его копии в этом мире, переступая жгучую злость и обиду, для Локи было тяжело. Непомерно тяжело. Разум едва ли усмирял воспоминания о недавно вскрывшейся правде.

Но он должен носить маску, которая не спадет ни под каким предлогом. Нужно притворяться, как и всегда, отыгрывая нужную роль. Найденные в библиотеке книги о богах северных народов отлично помогали представить, что этот Один другой. Если уж смертные так точно передали образ местного Бога Обмана, то может и со Всеотцом недалеко от правды ушли?

Как бы там ни было, нынешний царь Асгарда явно не торопился. Рассматривал Локи через воронов почти под лупой, вызывая у того не самые приятные ощущения. В пору было взорваться, показать, что тактика выбрана в корне неверно, и Локи отлично видит все якобы недоступные ему чары. Да, Один почему-то решил, что его шпионов не заметят под невидимостью. Будь магия трикстера на том же околонулевом уровне, что и при посещении тюрьмы, гарантированно бы не распознал, но, к сожалению для старика, расстановка сил изменилась.

Покрытый рунами лист пергамента на столе сам себя скомкал, оставив четыре ножки. Вскочив на них, он подбежал к лежащей рядом с ним руке мага и начал бить по ней, пока на него не обратили внимание. Локи отмахнулся от добившейся своего напоминалки и легонько стукнул по ней пальцем, переводя время.

Ученики напряженно замерли, когда профессор молча поднялся на ноги и ушел в, как они помнили с прошлых лет, кладовку. Что находилось за невзрачной дверью при нынешнем преподавателе они не знали, но некоторые всерьез утверждали про развешанные на стенах орудия пыток. На деле все было не так страшно.

Хлам из комнатки Локи отправил на розжиг каминов, а учебные пособия оставил стоять неровными стопками вдоль стен. Схватив первое попавшееся, он оторвал обложку и отправил сердцевину на съедение магическому огню под кипящим котлом. На единственной оставшейся полке уже хранились результаты его трудов, разлитые по четырем флаконам и пора было заканчивать с пятым. Нашептывая себе под нос нужные слова, Локи бросил в прозрачную жидкость с вишневым отливом несколько жал веретенницы и размешал ровно шесть с половиной раз против часовой стрелки.

Ему предстояло забрать годы жизни союзницы, причем не все, а только часть, чего ему еще не доводилось делать. Локи успокаивал себя тем, что не раз и не два убивал подобным образом и всегда чувствовал, сколько врагу осталось жить. Гораздо лучшим выходом было поймать какого-нибудь смертного прямо перед отправкой и не заморачиваться с зельями и возможными последствиями, которых Лафейсон предсказать не мог. Вместо этого Локи предпочел пойти на риск, доказать самому себе, что будь он даже заперт в клетке с ничтожным человечеством, способен сотворить то, чего в Асгарде не видели тысячелетиями. Бог на меньшее не разменивается.

Но девочке Локи ничего не сказал, эгоистично умолчав и о пленнике, и о рисках грядущего колдовства. О мимолетном присутствии первого знал ёрм, но уступил асгардцу, понимая, куда может загнать знание о рыжем трикстере его хозяйку. Локи пришлось поставить девочке ультиматум, фактически заставив последние двое суток есть и спать, будто делает это в последний раз в жизни, а иначе измотанный организм точно не переживет старения. Локи не переставал поражаться тому, что до конца мая никто из Асгарда не соизволил явится. Должно быть пекутся о том, чтобы ненаглядные мидгардские детки не пострадали от неожиданного исчезновения учителя. Как он успел заметить, спешка в любых вопросах вообще не свойственна местным Богам. Тихая надежда на то, что он успеет убраться из этого мира до того, как они о нем вспомнят, загорелась в груди.

Он вернулся обратно в класс, где некоторые уже успели закончить с заданием. Локи мысленно улыбнулся, садясь в учительское кресло. Все же за год он успел вложить в головы учеников что-то полезное, чем никто больше в Мидгарде не владеет и, он уверен, многие из них понесут это знание дальше. У Бога теперь есть последователи.

Одновременно со звонком дверь приоткрылась, и в проеме показалась вечно недовольное лицо завхоза. Человек, чьи наклонности далеки от нормальных в человеческом плане, а потому он решил, что сможет найти с Лафейсоном общий язык.

— Урок окончен. Если у кого-то остались вопросы перед итоговой работой, приходите в установленные дополнительные часы. Они появятся в вашем расписании автоматически, — холодно произнес Локи, жестом подзывая завхоза.

— Профессор, — Филч тряхнул головой в знак приветствия, отчего редкие длинные волосы подпрыгнули и опустились на сутулые плечи, — вас ищет целитель из больницы Святого Мунго.

— Пусть ищет дальше, я занят.

— Настойчиво ищет. Сперва с директором долго беседовал, потом у меня о вас спрашивал. Он мне сразу не понравился.

— Не тот, что приходил раньше? — насторожился Локи.

— Нет, какой-то Таддеус Суинтон. Сейчас топчется в Больничном крыле.

Локи кивнул, давая понять, что приглашение явиться принял. Когда завхоз вышел, трикстер создал свою копию, наградив ее осязаемым телом. Зелье само себя не доделает. Гораздо логичнее было отправить ее на растерзание ничего не подозревающему целителю, но интуиция заставила сделать иначе.

Лафейсон не утратил хватку после месяцев затишья. До отправления оставалось совсем немного, и ему совершенно не нужны были сюрпризы. Предыдущий целитель вцепился в неизвестный для человечества случай зубами и никому бы так просто его не отдал. Возникает вопрос: лекарь и правда другой, или же Один что-то нащупал? Лучше уж лично удостоверится, что одноглазый старик по-прежнему слеп, чем позволит разрушить собственные планы.

***

Завалы всевозможных инструментов и оборудования копились чересчур быстро. Быстрее, чем Вэйн успевала в вечной спешке убирать их на подходящее место. Удивительно, но это сыграло с ней злую шутку не тогда, когда она на грани сна и реальности доделывала чертежи или расчеты, а когда ей пришлось выспаться и отъесться впервые за последние семь месяцев.

— В который раз говорю: со мной все нормально, — шикнула на ёрма Вэйн, одной рукой держа тряпку у лба. — Это просто ца-ра-пи-на.

— Это может быть с-сотрясение. У людей они час-сто бывают, — не унимался Морокай, радуясь, что до Больничного крыла осталось совсем немного.

— Что я сотрясение от ушиба не отличу? Могу тебе в красках описать ощущения ото всех видов черепно-мозговых травм, — Вэйн перевернула тряпку чистой стороной, заодно смахивая успевшие просочится капли с брови. — Берем перекись и обратно.

— И бинт.

— Ладно, и бинт. Нет, ну надо же было именно сегодня! — злясь на собственную неаккуратность, Йолдрем мимоходом вспомнила наставления Локи перед предстоящей магией.

Локи… Вэйн нервировала неспособность взять химические реакции в собственном теле под контроль, раздражала беспомощность перед более сильным противником, который мог влезть к ней в голову без разрешения, и выбешивала вся ситуация в целом. С магией тоже ничего не выходило, и незатухающая надежда на успех асгардца со знаками была единственной путеводной звездой. Пока что она лишь пешка, которая вот-вот дойдет до края доски и станет ферзем.

«И куда нас привели твои шалящие нервы в прошлый раз, не напомнить? Ах, точно, ты же тот год предпочла забыть, — ядовито проговорила совесть. — Умолкни, — тут же подумала Вэйн. — Продажная моя подруга, мы же уже давно договорились, что ты не будешь донимать меня по мелочам».

Погруженная в дискуссию с внутренним голосом, Йолдрем не заметила приближения трикстера и не услышала, как тот ускорился, едва заметив, что с его союзницей что-то не то.

Легшая на плечо рука мягко, но настойчиво развернула Вэйн.

Губы Локи сжались в тонкую линию. Сердце ёкнуло при виде жуткой картины, приводя тело в боевой режим. Вся левая сторона лица была измазана в крови, особенно хорошо выделяющейся на бледной коже. Пропитавшаяся тряпка, которую девочка прижимала ко лбу побагровела и несколько капель упали на рабочий фартук.

— Кто это сделал? — в голосе трикстера зазвенела сталь.

Упустил? Нет, не может быть. Закипевшая в венах магия рассеялась в воздухе, отправляясь на поиски врага еще до того, как девочка успела ответить, и совершенно ничего не нашла.

— Никто, — она стряхнула руку трикстера и развернулась.

— Что произошло? — Локи вновь схватил девочку, но теперь уже за локоть, не позволяя уйти. — И не смей так от меня отворачиваться!

— Отпусти — мне больно, — отрезала Вэйн, на этот раз рывком высвобождая конечность. — Ноги, растущие не из того места, со мной произошли. У тебя нет причин для беспокойства, а у меня отвратительное настроение чтобы что-то еще объяснять.

— Хозяйка злитс-ся, что испортила два чертежа.

— Помощь суфлера не требовалась, — разворачиваясь, бросила Йолдрем.

Вэйн здоровой рукой открыла дверь, входя в царство медицины, пропитанное травами и зельями. Локи зашел следом.

— Все нормально, я же сказала.

— Поумерь свою злобу, мне нужна твоя трезвая голова, — понизив голос, сказал трикстер. — В школе новый человек, и у меня есть некоторые опасения на его счет.

— Чт…

— О, профессор Лафейсон, рад наконец увидеть воочию. Наслышан, наслышан, — сам того не осознавая, мужчина в лимонном халате оборвал студентку на полуслове. Высокий, плечистый, с тяжелыми кулаками он был больше похож на боксера, чем на скромного врача. Съехавшие на нос очки смотрелись глупо и неуместно, а вкупе с бородой будто приклеенной к худым щекам делали лицо мужчины совершенной неподходящим под данное телосложение. — Что же вы в дверях стоите? Проходите, нам с вами о многом поговорить нужно.

Девочка повернулась к Локи за объяснением, но тот не торопился их давать, жестом подсказав ей не приближаться к врачу. Раз он не замечает ее, то это отличное стечение обстоятельств — не будет столько мороки, если его опасения подтвердятся. Лучшим решением было отослать союзницу в лабораторию, да только удача не на их стороне, раз в больничное крыло ее привела травма. Локи оценивающе посмотрел на целителя, незаметно прощупывая на предмет инородного магического фона или чего похуже.

— Подождите минуту, мне бы хотелось сначала смыть с рук мел, прежде, чем мы начнем, — Локи обаятельно улыбнулся.

— Да, разумеется. Я вас там подожду, — мужчина кивнул на одну из дальних коек, возле которой уже были разложены различные инструменты.

Не теряя ни минуты, Локи направился к умывальнику, так удачно сегодня отгороженному ширмой. Девочка со змеей поняла его без слов и послушно пошла за ним, прекрасно осознавая, что трикстер не стал бы просто так ее предупреждать. Локи открыл кран, и вода, зашелестев в старых трубах, полилась нестройным ручьем, становясь звуковой завесой от посторонних ушей. Целитель к этому моменту уже удалился на приличное расстояние и что-то писал в коричневой записной книжке.

— Человек? — обратился Локи к ёрму, что делал крайне редко.

Чувствительный к магии Морокай и без вопроса Бога уже раздумывал над этим, то и дело пробуя языком воздух. Целители из святого Мунго имели обыкновение носить с собой артефакты и сильные зелья, пропитанные магией, так что ёрму пришлось нелегко. Какофония запахов вокруг мужчины доставляла Морокаю почти физическую боль. Несмотря на это он нащупал нить человеческой магии.

— Человек. Очень с-слабый маг… — Морокай снова принюхался. — Да, человек.

Крохотный червячок сомнения зашевелился в душе Локи. Ни он, ни подозрительный сверх меры ёрм ничего не обнаружили, и все же в этом целителе Лафейсон видел темную лошадку. Вмиг посерьезневшая союзница все еще ждала его объяснений, прижимая окровавленную тряпку ко лбу. Без сомнений она все же злилась, но, хвала Богам, держала гнев в узде, выдавая его только крепко сжатым кулаком и плотно сомкнутыми губами. Сейчас не до эмоций. Локи подавил вздох, глядя на измазанное кровью детское лицо.

— Угораздило тебя именно сегодня, — он осторожно убрал тряпку, и рассеченная кожа тут же заполнилась кровью.

— Сама знаю, — процедила Вэйн, морщась. Новость о потенциальном враге веселья не добавляла.

— Где еще?

— Локоть, коленка, ну и так по мелочи. Синяки сами заживут, мне бы лоб поправить, — неохотно ответила Йолдрем и, поймав вопросительный взгляд Локи, продолжила: — Зацепилась за разводной ключ, утащила за собой кульман, а это уже заслуга острых углов стола.

Какое же слабое у людей тело, но до них Локи дела нет. Какое же у нее слабое тело. Даже падение с высоты ничтожно малого роста способно отправить ее обратно в руки темным тварям. Он отказывался понимать, как можно тысячелетиями выживать в оболочке, что не прочнее мыльного пузыря.

— Профессор Лафейсон, у вас все в порядке? — окликнул Локи целитель.

— Сейчас иду, — крикнул трикстер в ответ, возвращаясь к осмотру повреждений. Он далек от искусства врачевания, и все же знал, как работают с простейшими ранами. — Никаких зелий и швов. Вообще ничего, кроме простой воды. Я запрещаю.

— Это еще почему?

— Потому что швы придется либо сегодня же снимать, либо после ритуала вырезать из зажившей раны, а большинство зелий, что здесь используют, оставляют след в организме, — как неразумному котенку терпеливо пояснил Локи. — И никакого кофе.

— Да помню я. И все, что ты еще рекомендовал в точности соблюдаю.

Лафейсон отпустил девочку, чтобы смыть с пальцев кровь. Вэйн встала на цыпочки и заглянула в чересчур высоко повешенное зеркало. Не предупреди ее Локи о швах, точно бы взялась за иглу. Придется в этой жизни походить со шрамом, какая жалость. Злость нехотя разжала когтистые лапы, давая возможность трезво оценить ситуацию. Морокай сказал, что целитель человек, так? А если он еще один асгардец, скрывающий свою суть под амулетом или еще какой магической вещью?

«Дайте уже спокойно поработать! Тихо-мирно доделать машину и расплатиться с Локи. Неужели так сложно забыть о нашем с ним существовании еще на три месяца, как забыли на предыдущие четыре?!»

Вэйн проводила Локи взглядом в отражении. Скатившаяся с ресниц красная капля упала на пожелтевшую от времени раковину и смешалась с текущей водой.

— Я видел бинты в ш-шкафу. Меня прошлый хозяин учил их накладывать, так что…

— Будет кстати, — смягчилась Вэйн, засовывая тряпку под струю воды. Забота ёрма ей льстила, и незачем ему знать, что на своем теле она способна вылечить любую травму. Переломы, вывихи, раны вплоть до сквозных и операции в непредназначенных для людей больницах, где нужно быть в сознании и руководить процессом. Остаться на этом свете захочешь, и не такому научишься.

Все той же тряпкой Йолдрем умыла лицо и по возможности промыла рану, сцепив зубы тихо ругая себя на неизвестном Морокаю языке.

— Я бы зас-ставил тебя выпить рябиновый отвар, — ёрм вытянулся, чтобы получше рассмотреть лицо хозяйки. Острые чешуйки на его голове ходили ходуном, оповещая о крайней степени недовольства.

— Уже не получится, — Вэйн перекрыла кран и поспешила к шкафу со стеклянными дверцами.

Больничное крыло ненормально пустовало. Ни учеников, ни медсестер во главе с мадам Помфри, никого, кто мог бы помешать Локи отвечать на неудобные вопросы целителя. Тактичность или тонкий расчет? Вэйн краем уха слушала, о чем говорит мужчина, чье имя она прослушала, но пока тот говорил о бытовых вещах и о работе. Словом, сплошной белый шум. Йолдрем отыскала бинт, ругая теперь уже магов за отсутствие пластырей.

— Ближе к делу, — не выдержал Локи после очередной совершенно неинтересной истории.

— Все успеется, — отмахнулся мужчина, украдкой посмотрев на пациента и тут же вернулся к записной книжке. — Знаете, меня всегда интересовали руны. Кто ваш учитель, если не секрет?

Вэйн встала перед зеркалом, решая, как лучше делать перевязку. К счастью, кровь почти остановилась, и Йолдрем воспользовалась этим. Объемный пучок мешал, а после неудачного приземления потерял былой приличный вид.

Заколки вместе с палочкой отправились на узкую полочку прямо под зеркалом, и длинные густые черные волосы упали на спину. Вэйн придирчиво осмотрела свое отражение, неопределенно ухмыльнувшись. Тысячи четыре назад ей пришла в голову идея обогатиться за счет одного заносчивого наемника, живущего в окрестностях Бетельгейзе, а потом примерно в таком же виде стояла в медблоке так удачно угнанного звездолета. Правда, вместо бинта у нее был спрей с наночастицами и бортовой компьютер с функцией оказания медицинской помощи любым формам жизни.

На скорую руку заплетя волосы в одну косу, Вэйн принялась перематывать голову, прислушиваясь к совершенно не относящимся к лечению вопросам. Если целитель асгардец, то его игра выглядела жалкой и прямолинейной. Естественно, Лафейсон бессовестно лгал, как и подобает тому, кто считает себя Богом Лжи, иногда спрашивая в ответ.

Локи поймал Таддеуса Суинтона первым, как ловят за руку карманника или жулика в карточной игре. По-другому и быть не могло.

Слово за словом, шаг за шагом, Локи понемногу узнавал, кто же скрывается под личиной безобидного Таддеуса, чтобы быть уверенным наверняка. Вопросы тот приготовил заранее, записывая под ними ответы Локи и, судя по движению перьевой ручки, либо обладал плохим почерком, либо использовал не английский. Левша, но предметы брал правой рукой, что странно, учитывая любовь смертных к переучиванию детей.

«Переученный правша, — заключила Вэйн, сопоставив действия врача. — И что он там такое пишет?»

Покончив с повязкой, она стала выглядеть как участник боевых действий. Плюнув на внешний вид, Йолдрем полностью переключила внимание на целителя.

— Профессор Лафейсон? — целитель поправил съехавшие на нос очки, недоумевая, почему пациент вдруг замолчал и смотрит ему за спину. — Там кто-то пришел? — мужчина повернулся корпусом вслед за взглядом профессора, но никого не увидел. Ткань лимонного халата жалобно затрещала на широких плечах и все же выдержала движение.

— Жить буду, — ответила Вэйн на немой вопрос трикстера.

— Призрак. В этом замке их слишком много, — пожал плечами Локи.

Пользуясь случаем союзница заглянула через плечо целителю. При этом она совершенно не боялась быть обнаруженной, стоя ближе вытянутой руки, ведь наверняка подобным образом поступала не одну тысячу раз. Девочка постоянно доказывала Локи, что знает множество языков, в том числе мертвых, которые выучила в поисках решения. И именно поэтому сведенные к переносице брови совершенно не радовали Бога.

— Он либо ручку расписывает, — союзница напряженно водила глазами по страницам, тщетно пытаясь уловить суть, — либо я не знаю этот язык.

— Я вас попросил наколдовать, — продолжил целитель, возвращая разговор в прежнее русло. Он кивнул на тумбочку, куда только что поставил некое хитрое устройство, в котором Локи с большим трудом угадал определитель магии. — Положите руку на крышку и представьте, что создаете малое заклинание света. Это позволит мне проанализировать насколько хорошо вы оправились от истощения и степень контроля магии. Не беспокойтесь, процедура безболезненна.

Попался.