Глава 4 - продолжение
4048 Words
Малена наслаждалась процессом.
Сейчас она, руками Матильды, осторожно спарывала с платья стразы.
– Красивые…
– Просто они здесь не к месту.
– А какие ножнички! Кусачки! А наперсток…
Малена распотрошила шкатулку бабушки Майи и с восхищением перебирала все для шитья и рукоделия.
– Надо себе такое заказать! Обязательно!
– У вас что – наперстков нет?
– Есть. Только другие… кожаные и не такие красивые…
Что красивого в стандартном изделии, Мотя понять не могла. Зато кошка…
– Беська! Брысь, зараза!
Мелкая пыталась стащить катушку с нитками, и пришлось ее невежливо шугануть, поплатившись парой царапин. Все лучше, чем малышка ниток наглотается, от такого кошка может и не оправиться… Катушка отправилась в шкатулку и крепко закрылась деревянной крышкой.
– Давай я тебе картинки покажу. Они такие классные были…
Девушка отложила платье и полезла в интернет.
Спустя примерно час она оторвалась от компьютера и потерла лоб.
– Тильда, такое все захотят! Точно!
– Линеечки, пинцет с лупой, меловое колесико, раскройный нож, распарыватель, иглы разных видов, щипцы для пробивания отверстий и для установки фурнитуры, шпульки для ниток в отдельной коробочке, булавки и восковые мелки…
– У нас это тоже есть, но другое. Не такое удобное.
– Так у нас-то веками оттачивалось. Хм-м… Малена, а ведь на этом можно заработать.
– Как? – искренне удивилась герцогесса, для которой слово «заработать» было чем-то из области купечества. Дворянке таким вроде бы и заниматься невместно?
– Подумай сама. Одежда у вас дорога, а шьют все. Верно?
– Да…
– Значит, нужно выпускать именно наборы. Попроще – для бедных, побогаче, с золотом, с драгоценными камнями – для богатых. Подобный набор, поднесенный даме, может быть статусной вещичкой…
Малена задумалась.
– Ты бы порадовалась такому подарку?
– Да!
– О том и речь…
Вспомнилась матушка-настоятельница. Уже мимоходом, уже не повергающая в ужас…
– Да. Многим бы понравилось.
– Записываем в актив. Кто у вас этим занимается?
– Эм-м-м… У нас есть гильдии в крупных городах.
– И как там относятся к женщинам?
Малена призадумалась.
– Нельзя сказать, что хорошо. Но тут другое… есть мастер-стеклодув, к примеру. Его семья тоже потихоньку овладевает тонкостями мастерства. И если мастер умирает, его вдова может подтвердить свое звание в гильдии, чтобы не остаться без куска хлеба. На это идут, хотя платят женщинам меньше…
– Ага. А если герцогесса решает вступить в гильдию?
– Ты что! Такого никогда не было!
– Почему?
– Это не для аристократов!
Матильда фыркнула. Совершенно не аристократически.
– Запомни, Малечка. В этой жизни позорно ничего не уметь. А любой труд, наоборот, стоит уважать!
– Все равно так не делают.
– Малена, если кто-то решит появиться в обществе с ручным тигром – это как?
– Это… необычно.
– Эксцентрично?
Малена уточнила значение слова и кивнула.
– Да. Шикарно, стильно и поражает воображение.
– Но ведь такого никто не делал раньше?
Малена подвисла.
– Ну… да.
– И в чем разница? Почему тигр – эксцентричен и необычен, а гильдия – сразу плохо?
На этот вопрос у Малены ответа не было. Но Матильда и не стала настаивать.
– Мы с тобой еще об этом подумаем. Вернемся к стразам?
Малена не стала спорить. Тем более что всеми этими маленькими аккуратными приспособлениями так приятно было работать! Это вам не монастырские ножницы…
И кино можно смотреть параллельно, и Матильда болтает… хорошо!
Действительно, хорошо…
Матушка-настоятельница оказала сама себе плохую услугу.
Она растила Малену послушной, покорной, сломленной и забитой. Не смеющей слова против сказать. Вкладывала в головку девушки соборные догматы, объясняла, что та всегда может найти убежище в монастыре, пугала большим миром… и рассчитала правильно.
Если бы Малена столкнулась со своей семейкой без поддержки и помощи, она и правда кинулась бы в ближайший монастырь.
Но сейчас у нее была Матильда. И Малена с удовольствием стала ведомой.
Ей не надо было драться самой – есть тот, кто займет ее место. Не надо сразу принимать сложные решения, есть тот, кто поддержит, посоветует, просто будет рядом, не требуя ничего взамен.
Человека бы отравили или удалили от герцогессы. Но как удалить зеркального двойника?
Были свои недостатки и у Матильды.
Воспитанная властной бабушкой с пониманием, что люди не вечны и вскоре ей придется драться с этой жизнью самостоятельно, Матильда подсознательно всегда была готова к удару. Готова ответить злом на зло, агрессией на агрессию…
Заботиться о ком-то?
Матильде никогда не приходилось этого делать. Разве что о бабушке, но у той язык всегда был ядовитым, а характер – боевым. Какая там нежная забота?
Две колючки в одном горшке!
Но все же одной Матильде было тяжко. И когда у нее появилась Малена, Мотя восприняла ее как младшую сестренку. Добрую, но требующую заботы.
И попробовала позаботиться.
Что будет, если скрестить танк с пуховой подушкой, не знали ни одна, ни другая. Пока им удавалось все аккуратно нивелировать, но что будет дальше?
Жизненный путь девушек явственно отсвечивал крапивными зарослями и колючими кустарниками. Но вместе – и идти легче.
Еще один страз лег в шкатулку. Беся протянула лапку и попробовала его вытащить. Интересно же! Большой, красивый, блестящий… жаль, несъедобный. Но его так здорово погонять лапкой! А еще схватить, закогтить и у***ь! Чтобы точно не вырвался! Ой, куда! «А ну, вылезь из-под дивана! Я кому говорю, иди сюда!» А если лапкой, если ее вытянуть…
Фу, пыль!
Апчхи!
И, наблюдая за выходками котенка, девушки смеялись совершенно искренне.
Мария-Элена Домбрийская
Порт был новинкой не только для Матильды, но и для Малены, так что смотрели обе – и во все глаза. И было, было на что посмотреть!
Узенькие улочки и дома разных видов, каменные мостовые и островерхие крыши, канавы, по которым текли нечистоты, и крики «Поберегись!», горделиво гарцующие аристократы – и роющиеся в помойках крысы…
Девушкам было интересно все.
Одно дело – смотреть исторический фильм. Другое – вот так, в жизни, хочешь – выходи и смотри! Даже потрогать можно, хотя крысу, наверное, не нужно.
– А вы домашних крыс не держите?
– Брр…
Крыс Малена не одобряла ни в каком виде. Ей в монастыре хватило, в карцере…
– Введем моду?
– Нет!
Мотя фыркнула, и Малена поняла, что ее разыгрывали.
– Свинюшка!
– Сама такая…
Да, знала бы матушка-настоятельница… Впрочем, Мотя могла расшевелить кого угодно. Девушка не всегда замечала это, но характер бабушки Майи явно передался через поколение. И грянул ракетным залпом…
Нельзя сказать, что Винель был красивым, но девушкам понравился.
А вот их сопровождающим…
Дорак Сетон
Мольер не был знаком капитану гвардии, но вопрос «Кой черт занес меня на эти галеры?» не терял актуальности никогда. Знал бы его капитан – так и повторял бы.
Кой черт занес меня на эти галеры?
В этот Винель?
В этот Донэр?
Но занес, и выносить не собирался, и более того, явно что-то запланировал для капитана.
Как он вообще поддался на эту авантюру?
Но…
Самое страшное время – междувластие. В эти моменты рушатся царства, гибнут люди, ломаются судьбы и трещат чубы у холопов. Когда одного правителя уж нет, а следующий не определился…
Герцог-то умирает. Кто встанет во главе герцогства?
Дорак прекрасно умел держать нос по ветру и знал, что законных наследников – одна Мария-Элена. Сможет Лорена подмять падчерицу под себя?
Когда они выезжали из монастыря, он первый сказал бы – сможет! И считаться стоит только с Лореной. Сейчас же…
Было полное ощущение, что из монастыря выехала куколка. А сейчас она сбрасывает шкурку и превращается в бабочку. Только какую? «Павлиний глаз» – или «мертвую голову»?
Дорак не собирался узнавать это на своей шкуре.
Кто ее знает, странную девицу, на что она способна? Так что остановимся на пару дней, закажем одежду, оплатим… деньги есть, выдал управляющий. Но от найма корабля и продажи кареты ее отговорить стоит. Иначе герцогиня с него шкуру спустит!
– Капитан!
Пришлось придержать лошадь и наклониться к дверце кареты.
– Ваша светлость?
– Что вы скажете об этом постоялом дворе?
Герцогессе приглянулось небольшое здание с красной черепичной крышей и небольшой вывеской:
У матушки Берты
И аккуратная приписка внизу: «Только для чистой публики!»
– Мне кажется, ваша светлость, что там мало кто останавливается, – пожал плечами Дорак. Дом выглядел не слишком жилым.
Не заброшенным, нет, видно было, что за ним ухаживают, но кишения постояльцев не наблюдалось.
– Разве это плохо? Или нам нужны пьяные драки? – невинно уточнила Мария-Элена.
Дорак подумал минуту. А ведь и верно, будь он один или с ребятами, без колебаний остановился бы поближе к порту. Там и повеселее, и бабы, и вино…
Но герцогесса…
– Ваша светлость, вы позволите узнать, есть ли там свободные места?
Мария-Элена ответила безмятежной улыбкой.
– Капитан, я не только позволяю. Я настаиваю. И если они есть – будьте любезны поторговаться. Дом выглядит не слишком жилым, как вы правильно заметили…
Дорак мог только посочувствовать Лорене. На себя у него уже и сочувствия не оставалось…
Мария-Элена Домбрийская
– Поняла, как с ними надо?
– Страшновато как-то…
– Малена, ты чего волнуешься?! Он тебя что – укусит?
– Ну… это же мужчина! Я… он, наверное… ну как-то…
– Правильно! И мы, как женщины, должны учить их, подсказывать, что делать, и направлять на путь истинный.
Мария-Элена иначе представляла себе роль мужчины в обществе и женщины при нем.
Наверное…
В монастыре мужчин не было, поэтому обращаться с ними герцогесса не умела. Стеснялась, краснела, заикалась и мямлила. А вот у Матильды таких препон никогда не возникало.
Подумаешь, мужчина!
Мозг есть? Договоримся! Шагом – брысь! И лучше в нужном мне направлении…
Бабушка Майя в этом отношении раз и навсегда была испорчена фронтовиками. Когда человек убивал и ходил под смертью, когда он мужчина не только по букве «М» в анкете и туалете, когда человек готов не просто взять на себя всю ответственность, но и берет ее…
И куда тут звездам эстрады, метросексуалам или героям сериалов?
Матильда унаследовала это отношение в полной мере. Куда уж там было справиться бедняге Дораку? И не таких строили…
Капитан возвратился достаточно быстро. За ним, с весьма мрачным видом, шла высокая сухопарая женщина, при одном взгляде на которую Малена затрепетала, а Мотя ощутила нечто родное…
Как выглядела тетушка Берта?
Высокая, не намного ниже капитана. Сухощавая, с черными волосами, уложенными в гладкую прическу, с неожиданно яркими голубыми глазами, в простом сером платье с белым воротником и белым передником, с весьма выразительным лицом.
Не желчным, нет…
Но становилось ясно, что если гости не удовлетворят требованиям этой дамы, им откажут в гостеприимстве. Мгновенно и бесповоротно, будь там хоть трижды герцогесса.
Мигом оценив и карету, и гостью, Берта присела в поклоне.
– Ваша светлость.
Малена поглядела на Дорака. Капитан понял намек, открыл дверцу кареты и помог герцогессе выбраться наружу.
– Госпожа…
– Берта Ливейс. К вашим услугам, ваша светлость…
– Здравствуйте, госпожа Ливейс. – Малена привычно уступила место Матильде, и та не подвела. – Вы позволите нам воспользоваться вашим гостеприимством? Ненадолго, дней на пять?
– Разумеется, ваша светлость. Это будет честью для меня.
– Тогда прошу, покажите мне мои комнаты. Капитан расплатится. И… если вы не захотите, чтобы мои люди оставались у вас, укажите, где они могут остановиться.
– У меня есть место, – поджала губы Берта. – Но попрошу без пьянок и девок, ваша светлость.
Малена поглядела на капитана:
– Господин Сетон, вы всё поняли?
Капитан понял. Счастья он не испытывал, но требование было законным. Ладно, найдут они где расслабиться. По очереди. А где живешь – там не гадь, это не зря сказано.
Берта Ливейс тем временем зашагала по дороге к дому, и Малена последовала за ней. Под ногами мягко похрустывал ракушечник. По обе стороны от дорожки цвел шиповник, выполняющий две, а то и три функции сразу.
Красиво – раз.
Плоды – два.
Шипы, чтобы кто не надо не шлялся где ни попадя, – три. А неплохо придумано?
Мария-Элена согласилась с Матильдой, что неплохо.
– Надо бы с ней поговорить, есть ли в городе швеи…
– Вот ты и попробуй!
– Я?
– А что такого страшного? Она точно не мужчина, вы в комнате будете одни – мямли, не хочу!
– Я… боюсь… она так на матушку-настоятельницу похожа…
– И что? Ты теперь от каждой вяленой воблы шарахаться будешь?
– Я не боюсь рыбу!
– И этих бояться не надо. Давай, действуй!
Мария-Элена сглотнула.
Госпожа Ливейс как раз демонстрировала герцогессе ее покои. Небольшие, всего три комнаты.
Гостиная, побольше, чтобы в ней разместились письменный стол, несколько диванчиков и большой шкаф. Спальня, поменьше, в ней хватило места на кровать с балдахином, большое зеркало и таз для умывания с кувшином. И гардеробная.
Туда Малене было пока нечего вешать, и Мотя мгновенно подкинула идейку, хорошенько при этом подтолкнув подругу зловещим шипением. Так, что Малена решилась…
– Госпожа Ливейс, меня все устраивает. Если с моим капитаном у вас возникнут какие-то разногласия, будьте любезны сообщить мне.
– Да, ваша светлость.
Согласие чуть успокоило девушку.
– Далее. У меня практически нет одежды. То, что есть, требуется перешить и подогнать по фигуре. Возможно, в вашем городе есть женщины, которые смогут выполнить эту работу быстро и аккуратно?
– Да, ваша светлость. Если мне будет позволено рекомендовать вам госпожу Ашлот? У нее своя швейная мастерская, и неплохая…
– Позволено. Пошлите к ней, пусть приходит через три часа.
– Да, ваша светлость.
– И пришлите слуг. Мне нужно вымыться, пусть они немного переставят мебель.
– Ваша светлость? – искренне удивилась госпожа Ливейс.
Малена едва не дрогнула, но Матильда продолжала шипеть, очень выразительно, и девушка улыбнулась, скрывая неловкость и стеснение.
– В гардеробную надо переставить кувшин и тазик для умывания, ночной горшок и добавить ванну. Это называется ванная комната. Купаться там же, где и спишь, выплескивать воду на пол… да еще и нюхать эти миазмы? – тонкий пальчик указал на ночной горшок. – Я к такому не привыкла.
И верно. В монастыре такого не было, там приходилось бежать на двор, в любое время суток. Страшно тебе, не страшно, тепло, холодно… добежишь быстрее!
Госпожа Ливейс почтительно поклонилась.
– Как прикажете, ваша светлость.
– Прикажите нагреть воды и принести мой багаж. Благодарю вас. – Малена улыбнулась еще раз, дождалась поклона и отпустила женщину почти царственным жестом. И отвернулась к окну.
Берта Ливейс вышла, тихо прикрыв за собой дверь, и некому было увидеть, как расслабились неестественно прямые плечи, как задрожали пальцы, сжимающие тонкий платочек, и как Малена прислонилась лбом к стене, надеясь хоть чуть-чуть охладиться.
– Фу-у-у-у-у…
– Малечка, ты умница! Молодец! Я тобой горжусь! Ты была великолепна! Настоящая аристократка… – Мотя не скупилась на похвалу. И постепенно девушка успокаивалась.
– Мне было так страшно…
– Но ты справилась! Ты ее сделала! Ты чудо!
В данный момент Малена себя чудом не ощущала. Но было все равно приятно.
* * *
Госпожа Ашлот оказалась совершенно не похожа на госпожу Ливейс.
На две головы ниже и в четыре раза шире, она была похожа на подвижный тараторящий колобок. Веселый, неунывающий и достаточно льстивый. Впрочем, умело и умеренно. Так, что Малена не чувствовала себя дурочкой…
Увидев сундуки с материнскими платьями, госпожа Ашлот только всплеснула руками:
– Конечно-конечно! Подгоним, укоротим, сделаем по фигуре…
И началась примерка.
Не все цвета подходили Малене, все же мать была шатенкой, а дочь получилась русоволосой и сероглазой, но большая их часть…
Голубой, зеленый, коричневый, и даже одно платье темно-красного, винного оттенка.
Бархат и шелк…
Отставлены в сторону были платья ярко-синего тона и насыщенного зеленого, хвойного – в них Малена казалась себе призраком. Пришлось попрощаться и с черным платьем, и с серым, и даже с фиолетовым…
Да и белый плоховато смотрелся.
Впрочем, оставшихся было более чем достаточно.
На герцогиню Анну-Элизабет Домбрийскую денег не жалели, и подходящих платьев было четырнадцать штук. Теперь начиналось самое сложное.
Спороть отделку, кое-где пришить новую, изменить форму выреза…
Матильда вообще не любила все рюшечки-бантики, Малена считала, что ее такие вещи не украсят, так что тут девушки совпали. А вот по отделке…
Тут они разговаривали долго, почти до темноты.
Наконец мастерица ушла, а Малена поужинала, отметив несомненное мастерство кухарки госпожи Ливейс, и забралась в кровать.
Хорошо…
Лорена, герцогиня Домбрийская
Герцогов хоронят пышно и с почестями.
Даже если покойник довел тебя при жизни, нагадил посмертно и очень хочется вытащить труп из гроба и поглумиться над ним – нельзя. Надо пригласить соседей, надо устроить церемонию прощания, надо…
Нельзя сказать, что соседей много, но они – есть. И с ними приходится считаться.
Самый страшный враг – это слухи и сплетни. Скажет кто-то: «Лорена недолжным образом проводила мужа», а потом пойдет: «И не любила она его вовсе», а то и «Она его и в могилу-то свела!». Очень даже легко.
А потому – все как положено. И по соседям разосланы извещения, перевязанные серыми траурными лентами. Хотя соседей тех и немного, всего-то человек пятнадцать.
Но приходят все, кто сейчас у себя в имении.
Не из уважения к покойному, сдался он им, просто это возможность увидеться, посплетничать, поесть и выпить за чужой счет… На других посмотреть, себя показать.
Пятнадцать человек, собственно, аристократы и члены их семей.
А у них есть еще слуги, свита, охрана… и всех надо разместить, накормить, приставить временно к делу… скучать в такие моменты Лорене не приходилось.
Лорану и Силанте – тоже.
Мало все организовать, кто-то должен и занимать гостей. А потому Лоран героически взял на себя всех мужчин и дам постарше – на таких его обаяние действовало убийственно, а Силанта занялась молодежью, в количестве трех человек. Двух девушек и одного юноши.
Все – дети графа Ардонского, все вывезены явно напоказ…
К чести графа, за каждым из отпрысков давалось неплохое приданое. Но сами они были… не красавцы. Как и граф.
Невысокого роста, плотные, коренастые, с каштановыми волосами ржавого оттенка и карими глазами, болтливые и с резкими движениями, они очень напоминали стайку сорок.
Виконт тут же принялся ухаживать за Силантой. Та принимала знаки внимания снисходительно, не особенно отвечая на них.
Увы, виконт проигрывал и дядюшке, и капитану Сетону…
Силанта держалась героически, понимая, что мать задаст ей трепку, но все же после поминального ужина граф Ардонский попросил позволения увидеться с Лореной наедине, поговорить о делах.
Отказать возможным не представлялось, а потому герцогиня стерла хрустальную (ладно, чуть грязноватую от косметики) слезинку и сообщила, что она, глупая женщина, очень сильно страдает, потеряв своего любимого супруга. И без брата… нет-нет! Ни в коем разе!
Граф скривился, но спорить было бессмысленно. Брат – значит, брат…
* * *
Для этой встречи больше подошел кабинет герцога. Свой Лорена делала под себя – светловолосую красотку, и комната изобиловала розовыми, голубыми и золотистыми тонами. Красиво, уютно, совершенно не впечатляет.
Кабинет же Томора отличался сугубой практичностью и, по мнению Лорены, был отвратительно мрачным.
Панели из резного дуба, дубовый же паркет, тяжелая мебель – один здоровущий стол чего стоил, его вчетвером сдвинуть не могли, шкафы, которые, казалось, давили на посетителя…
Лорена тоже чувствовала себя некомфортно в этой обстановке, но она была хозяйкой… почти.
Граф Ардонский вошел, поклонился Лорене, дружелюбно кивнул Лорану и удобно расположился в кресле.
– Ваша светлость, я еще раз приношу вам свои соболезнования…
Лорена снова утерла слезинку. Да, она страдает… она не смогла выкинуть тело мужа на помойку! А так хотелось!
– Я так благодарна вам за поддержку в этот тяжелый миг моей жизни…
Граф разглядывал близнецов.
Хороши, сволочи, и прекрасно об этом знают.
Лоран – ожившая девичья мечта, только и успевай за соплячками своими смотреть. А то ведь бегают, дуры, вздыхают, шепчутся, глазками стреляют… хоть ты всю крапиву для вразумления оборви! Да по заднице, да покрепче!
И не объяснишь им, что смотреть надо ниже пояса, да, но – на кошелек, а не на то, что под штанами!
Любви, как показывал жизненный опыт графа, хватает обычно на год. Максимум – на два. Потом начинаются тяжелые будни, в которых хочется комфорта, уюта, покушать, одеться и поехать ко двору.
Так вот, от Рисойского можно было ждать только любви, но уж никак не всего остального.
Лоран не был богат, не был талантлив в чем-то вроде торговли, он не сберег, не приумножил полученное от предков, не приобрел своего, и даже приданое жены не сберег. Даже саму жену – и то…
Соответственно, у всех нормальных родителей он котировался где-то по уровню грязи. Много тут таких… на порядочных девушек с приданым.
Никто не спорит, Лоран красив, умен, его можно без опасения приглашать в любое общество, он украсит собой вечер, но выдать за него дочь? Никогда!
Лорена же…
Есть две категории продажных женщин. Одни берут деньги, вторые заключают брак. Лорену в обществе четко отнесли ко второй категории.
Ей не брезговали, отлично понимая, что выбора у девчонки не было, ее не презирали, ее даже уважали немного – молодец, удачно продалась, другим такое проделать не удается, но…
Осадочек оставался.
И кто ее знает, какая там у нее дочка будет…
Динон, конечно, намекал отцу, что может… да, может затащить Силанту на сеновал, но – к чему? Приданое у девчонки хорошее, но наследник графа может и на большее рассчитывать. Куда как на большее…
И граф закинул удочку.
– К сожалению, я не увидел Марию-Элену и не смог выразить ей свои соболезнования…
Лорена подобралась как кошка.
Намек она поняла мгновенно. Закружили, стервятники! Завертелись! Почуяли тухлятинку…
Фш-ш-ш-ш-ш!
– Моя дочь сейчас едет домой. – Лорена развела красивыми руками. – Она воспитывалась в монастыре, чтобы получить образование, приличествующее герцогессе, но, конечно, сейчас она вернется. Попрощается с отцом, переждет самое острое горе, а потом мы поедем в столицу.
– В столицу?
– Разумеется! – Теперь улыбалась Лорена. – Я должна устроить судьбу девочек. Представить их ко двору, выдать замуж… конечно, если бы нашелся подходящий молодой человек для Силли здесь, неподалеку, я была бы счастлива…
Теперь настала очередь графа ощетиниться.
Ну уж – нет!
Ни к чему ему такое в родне…
– Я слышал, Бенедикт Шарейский сейчас в трауре после потери жены?
Граф Шарейский также был соседом Домбрийских и неплохо знал Томора. Даже приятельствовал в свое время… лет десять назад. Вот уже лет восемь Шарейский не выезжал никуда из своего поместья – ноги отнялись. Переусердствовал с развлечениями и по пьяни вывалился из окна.
Лорена поджала губы. Намек она поняла – почему бы Силанте не построить свою жизнь так же, как ее матери? Продаваясь…
И ей это весьма не понравилось.
– Полагаю, в столице Силли найдет себе партию получше.
– Я тоже в это верю. Кстати, и я собираюсь вывозить детей в свет в этом году. Уже выписал модистку, учителя танцев, так что…
– Безусловно, мы будем рады воспользоваться вашим любезным предложением, – заверила Лорена.
– Я надеюсь, что вы мне напишете. Хотелось бы выразить свое сочувствие герцогессе…
* * *
Дверь закрылась подчеркнуто мягко.
Лорена в ярости схватила письменный прибор мужа… как же! Чернильница герцога была выполнена из золота и синего агата и весила столько, что женщина тут же уронила ее на стол.
Какое там швырнуть! Запястье заболело!
На столе расплылась некрасивая чернильная лужа, Лорена выругалась и поискала, что бы еще кинуть. Под руку попалась коробочка с сургучом, она-то и полетела в стену.
Лоран пронаблюдал эту сцену с улыбкой.
– Зря испортила стол.
– Отчистят! – огрызнулась Лорена. – Сучий сын!
Лоран только пожал плечами:
– А что ты хотела, дорогая? Репутация…
– Ты понял, что он нацелился на Марию-Элену?
– Это его трудности, а не мои. – Лоран пожал плечами, разглядывая свои безупречные ногти. – Просто придется действовать быстрее…
– Насколько быстрее?
– Хм-м…
– Думаешь, никто из наших слуг ему не нашептывает? Стоит этой моли приехать, и он тут же будет здесь.
Лоран чуть приосанился.
– Сестренка, ты думаешь, его сын будет смотреться рядом со мной?
Лорена чуть выдохнула.
– Нет. Конечно же – нет.
Лоран действительно был великолепен. Этакий лев на охоте. Очаровательный, грациозный, опасный… смертельно опасный для нравственности молодых девушек.
– Я справлюсь. А ты мне лучше расскажи, что там за девочка…
– Столько лет прошло… – Лорена поджала губы, вспоминая падчерицу. – Наверняка она изменилась…
– Неужели ничего не помнишь?
В памяти Лорены прочно отпечатался образ этакой мышки-малышки. Русоволосой, сероглазой, худенькой, жмущейся где-то в тени…
Мысль о том, что ребенок остался без матери, с равнодушным отцом, на руках у прислуги, ей в голову не пришла. Подумаешь…
– Она вечно рыдала. Силли пыталась с ней поиграть, однажды случайно заперла эту дуреху в склепе, так Мария-Элена там ночь просидела. А когда нашли… Томор мне такой скандал устроил… вспоминать противно.
После этого Марию-Элену и отослали из дома.
Почему именно ее?
Отсылать Лорену герцог был не готов, интересы Силанты отстаивала мать, а Мария-Элена… Томор искренне надеялся получить наследника от второй жены, вот и не думал об интересах дочери.
– А так она…
– Не знаю! Действительно, не знаю!
Лоран пожал плечами.
Не в первый раз… так даже интереснее.
- Writer
