Тигр спускается в долину

Глава 18

     Мы решили подписать кредитное соглашение с алюминиевым  комбинатом в здание  нашего  банка.  Сикорская  настояла на том,  что это событие должно получить самую широкую огласку. По ее мнению, такая мера послужит дополнительным гарантом безопасности всех ее участников. Я не стал возражать,  хотя мрачные предчувствия не покидали меня ни  на  минуту. Такой  вызов нельзя оставить без ответа,  я бы на месте братьев Чернец взорвал бы полгорода,  но отомстил за публичное оскорбление.  Такое не прощается.  как кровная обида,  такое смывается только кровью.  Вопрос лишь стоял в том, чья будет эта кровь?

     Событие действительно вышло шумное,  прессы набежало столько, что в зале, где проходила церемония подписания, в прямом смысле негде было яблоку упасть.  Далеко не все понимали подлинный  смысл  происходящего тут действа,  но все чувствовали, что происходит нечто весьма знаменательное, даже поворотное, с далеко идущими последствиями.

     Я сидел, освещенный ярким светом юпитеров и бесконечными вспышками фотокамер,  и  старался казаться совершенно спокойным,  отвечать на вопросы уверенно, демонстрируя при этом хорошее чувство юмора. Сикорская тоже вела себя достойно, она блистало своей красотой, и я видел по глазам мужчинам,  что они просто балдели от одного ее вида.  Зато кому не  удавалось скрыть своего волнения,  так это Жигайлову,  у него было совершенно белое,  словно закрашенное мелом лицо, а говорил он путано, в добавок тихим, запинающимся голосом.

     Хотя мы все трое были равноценными участниками этой сделки, почему-то большинство  вопросов было адресовано мне.  Журналисты словно бы чувствовали, кто здесь главный, кто рискует больше всего. И их интересовало буквально все.

     После пресс-конференции  все были приглашены на фуршет.  Я выбрал редкий момент, когда рядом с Яной вдруг никого не оказалось, подошел к ней. После нашего разрыва мы вели исключительно официальные разговоры, да и то преимущественно по телефону.

     Она посмотрела на меня как-то отстраненно.

     - Вы довольны? - спросил я. - Все получилось так, как вы хотели?

     Мне было очень трудно говорить ей вы, язык просто не поворачивался при произнесение этого местоимения,  но нынешний характер наших отношений требовал именно такого обращения.

     - Да,  я рада,  - впрочем,  безо всякой радости в голосе ответила она. - Сегодня мне звонили братья. Они объявляют нам войну.

     - Этого следовало ожидать,

     - Конечно, - подтвердила она, - для этого я все и делала.

     - Ты хотела,  чтобы между нами началась бы настоящая война?  - От изумления я перешел на ты.

     - Это единственный способ для меня стать свободной.

     - И ты решила использовать меня?

     Яна долго не отвечала.

     - А почему бы и нет,  чем ты лучше других, - вдруг произнесла она

и отошла от меня.

     Мне понадобилось некоторое время дабы прийти в себя.  Разумеется, я с  самого начала понимал,  что она действует далеко не бескорыстно и ею движут не только желание избавить мир от злодеев.  И все же я сразу поверил ее словам, и не только и даже не столько ее словам, сколько ее глазам, ее голосу, ее неистовым ласкам, что она испытывает ко мне нежные чувства,  что я для нее дорог, насколько вообще для нее может быть кто-либо дорог.  И,  понимая это, я может быть, и пошел на такой риск, подписав это безумное соглашение,  которое больше напоминало мне собственный смертный приговор.  Я вторгся в ту запретную  зону,  куда  мне нельзя было входить ни за какие сокровища мира. И вот теперь выясняется, что я в этой партии сыграл роль пешки, которую жертвует ради интересов короля. Вернее, королевы.

     Мною вдруг  овладела такая обжигающая и слепая ярость,  что я был готов крушить здесь все подряд. Я крайне редко теряю самообладание, но если это со мной происходит,  то из меня выходит такой  могучий  поток разрушительной  энергии,  я отдаюсь гневу столь полно,  что мне самому становится страшно.  В моей жизни было несколько эпизодов, когда я каким-то чудом останавливался на самом краю от того, чтобы совершить непоправимое.

     Я чувствовал,  как с каждой секундой теряю контроль над самим собой, но  ничего  не мог поделать,  наоборот,  я с каким-то мазохистским наслаждением как бы со стороны наблюдал,  как  все  гуще  скапливается внутри меня могучая энергия взрыва.  Вокруг ели,  пили, болтали, смеялись ничего не подозревающие люди, я же ощущал, что еще пару мгновений - и бомба взорвется.

     И снова в самый последний момент на помощь пришел ко мне его  величество господин  случай.  Правда можно ли назвать это случаем,  я не уверен. Каким-то чудом пристально наблюдавший за моим  поведением  Облонский почувствовал,  что  со мной творится что-то неладное.  И в тот самый миг,  когда я был уже почти совсем готов взорваться,  он  крепко схватил меня за руку и почти потащил к двери.

     Я сопротивлялся и не сопротивлялся одновременно.  С одной стороны энергия взрыва требовала выхода,  но с другой - каким-то  незатронутым этими ощущениями краешком сознания радовался тому, что меня спасают от всемирного позора.

     Надо признать, что Облонский вел себя великолепно. Он стал что-то говорить мне,  кажется рассказывать анекдот,  перемежая слова громкими раскатами смеха,  тем самым всячески внушая мне, что между нами происходит веселый разговор.  Это было сделано более чем своевременно,  так как многие заметили неадекватность моего поведения и стали бросать  на меня любопытствующие взгляды.

     Облонскому удалось вывести меня из зала, затем он довольно бесцеремонно втолкнул  меня  в  какую-то  комнату  и закрыл дверь.  На наше счастье в помещение никого не было. Зато на столе стояла бутылка с минеральной водой. Он взял ее брызнул из нее мне в лицо.

     Я с удивлением и возмущением взглянул на него.

     - Извините, Олег Владимирович, но вам нужно успокоиться, - сказал он. - И вам лучше сесть.

     Я покорно последовал его совету.  Вода стекала с лица на пиджак и рубашку, но этот небольшой душ действительно помог мне  взять  себя  в руки.

     - Я никогда не видел вас таким красным, - продолжил свои объяснения Облонский.  -  После разговора с этой дамочкой вы словно перестали быть самим  собой.  Я  испугался,  что у вас случится удар.  Между вами что-то произошло?

     - Да, после некоторого колебания подтвердил я, - я понял, что являюсь идиотом.

     - И это все?

     - А разве мало.

     - А по-моему просто пустяк. Было бы из-за чего расстраиваться.

     По-видимому, на моем лице отразились какие-то эмоции, потому  что старший вице-президент сразу же изменил тон.

     - Простите, я не должен был этого говорить.

     - Брызните на меня еще водой, - попросил я.

     Он удивленно посмотрел на меня, но мою просьбу исполнил.

     Новая струя минералки почти успокоила меня. Я взял из его рук бутыль и жадно прильнул к горлышку.

     - Я попался на крючок, как вы сказали, этой дамочки, - мрачно сообщил я.

     - Я этого не исключал с самого начала, - слегка пожал плечами Облонский.

     - Чего же вы тогда молчали?

     - Разве вы бы меня стали слушать. Я говорил вам только то, что вы от меня требовали.

     Он был абсолютно прав и все мои претензии к нему  были  неосновательными.

     - Ладно,  - махнул я рукой,  - что сделано,  то сделано.  В конце концов я  тоже  этого хотел.  Нам объявили войну.  Вам следует усилить свою охрану.  А лучше уволиться.  Быть  моим  заместителем  становится очень небезопасно.  А мне бы не хотелось,  чтобы с вами что-то  случилось.

     - А с вами?  - Так уж вышло,  что я приговорен. Я бы и хотел дать задний ход, а не могу. Это как бабочка, которая летит на огонь. Лететь на него ее заставляет какая-то высшая сила.

     - Я подумаю над вашим предложением.

     - В самом деле, лучше его принять.

     - Но вы же не хотите, чтобы я ушел.

     - Не хочу. Ну и что? Я многое чего не хочу, но это вовсе не означает, что я этого могу избежать. А сейчас надо идти к гостям.

     - У вас мокрый пиджак.

     - Черт, что же делать? Надо же произнести тосты за всех, кто подписал сегодня своей смертный приговор.

     - Я произнесу. А про вас скажу, что у вас возникли срочные дела.

     - Хорошо,  а я пока тут посижу, попью минералки. Не знал, что она

так хорошо успокаивает.  Особенно, если принимать ее не внутрь, а снаружи, - усмехнулся я. - Спасибо, Леонид Валерьянович.