Во тьме своих желаний.

Глава 14.

— Нет, — капрал даже не обернулся. С одной стороны, я его понимала. Женская особь охотится именно за Эреном, и тут он сам к ней выходит. Но с другой стороны, нам с ней не справиться.

— Но почему? — взорвался парень. — Мы так все погибнем? Сколько уже погибло! Никто не хочет умирать!

— Наша главная задача — обезопасить твою шкуру, солдат. Мы не можем жертвовать тобой.

— Да как же так?

— Заткнись и слушай! Мы едем вперёд. Так решил капитан, значит, так и будет! — крикнул ему Оруо. И впервые нам пригодилась его вспыльчивость. Йегер замолчал, обидчиво надув губы. Пофиг. Лишь бы не возникал.

Дальше мы ехали молча, каждый думал о своём, если вообще можно думать под звуки погибающих солдат. С каждой минутой, нас становилось всё меньше и меньше. Скоро, она доберётся и до нас.

— Нет, пусти меня! — раздался девичий крик. — Пусти! Не делай этого!

Я зажмурилась, упав всем корпусом на шею своей лошади. Не хочу этого видеть и слышать тоже. Никогда не хотела чувствовать приближающуюся смерть.

Крики затихли. Ещё одна смерть.

Наконец мы добрались до леса. Безусловно, ехать по лесистой местности тяжело, но и титанше приходилось уклоняться от веток. Небольшой выигрыш у нас есть. Но лошади уже устали, их хватит ненадолго.

— Взлетаем!

Дважды повторять не надо. Я спокойнее чувствую себя в воздухе на УПМ, чем на земле. Женщина титан догоняла, она уже была совсем близко к нам. Несколько метров, и её руки схватят одного из нас.

— Ну всё, ты меня выбесила, — разозлился Гюнтер. Он спикировал вниз, обходя гиганта. Его техника была легка и безупречна, мне с завистью приходится думать, что над этим поработал капрал Леви, но на это просто нет времени. Теперь разведчик позади монстра, ловко летя параллельно её позвоночнику. Хочет разрубить ей холку на шее?

Гюнтер вытащил клинки в воздухе и замахнулся. Неожиданно, титанша подставила руку, закрывая уязвимое место рукой. Кожа покрылась чем-то, напоминающим стекло. Лезвия разбились. Гюнтер опешил и хотел отлететь обратно, но рука схватила того и швырнула об дерево.

Послышался хруст. Гюнтер летел вниз на землю. Ему, как минимум, переломали позвоночник. А нам лишь остаётся смотреть, как безжизненное тело падает вниз, встречаясь с землей тихим треском сломанных костей. Ком застрял глубоко в горле. Мне было безумно жаль парня, он был одним из немногих, кто оставался человеком с чистым сердцем в этой трясине. А еще его дома ждала невеста.

— Ах ты, тварь! — взорвался Оруо. В его глазах появилась неотображаемая боль и злость. Гигант убил члена команды, друга. Мы были не слишком хорошо знакомы, но он нравился всем солдатам, а Леви потерял одного члена своей команды. Но сейчас ему не до этого, женщина-титан почти настигла нас.

Оруо направился прямо на неё, не видя опасности. Он ловко увернулся от одного удара, затем от второго. И ослепил её. Она потеряла видимость, но ненадолго. Скоро она восстановится. Нужно прикончить её сейчас, другого шанса не будет.

Я хотела броситься в атаку, помочь элите отомстить за товарища. Но оклик Леви не дал мне сделать этого:

— Нет, мы возвращаемся. Доставим Эрена в штаб. Они закончат с ней сами.

Ничего не поделаешь, это приказ. Элитный отряд должен завершить дело. Отомстить за павшего друга. Я кивнула, бросив на них последний мимолётный взгляд. Мы еще успеем обсудить эту победу. Возвращаемся.

— Я тебя прикончу! — Петра разрезала ей бедро. Троица наносила удары один за другим, поражая монстра. Я не сомневалась в их победе, они — лучшие, они — элита из элит.

Мы полетели назад, быстро лавируя между гигантскими деревьями. Эрен всё ещё хотел обратиться, бросая в Аккермана молящие взгляды, молча прося разрешение, но сдерживался. Стало заметно светлее, скоро лес кончится и мы выберемся.

Раздался вопль. Мы зажали уши руками, не в силах терпеть такое верещание. Так кричит не человек, а животное, которого ранили. Смертельно раненный зверь, опаснее здорового во сто крат.

Топот ног неожиданно нарастал. Сюда со всех ног мчались титаны всех размеров. Они, совершенно не обращая внимания на нас, бежали на крик, словно безумные. И я представляла, что это стадо могло сделать с элитным отрядом.

— Надо вернуться и помочь! — крикнула Ева брату. С таким количеством титанов не справится даже отряд особого назначения. Я безумно боялась за Петру, да и за остальных членов её группы. Даже за Оруо.

— Нет, мы идём к Эрвину. — голос непоколебим, хотя в глазах мелькнула тень сомнения.

Захотелось его треснуть. Неужели он не сомневается в своих ребятах? Такой уверенности можно только позавидовать. На его месте, я бы тут же кинулась обратно.

Раздался выстрел ракеты. Над небом надвышался жёлтый дым. Это могло значит только одно — конец операции.

Мы нашли своих лошадей и понеслись на всех парах к месту окончания экспедиции, обозначенному Эрвином. Раненых было много, убитых ещё больше. Их тела складывали в повозки, где когда-то лежали припасы.

Я отпила немного воды из фляги. Позади меня была телега с ранеными, я помогла, чем могла: перевязала ранения, щедро намазала обеззараживающей мазью крупные царапины, а в более серьёзном доверилась старшим врачам. Я еще не могу в полной мере помочь вправить вывих или закрепить сломанную кость.

Стоя так, я все еще наблюдала, как складывали в телеги новые тела. Иногда мне казалось, что я уже не могу отличить мёртвого от живого — все окрасилось в одинаковый красный цвет. Крепко сжала рубашку на уровне груди, закрывая глаза от этого ужаса. Меня всё ещё мутило. Рядом лежали трупы, некогда знакомых мне солдат. Они мертвы. Все. Вновь открываю глаза, хватаясь за несчастный кусок ткани, но тут же закрываю обратно. Эта кровь… она везде!

Мой отряд отдыхал пока в стороне, так же, как и я, пытаясь совладать с эмоциями. И даже не могу сказать, кто из нас справляется с этим лучше. Микаса надела фирменную маску безразличия, в то время, как Армин пребывал в состоянии пограничном к скорой панике, но он держался молодцом, и я безумно горжусь им. Бертольд и Райнер стояли чуть в стороне от всех, но лучше их сейчас не трогать, они хоть с виду и крепкие парни, но не лишены человечности.

— У нас есть час, чтобы собрать оставшиеся тела и найти раненных, — объявил командир Эрвин. — Через час выдвигаемся.

Надо найти Петру и остальных. Это единственное, о чем я могла думать. Леви всё это время был неподалёку, не медля я направляюсь к нему:

— Капрал, надо вернуться за вашим отрядом.

Тот кивнул. Может, он бы и сам справился, но мне безумно хотелось лично удостовериться, что с Петрой все в порядке. Со мной вызвались Ева, Жан и Джаред. До леса мы доехали в относительной безопасности. Титанов нигде не было. Это радует, но не означает, что они не поджидают в лесной глуши.

В лесу было тихо. Слишком тихо. Мы двигались быстро и предельно осторожно. Никого не было, даже птицы не пели. Мы продвигались всё глубже в лес, вглядываясь в лесную чащобу.

— Вот, блин, — произнёс Жан. Он смотрел на лежащего парня, точнее на то, что от него осталось. Верхняя часть туловища лежала под деревом.

— О, Господи, — Ева отвернулась. Два человека из отряда Леви мертвы.

Мы продолжили поиски. Красный след на дереве помог нам найти ещё одно тело. Оруо.

Тот лежал на земле и также не шевелился. У него была разодрана спина. Скорее всего, титан бросил парня в дерево, ломая кости и органы. Тошнота подступила к горлу. Я опустилась на четвереньки и откашлялась. Но спазм резко отошел, когда на земле я увидела знакомые рыжие волосы. Они светились ярким пятном среди зелёного мха.

— Петра! — и вот я уже на земле. Девушка лежала на земле с неестественно выгнутым телом. Янтарные глаза смотрели в небо, отражая его, а изо рта скатывалась тонкая дорожка крови. Такая же тонкая, как и сама жизнь, отделяющая нас от смерти.

Колени задрожали, и я рухнула на землю рядом с ней. Моя первая подруга в этом мире мертва. Первая, кто помог мне освоиться здесь, объяснила правила выживания и приняла меня и мою тайну, сохранив её. Одинокая слеза скатилась по щеке. Надо закрыть ей глаза.

— Покойся с миром, Петра. Ты отдала свою жизнь за человечество, твою жертву не забудут…

Рядом приземлилась фигура. На тихий хруст веток уже не оборачиваюсь. Я знаю, кто стоит рядом со мной. Его присутствие везде узнаваемо.

— Надо отнести тела к повозкам.

Леви кивнул. Эта вылазка оказалась самой неудачной за всю историю человечества.

***

Мы возвращались обратно. Тела друзей и соратников были погружены в повозки. Они скрипят и качаются из стороны в сторону, везя на себе окровавленные трупы, что скоро отдадут их семьям. Настроения ни у кого не было, что было вполне естественно. Все молчали и смотрели вниз. Скверно. Ужасно. Сколько человек погибло? И зря… мы не поймали предателя, не прикончили женскую особь. Сплошной провал…

Кто-то зашёлся в рыданиях, другие проклинали командиров. Я была где-то между первыми и вторыми. Хотелось задушить Эрвина и в то же время зарыдать прямо тут. Как он мог допустить столько смертей? Если вылазка была с самого начала такой опасной, зачем шли на риск? Сколько сегодня матерей лишились своих детей?

— Ненавижу вас! — крикнул рыжеволосый солдат. Из его глаз текли слёзы горя, он быстро стирал их с лица, тут же размазывая грязь по щекам. Я видела его пару раз. У него была девушка, они собирались пожениться и уйти из разведки.

Было понятно, что произошло.

— Вас вообще волнуют жизни, что они отдали за вас?

— Вы — чудовища!

Возгласы продолжали нарастать. Я опустила глаза. Они правы. Скольких мы потеряли. Лицо Эрвина ничего не выражало, он просто смотрел вперёд, словно так и должно быть. Я не так хорошо его знаю, не могу сказать, что с ним происходит. А на капрала было страшно смотреть. Совершенно спокойное лицо, прямая осанка. Так он делает, когда хочет отстраниться от окружающих. Совершенно пустой взгляд, не выражающий ничего. Так смотрят мёртвые. Где-то внутри мой командир умер.

— Они возвращаются! — крикнул кто-то из строя. Я огляделась. К нам вновь приближались гиганты. Красный сигнальный огонь сам собой вылетел из моих рук. Паника поднялась мгновенно. Наш авангард ехал и так быстро, но сейчас скорость дошла до максимума. Кони не справляются с тяжестью повозок.

— Титаны уже близко!

— Мы можем обогнуть их! Они не успеют.

— Нет! Не проскочим!

Стук в висках заглушал чужие голоса, они смешиваются с трещащим звоном повозок и тонут где-то глубоко. Страшно, тело сковал липкий страх. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я умоляюще смотрю на небо, будто могу там найти всеобщее спасение. Но ничего. Лишь размеренная голубизна, никак не совпадающая с данной обстановкой.

— Выбрасывайте тела! — раздался приказ капрала. Я вздрогнула. Как выбрасывать?

Пошли недовольные протесты. Никто не хотел бросать друзей, даже мёртвых. Слишком низко, слишком бесчеловечно. Я знаю, что мой голос ничего не изменит, поэтому не возникаю, а лишь скрипя сердцем понимаю, что это правильное решение. Но оно не даётся так просто.

— Скидывайте трупы с повозок. Они отвлекут титанов!

— Но как же, они ведь…

— Просто выбросить их?

— Выполняйте приказ! — прикрикнул командир, положив конец неразберихам.

Посыпались первые трупы. Так скромно, завёрнутые в полотно, они скатывались на землю. Скоро их сожрут титаны.

Я не знала, в каком одеяле лежит Петра. Но её тело тоже будет выброшено за повозку. Я слышу чьё-то тихое завывание, схожее с скулежом, и с трудом узнаю знакомую мне девушку, старше меня всего на несколько лет. У неё был перемотан левый глаз, из которого до сих пор сочилась кровь, но это её волновало не так сильно, как очередное сброшенное тело.

Я перевела взгляд на капрала. Тот скривился и нахмурил брови, стараясь не смотреть туда, где выкидывают тела его отряда. Сердце сжалось от боли. Он потерял весь отряд в один день. И он будет винить себя в их смерти.

Моя первая вылазка за стены окончилась грудами тел, оставленных за стеной.

***

В городе нас уже ждали. Недовольные горожане выкрикивали ругательства и проклятия. Их можно понять. Несколько часов вылазки и сотни трупов.

— За что мы платим налоги? — выкрикнула грузная женщина в фартуке.

— Вы хоть что-нибудь обнаружили, командир?

— Дети умерли не зря?

Мы ехали, склонив голову. Смотреть в глаза было больно. Слёзы так и хотели вырваться наружу, но был приказ — не рыдать, держать лицо.

Я заметила скромного старичка, стоявшего с краю. Такие же янтарные глаза, как у Петры Рал. Я остановилась и слезла с лошади. Нужно ему рассказать правду. Он заслуживает знать её.

— Здравствуйте, вы отец Петры?

— Да, это я, — улыбнулся мужчина. Улыбка до боли была похожа на улыбку рыжеволосой девушки, что была сердцем своего отряда. — Где моя девочка? Я её не вижу.

В глазах защипало. Как сказать отцу, что он больше не увидит свою дочь? Что она пала в бою и не вернётся домой?

— Петра Рал отдала свою жизнь за будущее человечества. Она храбро сражалась и отдала свою жизнь, защищая людей. — скороговоркой выговорила я, прижав кулак к сердцу. Глаза мужчины наполнились слезами и отчаянием.

— Мне не нужны громкие слова, мне нужна моя дочь! — Он опустился на колени обняв себя руками. Слишком больно на это смотреть.

— Вот, это её эмблема. Я сняла её. Теперь она ваша.

Сбежала. Я отдала ткань мужчине и сбежала. Трусиха.

В этот день Разведкорпус услышал ещё много гадостей про себя. Для нас начались тёмные времена.

По приезде домой, я помогала Ханджи с ранеными. Их было слишком много. У кого-то оторвало ногу, у другого отгрызена рука по локоть. Крови было очень много, все тряпки и полотенца были окрашены в красный. Крики и стоны солдат будут преследовать меня по ночам ещё долго. Некоторые так и умирали, не дождавшись помощи. Сквозь слёзы, мне приходилось переходить от одного солдата к другому.

Всех спасти не удавалось.

Вскоре Ханджи меня отпустила. Я была никакая. Вся в грязи и запёкшейся крови. В вылазке мне повезло — вернулась без единого ранения. Но стресс, пережитый там, оставил невидимые раны. А они не заживают так просто.

В комнате было пусто. Ева, скорее всего, ушла к своему дружку, оставив меня одну. Тоже мне, подруга. Переодевшись в чистую одежду и умыв лицо, я наконец почувствовала весь масштаб потерь. Опустилась на пол и зарыдала. Слёзы не шли, были лишь сухие всхлипы, да разрывающий горло стон.

Я всегда считала себя сильной, если не физически, то морально. Всегда думала, что любые потрясения мне нипочём. А сейчас полулежу скрючившись, мысленно умирая вместе со всеми теми, кто навсегда остался за стеной.

Захотелось увидеть капрала. Ему сейчас ещё хуже, чем мне.

Быстро добежав до его комнаты, я остановилась перед дверью. А что мне сказать-то? Я успокаивала себя только одним — ему это нужно. Вернуться, стряхнуть с себя то, что налипло к его сознанию густым слоем. И, возможно, сейчас это единственное, что в моих силах.

Тихонько постучав, я вошла, так и не услышав привычное «войдите».

В комнате было темно. Леви сидел на краю кровати, подперев голову руками и совершенно не обращая внимания на моё появление. Он привык страдать молча. Конечно, крутые парни не показывают свою боль в толпе, они скрывают её глубоко в себе. Этот душераздирающий вид доказывал, что мой наставник не черствая машина для убийств, он чувствует даже ярче, чем все мы вместе взятые, остро переживая каждый промах. Да, он кажется холодным и грубым, характер заставляет желать лучшего, но он никогда не предавал ни меня, ни других. А сейчас смотрит в пустоту, сгорая изнутри.

Медленным шагом я подошла к нему и села рядом. Плечи мужчины чуть затряслись от хриплого вздоха. Я положила голову ему на плечо и сжала его руку.

«Вместе страдать не так больно».

Капрал молча сжал руку мне в ответ. Теперь слёзы потекли рекой из глаз. Я зарылась в его рубашку носом. Она пахла грязью, потом, кровью и отчаяньем.

Ему было больно, охринительно больно. Я почти почувствовала эту боль. Ощущала её всем своим существом. Или же эта боль было моей собственной?

— Она ведь любила тебя, — шепотом произнесла я. — Петра хотела признаться после вылазки, но так и не успела…

Ему будет ещё больнее от моих слов, но он должен знать. Петра бы хотела этого. Но она бы точно не хотела, чтобы капрал убивался и страдал. Пусть это будет мой ей подарок. Прощальный.

Я встала с кровати, освобождая руку. Леви так и остался сидеть в таком положении. Обогнув его, я присела на колени. Теперь наши лица почти на одном уровне. Его глаза покраснели, на лице отобразилась вся горесть мира. Мне стало страшно. Взгляд ничего не выражал. В них пропал тот маленький уголёк жизни. Их можно сравнить с глазами мертвеца.

Переплетение боли и гнева.

Аккуратно я обняла его за плечи. И когда он поднял руку, я зажмурилась сильнее, ожидая толчка, непроизвольно сжимая пальцы на твердой спине. Сейчас он оттолкнет меня. Скажет что-то грубое и обидное. Так бы поступил Аккерман.

Но его рука лишь опустилась на мой затылок, плавно спускаясь по спине. Через секунду меня прижали к себе сильные руки. Капрал уткнулся лицом мне в шею. «Такие мягкие» — удивилась я, проведя рукой по смольным волосам. Его дыхание щекотало кожу, но мне не хотелось размыкать объятия.

За всю ночь мы не сказали ни слова.