Игра без правил

Глава 6.

     Лобанов проснулся  поздно  и с немалым трудом.  Голова по тяжести вполне могла  сравниться  с большим чугунным шаром,  которым разрушают отжившие свой век дома.  Он поднялся с кровати и убедился, что ноги не без труда удерживают тело, которое покачивалось по очереди во все стороны света, подобно кораблю в штормовую погоду.

     Такой ночи он не переживал давно.  Джордж был совершенно неутомим. Он буквально силой заставлял его снова и снова  играть  в  рулетку,  и удача следовала одна за другой. Половина зала столпилась за спиной Лобанова и молча наблюдала за сольным номером счастливчика.

     Горка жетонов стремительно росла перед ним,  но Джордж не позволял ему прекратить поединок с судьбой, всякий раз уверяя,  что фортуна еще не отвернула от них свое благосклонный лик. И самое поразительное состояло в  том, что в большинстве случаев великан оказывался прав.

     Они вышли из казино под утро,  когда далеко на востоке  высоко в небе появились первые светлые проблески. Все карманы Лобанова были забиты долларами. О том, чтобы отправляться всем спать не могло быть и речи, по  крайней мере, Джордж даже и слышать не желал о таком примитивном развитии событий. На попытавшего было Иннокентия отколоться от них,  он прямо на улице громко наорал на английском и едва не съездил ему по голове.  Несмотря на сверхранний час, эта сцена привлекла немало зрителей.  Лобанов припомнил некий клуб,  который работал в эти ночные часы.

     Сколько они выпили, этого Лобанов не помнил. Джордж представлял собой  бездонный резервуар, в котором могло уместиться любое количество алкоголя.

     Лобанов подошел к лежащему на кресле пиджаку и стал выгребать все из кармана.  На пол упали пачки долларов.  Он тщательно их пересчитал. Он отлично помнил, что выиграл три тысячи долларов. Здесь же было ровно половина. Часть денег он само собой оставил в ресторане.  Сколько не помнит, но не полторы же тысячи баксов? Такую сумму за один раз даже Джордж не был в состоянии пропить.

   Лобанов попытался припомнить,  куда могли испариться деньги? Но в памяти зиял черный провал.

    Лобанов взглянул на часы. Они помогли ему вспомнить, что его ждет Дмитрий Львович. Черт, он уже опаздывает, а для князей опоздание недозволительная роскошь. Это удел простолюдинов и королей, если они не хотят показаться слишком вежливыми.

     Подъехав к гостинице,  он подумал, что его должен встречать Иннокентий.  И едва Лобанов вспомнил о своем родственнике,  как он, словно материализовавшись из его мысли,  возникнул перед ним. Бурная ночь не оставила на его внешности никаких зримых  следов: он был чисто выбрит, на нем был хорошо отглаженной костюм со свежей рубашкой. Лишь присмотревшись, становилось  заметно,  что  веки чересчур красные,  а зрачки слишком мутные.

     - Дмитрий Львович беспокоится, что тебя нет, - сказал Иннокентий. - Уже несколько раз спрашивал о тебе.

     - Я с трудом встал, - признался Лобанов.

     Иннокентий рассмеялся.

     - Зато теперь ты знаешь,  что такое Джордж.  Университет, в котором он учился, расположен в маленьком городке. Когда Джордж с кампанией появлялся на улице, там моментально все прятались по домам. Даже полиция его боялась.

     - Почему же его не выгнали из университете?

    - Ты что, они им дорожили, как крупным бриллиантом. Особа царской крови. Такая реклама! Посмотреть на него съезжались люди из нескольких соседних штатов. Ладно, о Джордже потом, а сейчас идем быстрей.

     Номер, который занимал старый князь, оказался не слишком большим, но был гораздо просторней и уютней, чем тот, в котором поселился Иннокентий.

     - Вот привел, гостя, которого вы ожидали, - как всегда с почтением произнес Иннокентий.

     Старый князь осуждающе посмотрел на Лобанова.

     - Почему опоздал?  В нашем роду нет такого  обычая  -  заставлять других ждать себя. Или что-то изменилось. Тогда почему я ничего об этом не слышал?

     - Ничего не изменилось,  Дмитрий Львович, я сильно виноват, - ответил Лобанов. - Простите меня. Обещаю, этого больше не повторится.

     С лица старого князя сошла суровость.

     - Садись,  - милостиво разрешил он. - Знаю, что вы ночью куролесили. Мне он все рассказал. - Дмитрий Львович посмотрел на Иннокентия. - А ты иди, мы с Александром Сергеевич наедине поговорим.

     Оставшись наедине,  они несколько минут молчали. Лобанов смотрел на сидящего напротив него человека: на его благородное лицо, увенчанное, несмотря на возраст, густой короной седых  волос,  на тонкие и длинные совсем не старческие пальцы, в которых сохранились еще немало сил и гибкости.  Ему казалось, что он попал  в какой-то нереальный мир,  где словно в сказке,  живут принцы, князья,  короли, о которых ему в детстве читал перед сном отец. Но самое удивительное в том,  что он и сам плоть от плоти принадлежит этому странному пространству, где время все перепутало и смешало, как колоду карт; на месте настоящего вдруг появилось прошлое, а на место прошлого медленно, но верно наползает будущее... И он сам уже не знает, в каком из миров он находится, в каком направлении движется.

     - Рассказывай,  - вдруг остановил поток его мыслей голос  старого князя.

     - Что рассказывать? - спросил Лобанов.

     - Я  хочу  знать,  как можно больше о твоей жизни, - нетерпеливо проговорил старый князь.

     - Но зачем это вам?

      - Потом узнаешь!  - резко проговорил он. - Я старый человек, меня уже скоро ждет вечный покой. Главой рода князей Лобановых-Тверских согласно старшинству  становишься ты.  И пока я еще жив, мне хочется знать больше о тебе. Потом я уже не сумею ничего разузнать и изменить.  Я не имею право на ошибку в своем решении.

    -  Простите меня. Просто я не привык особенно распространяться на эту тему. Да никто историей моей жизни не интересовался. Попробую что-нибудь рассказать, - задумчиво произнес Лобанов. - С самого детства я был очень непостоянен во всем. Я  перепробовал  множество занятий, но все, что начинал, почему-то рано или поздно бросал.  У меня довольно рано обнаружился талант художника, обрадованные родители в надежде на мою гениальность определили меня в изостудию. Я походил года два, мой учитель считал меня самым талантливым своим учеником. Но однажды я почувствовал, что больше не хочу рисовать.  И хотя все, кто только мог, пытались заставить меня продолжать занятия,  я упрямо стоял на своем. Рассказывать дальше?

     - Непременно.  Я  тебя внимательно слушаю.

     - После школы я решил стать военным. До сих пор точно не знаю, почему вдруг возникло такое желание. Но меня особенно тянуло в десантные войска. Хотя родители были резко против, я поступил в училище. Затем почти двенадцать лет отслужил в армии. Целый год их них я провел на войне. Нас отправили на юг, усмирять взбунтовавшийся народ. Там мы попали в самое настоящее пекло,  рядом со мной десятками  умирали  мои товарищи, сослуживцы, подчиненные. И хотя мы делали нужное  дело,  я вдруг почувствовал,  что это не для меня. Убивать самому, видеть, как погибают другие - все это вызывало во мне отвращение. Боялся ли я? Разумеется, боялся, но могу честно признаться: все же не страх руководил мной.  Я способен его преодолевать. Вскоре после того, как нашу  часть  вернули к месту постоянной дислокации,  я подал рапорт об увольнении.  Меня отговаривали вплоть до командующего армии, намекая на скорое повышение и вообще на блестящую карьеру,  которая меня ждет. Но если я принимаю решение,  я уже не отступаю от него. Даже если начинаю понимать, что это решение не самое лучшее.

     - Я тоже действую точно таким же образом, - вставил старый князь, и Лобанову послышались в его голосе нотки удовлетворения и одобрения.

  - На гражданке поменял несколько специальностей  и  работ.  Потом решил: хватит работать на других,  самое лучшее - это ни от кого не зависеть.  Я завел собственное дело. Сперва мне везло, появились деньги. И я даже поверил, что моя звезда уже не закатится. Но затем все покатилось вниз.  И  вот буквально вчера я сдал ключ от своего офиса на вахту и в очередной раз не знаю, что будет дальше.

     - А почему с женой развелся?

     Лобанов пожал плечами.

     - Она не могла смириться с тем, что я все время одно  бросаю  и другое начинаю. Со мной она не чувствовала себя уверенно. По-своему,  она права,  и  я не упрекаю ее. Ей нужна стабильность.  Но она думает только о себе, она не хочет понять, что со мной происходит. Я  же не виноват, что все время испытываю неудовлетворенность тем, чем занимаюсь.

     Старый князь молчал,  обдумывая рассказ своего молодого родственника.

     - То, что ты мне только что поведал, я мог бы тебе рассказать почти теми же словами о себе. Поразительно, как  твоя  судьба  напоминает мою.  Я тоже был офицером, служил в иностранном легионе,  воевал в маки против бошей. После войны был награжден орденом Почетного легиона. Правда в отличии от тебя я не думал о нашей борьбе, как о бессмысленном деле. Наоборот, смысл был,  и он как раз помогал нам выстоять в самых страшных ситуациях. Но после войны многое для меня изменилось. Передо мной открывалась военная карьера,  мне даже светил генеральский чин. Я  же, как и ты, понял, что больше не желаю подчиняться чужим приказом, мне страстно,  как узнику, захотелось на волю. И ушел к изумлению всех в неизвестность. Тогда я был женат на очень красивой француженке, но она не поняла моего поступка - и наш брак распался. Как и ты, я перепробовал много разных занятий, разве только меня не тянуло к кисти. Хотя живопись всегда очень любил, это у нас родовое пристрастие. Мне бы хотелось походить по московским музеям, ты не составишь мне кампанию?

     - С большим удовольствием.

     - Последние  десятилетия у меня была небольшая кампания,  которая давала мне небольшой,  но стабильный доход. Она позволила помочь Иннокентию и Натали и даже частично Джорджу получить образование. Я пытался привить им свои представления о мире.

     Старый князь пристально посмотрел на Лобанова и тот почувствовал, что он собирается сказать ему нечто важное.

    - Я  не случайно стал интересоваться твоей биографией,  - проговорил Дмитрий Львович. - Я не просто так приехал сюда, на Родину наших общих предков. Мой путь близок к завершению. И меня волнует вопрос, кто станет главой нашего рода. Иннокентий слишком легкомысленен и слаб, он не способен поддерживать  традиции. Наталья женщина, она умная и целеустремленная, но ее мысли поглощены стремлением выйти замуж за богатого человека. Я  не осуждаю ее, в детстве и юности она сильно нахлебалась нищеты. Отец Натали сбежал с другой женщиной, оставив мать и дочь практически без средств.  Джордж? Ну, ты все видел сам. Еще есть несколько человек, но они раскинуты по разным странам и вряд ли уже когда-нибудь вернутся сюда. Остаешься только ты.

     - Боюсь, что я не совсем  готов.  Я  слишком  долго жил другой жизнью. Какой из меня князь. Я именно тот про кого говорят, что прямо из грязи да в князи, - усмехнулся Лобанов.

     - Род  Лобановых-Тверских тоже когда-то находился в грязи,  но он поднялся и стал одной из самых известных и достойных аристократических фамилий страны.  Я вижу в тебе большие силы и много энергии, но они не сконцентрированы на одной цели. Твоя беда в том, что до сих пор ты не знаешь, кто ты. Поэтому ты и мечешься, словно ветер между деревьев. Ты должен уяснить свое положение в обществе.  Мы, не просто люди, мы дворяне, аристократия. А аристократы это те, кто готовы к постоянному служению своему отечеству. Среди князей Лобановых-Тверских попадались самые разные люди, некоторые совершали постыдные поступки. Но затем они искупали их своей кровью.

     Дмитрий Львович замолчал.

     - Сядь поближе ко мне, я хочу видеть твои глаза.  То, что я хочу тебе сейчас сказать,  большинство людей принимают мои слова за старческий бред.  Но я не только всю жизнь верил в то, что говорил,  но оставался верен этим идеалам на практике.

     - Я верю каждому вашему слову.

     Старый князь откинулся в кресле. Несколько секунд он молчал.

     - Нас, аристократов, в мире почти уже не осталось. Мы появились, как многие думают, вовсе не для того, чтобы править странами и народами. Это как раз было далеко не самым главным. Мы возникли для того, чтобы сконцентрировать в себе все лучшие качества человека.  Без нас человечество скатились бы в дикость и невежество,  мы много веков удерживали его от падения в пропасть, накапливали знания и  понимание сути  вещей до того самого момента, когда уже достаточное число людей стало осознавать, в чем заключаются истинные ценности.  Они  овладели той культурой, которая до сих пор была лишь нашим достоянием, и которую мы им с радостью передали.  Затем  мы  передали  им и власть. К сожалению, те, кто получили ее из наших рук, не справились со своей миссией.   Мы допустили ряд роковых ошибок, не сумели верно оценить грозящие миру опасности. А потому я считал своим долгом сражаться с фашистами все то время,  пока шла война.  Когда  же она завершилась, я посчитал, что миссия моя на том закончена. Но я ошибался. Власть захватили другие безумцы, ради своих мелких целей, предрассудков они снова поставили мир на грань вселенской катастрофы. И я понял, что необходима преемственность, нужно появление новой аристократии.  Я стал собирать ее.  Но, увы, я быстро убедился, что от былых представлений ничего не осталось, новое поколение занято другими делами, мыслят совсем иными категориями.  И я приехал сюда в  надежде, что тут я сумею найти тех,  кто окажутся способны понять,  что без нас человечеству не выжить. Если на земле нет сословия, которая бы действовало не на основе законов личного эгоизма, а на основе выработанных веками представлений о чести,  порядочности,  совести,  о превалирование общественных интересов над частными,  человечество ждут печальные времена. И мы должны внести в жизнь эти идеалы. Тихо и незаметно. Но мы как клей, который скрепляет разрозненные, несовершенные части в единое целое. Ты понимаешь меня?

     - Кажется, понимаю. Не хочу лукавить перед вами, но было бы большим преувеличением, если бы я сказал, что разделяю эти ваши мысли. Я вырос совсем в другой среде и до сих пор жил скорей по прямо противоположным принципам.

     - Ты полагаешь, что я воспитывался в какой-то необыкновенной стерильной обстановке,  - вдруг возвысил голос старый князь. - В юности я едва не загремел в тюрьму за воровство.  У суда не хватило доказательств, один свидетель пожалел меня и отказался от своих показаний. Я до сих пор в день его смерти заказываю у священника обедню.  - Он  замолчал. - Ты тот, кто мне нужен, - вдруг тихо и спокойно произнес он. - Я это сразу понял. У тебя одного настоящий характер князей Лобановых-Тверских.   Сам того не подозреваешь, ты идешь тем же путем, что и я. Даже многие страницы твоей и моей жизни словно написаны одним автором. Печально, что мы с тобой так поздно встретились. Мне осталось совсем недолго пребывать на этом свете, за свою жизнь я накопил слишком много болезней.  Мне нужен твой ответ,  согласен ли ты возложить на себя обязанности главы нашего рода?

     - Это очень ответственный шаг. Я должен подумать.

     - Подумать нужно обязательно.

     Старый князь погрузился в глубокую задумчивость,  Лобанов  молча сидел и ждал, когда Дмитрий Львович выйдет из этого транса.

    - Я расскажу тебе совсем короткую историю. До первой мировой войны твой прадед жил в Париже. Он приехал туда заниматься живописью. Он был хорошим художником,  но тогда в Париже таких, как он, было больше чем звезд на небе.  И, поняв, что слава великого живописца ему не светит, он переключился на собирание чужих картин.  А так как для этого у него были обе необходимых вещи:  вкус и деньги,  то вскоре об его коллекции заговорили во всем городе. И в качестве собирателя полотен он приобрел немалую известность.  Там же в Париже он женился  на  русской девушке, из не очень знатной,  но вполне хорошей дворянской семьи. Наверное, он бы так и продолжал счастливо жить, если бы мир не разорвали громы войны. Оставив семью во Франции,  ему с большим трудом удалось выехать оттуда и вывезти свою собрание,  совершив на пароходе огромный крюк, обогнув всю Африку.   Он заехал в свое имение, оставил там коллекцию и добровольцем ушел на фронт.

     - Что было потом?  - тихо спросил Лобанов. Давно он не ощущал такого напряжения.

     - Потом была война, очень кровавая. Князь защищал свою Родину, он был на передовой,  командовал ротой.  А затем грянул, будь он  трижды проклятый, семнадцатый  год, Его императорское Величество наш Государь отрекся от престола.  И все покатилось,  как сель с горы. Сразу же не стало ни государства, ни армии, ни порядка. После октябрьского переворота князь оказался среди тех,  кто активно организовывал белое движение. Когда  стало  ясно,  какая из сторон одерживает в этой кровавой междоусобице вверх,  он вернулся в свое имение. Недалеко была наступающая Красная армия. И князь не знал, что делать  со своей коллекцией. Он  боялся, что его бесценное собрание постигнет печальная участь. В этот момент Красная армия предпринимает внезапное наступление, фронт оказывается прорванным. Князь попадает практически в безвыходную ситуацию, у него уже нет даже времени на эвакуацию картин. И тогда он принимает решение спрятать их  в окрестностях имения. Ему это удается сделать  буквально  за сутки до прихода большевиков.  На этом след его прерывается, что произошло с ним дальше неизвестно. Никто больше его не видел нигде и никогда. Как никто не видел больше и коллекции.

     Старый князь остановил свой рассказ и  внимательно  посмотрел  на Лобанова.

     - Но что за коллекция была у моего прадеда?  Может быть, она не имеет большой ценности?  Взгляды на живопись меняются,  то, что раньше очень ценилось, сейчас может ничего не стоить.

   - Некоторое время назад я обратился  к  специалистам  с  просьбой оценить ее. Они назвали цифру... - Старый князь замолчал. 

    - Какую же цифру? - спросил Лобанов, ощущая,  как у него пересыхает в горле.

     - Эксперты считают,  что эта коллекция в нынешних ценах стоит  не меньше тридцати миллионов долларов.

    Лобанов почувствовал, что у него закружилась голова.

    - Но откуда известно, что эти картины действительно столько стоят?

     - Существует каталог коллекции, который составил князь перед тем, как ее спрятать. Ты можешь сам ознакомиться с ним. Тебе, как любителю и знатоку живописи,  будет не сложно оценить истинную ценность собрания.

    Старый князь протянул Лобанову список на нескольких страниц. Его глаза побежали по строчкам.  И чем дальше они бежали,  тем сильнее билось сердце. От одних только имен можно было сойти с ума: Ренуар, Сислей, Писсаро, Моне, Пикассо... Этот князь, в самом деле, знал, что следует покупать. А ведь в те времена, когда он совершал свои бесценные покупки, грядущая слава многих из этих художников еще вызывала большие сомнения.

     - Фантастика! Но как попал этот перечень к вам, если судьба князя неизвестна.

     - С ним был верный человек,  местный станичник по фамилии Луцкой. Ему удалось спастись, он бежал в Крым, потом сел на пароход, плывущий на Константинополь. За границей он невероятно бедствовал, даже просил милостыню. И все хотел найти моего отца. И ему это удалось. Я  помню тот день, хотя с тех пор прошло больше шестидесяти лет, когда он пришел к нам в дом под Парижем. Сперва мы приняли его за клошара и не хотели пускать.  Но он объяснил,  кем является на самом деле.  Он принес несколько бумаг, оставшихся у него после смерти князя.  В том числе и тот список, что ты держишь в руках.

     - А что еще принес этот Луцкой?

     Старый князь ответил не сразу.

     - Тетрадь,  вернее дневник князя. Это очень ценный дневник. В нем содержится ключ к тому место, где спрятаны картины. К сожалению, только ключ, а не замок. Его надо найти и открыть. Мне эта задача уже не по силам.

    - А вы уверены,  что за такой большой промежуток времени никто не нашел этот клад?

    - Уверен.  Мы проверяли, не заявлялись ли на продажу или не выставлялись ли  на выставках картины из этого списка?  За столько лет - ни одной!  Они там, они ждут, когда за ними придет кто-то из рода Лобановых-Тверских! Ты понимаешь?

     Лобанов осторожно кивнул головой. Он понимал все значение сказанного старым князем. Но он не понимал, какое непосредственное отношение имеет эта стародавняя  история лично к нему. Кладоискателем он становиться не собирается, только этого ему еще и не хватало. Да и мало ли где мог запрятать князь свою коллекцию? Он не представляет,  каким образом сможет ее найти?

     - Что же вы хотите, чтобы я сделал?

     Старый князь молчал, он сидел в кресле прямо и неподвижно, словно собственная застывшая мраморная копия. Его взгляд пронзал пространство и время и уходил куда-то в глубь мирозданья.  Вот только в прошлое или в будущее,  этого Лобанов постичь не мог.

     - Я  сам долго намеревался отыскать эту коллекцию,   Но у меня на это уже нет  ни  времени, ни сил. Я вручаю эту тетрадь тебе. Ты сам должен решить,  что тебе с ней делать.

     Старый князь встал с кресла. Было видно, с каким трудом дался ему этот героический поступок. Лобанов бросился к нему на помощь,  но Дмитрий Львович решительным жестом остановил его порыв.

     - Не надо, я сам.

     Он сделал несколько шагов к тумбочке. Выдвинул ящик и достал оттуда запрятанную в кожаную обложку тетрадь. Затем вернулся в кресло. Это путешествие отняло у старого князя почти все силы. И сейчас он неподвижно сидел в кресле, восстанавливая их.

          - Пожалуйста,  окажи мне милость, подойти ко мне, - вдруг услышал Лобанов голос старого князя Лобанов.

     Он встал и подошел к нему.

     - Я вручаю тебе главную реликвию  дома  Лобановых-Тверских,  торжественно сказал Дмитрий Львович. - Теперь ее судьба полностью зависит от тебя. - Он протянул тетрадь. - Нагнись, я хочу тебя благословить.

     Лобанов нагнулся, старый князь перекрестил его, затем поцеловал в лоб.

     - Сейчас иди,  я должен отдохнуть. Приходи завтра в тоже время. Я  хочу тебе кое-что еще рассказать.  Может быть, это поможет твоим поискам. Сейчас у меня на это нет сил.

     - Я обязательно приду, - пообещал Лобанов.

     Он направился к двери. перед тем, как выйти из номера остановился и посмотрел на старого князя. Тот сидел очень прямо и смотрел вслед уходящему Лобанову,  как смотрят на  человека,  который отправляется в далекое и опасное путешествие. Изрытое глубокими бороздами морщин лицо было непривычно благородно, его выражение не походило на выражения современных людей,  казалось на нем отразилась вся бурная история существования княжеского рода  Лобановых-Тверских  в  течение многих столетий. И Лобанов подумал, что он должен непременно надолго запомнить эту величественную картину, ибо скорей всего ничего подобного в своей жизни он уже не увидит.