Перекрёстки

Глава 8

Чарли забежала домой, яростно стирая с щек мокрые дорожки слез, размазывая по коже тушь. Из груди вырывались рыдания, ее всю по-настоящему трясло, внутри она физически ощущала зияющую рану, не дающую спокойно дышать. Неслушающимися руками она закрыла за собой дверь и, почти ничего не видя перед собой, прошла внутрь пустой квартиры.

Ей было больно, она чувствовала себя преданной, брошенной, жалкой, и у нее совершенно не было сил бороться с отчаянием, которым она буквально захлебывалась. Опрокинув в себя стакан ледяной воды с успокоительным, Чарли подошла к столешнице и вцепилась в нее двумя руками, чтобы не упасть. Слезы текли из глаз нескончаемым потоком, она едва чувствовала свое тело, казалось, что-то съедает ее изнутри, выжигает органы и кипятит кровь. 

— Ненавижу! — прокричала она, сбрасывая с барной стойки несколько стаканов, которые, ударившись об пол, разлетелись на мелкие осколки, и девушка, закрыв лицо руками, почти упала в кресло и зарыдала с новой силой. 

Проведя в неудобном положении около часа и более менее успокоившись, она медленно побрела в свою спальню, аккуратно ступая между осколков, ее взгляд был пустым, равнодушным: сказывалось выпитое успокоительное. Девушка взяла из гостиной стеклянную чашу, стоявшую на полке, и быстро поднялась к себе. Чарли закрыла дверь на замок, поставила чашу на стол и подошла к стене. Через десять минут все распечатанные фотографии с ним были сняты, она подошла к столу и взяла в руки свою самую любимую. 

Она была сделана почти год назад в первый день лета — Зейн держит ее на своей спине, а девушка обнимает его за шею, на их лицах искренние улыбки. Фотография почти случайная, живая, вокруг зеленый парк и множество людей с яркими воздушными шариками. 

Внимательно разглядев каждую деталь фотографии, Чарли без сожаления и любого промедления подожгла ее. Огонь съедал фото миллиметр за миллиметром, безжалостно поглощая его, как когда-то что-то поглотило их счастье. Девушка держала его в руках до последнего, после чего бросила в чашу. Так она поступила с каждой фотографией, в ее голове, как и в сердце, была пугающая пустота. Затем она достала из шкафа красивую белую коробку, перетянутую красным бантом. В этой коробке хранились вещи, которые она так или иначе связывала с Зейном, девушка любила сохранять мелкие детали, которые многим кажутся простым мусором. 

Например, фантик от чупа-чупса, который они когда-то ели на пару, бусины от браслета, который он случайно порвал, открытки на дни рождения или дни святого Валентина. Все это она подожгла разом, устроив небольшой символичный костер. Ей так было легче. Не намного, однако она знала, что хоть каким-то образом, но поможет себе. 

Стук в дверь выдернул ее из полудремы, девушка вскочила с кровати, неуклюже потирая глаза. Голова раскалывалась на части, в горле першило и очень хотелось пить, и, только увидев тлеющие клочки бумаги, она снова осознала, что произошло.

— Чарли? — стук повторился, Гвен приложила ухо к двери, разгром на первом этаже и запах гари по всей квартире напугал женщину. Шатенка провела рукой по лицу, сгоняя остатки тревожного сна, несколько секунд она тупо смотрела на дверь, но затем громкий стук, неприятно дающий по вискам, повторился снова. Чарли пришлось прокашляться. 

— Я не хочу разговаривать! — прокричала девушка, после чего крепко зажмурилась, чтобы хоть как-то притупить головную боль. 

— Что случилось? Чарли, открой дверь, — женщина лихорадочно дергала за запертую ручку, а ее дочь, нервно взвыв, запустила в дверь первую попавшуюся под руки вещь. Этой вещью оказалась миниатюрная настольная лампа, стоящая на прикроватной тумбочке. Гвен отпрыгнула от двери, врезавшись в стену спиной, когда лампа с грохотом разбилась о деревянную поверхность, внутри у нее все опустилось вниз, она похолодела. 

— Я же сказала, что не хочу разговаривать! Оставь меня в покое, мама! — прокричала она, игнорируя болевые ощущения. 

— Я поняла, — едва слышно прошептала женщина, аккуратно отходя дальше, будто Чарли сейчас выбежит из своей спальни с бензопилой. Девушка закрыла глаза и снова легла на подушки, она притянула колени к себе и постаралась увести свои мысли от расставания с Зейном, но не могла, Чарли снова и снова возвращалась к тому, что он предал ее. 

Время уже было позднее, почти двенадцать ночи, город за окном успокоился, перестал быть суетливым и мешающим спокойно дышать, но Гвен не могла спокойно лечь в постель или заниматься своими делами, зная, что ее дочь в таком состоянии. Сама она ничего сделать не могла, да и не знала, что делать или сказать. 

— Что случилось, миссис Адамсон? — тут же спросил Лиам, когда она впустила его в квартиру. Гвен даже не стала ругать его за то, что он снова назвал ее "этим паршивым миссис".

— Я не знаю, Лиам. Она закрылась в комнате и громит квартиру. Помочь можешь только ты, — в ответ Пейн лишь поджал губы, он снял кеды и прошел внутрь квартиры, а мама Чарли шла следом. 

— Я поговорю с ней, — сказал он. Гвен закивала, глаза ее горели так, будто в нем она видела единственного спасителя мира, наверное, так и было. Пейн быстро поднялся по лестнице на второй этаж и подошел к светлой двери девушки, не выделяющейся из общей композиции квартиры. Он попытался открыть ее, но Чарли не собиралась отпирать замок. — Чарли, это я! 

Девушка резко распахнула глаза, услышав знакомый голос, и нервно сглотнула. Почему-то его присутствие ранило ее, сейчас ей больше всего хотелось побыть одной, но игнорировать Лиама было почти невозможно. Однако Чарли промолчала, закусив нижнюю губу, во рту она снова почувствовала кровь. 

— Открой мне, пожалуйста... — еще одна попытка, он приложил ухо к двери, по-прежнему слыша лишь тишину. — Мне нужно увидеть, что с тобой все в порядке, — Чарли зажмурилась, чтобы слезы не сорвались с ее глаз. Лиам обреченно вздохнул, прислоняясь лбом к двери, он понимал, случилось что-то очень плохое, и даже подозревал, что это связано с Зейном.  

Чарли клялась себе больше не плакать, но знала, стоит ему зайти — она тут же расклеится окончательно. 

— Я понимаю, ты не хочешь разговаривать, Чарли. Открой мне, и мы просто помолчим. Я обещаю. 

Она героически смахнула слезы, и вскоре Лиам уже оказался в комнате, перешагнул через осколки и посмотрел на нее. Чарли казалась ему еще меньше, чем она была. Она стояла перед ним, съежившись под внимательным взглядом парня, смотрела в пол, ее слегка потряхивало, а кожа была покрыта мурашками. Лиам видел красное от слез лицо, ему было больно видеть ее такой. 

Ничего не спрашивая, он крепко обнял ее, а Чарли тут же вцепилась в него, словно тонущий в брошенный спасательный круг, спрятала лицо в его груди и крепко закрыла глаза. Его запах и горячие объятия действительно успокаивали, давали защиту. Лиам медленно перебирал ее мягкие волосы, все еще не отпуская от себя, кожа девушки начала согреваться, а внутри стало не так гадко. 

— Не отпускай меня, Лиам. 

— Никогда. 

***

От лица Шарлотты Адамсон: 

Солнце безжалостно светит прямо в лицо, что будит меня, я перекатываюсь в тень и медленно открываю глаза. Сначала мне в голову приходит мысль, что все случившееся — просто кошмарный сон, но я тут же провожу по лицу ладонью, будто блокируя глупые мысли и лишние воспоминания. Что было, то было, мне в любом случае нужно двигаться дальше. 

Я привстаю с кровати, видимо, Лиама уже давно здесь нет, хотя заснула я фактически у него на руках. На губах появляется неосознанная улыбка, я снова ложусь на подушки, глубоко дышу, стараясь унять трепет в своей груди. Солнце приятно греет мою кожу, что-то согревает меня изнутри. Надежда? 

Хватит думать! Хватит, или ты точно придешь к выводам, которые тебе не понравятся! Чтобы отвлечься, я беру с тумбочки телефон и открываю переписку с Лейтом. С того утра он молчал, это меня беспокоит. 

Я: Привет. Прости, у меня были сумасшедшие дни! 

Ответа не последовало ни через минуту, ни через пять. Поджав губы, я пожимаю плечами и набираю еще одно сообщение. 

Я: Надеюсь, ты мне ответишь, я буду ждать 

Успокаиваю себя тем, что сейчас только пять утра и он, наверное, спит. 

Сладко потянувшись, я заставляю себя подняться с кровати и иду в ванную комнату, чтобы смыть с себя сумасшествие прошедших суток, размазанную косметику и все овладевавшие мной эмоции. Вода и любимый гель для душа, а также приятная, спокойная музыка, казалось, окончательно стерли все страдания с моей кожи, но меня ожидали новости, устроившие новое землетрясение в моей и без того шаткой жизни.

Телефон завибрировал на кровати, я подхожу к нему, абсолютно уверенная в том, что это сообщение от Лейта, но оказываюсь не права. Мне впервые в жизни написала одна девушка из моей школы, которую я редко там вижу, так получается, что в основном мы прогуливаем по очереди. Я отрываю сообщения от Дианы, сердце начинает бешено колотиться в груди, а руки трястись. 

Диана Нортон: Привет, Шарлотта. Прости, что начинаю нашу переписку с такого, но думаю, ты должна знать, что произошло только что. Мы с моим парнем собирались уйти с вечеринки у нашего общего знакомого, но прямо на подъездной дорожке началась драка. Это были твои Зейн и Лиам. Ребята сняли видео, если хочешь, можешь посмотреть. Понимаю, гадкое сообщение. Еще раз извини. 

Я долго не решаюсь включить видео, но в итоге все же делаю это. Камера трясется, вокруг еще неприятная темнота, так что половины просто не видно, я убавляю звук, потому что слышны лишь чужие голоса и крики. Мне удается разглядеть и Лиама, и Зейна. В самом начале записи они говорят о чем-то, я вижу их озлобленные лица и, конечно же, понимаю, что, а вернее кто является причиной ссоры. 

Зейн никогда не был терпеливым или спокойным, он и завязывает драку, парень замахивается первым, ударяя Лиама по лицу, я зажимаю рот рукой, чтобы не закричать. Камера снова трясется, и картинка восстанавливается только тогда, когда Лиам наносит ответный удар, который Малик блокирует, но Пейну все же удается ударить его между ребер. Когда картинка устанавливается ровно в третий раз (очевидно, снимающего кто-то толкнул), парни уже лежат на земле и продолжают драться, кто из них где я разобрать уже не могу, ведь кто-то додумался начать разнимать их и преградил обзор. 

Я: Вы еще там? 

Диана Нортон: Да...

Я: А они? 

Диана Нортон: Только Зейн, Лиам куда-то ушел.

Я: Спасибо большое, ты мне очень помогла. 

Диана Нортон: Зейну что-то передать?

Я: Можешь передать ему, чтобы он горел в аду, но если не хочешь, то не нужно :) 

Диана Нортон: Думаю, ему нужно это услышать! 

Я уже набираю Лиаму, почти не обращая внимания на последнее сообщение. Не знаю, что скажу ему, накричу или нет, скажу все сразу или сначала сделаю вид, что не знаю, где он был. Я просто хочу услышать его голос. Он берет трубку почти сразу же, что радует меня. 

— Привет, Чарли, — слышу оттенок физической боли в его голосе, но он упорно старается скрыть это от меня. 

— Ты где? Я проснулась, а тебя нет. 

— Я дома... — он тяжело вздыхает, у меня сжимается сердце от волнения за него, даже злость на то, что он пошел разбираться с Маликом, не может перекрыть этого чувства. Мимо него явно проезжает машина, я слышу рев мотора, а Пейн едва слышно чертыхается. 

— Не ври мне, пожалуйста, — прошу я, нервно теребя прядь своих волос. 

— Уже настучали? — он усмехается, но по-прежнему как-то болезненно. — Ладно, не важно. Я на улице, на полпути к дому.    

— Я выхожу. 

— Чарли, нет! — буквально кричит в трубку он, но я уже отбрасываю от себя телефон и ставлю его на беззвучный режим. Три минуты, и я уже одета, на ходу собираю волосы в удобный пучок, надеваю джинсовку, спускаюсь по пустой квартире на первый этаж (наверное, мама снова уехала к кому-то с ночевой) и выбегаю из дома, аккуратно закрыв ее с той стороны. 

Я не знаю, с какой целью иду по просыпающемуся городу, сжавшись от неприятного весеннего холода. Точно так же, как я не знала, что скажу Лиаму по телефону. На дорогах почти нет машин, людей на улицах тоже, я всегда любила гулять по такому вот пустому Лондону, была в этом своя особенная романтика. 

Он идет медленнее меня, уже издалека я замечаю следы драки на его лице, внутри все неприятно сжимается от этой картинки, все мысли кричать на него или добить до конца улетучиваются. Я бегу с такой скоростью, на которую только способны мои ноги в шестом часу утра. Торможу только в паре сантиметров от него и тут же крепко обнимаю его, Лиам шипит от боли, но когда я делаю попытку отпрянуть, не позволяет мне этого сделать. 

— Ненавижу тебя, — шепчу я. 

— Он заслужил то, что получил, — я слышу нотки металла в его голосе, но не собираюсь на это никак реагировать. Лекцию прочитать я просто обязана, несмотря на то, что мне приятно, за меня набили морду, как бы по-живодерски это ни звучало. 

— Но ты не заслужил того, что получил в ответ, — парирую я. 

Сначала в ответ он лишь презрительно фыркает. 

— Но сейчас я, а не он, обнимаю тебя. 

— Сумасшедший, — я делаю все возможное, чтобы освободиться и заглянуть в его медовые карие глаза. Ловко поймав взгляд парня, я качаю головой, он лишь ободряюще улыбается, но все равно выглядит ужасно с разбитым лицом. Но он мой герой. Едва касаясь, я провожу подушечками пальцев по его лицу. 

— Я красавец, — заявляет он, гордливо улыбнувшись. 

— Ты идиот! — восклицаю я, рассмеявшись. 

— С днем рождения, Чарли! — говорит он, набравшись серьезности, хотя глаза его продолжают гореть. 

Черт, день рождения! Я совсем забыла... С восемнадцатилетием, Шарлотта Адамсон.