Ангел - хранитель

Глава 1.1

До обеда все было тихо и спокойно – обычный рабочий день обычной рабочей недели. С обедом, кстати, дело у нас поставлено очень здорово. Его нам приносит любимая наша Валентина Макаровна, которая живет в соседнем доме, и которую шеф нанял, чтобы мы не бегали в кафе и не давились принесенными из дома бутербродами. Обеды у нее очень простые, но готовит она отлично, и посуду с собой привозит, и мыть ее потом домой забирает. И стоит это все не дороже, чем в кафе. Так что все довольны: она работает, не выходя из дома, мы же обеда такого ждем с нетерпением, и после него трудовой наш энтузиазм шефа только радует.

Так вот, в конце обеда кто-то предложил сходить в субботу в кино. На экран наконец-то вышла очередная «Миссия невыполнима» – столь долго ожидаемая, потому что зрителям, с одной стороны, хотелось все-таки дождаться воистину невыполнимой миссии, а с другой – покинуть кинотеатр в твердой убежденности, что для настоящего героя невыполнимых задач не существует. Мне тоже хотелось лишний раз поверить, что невозможного в этой жизни – мало, поэтому я с удовольствием согласилась, но предложила перенести поход в кино на пятницу. Я с жаром уговаривала сотрудников, что на выходные желающих пойти в кино окажется намного больше, и купить билеты может оказаться той самой невыполнимой миссией… Но – по правде говоря – все дело было в том, что в эту субботу у моей лучшей университетской подруги Светки Замятиной день рождения, и она уже пригласила меня к себе на дачу – первая весенняя вылазка на природу. Мне резонно возразили, что в пятницу, после работы, хочется только одного – домой, чтобы морально подготовиться к двум дням честно заработанной свободы. Так я и осталась в меньшинстве.

Ну и ладно. Сама я в кино вряд ли пойду, так что подожду, пока фильм выйдет на диске, и посмотрю его дома, в уютном кресле, кушая торт и запивая его чаем. И буду предвкушать это все то время, когда они будут обмениваться впечатлениями и жалеть меня, все еще не приобщившуюся к очередным высотам мирового кинематографа.

После обеда, однако, случилось нечто более неприятное.

– Таня, зайди ко мне, пожалуйста, – раздался голос шефа.

Наш шеф – Александр Александрович – старше любого из нас, конечно, но ни облик его, ни манеры общения не вызывают желания стоять в его присутствии. В костюме и галстуке мы видели его всего лишь один раз – на банкете по случаю десятилетнего юбилея фирмы. И то только до тех пор, пока он не закончил произнесение обычной вступительной речи, после которой он – прямо у микрофона – стащил галстук через голову и с облегчением сказал: «Так, все, ребята, теперь отдыхаем». Ростом он невысок, чуть лысоват, чуть полноват, одет всегда в джинсы и то ли свитер, то ли футболку – по сезону. Но работать с ним просто замечательно: проблемы он видит издалека, всегда подскажет, как к ним подступиться, но и к мнению нашему прислушивается, и в тактической свободе не ограничивает. Совершил ошибку – исправь; не знаешь, как – спроси; не можешь – найди того, кто сделает это за тебя; но если работа не сделана в срок – тогда держись. И как-то так само собой получается, что общение с ним строится на самом настоящем уважении. Он – единственный человек в офисе, которого все – даже за глаза – называют по имени-отчеству. Их, правда, пока выговоришь, язык сломаешь, поэтому все мы называем его Сан Саныч.

Так, неужели заметил, что я опоздала? Но у меня же никаких неоконченных дел с прошлой недели не осталось, и с утра меня никто не разыскивал… Может, я о чем-то забыла? Вряд ли. Что-то мне тон его не нравится. Ладно, сейчас узнаю.

– Да, Сан Саныч.

– Таня, мне только что звонили. В четверг приезжает Франсуа с новой коллекцией гардин.

Черт. Вот тебе и конец неприятностей на сегодня.

Обычно все – не столь уж частые – переговоры с производителями нужной нам продукции проводились по-английски – для этого меня и на работу-то брали. Но узнав, что я говорю как по-английски, так и по-французски, Сан Саныч пришел в восторг. Теперь-то мы покажем этим французам, что тоже не лаптем щи хлебаем, теперь-то мы их обаяем. И неважно, что наш английский – уж никак не хуже, мы их и родной-то их речью уважим. Я была только рада такой возможности. До встречи с этим самым Франсуа Дювером.

 – Сан Саныч, но он же по-русски неплохо говорит. Я ни в коем случае не отказываюсь, но мне кажется, что такую первоначальную беседу лучше Вам провести.

 – А я ее и проведу, Таня, но только в твоем присутствии. Вдруг он напутает что-то, по-русски, а нам нужна четкая картина. Нам потом разбираться, что он хотел сказать и что мы поняли, совершенно незачем. И потом, ты же его знаешь. Он по-деловому разговаривать не умеет, ему же нужно кружева вокруг наплести.

– Вот именно.

– Так, Таня, давай без капризов. Дело есть дело, а если зарываться будет, осадишь его, как там у французов принято.

– А если он не понимает?

– Значит, осадишь по-нашему. Кстати, расширит свои познания в богатом и могучем.

– А потом Вы меня уволите за срыв важной сделки?

– Нет, Таня, я тебе потом выходной дам – за моральный ущерб.

– Ну конечно. Значит, я встречаю его в аэропорту и привожу в гостиницу; в пятницу перевожу Вам его предложения, затем сажаю его в такси – назад в гостиницу. Потом перевожу Вам материалы по его новой коллекции.

– Таня…

– Сан Саныч, о культурной программе даже не начинайте. 

– А если он попросит?

– Я ему франкоязычного гида найду.

– А платить ему кто будет?

– Вы. Спишем на представительские расходы. Если я от него с нервным срывом слягу, Вам переводчика нанимать придется – дороже станет.

– Ну ладно, ладно, что-нибудь придумаем.

– Когда он улетает?

– В понедельник вечером. На самолет тоже ты его посадишь.

– Значит, во вторник – у меня выходной.

– Если всю коллекцию переведешь. Мне же нужно знать, о чем с ним говорить, в понедельник-то.

– Все основное – переведу, а детальное обсуждение заказа все равно по электронной почте пойдет.

– Тань, ты знаешь, за тебя я в жизни спокоен.

– Спасибо, Сан Саныч.

Все. Пропала неделя. Чтобы понять, в чем состоит проблема с Франсуа, нужно увидеть его и хоть с полчаса с ним поговорить. Нет, сейчас я даже думать об этом не хочу. Сейчас мне придется у***ь два дня на то, чтобы подготовить все материалы по имеющимся у нас гардинам и аксессуарам к ним. Чтобы посмотреть, что из них можно – и разумно – заменить на новые модели, которые привезет Франсуа.

Разговор наш с Сан Санычем, похоже, многие слышали. В нашей комнате меня встретили сочувственные взгляды. Вот спасибо, помогли – а то я сама не знаю, что меня уже можно начинать жалеть. Ладно, спокойно. Они-то здесь причем?

– Галь, возьмешь на себя моих клиентов до конца недели?

– Да уж поняла.

Так, радости особой в голосе ее не слышно, но уж извините, на работу меня-то переводчиком брали. Можно подумать, я этого Франсуа сюда вызвала, чтобы от ежедневной рутины отлынивать. Если уж очень хочется, пусть на него и дуется.

До конца рабочего дня – полтора часа. Начинать возиться с гардинами, или лучше завтра, на свежую голову? Да нет, надо хоть план действий сегодня составить, а то завтра опять что-нибудь на голову свалится. Так, сначала – что у нас вообще есть, затем – что с чем комбинируется, а потом – проанализировать спрос… Черт, я этими гардинами последний раз месяца два назад занималась. Ну, ладно, поехали, главное – начать…

Вот так и закончился этот день. На работе я, конечно, задержалась – и вовсе не порядка ради, не бросать же то, что начала, на полдороге. Как и думала я утром, толкучки в транспорте уже не было, но пришлось все равно стоять.

И вот что интересно. В такое время уже не так люди с работы едут, как молодежь направляется гулять куда-нибудь. Вот как этот, например, юноша, который сидит прямо возле меня. Ну не может он с работы ехать – мордочка слишком свеженькая. И вот все равно сидит – даже мысли в голову не приходит место уступить. Я, конечно, все понимаю: с нашей нынешней сумасшедшей жизнью за день все так устают, что к концу его с ног валятся. Оставим в стороне вопрос о том, кто – физически сильнее; согласна, негде мужчинам мускулы развивать в этой самой ненормальной жизни. Но ведь знают же, знают наши дорогие мужчины, что женщина едет с работы к плите, посуде, глажке, не говоря уже о детях с их домашней работой и неприятностями в школе. И что? И ничего – заблаговременно занятые места обмену и возврату не подлежат.

Кто-то слева от меня рывком открыл люк в крыше маршрутки. Ну вот, только снег сошел, а ему уже жарко. Хоть бы окружающих спросил – для приличия. Сидящий возле меня парень рефлекторно вскинул голову и глянул на меня. Ну смотри-смотри – твоя будущая жена тоже однажды так стоять будет, из последних сил за поручень цепляясь.

– Девушка, присаживайтесь, пожалуйста, мне скоро выходить.

Я что, так плохо выгляжу? Голова моя сама собой качнулась из стороны в сторону, отказываясь. Черты лица расползлись в вежливую улыбку, да так и одеревенели. Что же это творится? Если мне уже в понедельник место уступают, на кого же я буду похожа в пятницу, после двух дней общения с Франсуа? Так, глядишь, скоро «женщиной» в транспорте называть начнут. В спортзал, что ли, походить?

– Да нет, спасибо.

– Садитесь-садитесь, уступить место такой красивой девушке – одно удовольствие.

Что ему от меня нужно? Этого мне еще не хватало, после работы-то. Так, где там моя – уже слегка запылившаяся – маска «Осторожно, злая собака»? Вскинуть одну бровь, вздернуть подбородок, чтобы за поручень цеплялся, вставить в глаза – как линзы – надменность и холодно эдак:

– Благодарю Вас.

– Да не за что. – Парень снова вставил в уши наушники, и взгляд его сделался отрешенным; он уже вновь погрузился в мир … того, что бы он там ни слушал.

Тьфу. И надо было оборону раньше времени выстраивать? На всякий случай, я повернула голову к окну, словно наблюдая за мелькающими за ним картинами вечерних городских улиц. В них всегда есть что-то завораживающее; словно художник крупными мазками набросал выступающие, освещенные части, а что в тенях скрывается – сам додумывай. Но на самом-то деле, я быстро вгляделась в свое отражение в окне. Да нет, вроде на изможденного инвалида пока не похожа. Чего же он тогда место уступил-то? Может, настроение у него хорошее, к девушке на свидание едет, и со всем миром готов радостью своей поделиться?

А может, все намного проще? Может, действительно хороших людей намного больше? Просто обычно на них не обращаешь внимания? Просто доброта и отзывчивость кажутся настолько обыденными, что вспоминаешь о них только тогда, когда столкнешься с грубостью и хамством? Какая же она яркая и впечатляющая, грубость-то! Одного столкновения с ней хватает, чтобы помнить о нем днями, если не неделями. И все это время проходишь мимо тихой, неброской вежливости, не замечая ее. И появляются мысли, что вот так и надо в жизни – криком брать, а то ведь под асфальт затопчут.

Хорошо хоть не получается этим мыслям последовать.

Обычно я твердо верю, что хороших людей намного больше – когда сижу дома. Вот, кстати, и до дома, наконец, добралась.

Войдя к себе в квартиру, я сразу же заметила, что мигает лампочка автоответчика. Странно. Вроде, никто звонить не должен был. Ох не нравятся мне эти сюрпризы. Первым моим побуждением было пойти и прослушать сообщение, но словно что-то остановило меня. Новости и так прождали меня какое-то время – десять минут ничего не решат. Было бы что-то срочное, разыскали бы меня на мобильном.

Я неторопливо разделась, пошла на кухню, поставила чайник. Пока закипит, можно пойти послушать автоответчик. Господи, пусть это будет кто-то, кто просто ошибся номером. Ну не хочу я больше никаких неприятностей сегодня. Ладно, лучше пойти и узнать, что они там наговорили, а то воображу себе сейчас невесть что.

Я вошла в гостиную, направилась прямо к телефону и нажала на кнопку воспроизведения. После стандартного «Одно новое сообщение» (и на том спасибо, что только одно!) из динамика понесся скороговоркой Светкин голос.

– Танечка, тут у нас немножко все поменялось. У Олежки температура поднялась, надеюсь, просто простудился, но Бог его знает. В субботу на дачу мы точно не поедем, да и дома, пожалуй, не до праздников будет. Так что день рождения мой пока откладывается; как только мы поправимся, я тебе позвоню.

Отлично. Нет, просто великолепно. Всего несколько часов назад я отказалась пойти с ребятами в кино – из-за этого дня рождения. Может, сказать завтра, что у меня планы поменялись? Да нет, уже неудобно; я так настаивала на пятнице, так их всех уговаривала, да и билеты они уже заказали. Может, другим девчонкам позвонить, тем, с которыми мы к Светке собирались? Может, просто так в кафе встретимся, поговорим? Опять некрасиво получится: вроде мы и без нее прекрасно обойдемся – в ее-то день рождения – а она пусть с больным ребенком возится…

Замечательно. Значит, выходные придется мне провести дома – одной, судорожно придумывая, чем себя занять … да еще и после двух дней общения с Франсуа!

Засвистел чайник. Я медленно встала с кресла и поплелась на кухню. Там я, наконец, заметила следы утренней спешки: чашка с недопитым кофе – на столе, полотенце рядом валяется, сахарница возле мойки стоит (а крышка от нее где?), тапочки на полметра друг от друга разлетелись… Хорошо, хоть позавтракать не успела, а то бы еще и посуда грязная в мойке стояла. Нельзя сказать, чтобы я за порядком в квартире следила с религиозным фанатизмом – на выходные я и вещи могу повсюду разбросать, и посуда может у меня два дня копиться, пока я ее вымою – но когда вот так возвращаешься с работы, как-то это все в глаза бросается…

Я приготовила себе чай и села за стол, осматривая самое любимое место в своей квартире. И почему женщины так кухню любят? Вроде и работы там больше всего, и результаты у нее странные: приготовила кушать, затратив кучу времени, съели все максимум за двадцать минут, и что? Гора грязной посуды, и будто ничего и не делала. Так нет же, самое уютное место в квартире – кухня. Откуда бы домой ни вернулся – сразу на кухню. В гости кто-то пришел – на кухню. Телевизор на кухне – необходимый предмет интерьера, ведь большую часть времени проводим на ней, любимой.

Так, надо что-то поесть. Обеды на работе у нас, конечно, знатные, но даже на них весь день не проживешь, а я еще сегодня и не завтракала. Может, подобрею, когда поем. Как же мне ничего не хочется делать! Ну совсем ничего. До конца недели – ни одного светлого проблеска, ничего такого, чего хотелось бы ждать с нетерпением. А чем следующая будет лучше? Может, спать пойти? Тогда завтра хоть не просплю….

Стоп. По-моему, с утра у меня была замечательная жизнь. С тех пор не произошло ни одной катастрофы, ни одной трагедии, ни одного крушения … ну, надежд, например. Тогда откуда взялся этот кисель на стуле? Подумаешь, Франсуа приезжает! Не хватало еще раскисать до его приезда. Ах, он себя здесь добрым самаритянином воображает? Ах, он сюда приезжает, чтобы прививать вкусы и манеры недоразвитым аборигенам? Ах, он уверен, что ради очередного контракта все здесь на все готовы? Ну я ему покажу манеры – в частности недоразвитых аборигенок. Жаль, что зима кончилась, я бы ему организовала еще одну пешеходную экскурсию по городу часика так на три… И Сан Саныча – гидом. Пусть обсудят варианты зимних гардин, вносящих теплую ноту ожидания лета в белоснежный пейзаж.

А на выходные – напьюсь. За Светкино здоровье. По-моему, с Нового Года коньяк остался. И приготовлю себе, любимой, что-нибудь необычное, так и время пройдет. И праздники мы себе устраиваем сами!

Вот-вот, надо поесть. Кстати, что там по телевизору?

Решительно встав, я направилась к холодильнику.