Король Запада

Глава 2

Теперь л’Валду совсем не до предполагаемой невесты, он отпускает её руки, сам же, выхватывая из стопки пергаментов чистый, судорожно начинает писать первое письмо, адресовавшая Совету. Заканчивает быстро, сворачивает в свиток, капает разогретый сургуч и прикладывает свой перстень, запечатывая послание. Отдает Ворону и приказывает:

— Доставь сейчас же, дело не требует отлагательств, — вновь берется за перо, строча новое письмо, и при этом успевает раздавать указания Турии, — уведи девочку отсюда, ей не стоит присутствовать. Затем вернись с Дааром ль’Ву, он много с ней общался, пора бы и мне с ним поговорить, выяснить некоторые детали. После иди в мою башню и собери вещи в дорогу, наверняка придется отправиться на Север.

Ему не привыкать работать в подобном темпе, обязанности и короля, и ректора всегда требовали предельной самоотдачи, когда о себе думать времени нет. Теперь же просто нужно сосредоточиться на том, чтобы не упустить ни единой детали происходящего. Смерть правящей четы — серьезная потеря для всех четырех королевств. И сразу же закрадывается мужчине в голову мысль, что это было бы весьма выгодно новоиспеченной наследнице — Нивес ал’Сандр — что приобрела немалую власть, пройдя ритуал посвящения. Вообще, эта девчонка с самого первого дня раздражала и выводила из себя л’Валда. Вначале своей бесхребетностью, затем слишком норовистым нравом, который проявился после того, как та решила заморозить себя. Именно тогда ректор заподозрил, что Нивес уже не совсем Нивес, а Приходящая. Слишком уж та стала отличаться от себя прежней, не только поступками, но и характером. Такое Раад не мог спустить — Приходящие это великое зло. Именно поэтому созвал Совет, который так и не смог добиться правды. Теперь же вот смерть Иклина и Гвендолин. «Наверняка всё связано между собой, иначе и быть не может», — бескомпромиссно думает ректор, продолжая писать и рассылать письма. Многих надо уведомить, чтобы в этот раз девчонка не избежала правосудия. Для этого в первую очень следует арестовать мелкую мерзавку, и только после этого расследовать дело, хотя Раад уверен, что итог будет именно таким, как он и предполагает — она убила своих родителей.

Когда заканчивает с писаниной, как раз возвращается Турия. Она чуть ли не под руку ведёт ль’Ву, который при этом выглядит ошарашенным настолько, что даже не верится, как легко было сломать маску на его лице, что вечно прикрывает эмоции нага от чужого чтения. Раад не то чтобы приятно поражен, но ему нравится мысль о том, что наконец-то нашлось хоть что-то, способное вывести этого нелюдя из себя, ведь обычно тот, словно статуя, скрывает все свои мысли и чувства, никому не давая в них погрузиться. Заметив, как л’Валд смотрит на их странную пару, Даар сразу же выпускает чужую девичью руку, как бы показывая, что он сюда пришел по собственной воле, а не какая-то девчонка его притащила, что работает секретарём и по идее должна быть слабенькой. Но многим в Академии известно, что это не так, когда надо, Турия способно применить силу, что заключена в её хрупком теле.

— И чем же я вам обязан? — по привычке Даар устраивается с удобством, складывая хвост кольцами на полу, сам же усаживается сверху этого своеобразного трона. В первую очередь он пытается не выдать своего смятении, ведь преподавателей ректор редко вызывает к себе, все и так знают свои обязанности, и никак их не нарушают.

— Пришла весть из северных угодий.

Ль’Ву замирает, понимая, что следующие слова короля Запада изменят многое. Предчувствие железной хваткой сжимает его сердце. И конечно же мелькает мысль: «Нивес!». Но реальность оказывается куда хуже представлений.

— Король и королева мертвы, их нашли в спальне, слуги, когда принесли завтрак и собирались будить. Сейчас в королевстве объявлен траур, а Совет старейшин северных угодий требует расследовать это дело. Как ты думаешь, кто у нас подозреваемый? – Конечно же это философский вопрос, ведь и так понятно, кого он имеет ввиду. И Даару тоже. Он уже достаточно прожил на этой земле, чтобы понимать всю безысходность положения. Качает отрицательно головой, будто не веря в происходящее, Раад же продолжает говорить, — ты сам, лично, приведёшь ко мне девчонку, и не вздумай ослушаться. Ты же знаешь, что при желании я всегда смогу влезть в твою голову, поэтому в случае неповиновения тебя ждёт такое же рассмотрение дела советом и, возможно, если вина будет доказана, казнь.

Либо он действительно напугал Даара, либо тот притворился, но наг, не мешкая и не говоря больше ни слова, уходит. Ректору только и остается, что гадать, выполнит ли он поручение или же один из лучших преподавателей Академии сам окажется в кандалах, как и его любимица. А что для л’Валда более удивительно, так это то, что как только Эрию уводят из кабинета, ему становится странно где-то внутри, в сердце, хотя он с кандидаткой в невесты ещё даже не успел словом обмолвиться, лишь одним жестом приветствия. Может ли быть совпадением то, что она появилась в его жизни именно в такой переломный момент, когда будет происходить раздел власти в одном из королевства? Может это как-то быть связано? Или просто рок, судьба?

Ал’Зида, очень загадочная личность, почему-то согласилась на предложение приехать на смотрины спустя долгие полтора года, после того, как Раад послал приглашение. Почему именно сейчас? «Этот вопрос надо обязательно прояснить», — делает пометку в памяти мужчина.

В который раз за день дверь кабинета открывается и появляется одна из членов Совета — ал’Туган. Сегодня она выглядит так же обворожительно и необычно, как и всегда, разве что нет прежнего веселья в глазах. Даже во время первого слушания над Нивес она была в куда лучшем расположении духа.

— От Совета явилась я, нечего всем старейшинам тут толпиться, — поясняет девушка нараспев своим мелодичным голосом. — Уже велели привести наследницу?

И только ректор хочет ответить, как в кабинет врывается Турия. Обычно спокойная и степенная, сейчас она скорее похожа на обеспокоенную и рассерженную фурию.

— Девчонка сбежала! Предатель ль’Ву ей помог! — огорошивает новостями, словно ведром холодной воды поутру на голову.

Теперь ситуация не просто проблемная, а принимает самый скверный из всех возможных поворот. Л’Валд лишь стонет обессилено — этот день точно не его.