Челюсти пираньи

6.

     Утром я  проснулся  от того,  что кто-то стучался в мою дверь.  Я проснулся, накинул на себя халат,  затем пошел открыть. Это была Ланина.

     - Вы будете с нами завтракать?  - спросила она, как-то немножечко застенчиво поглядывая на меня.

     Обычно я просыпаюсь легко, в любой, в том числе самый ранний час. И то,  что я явно пропустил все положенные для пробуждения сроки, вызвало во мне смущение.

     - Я сейчас, - сказал я.

     На утренний  туалет я постарался затратить рекордно короткое время.  Я спустился в гостиную,  которая по  совместительству  выполняла функции столовой. Супруги уже сидели за столом. Я занял приготовленное для меня место.

     Завтрак миллионеров оказался не слишком обильным,  мало отличался от утренней трапезы самых обычных граждан, но меня сейчас волновало не это. Я внимательно рассматривал эту непонятную мне семейную пару. Выглядела она вполне мирно и,  казалось, ночной инцидент никак не повлиял на их отношения.  Впрочем, следы ночных событий, хотя и тщательно загримированные, я все-таки обнаружил;  даже сквозь толстый слой пудры на щеке Ланиной проступала краснота.  Что касается, супруга, то он выглядел  вполне прилично,  вчерашняя опухлость исчезла,  его грудь облегал великолепный джемпер,  который ему необычайно шел.  Я не мог снова  не отметить, что Эрнест очень красив;  такой тип мужчин, как яркий цветок пчел, очень привлекает слабый пол.

     - Как вы спали на новом месте?  - спросила Ланина. - У вас очень свежий вид.

     Она была  права,  я  в  самом деле давно не чувствовал себя таким бодрым.

     - Отлично, - сказал, - я даже не предполагал, что в этом доме так замечательно спится.

     - Вы  не  знаете еще множество свойств этого дома,  - вдруг подал голос Эрнест.

     - Каких? - повернул я голову в его сторону.

     - Этот дом очень способствует любви, - усмехнулся Эрнест.

     Я перевел  взгляд на Ланину и заметил,  как сошлись на переносице ее брови; она явно была не в восторге от замечания мужа.

     Трудно сказать,  куда  бы  завел  дальше всех нас этот начавшийся весьма щекотливый разговор,  если бы он не был бы  прерван  появлением еще одного человека. На пороге гостиной   показался пожилой, но статный мужчина. Ланина мгновенно вскочила со своего места и бросилась к нему. Она обняла его,  он в ответ тоже обнял ее и поцеловал в щеку.  То, что этих двух людей связывали самые нежные чувства, было видно сразу.

     - Сейчас я вам поставлю приборы,  - сказала Ланина мужчине и поспешно стала сервировать стол.  Я же внимательно разглядывал вошедшего. Он производил немного странное впечатление, на нем был отлично сшитый, дорогой костюм,  но он не гармонировал ни с его простым,  если не сказать больше грубоватым лицом,  ни с сильной кряжистой фигурой.  И я не мог отделаться от впечатления, что эта одежда с чужого плеча.

     Мужчина широко улыбнулся,  и я отметил, что эта широкая искренняя улыбка сразу же возбуждала к ее обладателю искреннюю симпатию.

     - Сашок,  -  обратился он к Ланиной,  - я вижу тут незнакомое мне лицо. Ты нас не познакомишь?

     - Конечно.  Это новый наш сотрудник Александр Померанцев, со вчерашнего дня он мой советник по вопросам безопасности. А это дядя Паша, мой самый старый друг.

     Я встал,  и мы пожали друг другу руки.  Пожатие у дяди Паши  было весьма крепким.

     - Это для этой стрекозы я дядя Паша, - сказал он, - а вообще-то я Павел Иванович Яблоков. Как любил выражаться ее отец - человек с фруктовой фамилией.

     Человек с фруктовой фамилией сел рядом со мной за стол.  Я поймал на себе его изучающий взгляд.

     - Ты не обижайся, что я тебя разглядываю, - сказал он, по-прежнему не отводя от меня взгляда,  - я между прочим давно твердил, что нам нужен такой человек. Но Александр не хотел ничего слышать об этом, вот и поплатился.  Ты правильно поступила, я одобряю, - обратился он к Ланиной.  -  И  на  Совете Директоров тебя поддержу.  Что вы думаете обо всем, что тут случилось? - Этот вопрос был уже адресован мне.

     - Пока не знаю, я тут всего лишь второй день.

     - А вот мы уже тут не один год и тоже не знаем,  - вздохнул он. - Святой человек погиб.  Впрочем,  потому и погиб,  что святой.  Я после завтрака хочу с вами переговорить.

     - С удовольствием.

     - Ты не возражаешь? - посмотрел Яблоков на Ланину.

     - Что вы, дядя Паша, я буду только рада, если вы станете помогать друг другу.

     Дальнейший разговор за завтраком касался в основном  предстоящего заседания  Совета Директоров.  Я в нем благоразумно не участвовал,  но старательно записывал в свою память всю информацию; никогда не знаешь, что может пригодиться.

     После завтрака Яблоков пригласил меня следовать за ним.

     - Ты  не  будешь возражать,  если мы посидим с твоим советником в кабинете Александра? - спросил он у Ланиной.

     - Пожалуйста, - ответила она.

     Мы прошли в кабинет. Яблоков на несколько мгновений задержался на пороге, как бы не осмеливаясь его переступить.

     - Да,  - грустно заметил он, - сколько раз я сюда входил к ее отцу. Сорок дней прошло со дня его гибели, а я все не могу поверить, что его нет, что он больше не сидит в этом кресле.

     Яблоков прошел  в кабинет и сел в то кресло,  где больше не сидел его бывший хозяин.

     - Садись сюда,  поговорить с тобой хочу,  - сказал он,  показывая  мне на другое кресло. - Ничего, что я на ты?

     - Нормально.

     - Тебе сколько лет?

     - Тридцать четыре.

     - А мне пятьдесят четыре. Мы с ним были ровесниками. По всей жизни мне бы погибнуть.

     - Почему так?

     - А потому что так справедливей.  Что я из себя  представляю?  Да так, ничего особенного, таких пруд пруди. А таких как он раз два и обчелся. Ты понимаешь это?

     Я это вполне понимал.

     - Вижу, ты парень дельный. Волнуюсь я за нее, под секирой ходит.

     - Как же мне эту секиру отвести подальше от ее головы?

     Яблоков посмотрел на меня и тяжело вздохнул.

     - Вот и я об этом думаю.  Да только пока не знаю.  Говорил я  ей: хочешь жить, брось ты все, не встревай в эти дела, пусть концерн возглавит кто-то другой.  Слишком опасно.  Но она и слушать не хочет, одно твердит: так хотел папа. Да только и он не понимал всей опасности.

     - Может, вы мне расскажите, откуда она идет?

     - Расскажу,  все  что знаю.  Только сначала хочу тебе другое сказать: мы с ее отцом дружим, дружили, - поправился Яблоков, - черт знает сколько лет. Как однажды оказались рядом на лекции в институте, так больше не расставались. Я и с женой его познакомил, вместе с Сашей ходил  в  роддом,  когда пришло время ей рожать.  А затем через пять лет проводил ее на кладбище.

     - Что же с ней случилось?

     - Убили ее.

     - Убили?! Как?

     - Точно никто не знает, она осталась на даче одна, а когда на утро Саша приехал,  то увидел ее истерзанный труп.  Следствие так ничего толком не выяснило,  кроме того, что перед тем как у***ь, ее изнасиловали.

     - Жуткая история.  Сначала убили мать,  затем - отца.  Почему она мне об этом не сказала?

     - Она не любит вспоминать о матери,  потому что сразу приходиться вспоминать о том,  как она погибла.  А это, согласись, нелегко. Наверное,  она права.  - Яблоков о чем-то задумался. - Очень прошу тебя, не дай ей погибнуть,  угаснуть последнему отростку рода Ланиных. Я потому так говорю,  что  без нее сына будет трудно вырасти.  Эрнест в отцы не

годится,  он вообще ни на что не годится.  Ты меня  понимаешь,  сынок? Прости, что тебя так называю, но ты мне сразу понравился. Буду помогать тебе, как могу.

     - Спасибо,  - искренне поблагодарил я его,  - но тогда для начала объясните, что тут происходит?

     - Объяснить можно,  только сразу все равно всех делов не поймешь, - задумчиво произнес Яблоков. - Очень тут все, скажу я тебе, запутано. Да и не все мне известно,  я-то не очень активное участие  принимал  в делах концерна. Честно скажу: не будь я другом Саши, никогда бы мне не стать членом Совета Директоров.

     - И все-таки расскажите, что знаете.

     - Видишь ли, - медленно начал Яблоков, - Саша был человек, как бы тебе поясней сказать, из будущего что ли. Он все время строил какие-то планы, его не всегда интересовало, что происходит в данный момент. Добавь к этому,  что он был бессребреник, деньги для него имели исключительно прикладное значение,  он стремился все, что получал от своего бизнеса, вкладывать в развитие.  Работал по четырнадцать часов,  и  ему все  было мало.  Я не помню,  чтобы он когда-то уезжал в отпуск больше чем на неделю.  А вокруг него совсем другие люди,  их такая  жизнь  не устраивает.  Сам  понимаешь,  чего они хотят от нее.  Вот отсюда и все конфликты.

     - Но что было конкретного?

     - Конкретного?  Да как тебе сказать. В последнее время Саша вдруг стал понимать, что внутри концерна происходит не совсем то, что он хочет. Хозяйство большое,  контролировать его нелегко,  тем более такому человеку, как Ланин. Он - стратег, а вот каждодневными делами он любил заниматься меньше. Он их перепоручил другим.

     - Кому?

     - Всем, каждый занимался своим делом.

     - Можете описать, кто и чем занимался?

     - Пожалуйста. Ты не куришь?

     - Нет.

     - А я закурю. Значит, хочешь знать, кому и какие дела? - переспросил Яблоков,  выпустив изо рта густой клубок дыма.  - Ну, текущее руководство было за Гарцевым, его заместителем. Он по сути дела все и держал да и держит в своих руках.  Очень деловой и знающий мужик.  Только очень любит власть,  ему не так-то было просто подчиняться Ланину. Барон  тот занимается финансами,  возглавляет наш банк.  Хитрющий мужик, умеет делать деньги буквально из любого дерьма.  Международными делами ведает Орехов, он у нас полиглот, то ли на пяти, то ли на шести языках чешет.  Что тебе сказать о нем? Мужик он вроде ничего, неглупый, но уж больно слабовольный,  всегда подчиняется на данный момент самому сильному.

     - Ну а чем занимаетесь вы? - спросил я.

     - А  всем понемногу,  мне Саша давал поручения,  я их и выполнял.

Если хочешь знать конкретно,  то курировал главный наш проект - строительство нового цеха на комбинате. Последние полгода я и в Москве почти не бывал,  все там сидел. С самого начала не очень дело заладилось, вот Саша и попросил меня лично взять его под мою опеку.

     - А в чем причина?

     - Да,  много причин.  Ну а главное, денег не хватает. И это очень его волновало. Ну, вот и все члены Совета Директоров. Ах да, Добровинский Эрнест Георгиевич,  - голос Яблокова зазвучал пренебрежительно,  - честно говоря,  я всегда считал ошибкой,  что Саша ввел его в этот орган.

     - Вам не нравится он?

     - Жалко мне Сашеньку,  сама поди жалеет,  что с ним связалась, да не просто все изменить. Сердцу не прикажешь, видел какой красавец, как тут устоишь. Все мы по молодости совершаем ошибки. Вот ты разве не совершал?

     - Совершал,  - признался я.  - Я был женат, но вовремя понял, что это дело не для меня. Чересчур хлопотное.

     Мне показалось, что Яблоков как-то странно смотрит на меня.

     - Еще будут вопросы?

     - Вопросов сколько угодно.  Только вот не знаю, нужно ли их задавать сейчас. Мне пока слишком мало известно.

     - Тут ты прав,  не стоит спешить,  надо во всем разобраться. Концерн - огромное хозяйство, один комбинат чего стоит, а есть еще столько всего. Саше нравилось увеличивать свои владения, хотя просто так он ничего не приобретал. Он умел все подчинить своим целям.

     - А как вы думаете, кто же все-таки его убил?

     Яблоков снова взглянул на меня, затем тяжело вздохнул.

     - Если бы, сынок, знал бы ответ на этот вопрос, я б того сволочугу собственными руками придушил.

     - Но вы же были в тот вечер в доме.

     - Был, но, увы, ничего не слышал. Да и как слышать, следствие установило, что пистолет был с глушителем.

     - А что вы делали в момент убийства?

     - Читал какую-то муру.  Совет Директоров был  очень  напряженный, вот захотелось отвлечься.

     - Что же происходило на том Совете?

     - Саша был сильно недоволен, как шли в последнее время дела и обвинял в этом нас.

     - То есть и вас?

     - И меня тоже, - подтвердил Яблоков. - Но главным образом Барона. Он прямо заявил, что деньги тратятся не туда и вообще с финансами происходит черт знает что.

     - И что дальше?

     - А дальше он пообещал во всем детально  разобраться  и  устроить проверку всех финансовых потоков.  Он сказал, что каждый думает исключительно о себе и почти не думает о концерне. Таким я его видел в жизни всего  несколько раз,  а мы знакомы больше тридцати лет.  – Яблоков затушил в пепельнице выкуренную до самого кончика фильтра  сигарету  и тут же полез за другой.

     - Из вашего рассказа явствует,  что больше всех  оснований  у***ь Ланина имел Барон.

     Яблоков не спешил с ответом,  казалось, все его внимание было поглощено раскуриванием сигареты.

     - Так оно получается,  - вдруг произнес он, после того, как искурил половина сигареты.  - На том Совете по настоянию Саши было  решено организовать специальную ревизионную комиссию для проверки финансового состояния концерна и, прежде всего, банка.

     - Насколько я понимаю, она так и не была создана.

     - Почему же не была, она создана и работает. Сегодня на заседании Совета, может быть, даже послушаем, что она успела насобирать.

     - Но вы так и не ответили на мой вопрос,  по-вашему, мнению больше всех оснований у***ь Ланина были у этого Барона?

     - У Барона были, конечно, основания у***ь Сашу, но не меньше Саша критиковал и других. В том числе и вашего покорного слугу, несмотря на нашу многолетнюю дружбу.  Когда речь заходила о делах,  ничего личного для него не существовало. У него возникла идея проверить работу каждого члена Совета Директоров.

     - Но вы понимаете,  что не исключено,  что один из членов  Совета Директоров - убийца. Как вы можете так работать?         

     - А что прикажешь,  сынок,  делать,  не пойман - не вор. Поможешь найти его - вечная тебе благодарность. И от Сашеньки, и от меня. Думаешь, меня не мучает эта мысль. А что делать? Не знаю, кто убил его.

     - А как вы думаете, что сегодня произойдет?

     - А что думать,  Сашеньку утвердят председателем. У нее контрольный пакет акций,  так распорядился ее отец. И если это кому-то не нравится, так это его дело.  Я на ее интересы Сашеньки никому не  позволю наплевать. Можешь не сомневаться.

     - Я и не сомневаюсь, - улыбнулся я.

     - Слушай, сынок, не знаю, как ты ко всему относишься, - наклонился Яблоков ко мне,  - но сделай все,  чтобы ее защитить.  По гроб тебе буду благодарен. Представить себе не можешь, как ей сейчас трудно придется. Скажу тебе честно,  пытался ее отговорить,  отдать акции в управлении. Но она все хочет сама.  Да только такие тут дела... Не справиться ей. Как только она станет председателем Совета Директоров, в ее число злейших  врагов  превратится уйма людей.  И каких могущественных людей.  Желающих прибрать к рукам концерн  хоть  отбавляй.  Тут  такие клубки заворачиваются.

     - Я понимаю,  но я здесь бессилен, я уже заметил, что она предпочитает сама принимать решения.

     - Это его характер сказывается. Он всегда брал ответственность на себя. Вот и она такая. Только она как стебелек, сломаться может легко. Вот чего я боюсь. - Яблоков посмотрел на часы. - Поговорили мы с тобой больше часа. Скоро гости начнут собираться. Не буду ничего о них больше говорить, сам увидишь. Надеюсь, ты понял, что я тебе сказал.

     - Мне  все понятно,  - ответил я,  сознавая,  что на самом деле с каждым часом в этом деле загадок становится все больше и больше.