Глава 9
1828 Words
Глава9. В психушке.
…Жизнь Ольги Ильиной и всего интерната сильно изменилась после того, как над ними взяла шефство элитная часть МВД. Точнее это был батальон спецназа УИН.
Впервые в расположение батальона Оля попала, когда ей было тринадцать лет. Специально для интерната устроили показательные выступления. Девочка тут же влюбилась в двухметрового парня, в краповом берете. Позднее оказалось, что это капитан – командир роты.
Это определило в дальнейшем её выбор. Сначала она закончила юридический колледж, а затем её вне конкурса взяли на юридический факультет университета.
На третьем курсе она впервые прочитала Библию…
…Ольга вновь очнулась от резкой боли. На этот раз она лежала на больничной койке. Ей делали укол в руку.
« Ну, как оклемалась немного? Сейчас витамины клеточки твои подпитают. Глядишь к вечеру встанешь. Поужинаешь» — пожилая медсестра говорила, не обращая внимания, слышит её больная или нет. За тридцать лет работы в психдиспансере она привыкла к тому, что «психи» часто находятся в своём собственном мире и не воспринимают то, что им говорят. Но она знала, что её ровный тон, которым она с ними разговаривает, успокаивает. Это выработано годами. Но такая медсестра была единственная на всю больницу. Долго на такой зарплате здесь не задерживались. Поэтому прощалось и пьянство, и другие «грешки».
Как и сказала пожилая женщина, Ольга смогла встать с кровати только к вечеру. Хотелось в туалет, но медсестра предупредила её сразу или терпи, или можешь сходить под себя на клеёнку. Тут дурдом и нянчиться с тобой никто не будет.
И, действительно, как бы в подтверждение её слов, в палате разыгралась совершенно дикая сцена.
Вошли два санитара – мужчины и с ними дородная женщина со шприцом. Молодая девчонка на соседней койке, до этого спокойно лежавшая, вдруг забилась в истерике: «Не надо больше аминазина. Не надо. Я уже не буйная». Ольга тут только заметила, что девочка привязана к койке скрученными в жгут простынями.
Не обращая никакого внимания на её просьбы, санитары отвязали её и перевернули на живот. Женщина задрала на ней рубашку и сделала укол в ягодицу.
Затем быстро перевернули обратно на спину и привязали к кровати. Вместо простыни под ней была постелена больничная клеёнка. Ольга с ужасом поняла, что больная просто лежала в луже собственной мочи.
«Обоссала-то всё» — санитарка сходила за половой тряпкой и, просунув несчастной под спину, протёрла.
«Что-то ты сегодня, Клава, добрая» — прокомментировал один из мужиков. Они совершенно бесстрастно смотрели на голое тело, едва прикрытое мокрой от мочи казенной ночной рубашкой.
« Да воняет. Самой же всю ночь здесь дежурить».
Санитары ушли. Не прошло и пяти минут, как молодую девушку начало ломать. Она буквально выкручивалась и выгибалась всем телом на кровати.
« Тоже новенькая. Врачу не дала, вот он её аминазином и дрессирует».
« Да что там давать-то. Был бы у него как у Пети, а то сморчок засушенный. А ведь не пропускает ни одной. Как только узнает, что с воли поддержки нет – затрахает. Жаловаться некому. Так и привяжется. Пока не надоест или какая новая девчонка, посимпатичнее не появится. Тебя как зовут?» — Ольга поняла, что обращаются к ней: «Ты вроде как следующая на очереди получаешься У тебя как на воле? Кто есть?»
Палата, в которой оказалась Ольга, была огромной. Человек на сорок. Пять или шесть женщин окружили две койки, на которых лежали новенькие и делились впечатлениями.
Новеньких всегда помещали у самой двери. Эти места считались самыми неудобными в палате. Всегда сквозняк, да и от санитаров, если какой непорядок среди психов, достаётся в первую очередь.
« Как я сюда попала?».
«Да ты с потерей памяти! Короче первые две-три недели трогать не будут. Вдруг у тебя какие родственники крутые. Ну а потом, если окажется, что ты никому не нужна, пропустят по полной программе!».
« Тут уж точно – пока не надоешь».
«Её долго будут. Красивая».
Видимо, поняв. Насколько она напугана и как ей сейчас плохо, кто-то из женщин решил её пожалеть: «Ссать-то хочешь?».
« Конечно, хочет. Почитай уже вторые сутки в койке валяется. Тащите судно».
Одна из женщин наклонилась к Ольге и полушёпотом сообщила: «У нас на палату одно судно есть. С воли занесли. Только мы его прячем. Найдут – отнимут».
« Это они так воспитывают. Поваляешься в моче – вроде как сговорчивей становишься».
«Ей вот уже ничего не надо. Во время ломки обоссалась».
Девушка, которой сделали укол, затихла и лежала с открытыми глазами.
« Жалко девчушку. Молоденькая ещё. Вроде бомжиха. Вот у неё по-настоящему крышу снесло. Говорят какому-то менту палец откусила».
« Ладно, на х**н!» — женщины рассмеялись, но негромко. Видимо, боялись санитаров.
«Тут ведь настоящих-то психов немного. А в основном так, кто под судом, кто по бытовухе – родственники сдали».
«А вообще палата у нас хорошая. Между собой мы дружно…».
«Ты как? О себе совсем ничего не помнишь?» — Ольга решила сказать, что ничего не помнит. Она действительно не знала, как сюда попала. С момента взрыва она была без сознания. Кто её сюда поместил? Почему в психбольницу? Вдруг эти ублюдки, которые её похитили? Положение человека, который потерял память, было ей сейчас на руку. Как она поняла, её захватили потому, что кто-то решил, будто она располагает какой-то информацией. Возможно, если эти люди узнают, что она потеряла память, то её оставят в покое.
Появилось судно. Женщины помогли им воспользоваться. Ольга, как и её соседка, была в страшной больничной ночной рубашке, одетой на голое тело. Заметив её реакцию, кто-то из женщин успокоил: «Начнешь вставать – дадут халат и тапочки. К мужикам санитарам привыкнешь. Они тебя первое время не тронут. А за наряд свой не переживай. Мы все тут без штанов ходим и такие же красивые».
« Вот только скучно здесь. Есть телевизор, но его по вечерам включают, когда ночная смена приходит. Единственное развлечение – водят на работу. Цех в подвале – коробки собираем».
« Опять же с Петей пообщаться» — женщины вновь негромко рассмеялись.
« На работу водят вместе с мужским отделением» — пояснила та, которая помогла ей с судном. Она уже сидела у Ольги на кровати и та поняла, что это, видимо, её новая подруга.
На следующий день Ольга потихоньку начала вставать. Тело было словно ватное, голова болела и плохо соображала.
«Это они тебе что-то вкололи» — Валя, её новая подруга, взяла над ней шефство. Она уже помогла переселиться на другую койку – поближе к себе и окну. В палате она пользовалась явным авторитетом. В больницу попала как алкоголичка и за буйный нрав. На « воле», как она рассказала, у неё был богатый муж, который её, несмотря на все выходки, любил. Она была очень неплохим человеком, но пила по-страшному.
После завтрака, неожиданно съедобного, Валентина повела её в мастерские.
Это была уютное, тёплое помещение. Здесь было несколько столов, за которыми собирались коробки для обувной фабрики. Валентина объяснила, что сюда ходят по желанию – в основном пообщаться с противоположным полом. Ольга очень скоро поняла, почему её новоиспечённая подруга, рассказывая об этом, так таинственно улыбалась.
В мастерских мужчин было человек десять, женщин – не меньше сорока.
«Смотри – сейчас сделаю, чтобы тебе было интересно» — Валя взяла за руку одного из мужчин и, словно провинившегося школьника, вывела на середину: «А где у нас Петя?» — затем она развязала у него пояс и распахнула халат. Послышался довольный хохот. Мужик обладал гигантским достоинством.
«Бабы пользуйтесь!».
Началась оргия. Увидев, что Ольге всё это неприятно Валька, как бы извиняясь, воскликнула: « А чем тут ещё заниматься? Представляешь, у него всегда стоит. По голове чем-то шибануло, и вот такое счастье».
«Отсюда можно уйти?».
«Конечно, но что там, в палате делать? Давай хоть поработаем. Я когда эти коробки собираю, то действительно успокаиваюсь» — они принялись за работу.
«Валь, а отсюда можно убежать?».
«То есть как?».
«Совсем. Из больницы?».
«Я не знаю. При мне никто не пытался».
Действительно за работой время, до обеда, пролетело незаметно. К сожалению, после обеда работать уже не водили.
Бесцельное пребывание в палате на Ольгу повлияло удручающе. Валька, сразу же после обеда, куда-то исчезла.
Бывшая соседка по-прежнему была привязана. Резкий запах мочи и полностью отсутствующий взгляд добавляли красок. С Ольгой могло произойти то же самое. Желание бежать усилилось.
Вечером появилась Валька. Она была немного навеселе.
«Ты где напилась» — Ольга спрашивала без укора, а скорее с любопытством. Раз можно договориться о выпивке, значит можно договориться и о побеге.
«За деньги здесь можно всё найти».
«Валь, помоги мне убежать отсюда» — несмотря на то, что Валька еле держалась на ногах, способность размышлять её ещё не покинула.
«Обожди, сейчас кое-что обустроим, потом поговорим».
Валька куда-то уковыляла. Через несколько минут вернулась, приведя с собой пять, или шесть, женщин.
«Ну-ка взяли, и давай в коридор. С дежурной медсестрой я договорилась» — женщины легко подняли кровать с девушкой и вынесли из палаты.
Валька вновь вернулась и с удовольствием растянулась на своей кровати.
« Запашок. Тут протрезвеешь, как от нашатыри. А что тебе на воле-то делать» — Ольга ждала этого вопроса, и её не удивило, что он был задан без всякого перехода.
«Я боюсь, что через две недели тебе придётся меня так же из палаты выкинуть».
«Ясно. Я о тебе кое-что поспрашивала. С тобой не всё так просто. Персоналу велели за тобой приглядывать, и даже опекать, чтобы чего не случилось. Кто-то на воле знает, что ты здесь. Явно люди влиятельные. Сам главврач дал о тебе распоряжение. А он здесь большой человек. Так что сбежать ты отсюда сможешь либо за очень большие деньги, либо если тебе какое-нибудь чудо поможет».
Заснула я только под утро. Ночью мне снился интернат. Полоса препятствий. Сергей, командир роты, заставляет меня прыгнуть с вышки. Он не знал, что я в группе новенькая и даже понятия не имею, как это делается. Я прыгнула – получилось, что без парашюта. Он потом несколько месяцев ухаживал за мной. В больнице и после, когда я скакала уже на костылях. Серёга – моя первая детская любовь. После того, как его отправили в Чечню, я о нём ничего знаю…
Утром, после завтрака, меня вызвали в кабинет лечащего врача. Я пробыла там ровно десять минут. За это время врач, молодой мужчина лет сорока, не произнёс ни слова. Все десять минут он что-то писал, как я поняла, в моей карточке. Затем, даже не взглянув на меня, бросил: «Идите».
Интересно, что он написал в графе фамилия и имя? Раз я ничего не помню? Спросила об этом у Вальки.
«А чёрт их знает, что они там пишут. Если хочешь – спрошу у санитарок».
Спиртным больных, у кого была возможность заплатить, снабжали санитарки. Это могло мне помочь. В любом случае, даже если я на особом контроле, люди, нарушающие какие-либо нормы или приказы, способны пойти и на более серьёзное нарушение. Всё дело в том, как найти способ с ними расплатиться?
Идти работать я отказалась, а после обеда попросила Вальку достать спиртное. Она с радостью согласилась. Куда-то сбегала и вернулась радостная: «Пойдём – тебя угостить хотят» — потащила меня в комнату к санитарам.
Пили до позднего вечера, пока не пришла ночная смена. Я никогда в жизни ещё так не напивалась, зато узнала, что сбежать отсюда можно только по крыше здания и ещё – мне отдали мою иконку, сообщив, что все вещи отдать не могут. Иконку, оказывается, одна из санитарок заприметила, когда меня переодевали, и прибрала на всякий случай: «… чтобы вещь не затерялась».
Почему я понравилась этим людям? Почему они согласились мне помочь? Не знаю. Для меня это было уже не важно.
- Writer
