Инстинкты

ИНСТИНКТЫ Как только Катя вошла в старинную парадную, полную ветвящихся коридоров-коммуналок, будто большая паутина, – сверху донеслись звуки итальянской арии. Cielo, amore, ti aspetto[1] – нечто стандартное, но приятное. Упругий мужской тенор, легко разносимый подъездной акустикой. Катя нерешительно улыбнулась. Ох уж этот Леопольд – только ему пришла бы в голову идея так приветствовать девушку. Романтично и немного… Неуклюже? Натужно? Поднимаясь по обшарпанным крошащимся ступеням, Катя прогнала эту мысль. Леопольд – действительно приятный, образованный, утонченный молодой человек; встреча с ним – редкая удача. Правда, имя у него смешное. Хоть убей – напоминает миролюбивого кота из советского мультика. Ему это, наверное, лучше не говорить: судя по всему, он довольно ранимый. – Ciao, bella![2] – улыбнулся Леопольд, когда она, запыхавшись, наконец-то поднялась на седьмой этаж (лифта в старинном доме, разумеется, не было). – Как тебе мое пение? – Очень… мило, – выдавила Катя. Леопольд уже, изящно согнувшись в поклоне, коснулся губами её рук – сначала одной, а потом другой. Ладони у него были сухие и теплые. Видно, что он подготовился к вечеру – светлые реденькие волосы тщательно уложены гелем, на губах поблескивает бальзам, на элегантном темно-синем пиджаке сверкает брошь в виде скарабея – большого, важного, с изумрудными крыльями. Странное украшение. Почему-то Катя ощутила тревогу – даже легкую оторопь. Леопольда она встретила в приложении для знакомств – а туда ее заманили подруги, которых сильно беспокоил затянувшийся перерыв в Катиной личной жизни. Устав отсеивать безграмотных качков, через пару сообщений склоняющих к вирту, ноющих маменькиных сынков без работы, лысых, прыщавых, толстых, школьников, прикидывающихся, что им двадцать, и пенсионеров, указавших возраст тридцать пять, Катя уже хотела бросить эту затею, – но тут появился он. Фото профиля у Леопольда было красивым – как и все остальные его фото, – но… В первую минуту Катя подумала, что это девушка, – настолько женственными казались его черты. Нежные линии скул, лба, губ, подбородка, тонкая шея, хрупкие узкие плечи; но главное – что-то в выражении лица: странный томный блеск, тут же напомнивший Кате о Егоре, ее приятеле-гее. Все фото были почти одинаковыми – селфи крупным планом, без улыбки; от голубых широко расставленных глаз Леопольда, от его по-модельному выделяющихся скул, маленького подбородка, перстней с массивными камнями веяло чем-то неподвижным, давящим. Почти мертвым. – Да это же баба! – взглянув на фото, воскликнула Таня – соседка Кати по общежитию. – Точно тебе говорю!.. – Да нет, не похоже… – промямлила Катя. – По крайней мере, надеюсь, что нет. У нас мэтч, и он мне уже написал… – «Он»? А где кадык-то, кадык где?! – взволновалась Таня, увеличивая фото. – Или, может, это девушка-транс в переходе? Вдвоем они какое-то время анализировали фото и искали кадык – но так и не пришли к единому мнению. Кате нравились феминные стройные парни – но растаяла она, главным образом, не от фото, а от описания. «Преподаватель итальянского и латыни, закончил Ватиканский университет, – гласило оно. – Так что со мной ты и демона призовешь, и отведаешь превосходного кьянти! Ищу увлекательного общения без предрассудков, свиданий – ну и, конечно же, секса, инстинкты никуда не деть». Инстинкты. Почему-то это не вяжется с его внешностью – слишком уж. По крайней мере, «инстинкты» по отношению к девушкам. Но Италия… «Привет, ты тоже знаешь итальянский? Как здорово! – написала Катя в ответ на его «привет». – Я немного училась в Италии, в Неаполе. До сих пор скучаю по тем временам». «Что ж, buona sera, singorina![3] –еще раз поприветствовал Леопольд. – До чего приятная встреча, я удивлен. Что же ты изучала в Неаполе?» «Русско-итальянские литературные связи. Я филолог, заканчиваю магистратуру. А…» «Потрясающе, просто потрясающе, bellissimo[4]! Нам определенно нужно обсудить это за чашкой кофе. Когда ты свободна?» Катя растерялась; у нее горели щеки – такого быстрого развития событий она не ждала. А что, если это и правда транс? Или гей? Или… «Завтра вечером можно», – написала она, очарованная образованной галантностью Леопольда. Они договорились сходить в пиццерию – так же легко, практически на лету, – однако той же ночью у Кати подскочила температура и заболело горло. К вечеру она так расхворалась, что отменила встречу. «Как жаль, signorina! – тоскливо написал Леопольд. – А что, если я навещу Вас с бутылкой вина и лекарствами? Dottore italiano[5] на дом!» «Первая встреча дома?.. – тем вечером Катя как раз была в общаге одна – но замялась. – Даже не знаю. Вряд ли это прилично». «К черту приличия! – с рыцарской решительностью провозгласил он. – Итак, я собираюсь?» Приехал он очень скоро, без лекарств – зато действительно с бутылкой кьянти и одинокой красной розой. С порога, прямо на вахте, расцеловал Катю в щеки, как подружка подружку, и засмеялся – манерным, по-гейски мягким женственным смешком. – Ох, дорогая, я так рад, что мы все-таки увиделись! Ну, показывай скорее, где ты живешь!.. Точно парень, – растерянно думала Катя, осторожно изучая его. Но… Натурал? Быть того не может. Эти плавные текучие движения, усмешечки с поджатыми губами, нервные гримасы, жестикуляция пальцами, непрерывно порхающими вокруг лица; то, как он ходит – плавно покачивая бедрами, – как резким, но кокетливым рывком головы откидывает с глаз пряди челки, как говорит… Оказавшись в комнате у Кати, Леопольд чуть ли не первым делом похвалил ее цвет волос – и бросился в обсуждение салонов красоты, покупок и шопоголизма. Кате становилось все более не по себе. Вечер выдался насыщенным. Они довольно быстро осушили бутылку; Леопольд потушил свет, зажег свечу, включил нежную романтическую музыку, пригласил Катю на танец, не прекращая восхищаться ее умом и красотой. Разговор тек легко и живо – хотя говорил, главным образом, Леопольд; когда Катя пыталась рассказать что-то свое или прокомментировать что-нибудь – он как-то естественно и необидно перебивал ее – и снова говорил, говорил, говорил, порхая по комнате, как яркая экзотическая птица. Они обсудили образование в Италии и России, сайты знакомств, Питер и его архитектуру, музыку, поэзию (Леопольд, аристократически отставив мизинец, даже почитал Кате свои стихи – на ее взгляд, возвышенную архаичную дребедень с очами, венцами, сердцами, «любовь – вновь» и «весна – не до сна», – а ее стихи послушать отказался), Рим, Венецию и Неаполь – всего понемногу. Когда говорили о «Неистовом Роланде» Ариосто, Леопольд вдруг страстно прижал Катю к стене – и впился губами в ее губы. От неожиданности она выронила книгу Ариосто – и ответила на поцелуй. Все случилось быстро – так, что она и опомниться не успела, будто оцепенев. Леопольд покрывал ее ласками и поцелуями, у него были приятные наощупь волосы, легкие, как пух, он приятно пах («Чувствуешь мой парфюм? – спросил он, улыбаясь. – Leggerissimo, sÌ?[6]»), – но ее не покидало странное навязчивое чувство: что-то не то. Что-то не то, не так, что-то ей не нравится, не подходит; но что? Кажется ведь, что все в порядке. И все же… Леопольд много и картинно стонал, рычал, часто дышал, вскрикивал – гораздо больше самой Кати. В ответ на его ласки она хотела сделать ему минет, но он вдруг отстранил ее – неожиданно твердым жестом. Катя удивилась – парни обычно не так реагируют. Стесняется размера? Не принял душ? «Не нужно, – весело хмыкнул он. – Девушки плохо делают минет, разве нет?» «Эм…» – Катя хотела возмутиться – но он заткнул ей рот новыми поцелуями. Когда Леопольд вошел в нее и начал двигаться – она ничего не почувствовала. Буквально – совсем ничего, кроме тяжести потного, страстно дергающегося тела на себе. Она не знала, как реагировать – такое с ней случалось впервые. Слишком маленький – или, скорее, слишком мягкий? Но почему тогда он отказался от минета?.. Он много двигался, возился, дергался на ней, несколько раз менял позы; но все – как-то бестолково, неуклюже, чересчур; так, будто играет на сцене. Менял темп там, где не нужно; давил на Катю всем весом, грубовато мял ей грудь и ягодицы – хотя она несколько раз попросила так не делать. Когда просьба повторилась во второй или третий раз, Леопольд вдруг холодно и сухо сказал: «Я не люблю, когда партнер в постели указывает мне, что делать. У меня от этого падает». Куда уж сильнее падать, – истерично мелькнуло где-то в глубине сознания Кати – но она строго подавила эту мысль. Просто первая встреча, он просто волнуется. Нельзя вот так с ходу осуждать человека. Хотя – кто говорит про «указывать», если она тактично попросила?.. В итоге, отчаявшись, Катя просто устало ждала, когда он закончит. Когда это наконец случилось, она осторожно вывернулась из его объятий и убежала в душ. Откуда же это странное чувство – такая сильная тревога, почти до тошноты? Зачем ты переспала с ним? – спросила она себя. – Тебе точно этого хотелось? Ты точно была готова? «Ну, он мне понравился. Но…» «Что ж, дорогая, я в предвкушении нашего следующего любовного свидания! – старомодно и возвышенно воскликнул Леопольд, когда она вернулась в комнату. – Так и представляю, как мы с тобой будем танцевать в лунном свете – где-нибудь в парке или саду! У тебя такая белая нежная кожа – лунный свет отлично ее подчеркнет. О, а хочешь со мной в оперу?! У меня два бесплатных билета на Otello!» От оперы Катя отказалась, сославшись на то, что ей все-таки нужно выздороветь и доделать заказ на перевод. Стемнело, она уже позевывала – но Леопольд без умолку болтал. В какой-то момент тема снова переместилась к сексу, и он заявил: «Обычно девушки меня хвалят в этом плане. Хотя… – он покосился на Катю и лукаво хихикнул. – Кто знает – вдруг я вру?! Вдруг у меня совсем немного опыта с девушками?» Ага. Все ясно. «Кто знает», – эхом повторила она, решив не спрашивать напрямую; да уже и не нужно было спрашивать. То, что у Леопольда был опыт с парнями, они даже ни разу не озвучили – слишком уж очевидный факт. Неужели я – тренажер для самоутверждения?.. Нет, не может все быть так плоско. Он ведь такой возвышенный, такой утонченный. Нужно получше присмотреться. И вот сейчас Катя стоит у него дома – на пороге маленькой комнатки в коммуналке, – смотрит на брошку-скарабея – и присматривается. – Ну что, кошечка моя, как прошел твой день? – промурлыкал Леопольд, разливая вино по бокалам. Из ноутбука на столе лилась музыка; конечно же, снова оперная ария – высокий, острый женский голос, речитативы, в которых невозможно разобрать слова. – Ну, я… – Зря ты не пошла в оперу – вечер был чудесный! – перебил Леопольд, пододвигая к ней бокал и блюдо с кусочками сыра. – Вот, угощайся… – он сел напротив, сложил пальцы под подбородком, умиленно глядя на нее. – Выглядишь еще прекраснее, чем тогда!.. Все-таки чудесное было свидание – и самцовские инстинкты, так сказать, удовлетворены, и духовная пища получена! Ахахаха!.. Самцовские инстинкты. До чего же нелепо, когда он это говорит. Катя постаралась не поморщиться, снова ощутив вспышку странного отторжения. – Когда начнем занятия итальянским, signorina? – оживленно продолжал Леопольд, накрыв ее руку своей. – Я уже продумал тебе план занятий! Начнем с освежения базовой грамматики – что-то вроде Passato Prossimo, Imperfetto, – а потом… – Да ведь я еще не соглашалась с тобой заниматься, – натянуто улыбнулась Катя. Леопольд небрежно отмахнулся – словно ее согласие было никому не нужной формальностью. – О, это ты пока так говоришь! У меня уникальная авторская методика, со мной никто не сравнится – по крайней мере, в Петербурге точно! – заверил он, закидывая в рот кусочек сыра. На его бледном лбу проступила испарина – видимо, жарко в пиджаке. Катя вспомнила, как, уходя, он вертелся перед ее зеркалом, восторженно ощупывал кончиками пальцев свое лицо и говорил: «Такая линия скул и подбородка называется «героиновый шик» – ты знаешь об этом, нет? Она характерна для многих моделей и актрис». Оперная певица из ноутбука разразилась особенно долгой трелью, сверлящей мозг; Катя вздрогнула. – Слушай, а мы можем поменять музыку? Просто опера… Не совсем мое. Да и вообще классика. – А что ты предлагаешь? – как-то кисло, с отголоском насмешки уточнил Леопольд. – Не знаю… – Катя пожала плечами. – Я могу что-то из своего включить, у меня есть красивые песни. – Нет, дорогая, уж извини. Кроме классики, я ничего ставить не буду, – прохладно отрезал Леопольд, глядя на нее в упор своими белесо-голубыми глазами. – Потому что все, кроме классики, – плебейская без-вку-си-ца! Я так считаю и иначе считать не буду. – Ну… Ладно, хорошо, – все больше сникая, пробормотала Катя. Повисла неловкая пауза. – Знаешь, после твоего ухода бокал разбился. Тот синий, мой любимый, который мне мама из Франции привезла… Столько лет со мной был. Жалко. – А, да и черт с ним! Вещи – это просто вещи! ­– отмахнулся Леопольд, подливая себе еще вина. Катя так ошалела от этой реакции, что не нашлась с ответом. – Что подружки твои про меня сказали? Рассказала им? – Ага. Предварительно одобрили, – уклончиво сказала она. – А подружки красивые? – как-то плотоядно ухмыляясь, поинтересовался он. Чуть не поперхнувшись, Катя отодвинула бокал. – Эм… Красивые, но вопрос странный. Мы все очень разного типажа. Если тебя что-то в моей внешности не устраивает, зачем ты меня лайкнул? – Что ты, что ты, все устраивает! Мне нравятся такие, как ты! – всполошился Леопольд, снова накрывая ее руку своей. – Просто мужские шутки, ничего более… И – опять замер с умиленным взглядом на нее, будто ожидая чего-то. Оперная певица все надрывалась и надрывалась; Катя прочистила горло. – Я тут подумала… Мы еще совсем мало знаем друг друга. Как насчет игры в вопросы по очереди? Это не «правда или действие», а… – Ой, нет, дорогая, ни в коем случае! – поморщившись, с отвращением воскликнул Леопольд. – Все эти «игры» – для быдла, не умеющего общаться. Мы с тобой не такие, нам это не нужно. – Но… – Если тебя что-то интересует обо мне – просто спроси. – Ладно… – поколебавшись, она решилась. – Леопольд – твое настоящее имя? Точнее… Тебя всегда так звали? Она еще вчера придумала этот вопрос – способ максимально аккуратно и бережно узнать, имел ли место подозреваемый Таней переход. – Да, всегда, – спокойно кивнул Леопольд. – Родители так назвали. Что-то еще? – Мм… Расскажи о своей первой любви? Школьной, детской – любой. – Нет, – резко и холодно произнес он. Его черты вдруг изменились – теперь от них веяло враждебностью; голубые глаза заволоклись мутной дымкой. Катя вжалась в спинку стула; у нее пересохло во рту. Вот дура, зачем ты вообще сюда приехала? А если он не просто чудак, а опасен?.. – Не расскажу. – Оу… Х-хорошо. – Ты просто не готова к этой информации. Она может… шокировать, – будто бы чуть смягчившись, пояснил он – и поправил изумрудного скарабея. – Может, когда-нибудь… А может, и нет. Посмотрим. Катя кивнула, опустив глаза. Заметив, что она все еще напряжена, Леопольд вместе со стулом придвинулся к ней поближе. Коснулся ее шеи кончиками пальцев, поцеловал голое плечо у лямки топа… Она отстранилась. – Я… Не надо пока, хорошо? Мне кажется, ты слишком торопишься. И в прошлую встречу, если честно, тоже поторопился. – Поторопился?! Ах вот как! Ясно, – Леопольд резко встал, вышел на середину комнаты и скрестил руки на груди. – То есть ты у нас теперь святая, непорочный ангел, а я – грязный свин, который тебя изнасиловал? Так, что ли?! – Что?.. Нет! Нет, конечно, – пораженно пробормотала Катя, снизу вверх глядя ему в лицо; он оскорбленно кусал губы. – Я ничего такого не имела в виду. Просто… – Да нет, видимо, именно это и имела в виду, раз «торопишься»! В прошлый раз ты что-то не очень сопротивлялась! – все больше заводясь, прошипел Леопольд; на его скулах выступили красные пятна. Катя почувствовала, что от обиды у нее щиплет глаза. – Кто тебе вообще сказал, что я тебя сейчас домогаться буду?! Я просто сел поближе и поцеловал тебя в плечо! Я не лез тебе под одежду! Да у меня даже член не стоит, черт возьми! – (Кто бы сомневался). – Такая богемная девочка – и такая ханжа, кто бы мог подумать! – Леопольд… – Ну хочешь – не знаю, в церковь сходи! На исповедь! Скажи: переспала с незнакомым мужчиной! Пусть тебе там грехи отпустят! – Зачем… Зачем ты такое говоришь? Разве… Она не договорила, всхлипнув; на руку упали слезы. Леопольд язвительно хмыкнул, усевшись на кровать. – Ну давай, поплачь теперь еще… Теперь я еще и абьюзер, получается, да? – Катя не отвечала, вытирая слезы. Я должна уйти отсюда. Буду рада, если уйду и все будет в порядке. Это главное. Лучше его не злить – у него проблемы, и немаленькие. Что это за шокирующая правда о первой любви? Святой отец из Ватикана? Его собственный отец?.. – А знаешь – мне, если честно, нравятся женские слезы. Есть в них что-то... волнующее. – Хочешь, чтобы я ушла? – выдавила Катя. Леопольд отстраненно дернул плечом, глядя куда-то в пустоту за ее спиной. – Не знаю… Я просто в очередной раз понимаю: чем больше готовишься к встрече – тем хуже она проходит. Я купил сыра и вина, приоделся, включил оперу… А ты… От его укоризненного тона внутри у Кати взревело чудовище – но она сдержалась. Время рассказать об Антоне? – Знаешь, мой бывший был абьюзером, – шмыгнув носом, призналась она. – Реальным, без преувеличений… Она рассказывала, а Леопольд слушал – впервые именно слушал: молча, не перебивая, все больше смягчаясь лицом. Расчувствовавшись, Катя не заметила, как снова очутилась у него в объятиях, – и тут же пожалела об этом. – Какая трагическая история, – растроганно вздохнул Леопольд, взяв ее за подбородок. – Очень чувствительная… Можно тебя немножечко утешить? Он уложил ее на кровать, выключил свет – и потянулось то же неуклюжее странное действо, что в прошлый раз; даже еще страннее и неуклюжее. Леопольд пыхтел, чертыхался, пытаясь войти в нее, бился об нее животом; в конце концов, Катя не вытерпела и сказала: – Извини, если честно, мне так не очень нравится… Может, сменим позу? А то я так совсем ничего не чувствую. – А-а, ничего не чувствуешь… Ну, значит, тебе просто нужен ёбырь с огромным хуем! Чтоб вот прям самец! – брезгливо бросил Леопольд, отодвигаясь от нее. Привалился спиной к стене, вытирая пот со лба. – У меня все всегда довольно мягко и нежно. Грубая ебля – это не ко мне! – Да дело не в этом, я сама не люблю грубо, просто… Если бы ты чуть больше слушал меня. Мне… некомфортно с такой монологичностью. – Ну, что поделать, – Леопольд пожал плечами, не глядя на нее. – Если бы ты просто позволила мне делать, что я хочу, а не требовала «я хочу вот так, я хочу вот эдак!», все было бы по-другому! Иначе говоря – «если бы ты просто потерпела то, что тебе неприятно»? У него точно все в порядке с головой?.. Воркуя что-то утешительное, Катя погладила Леопольда, спустилась губами вниз – но через несколько секунд ее грубо оттолкнули. – Нет. Я же говорил, девушки плохо делают минет. – Ну, мой всегда хвалили… – проворчала Катя – и вдруг он грубо повалил ее на спину. – Я – лучший, кто у тебя был! Ясно?! – прошептал он ей в лицо, нависая над ней. Она кивнула, сжавшись от страха – уже не шуточного. Можно согласиться с чем угодно – лишь бы уйти отсюда живой и невредимой. – Лучший! Красивый, образованный, деликатный! Ты за такого мужчину должна благодарить судьбу, а не жаловаться и делать замечания. Поняла? Не дождавшись ответа, он снова вошел в нее своим вялым членом, снова запыхтел на ней, – но через пару минут она отодвинулась и встала. Ее покачивало от тошноты. – Нет, прости, я… Не могу. Прости. Леопольд кивнул, глядя в сторону. – Я… поеду? – Да, давай, – без выражения сказал он – и стал одеваться. Он обещал оплатить ей такси до дома – но, разумеется, «не вспомнил» об этом. Катя не стала напоминать; все, чего ей хотелось, – поскорее оказаться на улице, а потом в общаге. Открывая ей дверь в парадную, Леопольд ледяным тоном бросил «Пока» – и она поняла, что до такси ее тоже не проводят. Ну и пусть. Захлопнув дверь такси, Катя выдохнула с облегчением; ее трясло. Все тело будто залили чем-то мерзким и липким. Она открыла чат с Леопольдом – и увидела, что всю переписку он уже удалил. Оперативно. Самцовские инстинкты, – повторяла она про себя, глядя на проплывающие мимо ночные огни и борясь с тошнотой. Самцовские, черт побери, инстинкты. [1] Небо, любовь, я жду тебя (итал.). [2] Привет, красавица! (итал.) [3] Добрый вечер, синьорина! (итал.). [4] Прекрасно! (итал.). [5] Итальянский врач (итал.). [6] Очень легкий, да? (итал.).