Враг Хюррем номер один

Глава 4. "Мама, Вы пошто ужика обижаете?"

— Когда же Махидевран с Мустафой приедут из Манисы, сын мой? — радостно спросила Хафса Султан своего почтительного сына, нежно взяв того за руки.

Сулейман улыбнулся, вспоминая явно что-то хорошее.

— Скоро, моя Валиде, они уже в пути, на днях ожидаем их приезда. Мой наследник очень хочет увидеть столицу нашей прекрасной империи и, конечно же, выразить вам своё почтение!

— Прекрасно, я немедленно начну приготовления к празднику! — искренне улыбнулась мать падишаха и заботливо погладила сына по плечу.

Султан повернулся ко мне лицом и нахмурился.

— Я заберу у вас эту девушку, Валиде, если она вам больше не нужна?

— Тебе не нужно спрашивать разрешения, сын мой. Это твоя рабыня, поступай, как тебе захочется, своё наказание Михримах-хатун уже получила.

— Что-то вид у неё изнурённый, не слишком ли сильное наказание вы ей вынесли, Валиде? Стоило оставить это дело на моё рассмотрение… — проявил недовольство Султан Сулейман.

Мои ноги подгибались, но я держалась из последних сил, чтобы не упасть в присутствии власть имущих.

— Аллах сам её наказал, не вини меня в том, чего я не совершала, сын! Не будем портить такой прекрасный вечер разговорами о нерадивых рабынях! — захотела сменить тему Хафса Султан.

— Вы правы, Валиде. Сейчас у меня есть неотложное дело, надеюсь, вы не обидитесь на меня, за то, что я уделил вам так мало времени?

— Конечно же, нет, сын. Иди и работай, с позволения Аллаха, да будет тебе сопутствовать удача в делах твоих!

— Аминь!

Султан направился на выход и бросил напоследок в мою сторону:

— Иди за мной, хатун.

Хафса Султан обречённо посмотрела на меня и одним лишь взглядом указала на выход. Я поковыляла за падишахом, угнаться за ним я и не надеялась. За дверьми нас ждал Ибрагим-ага, он о чём-то переговорил с повелителем и те направились в сторону гарема.

Сулейман ненадолго остановился и позволил мне пойти рядом с ним, но всё же в небольшом отдалении, Ибрагим без слов понял, что надо оставить нас одних, он вместе с охраной отставал на несколько шагов.

— Михримах.

— Да, повелитель, я слушаю.

— Я тут всё обдумал, как следует, ты недавно в гареме и правил ещё почти не знаешь, я был груб с тобой, не объяснил, в чём твоя ошибка.

— Я поговорила с Нигяр-калфой, повелитель, она мне всё объяснила, вам больше не стоит об этом беспокоиться. И… Спасибо, что извинились … То есть, уделили мне время, для меня это очень важно!

— Моя Валиде сильно наказала тебя? Да и в гареме, наверное, тебе нелегко? — продолжал беседу османский султан.

Мы как раз подходили к небольшому коридору, из которого можно было бы попасть в главную комнату наложниц, или через золотой путь в покои повелителя, когда увидели выстроившихся в ряд новых наложниц.

Среди них была и Александра, рыжеволосая красавица поедала глазами моего собеседника, совершенно не стесняясь присутствующих, а ведь только вчера мы с ней заключили пари! Но, наглость, как говорится — второе счастье. Александра не дала нам спокойно пройти, выкрикнув нагло «Повелитель!», вышла вперёд и упала в объятия султана с томным «Сулейман». У нас с Ибрагимом были одинаковые глаза от удивления, о Сулеймане и говорить нечего, такой наглости этот дворец ещё не видел, Александра меня в этом вопросе превзошла!

Передав «обморочную» наложницу Дайе-хатун, султан огляделся и, кажется, забыл вообще куда направлялся и что вообще происходит. Мне в этот момент стало так смешно, что я согнулась в три погибели из-за боли в интимном месте, со стороны можно было подумать, что мне резко стало больно, и я заплакала. На самом же деле, я хохотала и сдерживала крик от невыносимых спазмов, я чувствовала, как тёплая кровь течёт по ногам, растекаясь небольшой лужицей на мраморном полу.

Ибрагим, стоявший рядом со мной, подхватил моё тело и не дал упасть на холодный пол, что естественно заметил Сулейман. Султан аккуратно принял меня на свои руки и крикнул:

— Дайе! Немедленно отведи меня в свободную комнату! Что у вас здесь сегодня происходит? Девушки валятся с ног, одна за другой! Так ты следишь за моим гаремом?!

Хазнадар растолкала девушек и освободила для нас дорогу, султан двигался быстро, он, наконец, пришёл в себя после встречи с Шурой, и всё благодаря мне … хе-хе …

Меня принесли в одну из комнат фавориток, что первой попалась нам на пути, Айше-хатун с криком отпрыгнула от двери при виде таких гостей, девушка в этот момент переодевалась, и мы застали её в неглиже — одна тонкая юбка прикрывала её тело, верхняя же часть туловища была обнажена. Благо Ибрагима в гарем не впустили, евнухи хорошо отрабатывают свой хлеб, иначе бы хатун с горя бы повесилась.

Меня положили на свободную кровать и крикнули:

— Лекаря сюда! Живо!

В этот момент, на руках с Александрой вошёл Ибрагим, евнухи всё же задарма едят дворцовые харчи.

Похоже, у Айше сегодня будет приступ, тик или заикание уж точно, бедняжка даже забыла прикрыться, так и стоит до сих пор с открытым ртом.

Александру положили на соседнюю кровать, Ибрагим стоял рядом с повелителем, но тот и не думал его отсылать.

«Останься, Ибрагим, не знаю, что здесь происходит, но лучше бы нам держаться вместе, мало ли, кто ещё занедужит, у меня только две руки» — именно так я истолковала его взгляд.

Мой «лечащий врач» примчалась через три минуты и пять секунд, я специально засекла, чтобы абстрагироваться от боли. Осмотрев меня и Александру, женщина нахмурилась и, поклонившись султану, стала держать ответ:

— Мой повелитель, новенькая хатун в порядке, небольшой обморок, возможно вызванный сменой обстановки или питанием. Нюхательная соль Сюмбюля-аги ей поможет.

Названный не заставил себя ждать, ага ловко достал из-за пазухи столь популярное в нынешнее время средство и привёл в чувство новенькую наложницу. Александра расчихалась, открыла глаза и стала с испугом рассматривать обстановку.

— Что с моей фавориткой? — не обратив на возню моей «соседки» внимания, грозно спросил Султан Сулейман.

Ух ты! «С моей фавориткой». Вы слышали? Слышали, как он меня назвал?

— Я ещё с утра назначила лечение, повелитель. Но, девушка по неизвестной для меня причине, не соблюдала моих рекомендаций, я как раз направлялась в гарем, чтобы её осмотреть и всё проконтролировать, когда меня позвала Дайе-хатун, — лекарка была напугана и склонилась в три погибели, только бы не смотреть в пылающие глаза падишаха.

— Вот, как. Осматривала с утра. Лечение назначила, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, рубил короткие фразы Сулейман.

— Дайе?! Ибрагим?! — на глазах зверел падишах. — Я почему не в курсе? Мне вы когда собирались сообщить?! Так вы храните мой покой и мой гарем?!

В этот момент в покои Айше-хатун вошла мать султана Айше Хафса Султан. Женщина была обеспокоена, увидев обстановку и настроение своего сына, нахмурилась.

— Валиде! Вы управляете моим гаремом! Почему от меня скрывали, что Михримах-хатун больна? Раз ей положен постельный режим, значит, она должна лежать и поправляться! Почему вы не следите за здоровьем моего гарема? Когда приедет мой наследник шехзаде Мустафа со своей матерью, вы точно также будете исполнять свои обязанности, спустя рукава?!

— Сын мой, выслушай… — начала оправдываться женщина. Но Сулейман резко её оборвал:

— Я доверил вам самое сокровенное, Валиде, дал вам не только огромные права на управление моим гаремом, но и обязанности, про которые, вы, судя по всему забыли!

— Повелитель! — я набралась смелости и вмешалась. — Валиде Султан ничего не знала об этом, увидев же моё состояние, госпожа отменила наказание и отпустила меня лечиться! Вы всё неправильно поняли…

— Не вмешивайся, хатун! И до тебя очередь дойдёт! — поднял руку вверх султан, чтобы я не встревала в разговор.

— Валиде Султан просила навестить её, когда мне станет лучше, — закрыв глаза от страха, с дрожью в голосе говорила я. — Я сама нарушила приказ лекаря и пошла к госпоже, чтобы она не волновалась из-за меня, я не думала, что моё состояние ухудшится, повелитель. Валиде, увидев меня, тут же отправила обратно в гарем. Я виновата в сложившейся ситуации, и мне нести ответственность за то, что потревожила ваш покой и потратила ваше бесценное время, повелитель… — я открыла глаза, опасаясь, что Сулейман ещё больше на меня обозлится.

Султан молча выслушал мои речи в защиту своей матери, и, судя по реакции, он остался доволен. В глазах его читалось одобрение, он сменил гнев на милость, на радость всех присутствующих.

— Раз, так, то прошу прощения, Валиде, но всё же вам стоит больше времени уделять гарему. Надеюсь, вы должным образом позаботитесь о больных наложницах, — уже спокойно сказал султан.

— Да, сын мой, ты во всём прав, я займусь этим лично.

— Ибрагим! — позвал султан своего приспешника, и вышел из покоев несчастной Айше-хатун, что стояла с «зелёным» лицом, в цвет накрытого на неё Сюмбюлем одеяла.

Когда процессия султана удалилась, Хафса Султан выдохнула, а вместе с ней и все остальные.

— Дайе! — нетерпеливо прокричала женщина. — Что за безобразие? Видно слишком много я взвалила на тебя обязанностей! Или же ты уже просто не справляешься со своей должностью?! Немедленно приведи гарем в порядок! Я больше не потерплю подобного! — раздражённо бросила женщина и вылетела из помещения, чуть не столкнувшись лбом с Нигяр.

Калфа поклонилась Хазнадар, оглядела обстановку и задала вполне логичный вопрос:

— Дайе-хатун, что здесь случилось? Повелитель вылетел, а следом и Валиде Султан. Что на них нашло?

— Ты меня спрашиваешь? — сердилась женщина. — Я тебя своей правой рукой сделала, а ты обо всём узнаёшь последней! Ни о больной фаворитке позаботиться не можешь, ни научить уму разуму новых рабынь! Займись ими немедленно, да в этот раз как следует! — Хазнадар, разгневанная выговором от своей госпожи, ушла.

— Да что со всеми? — спросила Нигяр-калфа.

— «Папа накричал на маму. Мама накричала на сына. Сын накричал на кошку. Кошка насрала всем в тапки», — прошептала я.

— Сюмбюль-ага, хоть ты скажи, что произошло у вас, я всего на пять минут ушла из гарема, а здесь уже что-то случилось, — негодовала Нигяр.

— Пойдём, всё тебе объясню. Только лекарство для Михримах-хатун принесут, — спокойно сказал евнух.

В этот момент служанка отдала ему отвар, евнух поднёс его мне, затем он вместе с калфой, прихватив Айше-хатун с собой, вышел за дверь и оставил нас с Шурой одних.