Глава 1 - продолжение
3294 Words
– А я вот сегодня к участковому пойду! Не по-человечески это, чтобы дочь родную-то мать из дома гнала…
– Сделайте одолжение.
– Ишь ты, бескультурница…
– Ваше мнение для меня чрезвычайно ценно, – отрезала Малена.
И уступила управление Матильде.
Девушка ловким движением обогнула толстую тушу.
– Салют!
И помчалась по улице, что тот спринтер.
Тетя Параша посмотрела ей вслед со злобой, пробормотала какие-то ругательства, но этим все и закончилось.
Или началось?
* * *
В офисе Матильду ждал очередной презент от господина Асатиани.
Фиалки и плюшевый кот. Рыжий, со зверской мордой, скорее всего – Гарфилд.
Малена вздохнула, подхватила все добро и отнесла в соседний кабинет. И наткнулась там на Евгению.
– Привет!
– Привет! Какая киса!
– Нужен? Бери!
Положа руку на сердце, от серого, в цвет Беськи, котенка, было бы куда сложнее отказаться. Видимо, котовладельцы чем-то от своих зверей все же заражаются…
– А давай. Не все ж Нинке…
Малена спокойно вручила Жене презент.
– Держи.
– Тебе он совсем не нужен?
– Абсолютно.
– И не нравится он тебе никак?
– Вообще…
Малена не врала, и Женя это видела. Голос был равнодушным, глаза спокойными, руки не перебирали платье…
Ей правда был безразличен Давид.
– Он красивый…
– С удовольствием отдала бы тебе это сокровище.
– Не пойдет… Он с Леркой-то вчера не пошел.
Малена ухмыльнулась. Неожиданно этот факт был приятен. Хотя…
– Конечно. Там, где охотятся – не гадят, а терпеливо ждут в засаде.
Теперь уже фыркнула Женя.
– Так себе и представляю, как Давид метит нам стену!
– Задрав хвост, – подсказала Малена. – Рыжий, как у этого кота.
– Тогда уж черный. Но пушистый.
Девушки рассмеялись, и секретарша отправилась на свое рабочее место, заваривать чай. Шеф был уже на месте, судя по открытому кабинету… легок на помине! Выглянул на возню…
– Малена, зайди.
Малена послушалась. Антон развалился в кресле и смотрел на нее с интересом.
– Долго ты Додика м****ь будешь?
«Они что, сговорились?!» – взорвалась Матильда.
Малена прищурилась.
– Простите?
– Он мне всю работу срывает, паразит. Лерка сегодня точно не выйдет, вчера она так нализалась в «Колбасе», что смотреть жуть брала…
«Интересно, а откуда Антон это знает? – Матильда не дремала. – Небось сам там был?»
Малена пожала плечами.
– Антон Владимирович, что я должна сделать?
Антон замялся. Как-то под этим взглядом не выговаривалось: «дать Додику во всех позах, чтобы отвязался».
– Эм-м-м… может быть, сходишь с ним куда-нибудь?
– Это официальное распоряжение?
– Это пожелание.
Малена развела руками.
– Простите. Господин Асатиани не в моем вкусе.
– А тебе его есть и не надо, здесь не Полинезия.
Малена выслушала с тем же вежливым интересом. Антон покачал головой.
– Что, совсем никак?
Малена покачала головой.
Никак. И вообще, что значит – легче дать, чем объяснить? У кого-то там засвербело? А она при чем? Где-то прописано, что она обязана ложиться с каждым самцом, которому захочется?
Щаз-з-з!
Право мужчины – захотеть. Но право женщины – отказать. Не нравится? Не мои проблемы.
– А если для здоровья?
– Предпочитаю физиотерапию.
– Ладно, – махнул рукой Антон, осознавая, что секретарша у него – единственная неподдающаяся чарам господина Асатиани (или его денег?). – Сделай мне кофе, а? Башка гудит…
Малена кивнула и пошла делать кофе.
* * *
Звонок настиг ее в обеденный перерыв.
– Мотя, проблемы.
Тетя Варя времени на приветствия и разговоры о погоде не тратила.
– Что случилось?
– Тут на площадке сейчас весь кагал, твоя мамаша, Параша с сыном, участковый…
– И чего им надо?
– Требуют вскрыть твою квартиру.
– ЧТО?! – вскипела Матильда.
Малена тут же перехватила контроль, не давая подруге сорваться в откровенную брань.
– Якобы она, твоя мать, была здесь прописана, сейчас что-то там наследует… Приехать можешь?
Малена прикусила губу. Подумала пару минут…
– Тетя Варя, вы не могли бы дать трубку участковому?
– Сейчас, детка…
Девушки вслушивались в шум, несущийся из телефонной трубки.
Шаги.
Щелчок замка.
Гвалт голосов, которые сложно различить, и один резкий, тети-Варин:
– Семен Семенович, подойдите к телефону, пожалуйста. Поговорите перед вскрытием замка с законной владелицей квартиры.
Шум скакнул сразу на сотню-другую децибел.
Плаксивый голос – мамашин. Визгливый и пронзительный – Парашин. Басок – это Петюня. Твари!
«Мы им не спустим, – успокоила подругу Малена. – Обещаю. Но выиграет лишь хладнокровный».
«И в кого ты такая умная?» – буркнула Матильда.
«В маму».
В трубке послышался голос участкового. Семен Семенович опекал их двор уж лет десять, и Малену знал. А уж ее бабушку-то…
– Добрый день, Матильда.
– Добрый.
– Что ж ты мать-то домой не пускаешь?
Матильда ощетинилась.
Малена сообразила, что в голосе мужчины звучат иронические нотки, и чуть успокоилась.
– А вы мне хотите дверь сломать?
– Я что – на дурака похож?
– Нет…
– Мотя, сломать тебе дверь можно. Но! Твоя мать не прописана в этой квартире. Она только наследница…
– Нет.
– Почему?
– На квартиру бабушка оформила договор ренты. На все остальное имущество написала на меня дарственные. Вплоть до сковородок.
– То есть?
– Еще при жизни все подарила мне. У нее же Паркинсон нашли, когда мне было лет пятнадцать…
– Ну да. Я помню…
– Вот тогда она и пошла по адвокатам. Когда мне исполнилось шестнадцать, она меня прямо в день рождения потащила к нотариусу, там была комиссия какая-то… Я плохо помню, но бабушку признали психически здоровой.
– Вот даже как…
– Да. Это все есть – и у меня какие-то бумаги, и у нотариуса должны быть копии… Наверное. Я точнее не знаю. Но бабушка все оформляла очень дотошно.
– Это хорошо… А квартира у вас приватизирована?
– Да. Вот как бабушка заболела, ей пришлось уволиться, она и занялась.
– То есть твоя мать…
– Когда шла первая волна приватизации, меня еще на свете не было, а бабушка потеряла все доверие к правительству. Сказала, что она по их правилам играть не будет, и ничего не делала. Да и некогда было, выжить бы…
– Понятно. Юридически твоя мать – никто?
– Она моя мать. Биологически. И все. Если это она, конечно…
– Ты ее…
– Пятнадцать лет не видела, не слышала, и еще бы столько же не встречаться. Я и сейчас в шоке. Как можно было себя так довести?
Участковый только хмыкнул в ответ на наивное заявление.
– Да вот так. И не такое видывать приходилось.
Матильде не приходилось. А для Малены, напротив, это было логично. В ее мире женщины и помоложе могли хуже выглядеть.
Плохая пища, тяжелые условия, пара плюх в день от супруга…
– А мне сейчас что делать?
– Ну, дверь вскрывать никто не будет, сама понимаешь.
– А вы…
– Я? С чего бы? Ни у кого таких прав нет. Но ты вечером бери копии документов и подходи ко мне?
– Куда?
– На Новосельскую. Где мы сидим, представляешь?
– Нет.
– Новосельская, шестнадцать. Скажешь, что ко мне. Тебя во сколько ждать?
Малена прикинула.
– Не раньше семи.
– Вот на семь я эту компанию и приглашу. И… Матильда, я, конечно, знать не хочу ничего. Так что не отвечай. Но если у тебя все оригиналы документов дома, стоит их куда-нибудь перенести. Хотя бы и в банковскую ячейку. И ключ хранить у сердца.
– Спасибо, Семен Семенович, – искренне поблагодарила Матильда.
А ведь и правда…
Вот так придут, сломают дверь… доказывай потом.
А с бабушкиной смерти еще и полугода не прошло. Как же гадко!
* * *
Матильда была в таком душевном раздрае, что руководство на себя пришлось взять Малене. Герцогесса отлично справлялась, печатала, отправляла факсы, принимала посетителей, варила кофе, успокаивала подругу…
Вечером они с такой скоростью удрали с работы, что даже джип не заметили. Давид, который хотел было выйти и что-то сказать, не успел за ручку взяться. Малена пронеслась с такой скоростью, что спринтеры могли бы только завистливо вздохнуть.
Мужчина подумал несколько минут, а потом завел мотор и поехал в знакомый двор. Может, там представится случай поговорить?
* * *
Дома Матильда схватила сумку с документами.
Да, именно сумку, в которой лежало несколько толстых папок, подписанных именами. Ее и бабушкиным.
Случись пожар, все в одном месте, схватил на плечо да и выбежал. Это бабушка так устроила.
В эту же сумку отправились бабушкины золотые часы, два кольца, серьги с изумрудами и медальон. Все достаточно дорогое, золотое, тяжелое. Бабушка дешевку не уважала ни в каком виде и считала, что золото в семье должно быть на черный день. Придет край – продать можно.
Матильда была с ней согласна. Носить ей это не хотелось, но и оставить в доме?
Ну уж нет!
Сбербанк!
* * *
Давид искренне удивился, когда увидел Матильду не входящей в подъезд, а выходящей из него. В том же рабочем наряде, но со спортивной сумкой на плече. И – не удержался.
– Подвезти?
Матильда могла бы согласиться, но Малена не собиралась церемониться.
– Благодарю. Вынуждена отказаться.
Через дворы она до Сбербанка добежит за пять минут, на машине будут все двадцать. Да и ни к чему это…
Многие горести – от многих знаний. Позаботьтесь о ваших близких, пусть не горюют. А о дальних – тем более.
Давид и мяукнуть не успел, как Матильда исчезла во дворах. И что теперь? Догонять ее? Или…
Или – выглядело куда как привлекательнее.
Давид завел машину и решил проехаться по окрестностям. Может, и найдет кого порасспросить? С кем Матильда живет, дружит, может быть… встречается?
А ведь и такое возможно. И тогда объяснима странная холодность девушки…
* * *
Матильда тем временем оформляла на себя ячейку в Сбербанке.
Да уж, недешево стоят подобные услуги. Но и не настолько дорого. Так что сумка с документами заняла свое место в уютном симпатичном сейфе, а ключ Малена, поколебавшись, повесила на шею. На цепочку.
Нет, не с крестиком. Вот уж чего бы бабушка Майя, пламенная коммунистка, никогда не допустила, так это всяких крестов-образков. Но и у Матильды были свои реликвии.
На цепочке висел маленький, размером с вишенку, медальон. Гладкий, закрытый. Бабушка Майя все собиралась сходить к ювелиру да разобраться, как он открывается, но не собралась вот…
Он достался отцу Майи от его матери, а той от ее отца… одним словом – древность. А учитывая, что материал был – золото, да и цепочка старинная, хорошего исполнения…
Матильде бабушка его отдала, когда девушке шестнадцать исполнилось. Та и носила вместо крестика.
Может, правда сходить к ювелиру?
А, время терпит!
И Матильда помчалась через дворы к зданию УВД.
* * *
Как выглядят внутренности полицейского участка?
Вход. Потом турникет, который открывается изнутри, и аквариум с дежурным. К нему Матильда и обратилась:
– Я к Никанорову, он меня должен ждать.
Дежурный, толстощекий молодой человек, который только что вороватым движением спрятал под стол огурец, одарил ее вполне себе коровьим взглядом. Спокойным и отстраненным, такому хоть небо на рога падай.
– Фамилия?
– Домашкина. Эм Гэ.
– Паспорт.
Получив просимое, дежурный что-то записал в толстенном журнале, потом снял трубку внутреннего телефона.
– Никаноров у себя?
Выслушал ответ, кивнул и махнул рукой Матильде.
– Двести двенадцатый кабинет.
– Спасибо.
Матильда прошла через турникет, металлоискатель и решетку – поочередно, и поскакала вверх по лестнице.
– Малечка, возьмешь контроль?
– Давай.
– Боюсь, не сдержусь.
– Сестренка, ты знаешь, я тебе помогу всегда.
– Тогда… лови!
Малена перехватила контроль над телом и тут же остановилась.
– Ты чего?
– Я – Домбрийская!
– Но я-то нет?
– Это не повод прибегать взмыленной лошадью! Где зеркало?
– Зануда. В сумке, в левом кармашке.
– Вот и отлично. Расческа…
– Оно же и расческа. Складное.
– Замечательно!
И ее светлость принялась приводить себя в порядок.
Вдох-выдох, чтобы кровь отхлынула от лица, а дыхание успокоилось, посмотреться в зеркало, убрать разводы от туши под глазами, здесь не цирк с очковыми медведями, волосы пригладить и заново стянуть в хвост…
Вот так.
И к двери кабинета подходит уже не взмыленная соплюшка, нет. В дверь кабинета властно постучала наследница рода Домбрийских.
Как это много значит! Осанка, поворот головы, выражение лица, движения тонких рук…
Не столь важно, во что ты одета, дворяне и в лохмотьях оставались дворянами. Но внутреннее достоинство, которое заставляет тебя расправлять плечи…
Я – Домбрийская.
И улыбка. Легкая, вежливая, чуточку надменная…
Я оказываю вам любезность, придя сюда. И мы все об этом осведомлены. А потому – держитесь в рамках, господа!
Мария Домашкина сидела у стола Семена Семеновича и выглядела откровенно жалко и гадко.
Нищенская одежда, плаксивое выражение лица, какие-то бумаги, разбросанные на столе, толстые пальцы с коротко обрезанными ногтями, вцепившиеся в сумку и неприятно шевелящиеся, словно опарыши…
Матильда выглядела гораздо лучше. Но внешность ведь не главное, главное – карты? Карте место!
– Добрый день, Семен Семенович, Мария Ивановна.
– Мотенька! – возопила означенная Мария Ивановна.
– Попрошу без эмоций! – рявкнул Семен Семенович, догадываясь, что ничего толкового он не услышит. – Матильда Германовна, присаживайтесь.
– Благодарю.
Аристократы не разваливаются на стуле всем организмом. Они присаживаются с выпрямленной спиной, примерно на половину сиденья. Сумка занимает свое место на спинке стула, руки спокойно лежат на коленях, голова чуть склонена набок, на лице внимание и сосредоточенность.
– На вас тут заявление поступило.
Молчание. Только молчание.
– Мария Ивановна Домашкина жалуется, что вы ее не пускаете домой…
Малена молчала. Пусть выговорятся.
– На жилплощадь, которая после смерти ее матери должна принадлежать ей. И еще не поздно вступить в наследство. Вы можете что-то сказать по этому поводу?
– Разумеется, Семен Семенович. На момент смерти у моей бабушки не было никакого имущества, соответственно, ее дочь ничего не наследует. Более того, я не понимаю, что нужно этой женщине на моей жилплощади.
– Как – не было?! – возмущенно возопила Мария Ивановна. – Да у мамы всю жизнь была квартира, вот эта самая! И дача у нее была, и гараж…
Малена слушала с выражением вежливого интереса. Потом протянула руку за сумкой.
– Прошу приобщить к делу.
И выложила на стол документы.
– Дарственные. На все вышеперечисленное. Договор ренты. Это копии, но заверенные.
Семен Семенович пробежал глазами документы.
Мария Ивановна глотала воздух, как будто он внезапно закончился в кабинете. Или – не внезапно?
«Не дай бог, я в нее пойду», – вздохнула Матильда.
«Ты – уже не пойдешь, – утешила подругу Малена. – Молись за детей».
Матильда представила, что ее ребенок станет вот таким… и девушку реально затрясло.
«Ни за что! Сама пришибу! И будет это ударом милосердия!»
Малена ответить не успела. Читал Семен Семенович быстро.
– Ну, что я могу сказать? Мария Ивановна, судя по документам, претендовать вы ни на что не можете. Ваша мать, Майя Алексеевна Домашкина, подарила все своей внучке. Можно, конечно, подавать в суд, дело ваше…
– Как – подарила?!
Толстые пальцы выхватили бумаги, тетка – девушка органически не могла воспринимать ее матерью – вчиталась, нещадно мусоля указательный палец…
«Обязательно оставлю это здесь, – поморщилась Малена. – Коробит».
«Да уж. Хорошо, копии есть, а то я бы оригиналы хлоркой протирала, – поддакнула Матильда. – Ишь ты, гадина, приперлась она из своего Помойкина! За наследством и любовью! А не дождется!»
До Марии доходило минут на пять дольше, чем до участкового, но все же…
– Н-но… как же так? Мама не могла так поступить! Она была не в себе…
– Там есть и заключение врачей. – Малена не собиралась никого щадить. – Бабушка была абсолютно нормальна.
– Это ты ее настроила! Ты!!!
– Против дочери, которую она пятнадцать лет не видела?
– Я маму любила!!!
Малена посмотрела на участкового. С ее точки зрения, дискуссии здесь были неуместны.
– Семен Семенович, я вам еще нужна? У вас есть еще какие-то невыясненные вопросы?
Участковый покачал головой и ухмыльнулся. Весело и ехидно, так, чтобы Мария не заметила. Та и не заметила, сидела, вертела бумаги и обтекала, иначе не скажешь.
Стремление за наживой ей обкромсали по самые уши.
– Нет, Матильда Германовна. Вы можете идти. До свидания.
– До свидания.
Подняться, попрощаться со всеми присутствующими вежливым наклоном головы и выйти, пока не разразилось.
И уже из-за двери.
– Ах ты…
И голос участкового.
– Мария Ивановна, послушайте меня. Все права у Матильды Германовны…
Дальше Малена подслушивать не стала. И медленно пошла вниз по лестнице.
– Какая ж бабуля молодец!
– Она тебя защитила, – грустно вздохнула Малена. Без зависти, близким не завидуют, но с тоской. И Матильда поспешила ее утешить:
– А тебя защитил отец. Насколько смог.
– Женившись на этой суке!
– Судя по завещанию, он потом пожалел. Иначе назначил бы ее твоей опекуншей.
Малену аж передернуло от такой мысли. Но…
– Он меня отправил в монастырь.
– А думаешь, Лорена бы тебя пощадила? Или отравила, или еще чего…
– Вполне вероятно. Интересно, что она сейчас делает?
– Судя по времени – спит.
– А что будет делать, когда проснется? – Малена решила отвлекать подругу и дальше.
– Если не дура…
– А мы в этом уже убедились…
– То поедет в столицу.
– И мы с ней там столкнемся, – мрачно заключила Малена.
– Учтем и будем осторожнее, – припечатала Матильда. – Интересно, это все?
Ага, как же!
На улице, облокотившись на стену здания и покуривая на редкость вонючую сигаретку, ждал Петюня.
* * *
При виде Матильды сей достойный представитель рода ишачьих чрезвычайно оживился. Выкинул щелчком сигаретку, сплюнул под ноги и раскинул в стороны руки.
– Мотя! Радость моя!
Малена выпрямилась.
– Ага… Петюня, зайчик, солнышко, рыбка…
Лицо парня все сильнее расплывалось в широкой улыбке, но Малена не собиралась давать ему спуску.
– Ты всерьез считаешь, что после такой подставы я к вам ближе чем на километр подойду?
Лицо парня выразило недоумение.
– Какой подставы?
И ведь не врал, просто был слишком туп для тонкой иронии Матильды.
– Объясни матери, что я разобралась, кто навел на меня эту… р-родительницу. Я очень благодарна ей и при случае выражу свою благодарность в доступной форме. Я внятно выразилась?
– Эм-м-м…
– Ничего, передай, как запомнил.
Выглядела Малена настолько разъяренной, что дошло даже до дурачка Петюни. Он поежился, не рискуя задержать девушку, и проводил ее взглядом.
– А чего мы сделали-то такого? А?
Вопрос остался без ответа.
Кипя, словно чайник, Малена удалялась в сторону дома.
– Может, нам спортом заняться?
– Чем?
– Ну, боксом, к примеру?
– Это как?
Матильда спроецировала подруге картинку: она, в боксерских трусах и майке-алкоголичке, яростно лупит по груше, на которую прилеплена фотография Петюни.
Малена поежилась.
– Думаешь, стоит?
Матильда подумала минуту и заменила картинку в боксерских перчатках на картинку с бейсбольной битой. Потом поменяла ее на саперную лопатку, а то непатриотично.
– Как-то мне эта перспектива не нравится. А какие еще варианты?
Мотя задумалась о карате, дзюдо, стрельбе, причем из пистолета, арбалета и лука – поочередно, потом о метании ядра в цель…
До плавания дошло далеко не сразу. Но идея утопить всю честну́ю компанию Малене понравилась:
– Всегда мечтала научиться плавать.
– Так за чем же дело стало?
– А… можно?
– Конечно! Куплю купальник – и в бассейн!
– Купальник?
В ответ на картинку с мини-бикини Малена зажмурилась и затрясла головой, едва не встретившись со столбом.
– Нет! Не надо! Молчи! Не хочу это видеть… А у вас правда такое носить можно?
– Да.
– На людях?
– Я тебе сегодня покажу «Спасателей Малибу». Тогда поймешь, что можно, а что нельзя.
Фильм Малене понравился. Но на бикини она все равно не согласилась. Только закрытый купальник. Не стоит слишком рьяно демонстрировать себя, это непристойно!
Матильда спорить не стала. Как ни странно, вкус у герцогессы был лучше, чем у нее. И чувство стиля тоже. А раз так… Прислушаемся.
И то сказать…
Что такого принципиально нового может продемонстрировать женщина? Чего там мужчины не видели, если брать общую анатомию? Все видели. А раз так, возможно, имеет смысл не открываться, а закрываться. Пусть гадают, вдруг там есть что-то новенькое?
С этой мыслью Матильда и отправилась спать. То есть наблюдать за подругой и лишний раз благословлять зеркала за то, что они есть.
Что бы она сейчас делала без Малены?
Бог ли, дьявол, и чем там придется платить…
Иногда любая цена кажется невысокой.
- Writer
