Перелетная птица.

Глава 12.

На стоянке одной из многочисленных частных клиник Лондона припарковался красный Volkswagen Beetle.

- Ты уверена? – от прямолинейности в голосе Бренды не осталось и следа.

Голос ее дрогнул. Она старательно разглядывала цветы на чехле руля, избегая даже взгляда в сторону подруги, сидевшей рядом.

Викки, крепко вцепившись ногтями в кожу клатча, также не смотрела на Бренду. Ее сковывали страх и стыд – она боялась, что одного взгляда на Би достаточно, чтобы принятые решения потеряли силу. Сейчас неопределенность была губительна. Каждый день, минута и даже секунда были на счету.

Викки неуверенно кивнула ей, хотя этот кивок не имел ничего общего с согласием, и выпрыгнула из машины.

Приемный зал отделения акушерства и гинекологии был полон. Протиснувшись сквозь толпу к стойке регистратуры, Ви взяла папку с необходимыми документами.

Среди многочисленных бумаг обнаружились и несколько брошюр о здоровом питании и безопасных родах. Ви вздохнула: и без этих агитационных буклетов принять решение было неимоверно трудно. Крепко сжав ручку между указательным и средним пальцем, девушка барабанила ею по корешку папки. Ею овладевала нервозность – текст документов казался расплывчатым, ладони вспотели, в висках пульсировала кровь, ритм дыхания сбился.

- Простите, мисс, - к ней обратился голос с южным акцентом. – Мисс!

- Простите, - девушка, повернув голову на зов, улыбнулась.

Перед нею стояла низкорослая беременная женщина среднего возраста, держащая за руку маленькую девочку. Говорившая, судя по черным волосам и оливкой коже, была либо уроженкой Италии или Испании.

- Мисс, вы не могли бы присмотреть за моей дочерью, - заметив на лице Ви недоумение, женщина тут же добавила, - пожалуйста, мисс, это ненадолго.

- Хорошо, - Престон с готовностью убрала свою сумочку с соседнего кресла.

- Спасибо! – южанка, не стесняясь эмоций, благодарно поцеловала Ви в щеку и направилась в сторону кабинета.

- Как тебя зовут? – Престон обратилась к девочке, севшей рядом.

- Селия, - она подняла на нее черные глаза. – А вас?

- Викки.

Маленькой подопечной на вид было шесть-семь лет. Она была одета в чистую отутюженную одежду, но отнюдь не новую: джинсы были потерты, изображение на футболке выцвело.

- У вас мальчик? – поинтересовалась малышка.

- Не знаю, - девушка закусила губу, - ребенок еще слишком маленький.

Ви было стыдно признаться Селии в том, что она никого не ждет. Она не могла сказать маленькой девочке, что уже через полчаса малыша не будет.

- Папа хотел мальчика, - не отрываясь от причесывания куклы, поведала южанка, - а у мамы в животе опять девочка.

- Опять? – Виктория не поняла слов девочки.

- У меня пять сестер! – гордо сказала малышка, - Джульетта, Карлотта, Делфина, Роза и Фелиса у мамы в животике.

- Ого! – присвистнула Престон. – Шесть детей! Твоя семья из Италии?

Девочка кивнула: «Я там не была».

Ви понимающе кивнула: на родине своей матери она тоже никогда не была.

- Кем работает твой папа?

- Утром разносит газеты, а потом работает в порту. Мы часто едим рыбу, - малышка скривилась.

- Не нравится рыба? – Престон рассмеялась.

- Не очень.

- А мама работает?

- Мама говорит, что ее главная работа – быть с нами, - процитировала она родительницу, - иногда она шьет одежду.

- У тебя хорошая мама, Селия, - Викки тепло улыбнулась девочке, что незамедлительно кивнула ей в ответ.

Виктория поспешила сделать вид, что заполняет документы, но на самом деле она просто не могла взглянуть на девочку. Престон чувствовала себя опозоренной, но запятнал ее честь ни кто-то сторонний, а она сама. Как же легко было ее запугать, как важно оказалось общественное мнение, как глупа и безвольна она была, принимая столь судьбоносное решение! Семья эмигрантов, невзирая на трудности судьбы, воспитывала пятерых детей и ждала шестого, а Ви побоялась взять ответственность за одного. Итальянцы, наверняка, жили бедно – не могли позволить себе купить все, что необходимо, не могли обеспечить детям безупречного воспитания и образования, не могли баловать своих дочерей, покупая им сласти и игрушки, - но они подарили своим детям самое главное – жизнь.

Все это время мысли Викки были обращены к поверхностным вещам. Она думала о том, как воспримет эту новость отец, пустит ли он ее, беременную, на порог родного дома; что скажут коллеги и начальство, знающие, что девушка не замужем; как на нее будут смотреть люди в метро, в автобусе, в парке, абсолютно не знающие ее. Не менее часто она мысленно рассуждала о том, что не рожденный ребенок будет напоминать собой ненавистного отца.

Но Виктория совсем не вспоминала о том, что отец вырастил ее в одиночку, а с рабочим коллективом ей несказанно повезло; она забыла, что в мире миллионы матерей одиночек и теперь уже никто не смеет смотреть в их сторону косо. И как бы глупо это не звучало, но ей и в голову не приходило, что ребенок не в ответе за грехи отца.

- Спасибо, мисс, - перед нею неожиданно появилась итальянка.

- Вам спасибо, - искренне сказала девушка. – Селия – прекрасная девочка.

Женщина кивнула ей и, взяв дочь за руку, скрылась в коридоре.

- Мисс Престон, - раздался голос медсестры, - доктор ждет вас!

- Я передумала, - протянув бумаги, счастливая Викки сбежала из приемного зала.

- Ты что-то быстро, - на хлопок двери отозвалась Бренда.

- Я передумала, - повторила Ви.

Это слово предавало сил, это слово дарило надежду на будущее.

Спаркс, широко улыбнувшись, крепко обняла подругу: «Я знала, что ты не дура, Престон».

Обратная дорога домой не тяготила, скорее наоборот: принесла облегчение. Теперь душа Викки была спокойна: она знала, что поступает правильно, а решение верно. Девушка знала, что сумеет воспитать своего будущего ребенка, сможет дать все, что необходимо: ведь новая жизнь внутри нее – самый главный подарок.

Часто случается так, что судьба посылает знак, и, если человек не слеп, то он его никогда не пропустит. Так случилось и с Викторией. Когда она совсем потеряла надежду, когда была на грани опрометчивого поступка, небеса послали Ви маленького ангела.

Вот уже неделю Викки гостила у Бренды. И хотя подруга всячески заверяла ее в том, что жить одной в большом доме скучно, Престон знала, что истинной целью было беспокойство. Троица подружек сильно опекала ее, оберегала от неприятностей, не давала упасть духом.

Следуя режиму дня, составленному Шарлоттой, Ви, собрав сумму, отправилась в парк.

Стоило ей переступить порог дома, как она сразу же очутилась в роскошном мире района Белгравия. Ее плотным кольцом окружили белоснежные дома в стиле строгого классицизма и высокие зеленые деревья с безупречными прямыми стволами. Этот мир был так совершенен в своей продуманности, что девушке частенько становилось не по себе. Тогда Ви, по старой привычке, одергивала кофточку или поправляла складки на платье: в этой вселенной она была чужой.

Зато Бренда Спаркс была своей среди жителей одного из самых дорогих и роскошных районов Лондона. Дочь влиятельного политика с детства привыкла жить в достатке и получать все, что пожелает душа. Маленькая Би была всеобщей любимицей в парламенте: ей часто дарили конфеты и игрушки, фотографировались с ней, пожимали маленькую ладошку, а однажды сама леди Диана сказала, что Бренда - удивительно красивый ребенок. Но с возрастом многое изменилось. В подростковом возрасте Спаркс делала все наперекор отцу, ругалась, часто попадала в неприятности, а затем и в заголовки газет. Не удивительно, что сейчас она почти не общалась с родителями и совершенной, как золотое сечение, старшей сестрой Сарой.

Викки медленно шла в сторону парка, разглядывая прохожих: пожилая леди в положенное время неспешно прогуливалась с пуделем, швейцар посольства Испании вновь вежливо улыбается и кивает, из-за угла гостиницы как расписанию выбежал молодой мужчина, выходивший на пробежку каждый день в полдень.

Как и вчера, Виктория опустилась на пятую из девяти скамеек, опоясавших тесных полукругом разноцветные клумбы. По утрамбованной насыпи дорожек бегали дети, пришедшие сюда с молодыми мамами перед обедом.

Крепко вздохнув, девушка достала из сумки книгу. И пусть сегодня чтение началось на сорок страниц позже, чем вчера, но Ви не могла избавиться от ощущения, что события романа уже были прожиты ею.

Те же люди, те же лица, те же слова - все происходило как по заранее подготовленному сценарию. Виктория чувствовала себя в точности как Фил Коннорс (*), раз за разом проживавший второе февраля тридцать четыре раза. Каждый день начинался со звона будильника, криков Бренды в соседней комнате, громкого свиста чайника и радиопередачи. Завтрак, новости, положить кошачий корм в миску, умыться, одеться и выйти на прогулку. И так снова и снова. Люди бегут по кругу - мир сошел с ума.

Жизнь Викки стала серой и пресной, как и она сама. Потеряв свою яркую уникальность, девушка перестала видеть в мир в красках, чудеса стали вымыслом, радость исчезла.

Кто-то другой проживал за Викторию ее драгоценную жизнь: кто-то носил одежду ненавистных блеклых цветов, кто-то безропотно слушался подруг, кто-то перешел на здоровое питание без углеводов, кто-то воскресным утром смотрел телевизор и ел мюсли.

- С меня хватит, - полная решимости девушка достала из сумки телефон.

Ее глаза долго блуждали по зазывающим объявлениям разноцветных сайтов на экране смартфона, пока не нашли то, что нужно.

- Бренда, - первой Ви оповестила именно ее, - я еду в Канаду.

- Что? В Канаду?

- Да! В Торонто! - голос девушки звучал на удивление бодро и решительно.

- Ты - сумасшедшая, Престон! - в динамике послышался смех. - Дома расскажешь!

По пути к двадцатому дому на Белгрейв Плейс Викки зашла в кондитерскую и накупила кучу вредных, по мнению миссис Родригес, сладостей. И пусть теперь ее путь занимал в два раза больше времени, так Виктория вновь смогла почувствовать себя живой.

В этот тихий октябрьский вечер субботы в доме семьи Родригес собрались самые близкие друзья. В просторной гостиной люди, прижимаясь друг к дружке, прятались от царившей за окном непогоды. Слышались шутки и забавные истории, непременно связанные с летом. Возможно, это всего лишь иллюзия, но от этих рассказов, действительно, становилось теплее.

Хозяйка дома, несмотря на поздний срок беременности, бегло порхала из кухни в гостиную с напитками и угощением для гостей.

- Булочки с кремом, - будущая мама поставила тарелку с выпечкой на столик у кресла, - твои любимые.

- Не сегодня, Шери, - Ви сочувственно улыбнулась.

- Ты уверена?

- Сегодня ребенок велит сидеть на диете, - девушка погладила округлившейся живот.

- Бывает, - хозяйка, бережно потрепала гостью по плечу.

Викки понимающе кивнула и вернулась к созерцанию беглых капель на оконном стекле. Сейчас серая холодная осень на улице привлекала ее куда больше, чем общество друзей и воспоминания о лете. Она не разлюбила своих близких, не питала неприязни, не была обижена, но у Ви не было ни одной веселой истории о самом теплом времени года: для нее лето обросло чередой неприятностей.

Престон было трудно слышать чужой смех, чужие счастливые воспоминания - она в одиночестве сидела в кресле-качалке у запотевшего окна.

Под мирный скрип паркета, заглушавшего разговоры, Виктория наблюдала за влюбленными, бежавшими под мужским плащом из булочной. Они бесстрашно шагали по лужам и смеялись, да так звонко, что эхо, казалось, долетало до самых высоких окон. Девушка выхватила бумажный пакет из рук спутника и убежала, тот, не медля, принялся ее догонять. Когда пакет размяк, и содержимое рухнуло в глубокую лужу, парочка остановилась. Девушка была так огорчена, что еле сдерживала слезы, тогда парень подхватил ее на руки и закружил вокруг своей оси. Они рассмеялись. Странное дело, но их смех не бередил душевных ран, не вызывал зависти.

Викки улыбнулась, кутаясь в плед. И у нее есть теплые воспоминания.

Она все еще помнила их несколько дней в летнем Париже. Их последнее лето. Теплый воздух, имевший запах выпечки, маленькие кафешки, узкие улочки, зелень газона, прогулки у Сены под дождем под звуки его мелодичного голоса. Лето, проведенное рука в руке. Это был их шанс. Шанс, которым они не сумели воспользоваться должным образом.

Эти воспоминания не были омрачены печалью, они были светлыми и теплыми, а мысли о парижском Томе не вызывали ноющей боли в сердце.

- Ой! - вскрикнула Ви, обхватив живот.

- Ты в порядке? - с кресла незамедлительно поднялся Дэвид. - Дай, я тебя осмотрю.

- Нет, не надо, - пролепетала Викки. - Какое число?

- Что? Вызывайте врача! - всполошилась Бренда. - По-моему, она бредит.

- Число, какое сегодня число!? - Ви крепко стояла на своем.

- Восемнадцатое октября, - ответила непонимающая Лейтон.

- Я назову его Бротен, - тихим голосом поведала Престон, поглаживая живот.

- А если будет девочка? - поинтересовалась Шарлотт.

Викки, читавшая в гостиной книгу, встрепенулась: недалеко от дома остановилась машина. Мимолетный взгляд на часы - пора. Откинув плед, девушка в нетерпении ринулась к окну.

Из кеба показалась фигура мужчины средних лет. Он твердой, уверенной поступью приближался к сто восьмому дому на Грейт-Титчфилд стрит. Никаких сомнений: Генри Престон вернулся домой.

Едва мужчина переступил порог, как дочь бросилась ему в объятья, пряча побледневшее лицо у него на груди. Она глубоко вдыхала любимый с детства запах: дым дорогих кубинских сигар, новая чешская бумага и чернила, кофе и терпкие восточные нотки парфюма.

Близость отца, его объятья и запах возвращали Викторию в детство, в котором глава семейства решал любые, даже самые сложные, проблемы любимой дочурки. Рядом с Генри она всегда чувствовала себя в безопасности, знала, что ей все подвластно.

- Мне кажется или ты выросла? - заботливо потрепав волосы дочери, он громко рассмеялся.

Его гортанный теплый смех наполнил собою каждый даже самый темный уголок семейного особняка.

Девушка невольно улыбнулась: "Если только вширь".

Мистер Престон узнал новость о беременности единственной дочери, находясь в Америке. Он знал, что Ви ждет ребенка, и ничего больше.

- Где Том? - мужчина решительным шагом двинулся в гостиную, раздеваясь на ходу. - Я хочу поговорить с будущим зятем!

Широко улыбаясь, он вошел в кабинет и, не теряя времени, достал бумаги из дипломата. Викки скромно засеменила следом.

- На съемках? - не давая возможности дочери ответить, он продолжил, - актер - непрезентабельная профессия. Настоящие мужчины занимаются финансами, правом и...

Генри не успех договорить, как Викки прервала его: "Мы расстались".

Бумаги и ноутбук в тот же миг были забыты мистером Престоном: его вниманием полностью завладела дочь.

- Повтори, что ты сказала, - просьба прозвучала жестко.

- Мы расстались, - вновь повторила девушка.

- Он бросил тебя!? - крепко сжатый кулак ударил по стулу. - Так и знал, что этому мальчишке нельзя доверять! Обесчестил мою дочь и бросил! Собирайся, - последнее слово он произнес удивительно спокойно.

- Куда? - девушка непонимающе смотрела на метавшегося по кабинету отца.

- Навестим твоего жениха, - жесткость его слов говорила сама за себя: если Хиддлстон не взял Викки в жены по собственной воле, то придется прибегнуть к принуждению.

- Папа, постой! - обреченно воскликнула Ви. - Это я его бросила.

Эти слова, так неожиданно сорвавшиеся с ее губ, прозвучали тихо, но уверенно.

- Ты бросила его? - он внимательно смотрел на нее. - Зачем?

Он задал логичный и приемлемый вопрос. Генри интересовала правда, которую Ви всеми способами пыталась от него скрыть. Сейчас она была не его дочерью, а деловым партнером, план которого нужно разгадать.

- Я не люблю его больше.

Викки и сама удивилась, как правдиво звучат ее слова. Голос не дрожал, не выказывал сомнения, а констатировал.

Она содрогнулась. Неужели в ее сердце нет и капли любви к Хиддлстону? Или чувства стали так сильны, что Виктория безропотно лжет собственному отцу, повинуясь сердцу?

- Ты не любишь его, - повторил мужчина, - тогда зачем тебе его ребенок?

Отец снова смотрел на нее в упор, словно пытался взглядом выбить из дочери правду.

- Я не убийца, отец. Ты не так меня воспитал.

Мистер Престон тяжело вздохнул. Он с малых лет прививал дочери жизнь по католическому учению, которое не одобряло убийства. Отец мог собою гордиться: Викки выросла достойным человеком, но стала обесчещенной женщиной.

Генри, сев в кресло, молчал, потирая подбородок указательным пальцем - его ум отягощен тяжелыми раздумьями.

- Вырастить ребенка не так-то просто, Виктория, - он нарушил тишину.

- Я понимаю.

- Я ничем не смогу тебе помочь, кроме денег, - отец словно предупреждал ее.

- Знаю, - заверила девушка. - Подруги помогут мне, я могу нанять няню, если понадобится.

- Как скажешь, - мужчина, удовлетворенный разрешением ситуации, вернулся к бумагам.

- Отец, - несмело произнесла Ви, - у меня есть одна просьба.

Мистер Престон поднял на нее глаза и кивнул, показывая, что готов услышать.

- Продай этот дом.

Мужчина очертил пальцами подбородок, обдумывая слова дочери. Ее просьба была неожиданна и абсолютно невыполнима.

- Виктория, это семейный особняк - я не могу продать его по твоей прихоти.

- Тогда я перееду к подруге, - парировала девушка, - на время.

- Ты можешь жить в квартире бабушки, тебе не нужно жить у подруг словно бездомная!

- Хорошо, - Ви просветлела от неожиданной радостной вести.

О квартире бабушки Роуз она совсем забыла. Отчасти это произошло потому, что старушка прожила последние годы своей жизни в фамильном особняке.

- Я буду заезжать раз в несколько месяцев, если для меня найдется место, - мужчина улыбнулся.

- Я буду ждать тебя у окна, - прошептала девушка, крепко обнимая отца.

Массивная дверь особняка Престонов распахнулась, в холл влетела маленькая девочка в сопровождении дамы, ее бабушки.

- Пап! Папа! - кинув рюкзачок, неугомонная малышка побежала в кабинет. - Его там нет! И в гостиной нет! - после небольшого путешествия она вернулась в холл.

- Ну, конечно, его нет! - женщина рассмеялась. - Самолет Генри только приземлился!

Викки, огорченная словами бабушки, подняла рюкзак и, понурив голову, направилась в свою комнату.

- Виктория! - с кухни раздался голос.

- Что? - крикнула девочка с лестницы.

- Мой руки и спускайся на кухню!

- Хорошо! - по слогам продекламировала малышка.

Когда Ви спустилась, Роуз Престон нарезала куриное филе на кусочки.

- Виктория, сколько раз я просила тебя не кричать в доме? - женщина повернулась на звук шагов.

Сейчас эта женщина с мягкими чертами лица была непреклонна и строга: жилистые руки упирались в худые бока, зеленые глаза смотрели с неодобрением.

Девочка, виновато ковыряя паркет мыском туфли, задумалась: "Много?"

- Ох! - миссис Престон театрально вздохнула. - Ты невыносима! Ты помыла руки?

- С мылом, - Викки, повертев ладошки в воздухе, продемонстрировала результат.

- Бери передник: сегодня будешь мне помогать.

- Я не умею.

- Ты ведь раньше не умела кататься на велосипеде, верно? - увидев кивок, она продолжила, - А сейчас умеешь. Также и с готовкой. Я тебя научу - смотри внимательно.

Пока бабушка показывала, как нужно обращаться с ножом, девочка во все глаза смотрела на нее, запоминая каждое движение.

Несмотря на свой возраст, леди Роуз была энергична и деятельна. Она часто посещала литературные вечера, выставки живописи и театр, а по возможности брала с собой Викки. Женщина всю свою жизнь положила на алтарь искусства, работая оценщиком антиквариата. Любовь к прекрасному передалась и внучке, которая под покровительством бабушки занималась рисованием.

- Это что такое? - поинтересовалась бабушка, вывернув руку девочки.

- Синяк.

- Это я вижу! Откуда?

- Я подралась с Джоном, - Ви спокойно пожала плечиками.

Женщина резко опустилась на стул: "Ты меня в могилу загонишь, Виктория!"

- Я же победила, - Ви искренне не понимала причины огорчения бабушки.

- Девочки не должны драться! - она сокрушенно покачала головой.

- Это понарошку.

- Даже понарошку не должны! - Роуз пригрозила указательным пальцем. - Драчунья, непоседа, крикунья - настоящий мальчишка! И в кого ты такая?

- В тебя? - девочка громко рассмеялась.

- Я была истинной леди!- бабушка ласково взъерошила русые волосы внучки. - Режь овощи, Виктория, у тебя хорошо получается.

Получив похвалу, Викки с удвоенным старанием принялась шинковать огурцы.

Когда салат был готов, девочка восседала на стуле, гордо рассматривая свое творение. Викки была необычайно довольна собой: дело было трудное, но она справилась и помогла бабушке.

- Генри скоро приедет - беги к окну.

- Зачем? - девочка удивленно на нее покосилась.

- Пусть твой отец видит, что ты его ждала.

Ничего не ответив, Ви побежала в гостиную. Встретить папу казалось просто замечательной идей.

Девочка в нетерпении вглядывалась в стеклянную поверхность, рассматривая проезжавший мимо транспорт. Она не видела отца долгие два месяца, которые казались ей годами, и теперь не могла дождаться встречи. Викки никогда не обижалась на отца за долгое отсутствие, не плакала, провожая его; хорошо себя вела, лишь для того чтобы он был горд ею. Она лишь ждала его возвращения, ведь как бы девочка ни была близка с бабушкой, папа был для нее самым важным человеком в жизни, которому маленькая Виктория была готова простить все. Взамен ей было нужно совсем немного – его любовь. И в ожидании любви Виктория была готова простоять у окна вечность.

- Виктория! – в доме послышался мужской голос. – Ты ждала меня? – спросил он дочь, как только та бросилась ему в объятья.

- Да! – радостно крикнула девочка, - очень ждала!

- Подарок для моей маленькой принцессы, - мужчина протянул ей коробку.

Малышка Викки нетерпеливо принялась разрывать яркие ленты на подарке, не переставая широко улыбаться.

- Котенок? – девочка заинтересованно смотрела на пушистого зверька.

Рыжий котенок круглыми зелеными глазами смотрел на новоиспеченную хозяйку.

- Я назову тебя Персик, - восторженно сказала Ви, подняв его на руки.

С этого дня малышка Виктория стала неразлучна с котенком, ставшим ей самым лучшим другом.

- Убери! – прошипел женский голос с повелительными нотками.

- Куда!? – недовольно спросила другая женщина.

- Мне все равно! – Бренда повысила голос. – Хоть съешь!

- Сама ешь! – пререкалась с ней Лейтон.

Пока подруги перекидывали друг другу плотный рулет в целлофане, на кухню вошла Виктория.

- Что это? – прервала она их, разглядывая яблока раздора.

- Где? – с напускным недоумением спросила Би.

- В руке у Лейтон, - кивнула Ви в сторону подруги. – Что это?

- Это? – Спаркс выхватила предмет спора, - это просто газета. Ничего особенного, - она занесла руку над мусорным ведром.

- Я посмотрю, - Викки протянула ладонь.

- Ничего особенного, - Спаркс настаивала.

- Дай мне газету! – обняв круглый живот, девушка сделала к ним несколько шагов.

Голос ее звучал твердо, глаза смотрели на подруг с непоколебимой уверенностью.

Бренда, кинув на Лейтон обеспокоенный взгляд, несмело передала будущей матери газету, свернутую в аккуратный рулон.

- Ты помнишь, что тебе нельзя волноваться? – поинтересовалась Спаркс.

- А чего мне волноваться? – спокойно рассуждала Викки, разглядывая крупную фотографию на первой полосе. – Для меня это давно уже не новость, - газета опустилась в мусорное ведро.

Поверх коробок с хлопьями и молоком яркими красками пестрело печатное издание, извещавшее общественность о романе Тома Хиддлстона с актрисой Сюзанной Филдинг.

Ви медленным шагом вернулась в гостиную и, включив телевизор, опустилась в кресло. Ее лицо не выражало никаких эмоций, словно ничего и не случилось: девушка выглядела абсолютно спокойной.

- Где Персик? – опомнилась Ви, оглядывая квартиру бабушки, в которую переехала чуть больше месяца назад.

- Я не видела, - Бренда заглянула за диван.

- Я тоже, - подтвердила Лейтон.

- Нужно найти его, - Викки опустилась на колени, рассматривая труднодоступные уголки гостиной.

- Не фокусничай! – к ней тут же подлетела Бренда. – Это дохлый номер с таким-то животом!

- Прекрати, Би! Я не инвалид, я всего лишь беременна!

- Сядь, Викки! – Пейдж заботливо подняла ее. – Мы сами найдем Перси.

- Ладно! – девушка приподняла ладони в знак согласия. – С вами я совсем обленилась: вы ничего не даете мне сделать!

- Для твоего же блага, мамулик! – крикнула Бренда из кладовки.

Пока подруги обыскивали квартиру, Викки вернулась к просмотру телевизора. Диктор утренних новостей бодрым голосом сообщала о погоде на девятое февраля и предшествующих событиях.

- Викки, - за спиной Ви послышался тихий голос Лейтон.

Ее голос звучал еле слышно, почти неразличимо словно она извинялась за тяжелый проступок.

- Да? – она спешно обернулась.

- Понимаешь, - сдавленно начала девушка, - Персик умер.

Миссис Пейдж аккуратно опустила тряпичный кулек рядом с хозяйкой дома и сделала несколько мелких шагов назад.

Викки трясущимися руками приподняла ткань с мордочки питомца и, едва касаясь шерсти, погладила его, но Персик не открыл глаз, не издал и звука. Кожа животного была холодна, тело неподвижно, глаза плотно закрыты – жизнь покинула кота.

- Перси, - ватные руки прижали питомца к груди, - Персик.

Голос Ви дрожал, глаза налились слезами, краски мира мгновенно затерялись в рыжей шерсти животного.

- Тише, Викки, - Лейтон неуверенно обняла подругу.

- Эй, Ви, - Бренда опустилась рядом, - Персик прожил хорошую жизнь и попадет в кошачий рай, где много симпатичных кошечек и сливок.

- Это несправедливо, - лепетала хозяйка дама, - он ведь не мог умереть! Не мог!

- Все умирают, - Пейдж легко прижала ее к себе, - пришло его время.

- Мы купим самую красивую коробку и похороним его, - Би пыталась утешить подругу, - вместе, - она крепко сжала ее ладонь.

- Что с тобой? – Лейтон обеспокоенно отозвалась на вскрик Виктории.

- Больно, - Ви свободной рукой коснулась живота, - больно!

- Ложись! – засуетилась Спаркс. – Я выгоню машину!

- Дай мне Перси, - миссис Пейдж протянула руки, - я позабочусь о нем.

- Нет! – то ли от боли, то ли от негодования вскрикнула Викки. – Еще рано! Только не сейчас, только не сегодня!

- Потерпи немного, - Лейтон заботливо обняла ее, помогая встать, - идем.

Двадцать минут до госпиталя казались нескончаемыми. Машинный гудок, крики Викки, взволнованные восклицания Лейтон – все смешалось в одно и представляло собой нервную какофонию, ужасающую слух.

Следующие же одиннадцать часов прошли для подруг Викки в томительном ожидании: Лейтон обзванивала знакомых роженицы и магазины для новорожденных, отмечая в блокноте приобретенные вещи; Бренда, ругаясь, судорожно ходила взад и вперед по коридору родильного отделения и, кажется, выкурила две пачки сигарет, а Шарлотта, подоспевшая чуть позже, привезла для роженицы и малыша подарки и необходимые вещи.

- Ну почему так долго! – возмущалась Спаркс, вернувшись после очередной выкуренной сигареты

- Бренда! – с укором прикрикнула Шарлотта.

- Что Бренда! – не менее громко ответила взвинченная девушка. – Ты, между прочим, быстрее справилась!

- Когда Шери рожала, ты, Би, была нетрезвой и уснула на кушетке, - коротко пересказала Лейтон.

- Оу, - припоминая, воскликнула Спаркс, - точно!

- Тише вы! – шикнула на подруг Родригес. – В больнице нельзя громко разговаривать!

- Да ладно! – Би махнула рукой.

- Нет, не ладно!

И пока девушки шутливо пререкались друг с другом, на исходе дня малышка Гвендолин Гри Роуз Престон увидела свет.