Ядовитые земли

Эпизод VIII

Вперёд выступила фигура, в своём совершенстве и красоте неотличимая от дорогостоящих кукол: кожа, напоминающая цветом и гладкостью своей нежно-розовый фарфор, глаза, подобные чёрным агатам, и волосы, будто покрывающие идеальной формы головку расплавленной платиной, – всё это казалось настолько неестественно прекрасным, что в возможность рождения канцлера даже не верилось. Нет, Хендрик Новотны, низкорослый, как и сам бургомистр – что особенно подкупало, – мог появиться на свет только благодаря воле Создателя, как акт Его прямого творения! Одетый безукоризненно и скромно, в чёрный камзол с самым минимумом бриллиантовых украшений, канцлер милостиво улыбнулся Волькерсу, и тот задрожал в немом восторге. Глядя в чёрные глаза канцлера Новотны, притягивавшие, подобно магнитам, он поверил, что попранная Орденом справедливость может быть восстановлена, а допущенный братом Бернардом произвол – исправлен.

Виталий, почтенно склонившийся в полупоклоне – он поступил так не только из обычного своего подобострастия, но и потому, что желал скрыть выражение лица, – стоял одесную бургомистра, пока тот обменивался приветствиями с канцлером. Краем глаза заметил секретарь приближение фигуры в чёрно-белой мантии, и глаза его медленно полезли на лоб, когда стало очевидно, кто именно сейчас подошёл к ним.

Великий магистр Корнелиус собирался лично представлять интересы Ордена на разыгрывавшемся сейчас шутовском процессе, и, похоже, кроме бургомистра Волькерса, он являлся единственным, кто воспринимал действо с той же смертельной серьёзностью.

Мужчина среднего роста, скорее, импозантной, нежели угрожающей внешности, он отличался вместе с тем и простоватостью манер. Серо-зелёные глаза его пристально смотрели на Волькерса из-под подрисованных бровей. Круглая голова великого магистра, гладко выбритая и блестевшая как отполированная, поворачивалась то влево, то вправо; на ходу он источал улыбки и приветствия.

Приблизившись к бургомистру Волькерсу, он перестал улыбаться. Не сказав ничего, великий магистр отошёл, оставив после себя терпкий запах духов. Волькерс, всю ночь предававшийся возлияниям, наоборот, источал вокруг себя аромат перегара; под глазами его набухли мешки.

Новотны перевёл взгляд с Виталия на Волькерса, а потом – на Корнелиуса. Казалось, канцлер ждёт от них действий, слов – хоть чего-то.

Великий магистр стоял в сторонке, всем своим видом давая понять, насколько он выше Волькерса – не столько ростом или даже статусом, сколько как человек, умеющий себя вести в обществе, и общество, то есть придворные, среди которых имелось немало его друзей, охотно такое мнение разделяло.

- Суть вашей жалобы, любезный бургомистр. – Холодно улыбнувшись, канцлер прикрыл рот и нос кружевным платком – явный намёк на запах, исходящий от Волькерса. – Жалоба? Да, я жалуюсь!

Встрепенувшись, бургомистр сбивчиво и эмоционально поведал, как его облапошили рыцари Ордена во главе с братом Бернардом – воспользовавшись численным преимуществом, эти вооружённые люди попросту ограбили его, наложив неправомерный штраф. Он же обратился к ним с жалобой на аморальное поведение брата Робина, ночью гонявшегося за обнажённой блудницей по улицам Камня Преткновения, с жалобой, которую беспристрастный суд не мог не удовлетворить.

Канцлер закивал, улыбаясь.

- С вами поступили несправедливо, я понимаю. – Новотны обернулся к великому магистру. – Это уже жалоба на действия командора – и отвечать, насколько я знаю наши – и ваши – законы, именно вам, сеньор Корнелиус.

Фигура в чёрно-белой мантии пожала плечами.

- Разумеется. Как пожелаете, сеньор Хендрик. Я бы и сам с удовольствием обсудил этот вопрос, ведь бургомистр Волькерс, которого вы имеет сейчас возможность лицезреть, – фигура весьма неординарная.

Бургомистр, оскорбившись, вперил в великого магистра жгучий взгляд – большего позволить себе он просто не мог. Придворные же – все эти ряженые паразиты – с насмешливым любопытством уставились на него, он чувствовал это каждой клеточкой своего бургомистрского тела.

- Жалоба бургомистра Эльберта Волькерса от имени общины Камень Преткновения на действия брата-экзорциста Робина-083064 признана оным Волькерсом облыжной; брат-инквизитор Бернард-085476 наложил на оного Волькерса взыскание, согласно Уставу Ордена святого Финбарта и законодательству Аруньона. – Великий магистр, обладавший густым басом, бубнил не переставая. – Штраф Эльберт Волькерс уплатил. И всё же он вновь жалуется; непоследовательность его действий столь очевидна, что приходится подозревать происки Дьявола, ведь нечистый, как мы знаем, имеет свойство оказывать беспокоящее и провоцирующее влияние на слабые натуры.

Канцлер изумлённо расширил глаза и посмотрел на Волькерса так, словно тот пытался продать ему краденую лошадь.

- Вот как? – Он оттопырил нижнюю губу и немного помолчал. – Что ж, продолжайте, сеньор Корнелиус.

Великий магистр не заставил себя просить дважды.

- Я поднял наши архивы; оказалось, Эльберт Волькерс из Камня Преткновения уже попадал в поле зрения Ордена тридцать девять лет назад. – Великий магистр выдержал паузу. – Автором доноса выступил его же отец, знавший юного Волькерса как никто другой. Брат-экзорцист Сайрус-089874 провёл тщательное расследование, включая неоднократные замеры показателей психополя…

Многое мог стерпеть бургомистр Волькерс, но только не это.

- Э, погодите! Речь шла о моём брате, не обо мне!..

Канцлер Новотны посмотрел на бургомистра, как на внезапно заговорившую моль.

- Любезный, извольте помолчать, пока говорит сеньор Корнелиус, иначе вы окажетесь в колодках ещё до обеда.

Бургомистр, покраснев, прикусил язык.

- Действительно. – Великий магистр повернулся к бургомистру Волькерсу в полупрофиль, с интересом рассматривая того. – Донос касался в первую очередь брата-близнеца Эльберта – Рафала. Но брат-экзорцист Сайрус-089874 уже не застал Рафала Волькерса, и впрямь демонстрировавшего воистину демонические свойства души, в живых – тот скончался в кругу родных при невыясненных обстоятельствах.

Бургомистр Волькерс, более всего на свете желавший сейчас осушить стопку, согласно кивнул, подтверждая слова верховного главаря монашков. Канцлер, однако, суровым движением брови напомнил ему о необходимости хранить молчание.

- И что там с психополем, сеньор Корнелиус? Расскажите, пожалуйста, подробнее, чтобы мы понимали.

- Охотно, сир. – Корнелиус извлёк из кожаной папки лист бумаги. – Вот отчёт брата Сайруса-089874. Он оказался дезориентированным скачками показателя психополя Эльберта и даже полагал, будто речь идёт о его брате, в то время как умер как раз Эльберт – и Рафал выдаёт себя за него.

- Не может быть. – Новотны подарил бургомистру подозрительный, колючий взгляд, а затем вернулся к изучению бумаг. – Что значит эта цифирь?

- Единица – необходима ссылка, тройка – смертная казнь; такова шкала оценки – она проверена временем, надёжна и эффективна.

Канцлер с любопытством изучал бумагу.

- Первоначальный замер даёт какую-то аномальную цифру; сам брат Сайрус заподозрил неполадки прибора… хм… а вот это уже правдоподобнее – но тут дроби!

Великий магистр положил отчёт обратно в папку и победоносно улыбнулся.

- Действительно, детектор показал семь десятых, даже чуть больше; при желании брат Сайрус мог бы округлить до единицы, но он поступил более формально – и оставил мальчика под надзором его родственников. Волькерсы дважды сносились с командорством «Север» впоследствии; на ребёнка никто не жаловался, и повторные замеры не понадобились.

Канцлер скрестил руки на груди, а потом охватил пальцами правой свой маленький подбородок, словно размышлял.

- Вот видите, любезный Волькерс, если бы не доброта брата Сайруса, не видать бы вам бургомистрского кресла как своих ушей!

Бургомистр не знал, что ответить; он закряхтел, но платиноволосый лорд опередил его жестом ладони, словно говоря: «Стоп!»

- Всё более чем очевидно, – продолжал Хендрик Новотны. – Дьявол всё же имеет над вами власть – и именно он толкает вас на необдуманные и еретические поступки, вроде жалоб на Орден и речей, порочащих этих людей, полностью посвятивших себя служению Господу.

С этими словами он переглянулся с Виталием, стоявшим за спиной бургомистра.

- Любезный Волькерс, если вы настаиваете на рассмотрении дела, мы сейчас проведём ещё один замер вашего психополя. – К своему ужасу бургомистр увидел, как великий магистр извлёк из складок мантии уже знакомый ему детектор. – Если он даст те же показания, что в вашем детстве, в чём я практически не сомневаюсь, мы вынуждены будем округлить их, дабы избавить Камень Преткновения от сомнительного руководства – а вас сошлём в Резервацию.

Прочтя в глазах бургомистра желание исполнить любое другое решение, кроме этого, канцлер продолжал:

- В противном случае я вынужден сместить вас, согласно Закону «Об угрожающих мутациях» от 2118-го года Р.Х., с занимаемой должности. На вас также налагается штраф в размере десяти тысяч ериков; управление городом берёт на себя Корона – и её представитель Рийк Крайикамп, граф Сумбрийский, которому я настоятельно рекомендую доверить всё Виталию Нагжебни, человеку дельному, в своей должности опытному, а значит, способному и к более высокой.

Улыбаясь самым милым образом, канцлер посмотрел в глаза бургомистру Волькерсу. Тот кивком, под аплодисменты всего двора, выразил своё согласие – коленки его при этом дрожали, так как испуг ещё не прошёл – и, вероятно, всё бы так и закончилось, если бы не Виталий.

Тот по-кошачьи скользящим шагом выступил вперёд с улыбкой, совершенно не скрывающей ликования – и бургомистр, едва взглянув на своего секретаря, немедленно осознал всю его мерзкую роль в этой истории. С криком «Подлец!» бросился он на Виталия, намереваясь задушить, чему воспрепятствовало, однако, своевременное вмешательство королевской гвардии.

Всё приказанное канцлером исполнили, и Виталий по мановению его всемогущей руки превратился в первого человека в Камне Преткновения. Бургомистр Волькерс же с того самого дня стал известен людям как Безумный Волькерс.

16

Апостол Павел ставит целью отлучения не что иное, как исправление, чтобы, будучи исключённым из общения, человек устыдился

Мартин Лютер, «Об отлучении»

Марго приходила в себя медленно; тело её, всё ещё непослушное и безвольное, лежало на составленных в ряд стульях, и глаза, ещё закрытые, ничего не видели, лишь ощущали близость яркого света. Уши её, однако, воспринимали звуки, и мозг лихорадочно обрабатывал воспринимаемую информацию, силясь вернуться в реальность.

Йозеф Фрай, небрежно, но жёстко выговаривающий слова, обращался к кому-то, кого, судя по интонациям, скорее, терпел, нежели в действительности уважал.

- Мессир Робин, имеются ли у вас особые приказы относительно…

Многозначительная пауза, заполненная, как представила себе Марго, кивком в адрес её тела.

- Нет, ваша милость. Маргарита Веркман уже приговорена Орденом к ссылке в Резервацию. Мы вообще не осуществляем политических репрессий, что бы о нас ни говорили, и всегда действуем согласно Уставу.

Усталый голос человека, проехавшего слишком много километров по плохим дорогам. Голос личности, бесцветной по рождению, бездумной по должности и безжалостной по призванию. Голос убийцы ведьм.

- Однако, – интонации монаха оживились при возможности обсудить параграф любимого Устава, – мы всегда действуем по просьбе светских властей. Следовательно, если вы, барон Йозеф Фрай…

- Нет-нет-нет, – поспешно запротестовал барон. – Мы – ликаны, она – ликан, здесь всё уже определилось. Не вижу необходимости возвращаться к данной теме.

Впрочем, настораживающие нотки разочарования проскочили в голосе Йозефа Фрая; Марго уже вполне пришла в себя, но решила прикидываться бессознательной и дальше. «Подслушанная информация всегда содержательней», – учила её мать, многоопытная в интригах женщина.

- Конечно, ваша милость.

Монах вёл себя корректно, хотя Марго почему-то испытывала уверенность, что он недоволен ответом Фрая. «Ему, наверное, хотелось бы провести процедуру экзорцизма», – не без ехидства подумала она.

- Я имею санкцию великого магистра – неформальную, конечно – взять Маргариту Веркман под свою опеку, если вы откажете ей в крове, пищи и воде.

Марго могла только догадываться, что она из себя представляет, эта самая «опека Ордена», если речь идёт о девушке-ликане и бывшей принцессе, всю семью которой умертвили ядом. «Интересно, как они это делают в подобных случаях? Яд, удавка, отравленный кинжал?» – строила догадки Марго.

- Мы позаботимся… – Йозеф будто споткнулся посреди фразы. – Мы позаботимся о Марычке – извините, о Маргарите – самостоятельно. Она невеста моего сына, и я должен сам следить за подобными вещами.

Марго так и думала, что под Марычкой Ядвига подразумевала её. «Значит, зависть этой незаконнорождённой уже превратилась в решение барона! Быстро они тут пожирают принцесс, спору нет!»

Мысль о том, что её съедят, повергла Марго в ужас, и она выдала себя, пошевельнувшись.

- Девочка очнулась, – ласковым голосом произнёс барон. – Так вы отъезжаете завтра утром, мессир Робин?

Мысли встревоженно метались в её голове. «Минует день, солнце зайдёт – и вечером меня уже не станет!»

Ярость закипала в Марго. Она, последний представитель династии, покажет им, что не зря Веркманы прослыли великими воинами и завоевателями. Её последний бой ещё долго будут вспоминать в стенах этого логова каннибалов!

Марго лихорадочно размышляла, где бы раздобыть оружие. Вилки и ножи лежали на столе, но в её положении, не помня их точного размещения, не удастся прикарманить что-либо и остаться незамеченной. Возможно, удастся каким-то образом отвлечь их внимание…

- Да, ваша милость. – Монах зашуршал одеждами. – На Пограничье, как вы знаете, всегда неспокойно, а сейчас особенно. Ордену не хватает экзорцистов; меня ждут в Сумбрийском графстве, там бесчинствует оживший покойник.

- Такое действительно возможно? – полюбопытствовал барон. – Ох!

Марго села; упоминание о зомби показалось ей отличным предлогом, чтобы тоже «воскреснуть». Взгляд девушки бессмысленно блуждал, словно она и впрямь только что очнулась.

- Случается, ваша милость. Как видите, даже девицы порой приходят в сознание, не только мертвецы. – Они оба рассмеялись этой откровенно дерзкой шутке. – В наших архивах содержится информация как о розыгрышах такого рода, так и о доподлинном восстании из могил.

Йозеф Фрай смотрел на Робина, поощрительно улыбаясь; тот лишь молча одёрнул свою рясу, давая понять, что торопится.

Барона тем не менее интересовали секреты Ордена. Он отпил вина из своего кубка и значительно забарабанил пальцами по столу.

- Это как-то связано с Луной, не так ли? Говорят, она не всегда и выглядела подобным образом.

Ненавистная Ядвига, покинув тёмную нишу, где дотоле пребывала незамеченной, подошла к Робину, готовая сопроводить монаха в отведённую ему спальню. Одетая в коричневое платье с глубоким вырезом на груди, она приблизила свой бюст почти вплотную к плечу финбартианца, полные губы служанки что-то прошептали ему на ухо. Цели её не вызывали ни малейших сомнений.

Марго тут же встала, также желая выйти из залы; она ни за что не осталась бы с бароном Фраем в такой момент наедине.

- Ах, и вы торопитесь, юное создание… – В присутствии посланца Ордена барону-людоеду приходилось соблюдать приличия, хотя он, наверняка, хотел бы переговорить и с Марго, причём не столь обходительно. – Так что с Луной, брат Робин?

Робин замер; его холодные как лёд глаза смотрели на барона так, будто тот являлся неодушевлённым предметом. Марго почему-то подумала, что монах убил бы Фрая не моргнув глазом, если бы ему предписал это Устав.

- Жёлтого пятна, именуемого Зрачком, не существовало на протяжении всей человеческой истории, ваша милость, вплоть до периода, охватывающего последние триста лет. – Интонации монаха стали почти угрожающими. – В ночи, когда Зрачок виден ясно и полностью – то есть в полнолуние, – мы регистрируем высокие показатели фонового П-излучения.

Барон рассмеялся как можно непринуждённее.

- Ах, оставьте вашу заумь, брат Робин, я вас умоляю. Всему причиной – Зрачок?

Презрительная усмешка искривила тонкие губы Робина.

- Я выношу приговоры, ваша милость, приговоры, опирающиеся на научные факты. Все достоверные факты по данному вопросу я вам изложил.

Сложив руки на груди и поклонившись, он вышел из залы. Ядвига проследовала за ним, тараторя какую-то чушь; Марго также направилась к выходу, но её остановил голос барона.

- Маргарита, милочка!..

Вздрогнув, Марго остановилась. Лишь напустив на лицо легкомысленное выражение, она решилась обернуться к Йозефу Фраю.

- Слушаю вас, мессир.

- Искренне рад наблюдать вас в добром здравии. – Широкая улыбка барона таила в себе, как Марго уже знала, смертельную угрозу. – Вы осиротели, и теперь я – ваш официальный опекун; можете называть меня «отец».

Она бы с большей охотой проглотила склизкую жабу!

- Да, отец! – Марго, демонстрируя надлежащее уважение, присела, придерживая полы платья, и поклонилась. – Не вижу никаких причин переносить свадьбу, милочка. Всё состоится в назначенный срок – через одиннадцать дней.

Она вновь поклонилась.

- Да, отец.

Он спесиво улыбнулся, всем своим видом выражая триумф.

- Вы под защитой барона Фрай, принцесса. Здесь, в стенах этого замка, вы в полной безопасности.

Позволив искоркам восхищения блеснуть в своих глазах, Марго пожелала барону доброй ночи и удалилась. Девушка уже достаточно хорошо изучила Йозефа Фрая, чтобы знать: в помыслах он уже приговорил её – и сейчас планирует у******о.