Ядовитые земли

Эпизод III

6

Я человек, испытавший горе от жезла гнева Его. Он повёл меня и ввёл во тьму, а не во свет

Ветхий Завет, Плач Иеремии, глава 3

Миновала ночь, и наутро взошло солнце, и жизнь предстала уже не в столь чёрном свете. Марго практически забыла о своём вчерашнем желании бежать из замка Фрай и провела утро, то развлекаясь пасьянсом, то упражняясь в навыках актёрского мастерства. С этой последней целью она вертелась перед зеркалом, придавая своему лицу то выражение озабоченности, то гнева или, наоборот, веселья, надменного презрения и – её излюбленное – пылкой страсти.

Мама всегда говорила, что страсть – последнее и вместе с тем наиболее эффективное средство; как главный козырь, его следует приберегать для решающей стадии игры. Интересно, как она там сейчас, как отец? Может, есть возможность написать письмо родне?

Она решила узнать у Йорга как можно скорее.

Стратегия Марго заключалась в том, чтобы внушить своему новоявленному жениху чувство вины, пусть и ложной, и, чередуя поощрение и наказание, водить его вокруг пальца – вернее, вокруг его же фаллоса, как говорила мать – до самой свадьбы.

Тогда он удовлетворится всем тем, о чём так мечтает, и из него можно будет сделать вполне исполнительного и даже верного супруга. Последнее – верность Йорга, – впрочем, представлялось ей едва ли достижимым идеалом, ведь самец – всегда самец. Возможно, впрочем, Марго и сама заведёт себе любовника. Кто знает, не зайдут ли их отношения дальше простого флирта и куртуазной любви?

Мысли о запретной любви, о ещё одном способе унизить своего будущего мужа, навязанного ей недоброй судьбой в облике Хендрика Новотны, заполонили сознание Марго. Мужчины, подобные Ланселоту Панцерфаусту – большая редкость в мире живых людей, но, может, именно Марго выпадет удача повстречать такого рыцаря!

Она вновь повернулась к зеркалу – достигая человеческого роста в высоту, последнее украшало ближайшую стену, по-своему элегантное, в позеленевшей от времени медной раме – и внимательно изучила себя. Высокая для девушки, но стройная и даже изящная, с не оформившейся ещё грудью – о, мама обещала, что после первых родов грудь станет, может, даже слишком большой, – Марго смотрелась по-настоящему неплохо в тёмно-синем парчовом платье с глубоким вырезом.

Неплохо – но не идеально. «Неплохо – для манекенов! – любила повторять им мать менторским тоном. – Подлинная красота – в движении». Плавно приблизившись к зеркалу, Марго с воспитанной годами утомительных тренировок грацией подняла правую ногу на уровень головы, прижала руками – и завертелась на левой. Всё это время она улыбалась – и, всё так же улыбаясь, вытянула ногу вперёд, к воображаемому рыцарю, преклонившему колено в ожидании её снисхождения.

- Ах, целуйте, милый мой! – произнесла она вслух.

Марго представила себе, как рыцарь – на сей раз тот принял облик Йорга – жадно прикладывается к её икре – раз, другой, – а затем идёт всё выше, щекоча бедро усами…

В этот момент она всегда отнимала ногу и напускала на лицо неприступное выражение – пусть выходец из мечты учится вести себя в обществе дамы, ведь они ещё не сочетались законным браком. Вот незадача! Марго неожиданно вспомнила, что у Йорга небольшие усы, совсем ещё усики. Сможет ли юный барон пощекотать её плоть, чтобы возникло вожделение, преодолеть которое она сможет лишь с большим усилием – и, одёрнув юбки, оставить его, раздавленного и хнычущего, на коленях?

Несмотря на противоречивость вчерашней ситуации, когда Йорг и впрямь стал ей отвратителен, накануне это удалось.

Она легкомысленно рассмеялась и, крутанувшись, как в танце, приблизилась к зеркалу почти вплотную, чтобы изучить внимательнее своё лицо. Правильный вытянутый овал с маленьким подбородком, длинный – излишне любопытный, как неоднократно пенял ей отец – нос, поблёскивающие серебром глаза. Тёмно-жёлтые с рыжим волосы, уложенные в скромную, удерживаемую золочёной шпилькой причёску, завершали портрет Прекрасной Дамы, способной стать героиней любого рыцарского романа.

О, она начиталась их вдоволь, этих пропитанных манерными фразами книжонок, в которых герой всегда спасает героиню от толпы мутантов из Ядовитых земель или от стаи ликанов, бежавших из Резервации!

А теперь Марго сама стала ликаном. Какой ужас, Господи! И Хендрик Новотны, этот коварнейший злодей, рядится в рыцаря и прикрывает свою подлость маской благочестия – ведь именно он спас династию и Аруньон от неминуемого падения! Кто знает, не напишут ли об этом книгу?

Девушка отступила от зеркала; злость овладела ей. Марго приблизилась к бронзовой вазе с фруктами и, выбрав персик, откусила от него. Слишком сладкий, приторный вкус раздражал – и Марго выбросила персик в окно. Вот вам!

- Эй, а можно ещё один, только целый?

Капризное настроение отступило перед любопытством, и Марго приблизилась к открытому окну. Во дворе она увидела юношу, судя по всему, семнадцати-восемнадцати лет от роду. Черноволосый, ростом пониже среднего, он был зеленоглаз; улыбаясь – а улыбкой он обладал дерзкой, способной вскружить голову любой девице, – юноша обнажал белые и относительно целые зубы. Рубаха его, пропылившаяся и рваная, на подмышках пожелтела от пота; не в лучшем состоянии пребывали и штаны, некогда, видимо, чёрные. Сапоги или башмаки и вовсе отсутствовали; юноша неловко щупал босыми, непривычными пальцами утоптанную землю двора. В руках он держал метлу.

- Ой, какая красивая леди! – Парень вновь улыбнулся ей и церемонно поклонился. – Как я могу к вам обращаться?

- Марго! – ответила она. – Где твои башмаки?

Парень отбросил метлу и мотнул головой, указывая на кого-то – или на что-то – у него за спиной.

- У охраны! Не могу понять только, зачем им мой размер, ведь у этих зверей – они ведь ликаны, да? – такие огромные лапы!

Марго помрачнела. Парень, однако, этого не заметил.

- Меня зовут Карелом. Карел Куделик моё имя, и я имею виды на этот замок! – От его самоуверенности – и наивности – у бывшей принцессы перехватило дух. – Сюда можно привнести дух прогресса, ведь ни финбартианцев с их инквизицией, ни королевской семейки с их доносчиками здесь нет!

Марго почувствовала, что заливается краской.

- Не суди так дурно о короле – в действительности он неплохой человек.

Карел рассмеялся.

- Он сослал меня в Резервацию. Сослал – и сам отрёкся, видимо, осознал масштабы собственной ошибки.

Марго рассмеялась вместе с ним, против своей воли. Этот неунывающий парень ей нравился. Возможно, он и есть тот Ланселот, ниспосланный свыше?

- А чем ты провинился?

Карел упёр руки в бока.

- Умом! Я заканчивал сборку генератора переменного тока – настоящее техническое чудо по теперешним временам, – когда меня сцапали агенты инквизиции. Потом – суд, приговор именем короля и ссылка.

Марго промолчала. Её саму сослали королевским указом, последним, подписанным Осбертом I. Отец ни за что не поступил бы так, но в противном случае Новотны не гарантировал безопасности его дочери, и заготовленный загодя документ скрепила монаршая подпись.

- Ладно! – Она бросила ему сливу, тут же пойманную обеими руками. – Спасибо, леди Марго! Спросите у лорда Фрая: не нужен ли здесь инженер?

Нетерпеливым жестом Марго велела ему убираться восвояси; отлынивавшего от работы Карела уже заметил стражник, подаривший парню исполненный ненависти взгляд.

7

Писцы табулляриев ничего не имеют права делать помимо приказания своих хозяев. Если же они будут в этом уличены, то, подвергнувшись наказанию, должны увольняться без права приёма на работу другим

Папа римский Лев VI, «Книга Эпарха»

Командор-«Север» брат-инквизитор Филипп-085389 происходил из благородного семейства и сохранил поэтому право на употребление фамилии де Гент, однако среди капитула не пользовался этой привилегией по вполне понятным причинам. Принимая свои обеты, монахи прощались с мирскими заботами, радостями и горестями; родовитость не относилась к заслугам и подвигам во славу Господа, на погибель нечисти.

Последняя фраза, являвшаяся, кстати, девизом Ордена, сейчас располагалась прямо перед глазами Робина – он мог прочесть её на висевшей за спиной командора картине. Надпись украшала ленту, опоясывающую босые стопы святого Финбарта; тот, облачённый в рясу, единственно лишь при помощи распятия отгонял напавшего на него волка.

Картина, написанная масляными красками, принадлежала, насколько мог судить Робин, кисти искусного художника. С необыкновенным мастерством изобразил он строгость и непреклонность святого Финбарта – чертами лица тот почему-то напоминал командора Филиппа – и безумный, но вместе с тем трусливый оскал хищного зверя, вынужденного отступить перед могуществом Креста. Мощный порыв ветра ещё более вздыбливал волчью шерсть; ряса же святого Финбарта вздымалась за его спиной наподобие огромных крыльев, подчёркивая сходство с ангелом мщения. Бушевавшая на заднем плане буря и расколотые молниями чёрные грозовые тучи выступали живописным фоном, оттеняя животворный пунцово-оранжевый солнечный свет, проливаемый на основателя Ордена Небесами сквозь разрыв в облаках.

Командору Филиппу недавно исполнилось сорок пять. Узкий в талии, широкий в плечах и длинноногий – такие пропорции тела почитались в Аруньоне за идеал мужской красоты, – он слыл человеком образованным и обходительным. Карие глаза светились иронией на мучнисто-бледном лице с пухлыми щёками и широким, хоть и низким лбом. На макушке командора обозначилась плешь, просматривавшаяся сквозь коротко остриженные и постепенно отраставшие чёрные с сединой волосы. (Устав требовал от монахов Ордена не носить ни бороды, ни усов, ни слишком длинных волос – в целях гигиены и «дабы не возникало сложностей, в случае необходимости надеть респиратор или противогаз».)

- Здравствуй, брат Робин. Мне известно уже, что ты лишь отчасти преуспел в деле защиты города Камень Преткновения от зловредной ведьмы, многих людей совратившей там с пути истинного и выступившей причиной смертей достойных горожан. – Мягкий баритон командора придавал Робину уверенность; волнение, как это случалось и прежде, постепенно отступало. – Да, мессир.

Он склонил голову, ожидая, как и предписывал этикет, развития разговора старшим по возрасту и чину.

- На всё воля Божья, брат Робин. Проведи эту ночь в бдении в часовне Запертой башни – и, возможно, Господь наставит тебя в твоих затруднениях. В его силах избавить нас от подобных бесовских наваждений.

Командор на мгновение умолк, и Робин счёл необходимым подтвердить полученный приказ.

- Да, мессир Филипп.

В Запертой башне содержали провинившихся братьев – допускавших небрежности по службе или же попавшихся на пьянстве или азартных играх, – и брат, бдевший в часовне, считался их сторожем. На должность эту, непрестижную и едва ли не позорную, назначали обычно монаха, чем-либо навлёкшего на себя немилость руководства.

- А теперь поведай мне всё, не таясь. Я хочу знать, что именно произошло – и почему наш самый многообещающий экзорцист потерпел неудачу?

Робин поднял свой, дотоле опущенный долу взгляд и посмотрел прямо в глаза командору.

- Восемь балов по Хирсту, мессир. – Он запнулся, увидев сомнение в глазах командора. – Я не стирал память детектора психополя, это легко проверить.

На лице Филиппа де Гента промелькнуло странное выражение, незнакомое Робину – но лишь на мгновение.

- Чушь! – Командор отмахнулся от Робина одними лишь пальцами выброшенной вперёд руки. – Это невозможно!

Робин откашлялся, и командор, продолжая рассматривать его, снисходительно усмехнулся.

- Брат Робин, ты просто ошибся. Может, настройки прибора сбились.

Командор весьма прозрачно намекал, что Робин не только приврал, чтобы скрыть свою промашку, но и пошёл на большее – подделал показания прибора.

- Это невозможно, мессир. Оставшиеся от предков приборы слишком сложны и непонятны нам, чтобы я смог разобрать детектор «Сименс» и исказить его показания. Но я и не ошибся – на шкале действительно значилось «восемь», я это отлично помню; шкалу с циферблатом показателя электромагнитного поля или заряда прибора я никогда не путаю.

Теперь командор выглядел воистину удивлённым.

- Хорошо. – На самом деле он не скрывал своего недовольства упрямством Робина. – Мы сейчас это проверим. Я думал, ты станешь оправдываться, списывая всё на несвоевременный Вызов – а они, как ты знаешь, никогда не поступают несвоевременно, – но твоя настойчивость вынуждает меня…

Покачав головой, словно говоря: «Ты меня вынудил», – командор потянул за шнур звонка. Немедленно явился послушник, пятнадцатилетний паренёк в чёрно-белой одежде с гербом Ордена – крест, украшенный надписью “INRI”, с человеческим черепом у основания – на груди.

- Патрис, спустись немедленно в арсенал, потребуй от дежурного отчёт о последней поездке брата Робина-083064 – и, самое главное, не забудь принести его сюда, вместе с применявшимся детектором психополя.

Дверь за Патрисом закрылась, и лампа накаливания, подвешенная к потолку над их головами, мигнула. Маломощная электростанция командорства, питаемая энергией от водяного колеса, едва могла обеспечить самые скромные потребности в электричестве, в частности, освещение лишь нескольких жизненно важных помещений.

Кабинет командора, конечно, занимал первую позицию в этом списке. Тем не менее знание Древних Наук финбартианцами и уровень их навыков оставляли желать много лучшего, отчего созданное их трудами оборудование работало с перебоями. Древние Вещи, те, что ещё сохранились, разумеется, благодаря бережливости и аккуратности братьев, функционировали намного лучше.

- Что ты знаешь о шкале Хирста, брат Робин? – неожиданно спросил командор. Говоря так, он положил обе ладони на столешницу, словно потягивающийся перед решающим прыжком тигр.

- В законодательстве королевства Аруньон, – процитировал Робин учебник, – уровень психополя субъекта по шкале Хирста в определённых случаях является достаточным для вынесения обвинительного приговора, невзирая ни на какие обстоятельства. Психополе диагностируется исключительно аппаратурными методами – и исключительно представителями Святой инквизиции в лице членов нашего Ордена.

Сардонически рассмеявшись, командор зааплодировал.

- Отлично, брат Робин. Помню, я сам принимал у тебя экзамен по праву – и с тех пор твои знания не стали хуже.

- Спасибо, мессир Филипп, – ответил Робин.

- Каковы типовые приговоры, соответствующие тем или иным показателям шкалы Хирста? – Командор вздохнул. – Господи, ты хоть не именуешь её «шкалой Христа», как некоторые наши дуболомы! Но продолжай, продолжай!

Он закинул ногу на ногу и сцепил на коленях пальцы рук в замок. На Робина он смотрел искоса, с циничной улыбкой; тот же отлично сознавал, что своими вопросами командор просто загоняет его в угол. Скоро Робину придётся сознаться во лжи.

- Субъекты первого-второго уровня – пожизненная ссылка; субъекты третьего-четвёртого – казнь через повешение с последующим публичным сожжением, субъекты пятого уровня – казнь через сожжение. – Робин помнил эти статьи Устава наизусть. – Нужно также добавить, что ссылка возможна лишь при отсутствии тяжких преступлений; в противном случае субъект передаётся светским властям. Смертная казнь может осуществляться и любым иным способом – с обязательным последующим сожжением, – если захват субъекта живым не представляется возможным или существенно усложнён.

Торжествующе улыбаясь, командор встал и прошёлся к книжному шкафу, расположенному у забранного ставнями окна. Томик, который он картинно извлёк и раскрыл на нужной странице, оказался, конечно же, Уставом.

- Давай же проверим тебя, брат Робин, с твоего позволения… Та-ак… Ты не удивишься, наверное, если я скажу, что ты абсолютно прав! – Командор оторвался от книги, чтобы, улыбаясь, исподлобья посмотреть на юного экзорциста. – Но я не вижу ничего о созданиях шестого-десятого уровней! И ты, кстати, также о них умолчал!

Робин кивнул с горестным выражением лица.

- Да, мессир Филипп. Считается, что на таких субъектов светское право и вовсе не распространяется, так как они постоянно обитают в Аду. В своей практике Орден с ними также не сталкивался, поэтому Устав молчит, оставляя всё на волю Господа нашего.

- Единственное, на что мы уповаем. – Командор скорчил гримасу и, захлопнув книгу, поставил её обратно на полку. – Потому как ситуация выглядит вполне определённо.

Он глубокомысленно посмотрел на молодого монаха, явно на что-то намекая.

- Или…

Робин, однако, имел что добавить к сказанному командором.

- Мессир Филипп, если позволите мне добавить, то в действительности наши архивы содержат свидетельства регистрации более высоких, нежели пять баллов, показателей по шкале Хирста.

Командор вскинул брови в деланном удивлении, а затем на мгновение сложил руки на груди – лишь затем, чтобы тут же развести ими и изящным жестом ладони пригласить собеседника продолжать.

- Ах да, брат Робин, это ведь важная информация. – В голосе командора послышалась откровенная издёвка. – Не забудь упомянуть, кстати, почему эти «свидетельства» не стали причиной изменений в Уставе.

Робин моргнул.

- Да, конечно, мессир Филипп. Братья более десятка раз фиксировали показатель в шесть баллов, и четырежды – равный семи; в каждом случае погрешность объяснялась полнолунием и вызванным им резонансом психополя и электромагнитного поля Земли. Повторные измерения, когда их удавалось произвести в изолированных помещениях, давали куда более скромные цифры. Однако…

- Я ждал, когда вы это скажете, брат Робин. – Прохаживавшийся взад-вперёд командор остановился и посмотрел на юношу в упор. – Отчёт…

- Отчёт брата-экзорциста Клааса-097354, принятый радиостанцией нашего командорства более ста лет назад. Пребывавший в Ядовитых землях с разведывательной миссией брат Клаас сообщил о том, что зафиксировал показатель в девять баллов…

- Он не вернулся в командорство, чтобы обсудить данный вопрос с нами, – холодно и надменно перебил Робина командор. – Отчёт его относится к свидетельствам неподтверждённым, непроверенным – да и вовсе невероятным, ведь десять баллов – это…

Командор сделал паузу, требовательно глядя на Робина.

- … Дьявол собственной персоной, мессир Филипп. Но…

Командор протестующе замахал на него руками – одними лишь пальцами, даже кончиками пальцев, если совсем точно.

- Не говорите мне больше о брате Клаасе! Я не вижу причин продолжать этот бессмысленный разговор!

В то же мгновение в дверь постучали и с разрешения командора, немедленно состроившего сладчайшую и благочестивейшую из мин, в комнату вошёл послушник. Судя по украшавшей смазливую физиономию злорадной улыбке, он достаточно долго подслушивал за дверью и сейчас предвкушал наказание, которому подвергнут залгавшегося брата-экзорциста.

- Вот отчёт, с твоей, кстати, подписью, брат Робин, насколько я её помню… А вот и детектор… Выйди, Патрис!

Последние слова, брошенные сквозь зубы совершенно ровным тоном, адресовались послушнику, которому не полагалось присутствовать при разговоре старших. Патрис немедленно исчез за дверью, командор же продолжил изучать показания прибора.

По мере того, как с лица Филиппа де Гента сползало заносчивое выражение, улыбка, тронувшая уста Робина, становилась всё шире.

- Не может быть! И резонанс исключён!.. – Командор выглядел совершенно сбитым с толку. – Брат Робин…

Теперь в голосе командора слышались лишь нотки уважения – тщательно натренированные, они приходили в действие только в самых исключительных случаях. Всё ещё недоверчиво изучая детектор, он подошёл к радиотелеграфу, на который, судя по пронзительному зуммеру, только что поступило сообщение.

В отличие от коротковолновых нанопередатчиков-имплантатов, относившихся к Древним Вещам, длинноволновой радиотелеграф изготовили – втайне от короля, конечно – мастера Ордена. Его использовали для связи между командорствами, когда их руководство не желало страдать от головных болей; к тому же сообщения радиотелеграфа имели печатную – и оттого полностью официальную – форму.

Узкая бумажная лента длинной змейкой ползла сквозь пальцы Филиппа де Гента. Тот, мрачно сдвинув брови, читал текст послания; Робин заметил лишь адрес отправителя – значок командорства «Центр».

Когда командор закончил чтение, он так и застыл с лентой в руках, совершенно растерянный. Наконец, виноватым голосом он сообщил Робину:

- Ваше ночное бдение в Запертой башне отменяется, брат-экзорцист. Выспитесь хорошенько, а поутру отправляйтесь в дорогу. Вас желает видеть великий магистр.