Трофей для жестокого

4. Ульяна

– Мирон, умоляю! Она же совсем ребёнок! – пытался воззвать к его милости отец.

– Которого ты собрался выдать замуж? – криво усмехнулся Руслан. Он перехватил моё запястье и поднёс мою руку к лицу, чтобы лучше рассмотреть кольцо, подаренное мне Умаром. – Оно кажется тебе красивым? – протянул он. – Тебе правда нравится? – Я ничего не ответила, поняв, что наши дела с отцом совсем плохи. – Так кто твой жених, Ульяна? Кто же этот грозный воин, перед которым я должен наделать в штаны от страха? – У меня будто язык отсох, поэтому я медлила с ответом. Зачем он спрашивает? Только что ему было неинтересно. Мирон отпустил мою руку и снова принялся рвать на мне платье. – Отвечай, когда я спрашиваю!

Я уже было подумала, что он сейчас начнёт насиловать меня, но бандит просто оторвал кусок ткани от пышной юбки, а потом обернул этим лоскутом свои окровавленные пальцы. Нормально я так откусила! Больно, наверное? Во мне ликовало нехилое злорадство. Сделал гадость, на душе радость!

– Умар Завгаев! – громко сказала я, стараясь, чтобы имя моего жениха звучало как можно величественней. – Как тебе такое, козёл вонючий? Когда он узнает, что ты посмел меня тронуть, он отрежет тебе пальцы и затолкает их тебе в задницу!

– Чё правда, что ли? – рассмеялся Мирон, а вместе с ним и остальные бандиты начали ржать, будто кони, заставив меня усомниться в авторитете моего жениха. – Умар Завгаев... Очень интересно... – задумчиво протянул Мирон, пропустив моё оскорбление мимо ушей. Наделал всё же в штаны?

Заложив руки за спину, он вальяжно прошёлся по гостиной. Сначала в одну сторону, затем в другую, будто мой ответ заставил его крепко задуматься.

Что, урод, съел? Думал, я за какого-то лоха выхожу? Теперь, я надеюсь, Мирон понял, что не с теми людьми связался, и уберётся, наконец, отсюда вместе со своими шавками?

Остановившись напротив моего отца, Мирон присел на корточки и пытливо заглянул ему в лицо. Наверное, хочет сказать папе, что был неправ?

– Какой же ты, Игорёк, гандон! – в сердцах воскликнул Мирон, к моему огромному удивлению. Это вообще не те слова, которые я рассчитывала сейчас от него услышать. – Хотел заручиться поддержкой чеченцев, отдав им свою милую дочурку?

– Нет, Мирон, всё немного не так, – залебезил перед ним отец.

А я навострила уши, впитывая каждое услышанное слово. Раньше я никогда не интересовалась делами отца, для меня он был обычным бизнесменом, не более. А сейчас выясняется, что не всё так просто. Мирон, сидящий на корточках посреди нашей гостиной в окружении банды головорезов – лучшее доказательство того, что жить в безоблочном неведении не так уж и хорошо.

– А как, Игорёк? Думал, если породнишься с Завгаевыми, я обосрусь от стаха и забуду про твой долг? Да ты ещё больший шакал, чем я думал! Как же вовремя я приехал в гости!

Отец ничего не ответил, только понуро опустил голову, боясь взглянуть Руслану в глаза. Неужели это правда, и папа рассчитывал на какую-то выгоду от нашего брака с наследником Завгаевых?

Пусть даже и так. Это не отменяет того факта, что мы с Умаром любим друг друга.

– Ты расстроил меня ещё сильнее, старый мудак! Даже не представляешь, насколько! – с этими словами Мирон поднялся на ноги и вздохнул. – Даю тебе две недели. До тех пор Ульяна будет у меня.

– Но... Мирон... – я думала, папа сейчас попросит, чтобы он не забирал меня, пообещает, что рассчитается с ним быстрее, но вместо этого он сказал: – Это слишком короткий срок. Дай мене хотя бы месяц.

А про меня ни слова!

– Хочешь, чтобы я месяц отбивался от чеченцев? Я надеюсь, ты понимаешь, что за это время с девочкой может случиться всё, что угодно? Или я чего-то не знаю, и у тебя есть другие дети? Запасные?

Боже, нет! Нет, нет, нет...

Я никуда не поеду с этим говнюком! Неужели, папа так запросто отдаст меня ему?

– Папа! – из последних сил сдерживаясь, чтобы не зареветь, крикнула я. – Позвони Умару! Попроси помощи у него! Хочешь, я сама ему позвоню? Он поможет! Он должен помочь!

Отец лишь виновато покачал головой в ответ.

– У вас чё, прям любовь? – иронично вскинул бровь Мирон, посмотрев на меня оценивающим взглядом. Будто прикидывал, разумно ли бороться за такую девушку, как я? Стою ли я того выкупа, что он за меня требует? – Это просто чудесно, куколка! – театрально всплеснул он руками. – Если твой бородатый женишок привезёт мне деньги быстрее, чем твой папочка, я буду охренеть, как счастлив! Посмотрим, кто из них сильнее любит тебя.

– Давай, сейчас позвоним Умару, э-э-м... Руслан? – уже вежливо предложила я. – К чему такие сложности?

– А ты хитрая! – отметил Мирон. – Знаешь, я нахожу странным, что чеченец решил жениться на такой, как ты.

– Почему?

Мне было вообще неинтересно, что там думает Мирон. Просто так спросила.

– Ты не производишь впечатление скромной, воспитанной девушки. Столько сегодня ругательных слов прозвучало из твоего маленького ротика! Дерзишь, кусаешься! Папочка халатно отнёсся к твоему воспитанию. Но это ничего, куколка. Я быстро научу тебя, как нужно разговаривать со взрослыми дяденьками!

Мирон ждал, что я ему что-то отвечу. Смотрел на меня с вызовом, провоцируя этим ещё сильнее.

Во мне всё вскипело. Я едва сдерживалась, чтобы не выплюнуть в Мирона ещё парочку плохих слов, возможно, даже матершинных, но я прикусила язык, отдавая себе отчёт, что лучше не злить понапрасну того, кто собрался брать меня в заложницы.

Не дождавшись от меня оскорблений, Мирон вернулся к журнальному столику, подхватил свой недопитый виски и залпом опрокинул его в себя.

– У тебя две недели, Игорь, – напомнил он моему отцу. – Уходим! – приказал он головорезам и двинулся снова ко мне. Подошёл опять вплотную, по-новой доводя меня до предобморочного состояния своей близостью. – Сама пойдёшь или тебя за волосы до машины тащить? Будешь дрыгаться, поедешь в багажнике. Там не очень, сразу говорю. – Он опустил глаза, посмотрев с усмешкой на мою растерзанную юбку. – Впрочем, в таком виде, тебе там самое место.

Как будто бы это кто-то другой уничтожил моё платье! Я хотела сохранить его на память о чудесном событии, но теперь разве оно меня заботит? Мне бы невинность свою сохранить или хотя бы жизнь...

Животное! Какое же он всё-таки животное!

Неужели ничего нельзя сделать?