Вожделение и возмездие

НАДЕЖДА. Часть 1

И пред смертью вежды

Ищут луч Надежды.

 (Запись из личного дневника)

События начали развиваться по моему сценарию. Противоборствующие стороны столкнулись. Будем продолжать и дальше сеять  сомнения  в их ряды. Обстановка существенно нагнетается.

Видимо, настала пора окунуться в самый центр событий.  Ну что ж, предстоящее непосредственное участие в деле придаёт силы и дарит надежду на скорейшее достижение задуманного. Будут жертвы. Когда привыкаешь рвать сложившиеся связи и избавляться от попутчиков, в душе появляется пустота. Становится не по себе от мысли, что добившись своего, ты так и останешься в неудовлетворении и одиночестве. Возможно только сам процесс приближения к цели заставляет оставаться на плаву и придает смысл существованию.

Евгению двадцать лет. По настоянию дяди два года назад он поступает в столичный университет на юридический факультет, но после двух семестров оставляет это скучное, как оказалось, занятие и, ничего не сказав дяде, сдает экзамены в высшую художественную школу. Теперь всё свободное время Женя с удовольствием проводит в студии, где познаёт начальные азы мастерства и пишет с натуры. Дядя Толя, узнав о своевольном поступке племянника, поначалу прекратил выплачивать ему содержание. Но, в конце концов, чтобы в семье не случилось второго Эдуарда, простил его и решил регулярно переводить деньги до востребования. Однако Евгений от его милости отказался и переехал из съёмной квартиры в общежитие, живя на одну стипендию.

Сегодня Женя, возвращаясь с занятий, едет в переполненном рейсовом автобусе. Теснота страшная. На задней площадке, где он находится, люди стоят, плотно прижавшись друг к другу. На одной из остановок с улицы протискиваются две девчушки-подростка. У одной из них в руках небольшая клетка с хомячком, которую она старается держать повыше, на уровне груди, чтобы клетку не раздавили. Её спутница постоянно дёргает подружку за рукав и что-то щебечет ей на ухо.

Новая волна зашедших в автобус людей несёт и прижимает путешественниц к Евгению. Девчушка с клеткой оказывается прямо перед ним, и он чувствует, как стальные прутья маленького домика с силой упираются ему в грудь. Понимая, что она причиняет молодому человеку неудобства, девочка неловко улыбается.

Она довольно хорошенькая. В ней есть нечто трогательное и наивное. Вероятно поэтому у Щекатилова возникает желание к ней прикоснуться, дотронуться хотя бы одним пальцем. Не видя в этом ничего зазорного, он аккуратно, чтобы не испугать девочку, касается указательным пальцем её ноги и вдруг, необычайно волнуясь, проводит им по внешней стороне её бедра. На ней надет длинный, выше колен пуловер и тонкие плотно облегающие лосины. Она не обращает внимания на прикосновение Щекатилова и продолжает перешёптываться с приятельницей.

Окружающие их пассажиры с интересом разглядывают грызуна, деловито жующего заготовленные в щеках запасы. Взволнованный касанием бедра девочки Евгений ещё раз проводит подушечками пальцев по ее ноге. Та настороженно застывает, ощутив чужое прикосновение. Клетка со зверьком у груди не позволяет ей посмотреть вниз. Евгений, затаившись, с интересом наблюдает за её реакцией. Видимо, решив, что ей почудилось, девчушка вновь щебечет со спутницей. Тогда Евгений, глядя ей прямо в глаза, повторяет трюк с поглаживанием. Почувствовав очередное касание, девочка поднимает голову и, встретив пытливый взгляд стоящего перед ней молодого человека, понимает, что он делает это специально. Растерявшись, она опускает глаза и, больше не слушая тараторившую подружку, напряжённо старается найти выход из создавшейся ситуации, не зная, как поступить дальше.

Евгений уже откровенно и вполне осязаемо дотрагивается до неё. Справившись с первым замешательством, девочка бросает на него украдкой настороженный полный любопытства взгляд. Щекатилов смотрит в ответ настолько дружелюбно и ласково, насколько он на это способен. Малышка вновь опускает глаза, и Евгений понимает, что она не выдаст его, что она приняла предложенную ей игру, и теперь они соединены общей тайной. Судорожно сглотнув подступивший к горлу ком, он внимательно оглядывает пассажиров и продолжает манипуляции.

Девочка напрягается, окружающее перестаёт для неё существовать. Она вся находится внизу под клеткой, переносясь в область не испытываемых до этого ощущений.

Её подружка что-то расспрашивает её, не переставая дёргает за руку, а та, изумлённая случившимся, отвечает ей невпопад и, замерев, с трепетом ждёт развития событий. У Щекатилова бешено колотится сердце. Вокруг толкутся люди, автобус часто останавливается, и на каждой остановке происходит пертурбация пассажиров, протискивающихся в салон или его покидающих. Но ни высказывания попутчиков относительно хомячка, ни навязчивые притязания спутницы, пытающейся увлечь девочку вглубь автобуса, не затрагивают их идиллии.

По мере продолжения общения аппетиты у Щекатилова возрастают, но малышка достаточно твёрдо уклоняется от более тесного контакта. И Евгений, чтобы не разрушить возникшую меж ними связь, не настаивает.

Автобус попадает в пробку, и часть пассажиров, не дождавшись движения, отправляется в путь пешком. Становится пусто. Евгений больше не может продолжать свои действия, не привлекая внимания. Он с явным сожалением отходит в сторону. Настойчивая подружка утаскивает его забаву в другой конец автобуса. Всё заканчивается. Их мимолетное знакомство рассыпалось, как ненадёжные построения карточных домиков, оставив после чудесного чувства взаимопринадлежности друг к другу, лишь серую, вытягивающую жилы неудовлетворённость да тупое раздражение от недосказанности.

И тут происходит то удивительное событие, воспоминание о котором будет волновать Евгения многие годы. Оставив клетку у спутницы, его новоявленная союзница возвращается и в покорном ожидании встаёт рядом. Евгений не верит глазам. Он тронут и возбужден, но в опустевшем автобусе, стоя друг против друга, они слишком бросаются всем в глаза. А любопытная подружка вместе с грызуном уже направляется в их сторону.

По счастью, пробка заканчивается, автобус подъезжает к следующей станции, и в него опять заталкивается несчётное количество дружно пихающих друг друга людей. Они снова единое целое. Но судя по репликам подошедшей приятельницы, девочкам скоро выходить. Напоследок, Щекатилов делает ещё одну попытку добиться большего, но получает отпор.

Вот и злополучная остановка! Подружки пробираются к выходу. Евгений пробует удержать за локоток и оставить подле себя вскружившую ему голову чаровницу, но она, обернувшись, сама тянет его за собой. Щекатилов отрицательно качает головой и остаётся на месте. На прощание она ласково улыбается ему и исчезает из поля зрения за вновь ввалившейся в салон человеческой массой.

Автобус трогается. Евгений испытывает горькое сожаление от того, что не вышел следом за юной красавицей. Он понимает, что это их первая и последняя встреча. Вероятность очередного столкновения друг с другом в огромном городе, практически, равна нулю.

Но спохватываться поздно, и Щекатилов, стоя в теснящей его толпе, пытается проанализировать, почему он не пошёл за девочкой, а предпочёл остаться в автобусе, хотя никуда не торопится? Ответ напрашивается однозначный! Страх – вот что не выпустило его из салона! Он пытается представить себе тот предел, перед которым он мог бы остановиться, выйдя следом за спутницей. И не находит его!! Если бы между ними вдруг произошло нечто более серьёзное, то никто и никогда не должен был бы узнать об этом! Его спас от преступления обыкновенный панический страх: и за малышку, и за неограниченность собственных желаний, и за тот ответ, который придётся держать перед обществом, если он станет потакать себе в соблазнах, совершая то, что ему вздумается!

Евгений выходит на следующей станции, переходит на другую сторону улицы и ждёт автобус, следующий в обратном направлении. Свою остановку он уже давно проехал.

В конце обеда в доме Ганецких подали бутылку трёхлетнего бордо "Медок" и на круглом деревянном подносе различные сорта сыра. Как обычно, Светлана обедала дома вместе с дядей Гариком. Они садились в столовой за длинный старый буковый стол, каждый со своего края, и обсуждали происшедшее за день. Это постепенно превратилось у них в ритуал. Светлана старалась чаще составлять дяде компанию, чтобы он не чувствовал себя одиноким в том возрасте, когда многих из его товарищей уже нет в живых, а годы и недомогания не внушают надежд на улучшение в будущем, а только ближе подводят к трагическому концу.

Старик видел её стремление угодить ему и был ей за это признателен. Человеку, думал он, лучше не терять связи с окружающей действительностью. Он должен чувствовать потребность быть кем-то: отцом, дядей, сыном, другом, знакомым, а не просто ветхим, забытым всеми пенсионером. Пока человек здоров и молод поддерживать связи удаётся ему без труда. Но когда он подбирается к старости и на пороге ухода начинает биться в агонии собственных лет, когда у него появляется потребность в посторонней помощи и сочувствии – он становится безнадёжно одинок, пребывая  среди деятельных людей существом иного сорта, часто для них непонятным, с устаревшими идеалами, заскорузлыми оценками и приобретёнными комплексами. Поэтому часто, испив до дна чашу отчуждённости и забвения, человек уходит в мир иной в разочаровании и растерянности, с горькой обидой на остающихся.

Дядя Гарик, не покидая стен своего жилища, тем не менее, мог сказать, что находится в гуще событий. Он старался, по мере возможностей, прилагать усилия к тому, чтобы и дальше быть причастным к происходящему. Он понимал, что за молодыми не угнаться, и, в сущности, все заботы об организации взяла на себя Светлана, но пока что, учитывая его опыт, они признавали его старшим над собой и прислушивались к нему. Это льстило его самолюбию, ему было приятно. Честно говоря, он и затеял всю эту игру в кошки-мышки исключительно для Светланы, которая однажды подала ему эту идею. Её всегда манила затея бороться со злом, и теперь она находилась при деле. Он же с годами всё больше погружался в себя, его одолевал некий эгоцентризм, и его спокойствие и собираемая им годами коллекция марок в последнее время интересовали его куда больше, нежели преследование заклятого врага в лице генерала Чатаева. Всё ему, мало-помалу, начинало казаться пустой тратой времени. Как бы ты ни суетился, думал он, будет так, как будет.

Он также знал, что если с ним что-нибудь случится, Светлана переживёт его кончину гораздо легче, чем она себе это представляет. Похоронив за свою жизнь немало близких людей, дядя Гарик после очередных похорон продолжал так же, как бы ни было поначалу тяжело и горько, тащить бытовой груз в гору, утешаясь мелкими мирскими радостями и ощущая, как с каждым новым прощанием от него безвозвратно уходит частичка собственного «я». И только сейчас, когда он вплотную подошёл к финалу и заглянул в глаза немощи, он понял, как сам находился далеко от своих близких в последние минуты их жизни, и пожалел о том, что был близорук и невнимателен ко многим идущим с ним рука об руку людям.

- Ну, что будем делать со Щекатиловым? - обратился дядя Гарик к племяннице, отправляя в рот кусочек "Камербера" и запивая душистым вином.

- Как что? – чуть не подавилась от неожиданности Светлана. - Мы же хотели его казнить?

- Ты что, серьёзно подумала, что наша организация будет этим заниматься? - усмехнулся старик. - Да нам потом ни один уважающий себя человек руки не подаст! Мы должны публично передать его правосудию, чтобы взволновать общественное мнение!

- Но и я, и ребята думали, что всё решено! - попыталась возразить Ганецкая. - Мы уже сообщили Щекатилову, что завтра его казнят, и подготовились к проведению ритуала! Получается, что ребята рисковали жизнями ради общественного мнения?

- Взволновать общественное мнение не просто! Люди очень инертны и равнодушны, когда проблема не затрагивает их интересов! "Какое мне дело до того, - думает обыватель. – что потрошитель много лет сидит за крепкими запорами?! Казнят его не сегодня, так завтра!" Им всем наплевать! Но когда они узна’ют, что ротозеи у власти не смогли удержать его в стенах тюрьмы, когда они почувствуют угрозу для себя и своих близких, только тогда они начнут что-либо предпринимать против благоденствия душегуба.

- Да, но как мы сможем отдать его обратно? - не сдавалась Светлана.

- Нужно подумать, это уже дело техники. Можно оставить его в номере какого-нибудь отеля, пригласив туда прессу и правоохранительные органы. - спокойно ответил дядя Гарик.

- А если он сбежит?

- Надо сделать так, чтобы не сбежал! Надеть на него наручники и, вероятно, снова ввести инъекцию!  

- Ну, не знаю! - пожала плечами Ганецкая. – Как я теперь сообщу обо всём ребятам?

- Не беспокойся, я им сам сообщу! - заверил её старик. - Ты лучше посмотри, что я вычитал в сегодняшней газете!

Он позвонил в колокольчик, стоящий рядом с ним на столе. Вошла молоденькая горничная по имени Кира.

- Пожалуйста, голубушка, принеси свежую газету из моего кабинета! - попросил он её.

Кира вышла. Светлана молчала, обдумывая услышанное.

- Нет никаких вестей от Вадима? - снова обратившись к племяннице, вывел её из размышлений старик.

- Нет, но я полагаю, что всё будет в порядке. - ответила Светлана. - Он найдёт девушку, где бы она ни находилась!

- Нужно ли было отпускать его одного? – задумчиво проговорил дядя.

- Не беспокойся! По своей природе он интроверт, одинокий волк, и ему легче действовать одному, нежели с кем-то.

- Возможно, ты и права! – согласился с ней старик.

- Вот ваша газета, дядя Гарик. - принесла ему свежий номер Кира.

- Спасибо, милая! Передай её, пожалуйста, Светлане!..

Светлана взяла протянутую ей газету. Кира вышла из комнаты.

- Посмотри в самом конце! - подсказал дядя.

Ганецкая открыла последнюю страницу, нашла объявление, подчёркнутое красным карандашом, и прочла вслух: "Завтра в полдень в Манеже состоится аукцион картин известного потрошителя Евгения Щекатилова, несколько дней назад трагически погибшего в заключении. Картины написаны им в тюрьме за последние восемь лет в ожидании казни. Вырученные от аукциона средства пойдут на улучшение условий в местах лишения свободы".

- Интересно! - Светлана отложила газету в сторону. – Довольно быстро был организован аукцион после того, как мы выкрали живописца! Явно постаралась тюремная администрация. Они хотят скрыть пропажу маньяка, объявляя его погибшим. В то время как сам Щекатилов ещё жив, его картины будут уходить с молотка, как произведения умершего художника. За счёт этого они поднимутся в цене. Тем, кто купит его живопись, будет обидно узнать, что он здравствует!

- А у тебя нет желания самой посетить аукцион?

- Зачем, чтобы приобрести заведомо убыточные полотна? Или, чтобы внести свой вклад в улучшение условий тюремных учреждений?

- Я не думаю, что это будут убыточные полотна. – возразил дядя Гарик. - Поезжай туда и купи всё, что тебе понравится! Это мой тебе подарок.

Светлана поднялась из-за стола, подошла к дяде и, нежно обняв, поцеловала в щёку.

- Спасибо, что ты у меня есть. Ты опять меня балуешь! - ласково проговорила она. - А сейчас прости, мне пора по делам!

- Беги, беги! - улыбнулся старик.

- И не приходи слишком поздно, а то я волнуюсь! - прокричал он уже вослед выпорхнувшей из комнаты девушке.

У входа в магазинчик Анны Игнатьевны пожарные, не торопясь, скатывали длинные шланги. Возгорание было ликвидировано, но на месте заведения ещё дымились тёплые чернеющие головешки. Поодаль стояло несколько автомобилей милиции, а также микроавтобус для перевозки умерших. Двое санитаров вывезли из здания на носилках пластиковый пакет с обгоревшим трупом, водрузили его в машину и уехали. Вслед за ними из магазинчика вышел майор госбезопасности Кривцов. Он остановился, оглядываясь в недоумении, разыскивая своего помощника. Капитан Светлогоров, увидев майора, тут же к нему подошёл.

- Ну что у тебя? – обратился к нему Кривцов, бросая хмурый взгляд на дымящиеся руины.

- Звонил шеф! - живо откликнулся Светлогоров. - Так как с девушкой всё ясно, он приказал оставить её поиски и заняться выяснением причин возгорания!

- А что ему ясно? - недовольно поднял брови Кривцов.

- Ну, как же! - удивился капитан. – Местные жители утверждают, что на фотороботе, сделанном председателем аэроклуба, изображена продавщица сгоревшего заведения Надежда Суздальцева!

- Она не только продавщица, но и хозяйка магазина. – дополнил майор. - Но что из этого следует? - уставился он на помощника.

- Как что? - снова не понял Светлогоров. - А кому, как не ей, может принадлежать сгоревший труп? Здесь кроме неё никто не работал!

- Это ещё нужно проверить! - заметил Кривцов. - Будем ждать заключения судмедэкспертов!

- Да, но шеф считает, что сейчас важнее найти причину пожара! - доказывал ему капитан. - Кстати, свидетели видели, как утром в лавку заходил мужчина, лет тридцати, с тонкими усиками и в роговых очках!

- Какая-то белиберда! Почему запомнили именно его? Это огромный дом! Кто здесь только не ходит! – уже закипал Кривцов. – Ну, хорошо! Ищите хотя бы этого! Пусть сделают фоторобот! А ещё я хочу лично переговорить с шефом!

Майор развернулся и широко зашагал к машине.

- Начальству всё равно видней! – уныло пробурчал Светлогоров и двинулся за ним следом.

Добравшись до нужного посёлка, Вадим подошёл к ухоженному домику, прятавшемуся за теряющими листву акациями. Дом Суздальцевых находился на пустынной улочке. Кроме местных жителей, которых сейчас не было видно, сюда редко кто забредал. Да и сам небольшой посёлок, находящийся вдали от центральных магистралей, был тих и спокоен. "Тем лучше! - удовлетворённо подумал Горюнов. – Здесь легче защитить девушку, так как посторонний будет сразу бросаться в глаза!".

Он позвонил. Залаяла собака. На его звонок из дома вышла женщина лет сорока пяти, со светлыми волосами, отдалённо напоминающая погибшую Анну Игнатьевну. На поводке она держала крупного добродушного ретривера. Женщина неуверенно подошла к пришельцу, стоящему по другую сторону ограды. Собака радостно обнюхивала Вадима и виляла хвостом.

- Добрый день! - обратился Паломник к хозяйке. - Меня зовут Иван Климентьев. Вы Лариса Игнатьевна? 

- Да. - ответила женщина, вопросительно поглядывая на него.

- Скажите, пожалуйста, могу ли я видеть Надю?

Женщина смутилась.

- А кто вы, собственно, будете? - не зная, как поступить дальше, настороженно спросила она.

- Я человек, который хочет защитить вашу дочь.

- У нас уже есть защитник. – показала хозяйка на виляющего хвостом пса.

- Я вижу. – улыбнулся Вадим. – Тем не менее, я мог бы это сделать лучше. Только не говорите, что её нет. Я знаю, что она находится в доме.

- Должно быть, вам дали неправильную информацию.

- Лариса Игнатьевна, посмотрите на меня внимательно! Разве вы видите во мне зло, которое я мог бы причинить вашей дочери?

Лариса пристально оглядела его и отрицательно покачала головой.

- У тех, кто её разыскивает, иные методы убеждать. - видя, что она всё ещё колеблется, добавил Вадим. - Надежде грозит опасность, и я здесь для того, чтобы помочь ей!

Сопротивление было сломлено. Лариса молча открыла калитку. Пёс обрадовался и ткнулся мокрым носом Горюнову в руку. Вадим погладил его и прошёл за хозяйкой в дом.

Войдя в гостиную, он замер на пороге. Перед ним находилась та самая беглянка, чей портрет навевал на него романтическое настроение каждый раз, как он его разглядывал. Рисунок, хоть и был выполнен впопыхах, но достаточно точно воспроизводил найденную им красавицу. Причём оригинал оказался ещё обаятельней и прекрасней. Впечатление, произведённое на него девушкой, было настолько велико, что Вадим подумал: повстречай он её где-нибудь в толпе, среди сотен тысяч других женских лиц, он заметил бы только её одну!

Она сидела за столом в простеньком платьице, с восхитительными – как и предупреждал Лежнёв! – пышными каштановыми волосами. На вид ей было около двадцати лет. Её крупные глаза, ещё более увеличенные диоптриями очков в тонкой оправе, излучали – как показалось оторопевшему Горюнову – чистый, озаряющий комнату свет, а её открытая улыбка перенесла его в блаженные дни юности, когда он был влюблён и счастлив. В общем, Вадим нежданно-негаданно оказался очарован рыжеволосой кудесницей. Впервые за много лет при встрече с женщиной он испытал ощущение полёта и радости. Он снова почувствовал неодолимый вкус к жизни, который за последнее время окончательно растерял. Неожиданно для себя, он вдруг нашёл смысл существования, так как понял, что пойдёт на всё, чтобы оградить от любых посягательств робкую нежность, исходящую от девушки. Он был готов раствориться в преданном служении ей, чтобы обрести право на пребывание подле неё. Рядом с ней он мог бы стать самым счастливым на земле человеком.

Что с ним случилось? Что снизошло на него? Вадим не знал и боялся себе ответить. Умопомрачение ли разума? Или то, неподвластное логическим выводам, неизвестно откуда появляющееся влечение, которое классифицируется недоумевающим человечеством, как любовь с первого взгляда, дающаяся немногим и приносящая кому блаженство, а кому боль и разочарование жизнью?

- Вы кто? - уверенно и спокойно, оглядев его с головы до ног, задала вопрос девушка.

- Я ваш ангел-хранитель. - без тени иронии ответил Горюнов.

Она снова обожгла его огромными ясными очами, их взгляды встретились и на мгновение замерли, не в силах оторваться друг от друга. У Вадима возникло ощущение, что его прочитывают, как открытую книгу, перелистывая страницу за страницей. И он облегчённо вздохнул, когда она вдруг улыбнулась ему и просто сказала:

- Ну что ж, тогда не стойте в дверях и присаживайтесь! Я ведь так давно вас ждала!

Евгений снова на автобусном маршруте. После случая с девочкой он уже не может отказать себе в удовольствии прокатиться в переполненном людьми транспорте. Он знает наизусть все номера рейсов, которые чаще всего бывают набиты битком. Он знает, по каким дням и в какое время будет полон определённый автобус. И он может терпеливо, как хороший охотник, длительное время высматривать на заполняющейся народом остановке спутницу, с которой был бы не прочь прокатиться.

Подбирая пригодную для своих целей кандидатуру, он, прежде всего, обращает внимание на то, чтобы женщина была одета не в брюки, а в платье или юбку, предпочтительно из лёгкого материала, не затрудняющего доступ к желаемому. К тому же дама должна путешествовать одна. Взрослые женщины, оказавшись вдвоём, обычно не позволяют ему вольностей, а молоденькие начинают делиться впечатлениями друг с другом, отчего обойдённая вниманием приятельница ревниво присматривает за его манипуляциями, якобы, оберегая честь подруги. Если же дама находится с мужчиной, Щекатилов не проявляет к ней интереса. Когда же ему предоставляется выбор из нескольких конкуренток, он становится физиономистом и определяет неприступную женщину по лицу, чтобы с нею не связываться.

Дамы на его действия реагируют по разному: некоторые теряются, не зная, как повести себя дальше и, в основном, отстраняются; другие, улыбаясь, отводят его руку в сторону, давая понять, что другой метод знакомства был бы наиболее эффективен; третьим же нравится его внимание, они делают вид, что ничего не происходит, и только когда Евгений по их мнению заходит слишком далеко, они останавливают его. Бывают и такие особы, которые поощряют его заигрывания и даже пытаются заговорить с ним и познакомиться, но дальше автобуса, как правило, их отношения не распространяются, поскольку то, что не несёт запрета и недозволенности, Евгению не интересно. Сам Щекатилов, когда чувствует, что его притязания начинают вызывать негативное отношение, тотчас же дистанцируется. Только однажды, одна молодая девица, как показалось Евгению, немного не в себе, молча разодрала ногтями ему руку.

Сейчас, стоя на остановке в окружении будущих пассажиров, Щекатилов предвкушает славное приключение. Он волнуется, и его, как всегда в таких случаях, немного знобит. В кармане брюк он нервно перекатывает небольшой, но увесистый ножичек с прямым автоматическим выкидом, который он, непонятно из каких побуждений, купил на рынке. Его прельстил металлический лязг, видимо, напомнивший ему детское происшествие в лифте, с которым тонкое лезвие как выкидывалось вперёд, так и убиралось обратно. Нож был продан ему совсем тупым, но Евгений, приложив старания, сделал из него острое и грозное оружие.

В толпе он уже давно заприметил девушку лет восемнадцати, которая довольно странно себя ведёт, привлекая всеобщее внимание. Выражение её лица меняется с поразительной быстротой: она то улыбается, то хмурится, не забывая при этом отчаянно жестикулировать и в чём-то себя убеждать. На ней надет короткий белый плащ с большим вырезом сзади, под ним красная выше колен плиссированная юбка и белые хлопчатобумажные колготки в рубчик, какие взрослые женщины обычно не носят. Она высока, длиннонога и некрасива, но очень чувствительна и притягательна. Девушка явно психически нездорова, но это и привлекает к ней Щекатилова: всякая необычность, отклонение от нормы интригуют и возбуждают его. Он уже с нетерпением ждёт появления автобуса, чтобы на практике удостовериться в её, как ему кажется, повышенной сексуальности.

Подходит автобус. При посадке Евгений старается оказаться рядом с заинтриговавшей его особой. Ему это удаётся. Справа его теснит безмолвствующая толпа пассажиров, слева он упирается в окно автобуса, а спереди к нему прижали спиной желанное полусумасшедшее существо.

Автобус трогается. Евгений деликатно, чтобы не оттолкнуть объект излишней настойчивостью, проникает к девушке под плащ, который позволяет ему действовать незаметно для посторонних. От волнения у него перехватывает дыхание, а сердце трепещет, как лишившаяся воли птица.

Пока никаких возражений не поступает! Он всё смелее и увереннее осуществляет свои волеизъявления, по-хозяйски осваиваясь на чужой территории.

В то время как вокруг хмурая многоголовая масса предаётся созерцанию видов из окна и сопящих соседей, он плечом к плечу с отдельной её составляющей, совершает тайные и запретные, а оттого притягательные для него действия!

Лишь одно тревожит и настораживает его: полное отсутствие реакции девушки? Ранее ему ещё не доводилось видеть такого пренебрежения к его стараниям! И только тогда, когда он дотрагивается до центра её вселенной, по судороге, пронзающей незнакомку от ступней до кончиков волос, он понимает, что она его чувствует. Обессиленная его прикосновениями, она сама поворачивается к нему. Её глаза горят мольбой и желанием. Он берёт её за руку и тащит сквозь толпу к выходу.

В каком-то тёмном подъезде на чёрной лестнице она приникает к нему, пытаясь найти его рот разгорячёнными губами. Ему, отчего-то, это становится неприятным, и он ускользает от её поцелуев. Его рука снова, теперь уже требовательно, скользит к ней под плащ и ощущает жар, готовый принять его и отчаянно насладиться. Евгений, взяв девушку за плечи, опускает перед собой на колени и, блаженствуя, воспаряет над ней.

Ему непередаваемо хорошо. Он чувствует, что волен делать с незнакомкой всё, что заблагорассудится; что она не воспротивится ни перед какой забавой, волнующей его воображение, и откликнется с радостью и взаимопониманием. Он отстраняет её от себя и поворачивает спиной. Она удивлённо вскрикивает, но не отстраняется, когда он растворяется в ней.

Очертания её тела, покорно подчиняющегося ему, доводят его до неистовства. Ему хочется властвовать над ней без предела. Такого всепоглощающего, доводящего до безумства экстаза он ещё не испытывал! Не в силах больше противостоять всесокрушающей волне, он отчаянно бросается в её бушующий вал, судорожно теряя в бездонной глубине последние проблески сознания…           

И вдруг, неожиданно для себя, увидев падающую от них обоих тень на стене, он выхватывает из кармана таившийся там до поры до времени нож и, с весёлым лязгом выбросив отточенное лезвие, резко проводит им по напряжённому горлу томно стонущей под ним девушки. Раздаётся громкий хрип, тяжёлое бульканье. Её руки хватаются за разверзшуюся глотку. Тело, где всё ещё царит Евгений, бьётся в агонии, доводя его до исступления. Опустошив себя, он, бережно поддерживая обмякшую жертву, укладывает её на ступени.

Из горла девушки толчками выбивается пульсирующая кровь, он переворачивает её на спину и ласково гладит волнистые кудри. Затем, одёрнув юбку, тщательно вытирает об неё испачканный нож и медленно спускается вниз по лестнице, неторопливо застёгивая на ходу брюки.