Сабинянские воины

Глава 10. Первый бой. Часть 2

Убаюкивая себя этими размышлениями, я постепенно заснул. Но сон мой был неспокоен. Вокруг меня снова закружились неясные образы, похожие на те, что были вечером у костра. Но теперь я точно знал, что это битва: я видел десятки напрягшихся тел, бегущих ног и рук, метающих копья и натягивающих луки. Крики, топот и свист стрел слились в один многоголосый гул. Я видел кровь и чувствовал ее запах; я сам пускал стрелы и метал копья, нанося кому-то жестокие раны. И в то же самое время я был мишенью собственных стрел! Я сам себя ранил. Вот я выстрелил – и я же упал вниз с очень большой высоты. Падая и крича от ужаса, я видел звездное небо и пролетавшую мимо шершавую бетонную стену. Удар об землю – и я проснулся.

Вскочив, я сел на своем тощем матрасике. В предрассветном полумраке на меня смотрело встревоженное лицо Ержи.

- Что это? – прошептал он, опередив меня. – Так это, выходит, был не сон?

Похоже, вокруг нас уже проснулись: внутри и снаружи дома слышалось озабоченное шлепанье десятков ног. Мы быстро оделись и выскочили наружу. Посреди поляны теснились огоньки масляных ламп; там собралось чуть ли не все стойбище. Мимо нас пробегали Меб и Кен.

- Что случилось? – крикнул я.

- На стене в горах возобновился бой, - сказала Меб, остановившись. - Какие-то то ли леваки, что ли преступники, то ли непонятно кто. Они якобы пришли мстить за того туриста, которого наши ранили днем. Но теперь они хорошо вооружены. Среди солдат много раненых. Мы идем им на помощь.

Она умолкла, выжидательно посмотрев на нас. Мы с Ержи тут же, в один голос, вызвались идти вместе со всеми. Не прошло и десяти минут, как наша длинная колонна (даже не знаю, остался ли кто-то на стойбище), освещенная десятками масляных ламп, уже двигалась по подземному коридору. Ержи был прав: подземелья здесь использовались для особо важных перемещений. Мы добежали до развилки, где вчера расстались с солдатами, и свернули в ту же сторону. Пол тоннеля начал забирать вверх, сначала плавно, потом резко. Временами становилось так круто, что казалось, мы карабкаемся вверх по шахте, пробитой в толще горы. Странное дело – я был так возбужден, что лишь на середине подъема вспомнил, что должен смертельно запыхаться. Ержи тяжело дышал рядом, но молча шел – должно быть, тоже забыл об усталости. Иногда откуда-то поступала команда остановки. Точнее, не было никакой команды, но все вдруг понимали, что нужно сесть и отдохнуть. Тогда мы сидели минут пять, а потом снова вставали и шли наверх.

Наконец, впереди замаячило четырехугольное окошко, освещенное с другой стороны невидимыми лампами. Наши спутники начали по очереди вылезать наружу. Я предположил, что сейчас увижу, и не ошибся: это оказался лаз во внутреннее пространство пограничной стены. Мы выбрались, и тут группа разделилась. Одна часть свернула налево, другая – в том числе мы с Меб, Кен и Ержи – побежала направо. В нишах горели лампы, но солдат не было видно. Лишь сверху доносились какие-то звуки - то приглушенный стук, то сдавленные голоса. Мы неотступно следовали за девушками, боясь упустить их из виду. Впереди, где была голова нашей колонны, я увидел несколько ламп, поднимающихся наверх. «Лестница!», догадался я. Так оно и было, разве что «лестницей» служили просто выбитые в бетонной стене полочки, дополненные вертикальными перилами. Сабиняне, подвесив лампы на локтях, вереницей взбирались по ним на крышу. Я думал, что нам придется последовать за ними, однако Мэб и Кен миновали лестницу и побежали дальше. Через некоторое время показался еще один подъем, а затем еще один. Всякий раз несколько человек – опять-таки, безо всяких команд - отделялись от колонны и лезли наверх. Наши провожатые по-прежнему бежали вперед, и мы не отставали.

- Ничего себе линия фронта! – проговорил Ержи, задыхаясь. – Они что, целой армией на Сабинянию наступают?

Я подумал, что для того, чтобы создать проблемы Сабинянии, не нужно армии. Достаточно нескольких организованных банд, которым заинтересованные лица выдадут оружие. (Так оно, кстати, и оказалось). Наконец, очередная лестница забрала себе остаток колонны, и мы остались одни. Скоро показались еще ступени, и тут девушки быстро, как кошки, полезли наверх. Я только успел подумать, что боюсь высоты и вообще, наверное, не справлюсь – как вдруг обнаружил себя уже под самой крышей! Надо мной зияло маленькое синее окошко, а в нем - последние рассветные звезды. И тут я услышал выстрелы. Настоящие выстрелы, а не свист стрел. «Как, кто посмел напасть на Сабинянию?!» - замелькали изумленные мысли. Тут голову обдало холодной свежестью – мы выбрались на крышу. Меб и Кен, не вставая, быстро-быстро поползли на четвереньках вдоль невысокого бортика. Мы с Ержи сделали то же самое. На фоне бледного неба я сразу увидел беловатые всполохи выстрелов, и услышал их пугающих сухой стрекот. На стене было многолюдно. Солдаты, прячась за бортиками, поочередно высовывались, натягивали луки, целились и отправляли вниз стрелы. Не считая этих звуков, здесь было относительно тихо. Зато снизу доносилась настоящая вакханалия пальбы, воплей и угроз. Под нами у подножия стены собралось несколько десятков человек. Я видел их лишь краем глаза, когда чуть-чуть приподнимал голову, и сразу в страхе опускал. Правда, им приходилось прятаться за скалами и кустами, потому что стрелы сабинянских воинов разили без промаха. Судя по долетавшим словам, некоторые из них говорили по-французски. Правда, выговор был какой-то ужасный – то ли арабы, то ли негры. В воздухе я заметил несколько квадрокоптеров. То один, то другой пытались зависнуть над стеной, но это им не удавалось: стрелы тут же сбивали их. Откуда-то издалека слышался шум вертолетных винтов. Рискнув приподнять голову, я разглядел над лесом два вертолета - видимо, полицейских. Они нерешительно баражировали на дальней периферии боя, но – это было совершенно непонятно! – и не думали подлетать ближе.

Мы все ползли вперед, и тут я увидел прямо перед собой лежащего солдата. Лицо его было перекошено от боли, зубы крепко стиснуты. Он пытался приподняться, чтобы подползти к борту, но слабость мешала, и он снова падал. Одной рукой он поддерживал другую, пробитую у самого плеча: она была обагрена кровью, и порядочная лужица уже натекла на бетонную поверхность. Я еще не успел придумать, что делать, как рядом очутилась Меб. Вытащив из сумки какие-то тряпки, она принялась наскоро перематывать рану. Затянув кое-как повязку, она попыталась приподнять парня. Он, кажется, запротестовал, но девушка издала твердый скрежещущий звук, и солдат больше не стал спорить. Да, кажется, уже и не мог: когда она тащила его мимо нас, он был уже без сознания.

- Идите вперед, - она махнула головой. – Там еще раненые!

Солдата она держала под мышками, и ползла спиной вперед, толкаясь ногами. Прямо перед нами просвистели несколько выстрелов. Испуганно нагнув головы, мы с Ержи поползли дальше. Я чуть было не наткнулся на одного из лучников. Он как раз приподнялся, натягивая тетиву; стрела вылетела, а солдат мгновенно упал плашмя, чтобы укрыться от ответного огневого выстрела. На спине у него болтались две черные косы, и тут я его узнал. На плече у Двукосого (Гора?) обмотки были слегка разорваны, виднелось пятнышко крови. Однако рана, видимо, была не столь серьезна, и руки еще крепко держали лук. Он снова вскочил, опередив ружейный выстрел, и послал ему навстречу новую стрелу. Это было проделано так быстро, что, если бы я не смотрел прямо на него, ни за что бы не отследил это движение. Мы миновали еще нескольких стрелков, и я увидел Треххвостого. Точнее, Эгра. Он сидел, пригнувшись, но вдруг быстро поднялся, размахнулся и метнул вниз короткое деревянное копье. После этого он снова свернулся, как сжатая пружина. В ту же секунду далеко внизу среди шума вырвался одиночный визг. Вырвался – и сразу погас. Убедившись, что попал в цель, Треххвостый отполз на несколько метров – он это делал гораздо быстрее, чем я – а затем вскочил и метнул еще одно копье. Запас их висел у него за спиной в кожаном мешке, вместе со стрелами. В ответ снизу раздались выстрелы. Я был уверен, что Эгр не замечает нас, однако вдруг он крикнул, повернувшись ко мне: «Пригнись!» Это было вовремя, потому что я действительно слишком высоко поднял голову.

Рядом на коленях сидел еще один воин. Я успел подумать, что это странно, что он так долго не меняет положения.

- Заберите его! – сказал Треххвостый, перед тем высыпав за стену еще несколько стрел.

Мы с Ержи подползли поближе. Голова солдата свесилась на грудь, и я узнал юного товарища Сота – одного из первых «спецназовцев», которых мы тут встретили. Он был без сознания, а грязное рубище на груди было окрашено темным кровавым пятном. У меня дух перехватило от страха и отчаяния. Я неловко попытался подхватить его, но ничего не получалось; парень сползал на бетонный пол, и мне казалось, что своими усилиями я делаю ему только хуже. К счастью, на помощь пришел Ержи. Он как-то удачно подлез под раненого, перевалил себе на спину и быстро-быстро, как паук, побежал назад, к лазу. Я хотел было двинуться рядом, чтобы придерживать тело от падения, но меня окликнул женский голос. Это была Кен. Пока мы тут возились, она, оказывается, убежала далеко вперед. Там уже не стреляли; должно быть, линия боя успела сместиться в нашу сторону. Но там оставался раненый. В светлеющем воздухе я разглядел его. Черноволосый парень, остриженный в кружок и тем очень похожий на амазонского индейца. Он был в сознании и пытался сам ползти к нам, волоча пробитую ляжку. Я поспешил ему навстречу, но на четвереньках выходило страшно медленно. Уж не знаю, что пришло мне в голову – или, точнее, что из нее вдруг ушло – но я вдруг решил, что если я сейчас встану и быстро пробегу эти полсотни (примерно) метров, то со мной ничего не успеет случиться. Тотчас я вскочил и помчался вперед огромными прыжками. Раненого я достиг секунды за три; кажется, позади меня успело просвистеть два выстрела. Пока я бежал, мое боковое зрение успело охватить все, что происходило под стеной. Я увидел с десяток огневых точек, из которых то и дело вырывались в нашу сторону белые всполохи. Я видел лица и даже плечи, изредка появлявшиеся из-за скального гребня. Вот одно из них перекосилось от ужаса и боли, пронзенное стрелой со стены; человек осел куда-то вниз и больше не появлялся.

Все это я осознал, уже таща на себе раненого солдата. Не уверен, что я не доставлял ему боли своими неумелыми движениями. Но он был так слаб, что не противился. Больно было мне самому: колени упирались в твердый бетон под тяжестью двух тел, и вскоре это стало невыносимо. Я уже подумывал о том, не лучше ли тащить парня по примеру Меб – то есть спиной, взяв под мышки. Внезапно я остановился. Здесь, у этой выбоины в стене, по пути сюда я видел Треххвостого. Но сейчас его не было, а его место занял Сот. И вообще людей на стене стало заметно меньше. Куда они подевались? Выстрелов снизу тоже как будто поубавились, зато больше стало истошных криков и стонов. Не выдержав, я подполз к борту и, не снимая с плеч своей ноши, осторожно вытянул шею. Первым, кого я увидел внизу, был Треххвостый! Как раз в этот момент он обнимал сзади одного из нападавших. Обнимал за шею. Он отпустил руку – враг скользнул по его телу и распластался у ног. Эгр, сразу забыв о нем, прыгнул к другому, и тоже прижал к себе его шею в смертельном объятии. Рядом мелькнул Двукосый и еще кто-то из наших. Когда они успели слезть? Как смогли зайти с тыла? Однозначно, их появление было неожиданностью для нападавших. В несколько секунд жаркий бой захлебнулся и стих. Да он и длился, должно быть, недолго. Это мне показалось, что прошло несколько часов. Но больше я не мог смотреть - меня окликнула Кен. Она подползла, увешанная луками и колчанами стрел: наверное, собрала от раненых.

- Идем скорее! – крикнула она.

Мы добрались до нашего лаза. Там была Меб; она делала мне знаки рукой, призывая поторопиться. Над лазом уже была укреплена веревка. Вдвоем мы помогли парню сесть на край люка – он уже начал терять сознание, и без посторонней помощи не справился бы – после чего Меб быстро и умело обвязала его петлей. Затем она нырнула в люк мимо его ног, встала на лестницу и махнула мне рукой: «Спускай!» Я сперва засуетился, опасаясь, что могу уронить беднягу, но тут оказалось, что веревка привязана не просто так: она проходила через три блока. Выдавая последовательно на каждый, я мог спускать свою ношу мягко и плавно. Мы начали. Я опускал, Меб принимала и поддерживала. Одновременно с этим Кен сбрасывала вниз оружие. Она что-то прокричала в лаз, ей ответили, и тяжелые колчаны полетели вниз один за другим. Но стука от падения не было: видимо, там их ловили.

Выстрелы совсем прекратились. Их место занял приближающихся звук вертолета. Оглянувшись, я увидел, что обе «вертушки», до этого бесцельно слонявшиеся по окрестностям, теперь направились к нам. Сначала я испугался, что они хотят принять участие в обстреле, и быстрей заработал веревкой. Но вертолеты очень аккуратно пролетели над границей стены, не задев ее, и зависли над небольшой полянкой, собираясь, видимо, садиться. На них действительно была полицейская маркировка. Уже совсем рассвело, и я хорошо видел пилота в темных очках и наушниках, высунувшегося из кабины.

Стена почти опустела; последние солдаты подбежали к нашему лазу. Двое, отстранив меня, принялись сами спускать раненого; у них дело пошло значительно быстрее.

- Полезай вниз! – послышался над самым ухом голос.

Это был Сот. Я начал неловко примериваться, чтобы пролезть в отверстие мимо веревки. Тогда один из солдат, придерживаясь рукой за край, прыгнул первым. Удивительно, но он не упал вниз, а сразу же крепко уцепился за перила.

- Давай сюда, я держу! – крикнул он, протягивая мне руку.

Наконец, я кое-как слез внутрь. За мной друг за другом попрыгали остальные. Последней спустилась Кен. Крышку люка она, видимо, заперла, потому что снизу неба уже не было видно, и шум вертолетных винтов пропал. Впереди, метрах в пятидесяти, я увидел скопление зажженных ламп и группу людей, и побежал туда. Оказалось, там был развернут небольшой лазарет. Пол застелили одеялами, на них положили раненых. Над каждым трудилось по несколько человек – одни обрабатывали раны и перевязывали, другие светили, третьи отвлекали пациентов разговорами, не давая им лишиться чувств. Над одним пареньком склонились Ержи и какая-то рыженькая девушка; она действовали настолько ладно, что, не знай я своего приятеля в лицо, принял бы его за сабинянина. А девушка… почему-то я понял, что это и есть вчерашняя Ру, которая так любит купаться.

Многие ранения были серьезны, но никто из пострадавших не кричал. Лишь те, кто был в полузабытьи, слабо стонали сквозь зубы. Неожиданно я увидел Тошука. Он сидел в сторонке, рядом с раненым. Он ничего не делал с ним, да и солдат тоже лежал неподвижно. Подойдя, я все понял. Помочь ему было уже нельзя. Это был тот самый юный товарищ Сота, которого вытащил со стены Ержи. Я остановился. Тошук заметил меня и поднял голову.

- Надо спешить, - сказал он без предисловий. – Пойдем со мной.

Он поднялся.

- Понесем раненых?

- Нет, здесь достаточно людей. Ты нужен для другого дела. Очень срочно.