Mediatores

Б. С. Гречин   MEDIATORES  [Медиаторэс. «Посредники» (лат.)]   роман   ISBN: 978-1-310504-723   Ярославль — 2016 ВЫХОДНЫЕ ДАННЫЕ УДК 82/89 ББК  84(2Рос=Рус)          Г81   Б. С. Гречин Г81              Mediatores[1] / Б. С. Гречин — Ярославль : Издательство Ярославской региональной общественной организации по изучению культуры и этнографии народов Востока, 2011. — 221 с.   Рядовой директор средней школы внезапно обнаруживает у себя редкое психическое заболевание. Для его излечения он обращается к таинственному религиозному братству, которое, возможно, существует только в его воображении и нигде больше... «Роман Б. С. Гречина Mediatores можно истолковать через призму историко-литературных или историко-философских параллелей, жанровых трансформаций, краеведческого или религиозного контекста. И, пожалуй, реализация каждой из этих возможностей по отдельности не приведёт ни к чему. Дело в том, что автор, как кажется, раз за разом пускает читателя по ложному следу. Причина этого не в усилении литературной занимательности. Причина в том, что в центре сюжета — поиск главным героем самого себя и себя в другом, а такой поиск, конечно, предполагает ошибки, точнее, отбрасывание не тех вариантов. Сюжет романа развивается в сторону трифоновской прозы, и уже не ждёшь ничего иного, а тебя перекидывают на поле прозы чеховской, затем, когда уж точно больше ничего другого не хочешь, помещают в брауновскую прозу, ещё и замешенную на местном материале. Соответственно этим сюжетным и жанровым трансформациям меняется главный герой романа Mediatores. Владимир Фёдоров осмысляет недавно прожитое, а это прожитое представляет собой поиск им вечной женственности. Главный герой ищет свою любовь, следуя за голосом собственной интуиции внутри своей головы, вглядываясь в “посредничающее”, “медиаторствующее” зеркало бёмевской Авроры, отражающей его самого, высшего, лучшего, и его бессмертную возлюбленную — в той девушке, которую он в конечном итоге найдёт. Многочисленные женские персонажи этого романа входят в жизнь героя и уходят из неё как неточные отражения, как отражения чьей-то другой Авроры. Но всё-таки Mediatores больше, чем любовный роман. Как больше он и псевдоисторического романа, и детективного, и медицинского, и какого угодно другого. Он про то, как вечно женственное по-дантовски исцеляет героя, который в какой-то момент болезненно, вплоть до мнимой душевной болезни осознал собственную бесцельность и нецельность. Как, вероятно, исцеляет и читателя романа, который день за днём расщепляет единую реальность на иллюзорные составляющие элементы». © Л.В. Дубаков   ISBN 978-1-310-50472-3 (by Smashwords.com)   УДК 82/89 ББК  84(2Рос=Рус)   © Б. С. Гречин, текст, 2016 ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ Роман и все его герои — продукт художественного вымысла. Любое сходство героев или событий с реальными людьми и событиями является чисто случайным. ПРЕДИСЛОВИЕ Л. В. ДУБАКОВА «Рассказчику необходимо найти верную интонацию» — фраза, с которой начинается роман «Mediatores». Но читателю этого романа тоже необходимо найти верную интонацию. Как, впрочем, и читателю любого другого литературного произведения Бориса Гречина. Потому что высказывание по его поводу должно быть если не созвучно тексту в смысловом и стилевом отношении, то хотя бы не чужеродно ему. А даже последнее очень непросто. Проза Бориса Гречина по-прежнему не особенно поддаётся какому бы то ни было привычному филологическому анализу. Соответственно, при такой позиции автора в его произведениях филологам просто оказывается нечего ловить. Да и нечем ловить — то, что на самом деле там есть. Вот и в случае с романом «Mediatores», прочитав его, не знаешь, с какой стороны к нему подступиться, чтобы, написав о нём, уложить, упорядочить прочитанное у себя внутри и, возможно, выступив в роли «медиатора» между текстом и тем, кто его ещё не прочёл или прочёл не особо внимательно. Можно, впрочем, сказать о жанровой специфике этого произведения, которая фиксирует сюжетные повороты текста. Когда начинаешь читать «Mediatores», кажется, что это реалистический роман в духе городской прозы семидесятых-восьмидесятых годов прошлого века, где есть герой с неспокойной совестью, который утопает в быте, но борется с ним внутри себя. Потом роман видится медицинским, и на какое-то время думается, что текст будет двигаться в сторону, например, чеховской прозы, где герой в своей действительной или придуманной другими душевной болезни выступит в качестве живого обличения грубого и как бы здорового мира. После «Mediatores» трансформируется в псевдоисторический роман, особенно популярный в нулевые годы, с его тайными обществами и детективно-религиозными расследованиями. И всё это в романе есть, и сам автор этого не скрывает, проговариваясь об этих и многих иных литературных отсылках. Но эти литературные параллели собственно о «Mediatores» ничего сказать не могут: да, Борис Гречин обращается к ним, по большей части отталкивается от них, но они не являются ключами к тексту. Как и элементы названных жанров. Потому что это не городской роман, не медицинский, не псевдоисторический. Пожалуй, и не любовный. Хотя любовь — важная часть «Mediatores». Вероятно, и не философский. Притом, что тема границ нормальности и сумасшествия, мистической одарённости в амистичном мире, сложности, многослойности устройства психической и материальной реальности, вероятно, главная в этом романе. Этот роман ни то, ни другое, ни третье, ни четвёртое, ни пятое, потому что ему, скорее, подходит тот жанр, которого нет. И литературные параллели в его случае не работают, потому что в основе своей этот роман в полном смысле слова оригинален. Если Борис Гречин к кому и отсылает, то лишь к самому себе. Пять лет назад автор написал роман под названием «Mania Divina» о девушке из психиатрической лечебницы и её враче, где парадоксальным образом пациент и доктор меняются местами в том смысле, что не он её, а она его лечит. Так вот, «Mediatores» продолжают тему излечения человеческого духа. Герой этого романа обретает самого себя, высшего, лучшего, настоящего, и свою истинную любовь. И если уж вмещать это в какие-то жанровые рамки, то я бы снова сказал, что перед нами роман исцеления, в котором исцеляется не только герой, но которым исцеляется читатель — от узости своего сознания, от своей наивной и самонадеянной убеждённости, что он всё знает, а чего он не знает, того не существует в природе, от своей привычки наклеивать ярлыки на реальность, и в частности ярлыки филологические — жанров или аллюзий, что не только не позволяет проникнуть в суть сказанного, но, напротив, уводит от неё всё дальше и дальше. Или, по крайней мере, если не исцеляется, то начинает об этом задумываться. Вот и я, задумавшись, не уверен, что нашёл верную интонацию в своём читательском отзыве о «Mediatores». Что же, пусть её попробует, в самом себе или воплотив в текст, найти другой, более проницательный и внимательный читатель или «медиатор», чем я. Л. В. Дубаков, канд. фил. наук ПРИМЕЧАНИЯ [1] «Посредники» (лат.)