А тут ещё, как назло, на Оскаре оказалась самая мятая из его футболок, на ногах – мои розовые шлёпанцы с бабочками, которые я носила на пляж; на кровати каким-то образом оказались его олимпийка и портмоне, и всё та же гитара грустно опиралась на прикроватную тумбочку. И все эти «улики» вдруг стали видны глазу, хотя в мире, где были только я и Оскар, всему этому не придавалось никакого значения.
В тот момент Нордин выглядел растерянным – как увидел Марию, замедлился, словно просчитывая свои дальнейшие действия.
Я заверила его, что Мария пришла с миром, достала из мини-бара все крошечные бутылочки и разложила их перед гостьей:
– Выпить хочешь?
Она всё ещё не понимала, что происходит, но от «успокоительного» не отказалась.
– Это наш штаб, – наконец, объяснил Оскар, усаживаясь на кровать.
