Задавленный собой (Закончен)

Глава 5. Хотеть – вредно (Остракизмология, том третий).

Вступление-пять.

Четырнадцать лет – время созревания, когда мальчик становится юношей. Начинает становиться. Изменения в организме, наплывы гормональных встрясок, стояк по утрам и мучения в туалете, когда надо отлить, а кое-что не даёт (не в потолок же бить?)… Многим парням знакомо? Это действительно забавно. Девчонкам такого не понять. Сейчас я понимаю, что до выпускного был глух ко всему вокруг. Когда другие парни гуляли с девчонками, учились быть взрослыми, мои комплексы остановили моё развитие на уровне подростка. Инфантильность – наше всё. И рукоблудие. Ежедневно, еженощно, много и везде. Ещё один снос мозга.

Глава 5. Хотеть – вредно (Остракизмология, том третий).



Это был очень тяжёлый период в нашей с мамой жизни. Через два года после переезда у неё диагностировали рак по женской части, подлечили и дали инвалидность третьей группы. Нам и без того жилось тяжеловато, а теперь стало очень трудно. При этом моя страсть к чтению не утихла. И я пошёл работать. После школы ездил на оптовую базу выгружать машины. Спина болела чудовищно, зато в карманах появились кое-какие деньги. Хватало и домой продуктов прикупить, и книгу интересную приобрести.

Одноклассники определялись со своим будущим. Девчонки решали, кто чего хочет от жизни. Мне было пофиг. Лишь бы доучиться. Всякое бывало. И ссоры, и склоки, и взаимопомощь. И ошибки, и достижения. Но мы с мамой стали отдаляться друг от друга. Началось с того, что мои покупки книг стали вызывать у неё раздражение. Ведь эти деньги можно было принести в дом. С одной стороны, её можно понять. С другой – я ведь мог вообще не работать, а просто сидеть у неё на шее… Так почему мне нельзя хоть иногда осуществлять свои «хотелки», маленькие и грустные? А они ведь у меня были. Но вот ведь… Оказалось, хотеть – вредно. Для отношений с близкими. Новый флажок нарисовался быстро и занял достойное место на верёвке вокруг меня. Да, мы с мамой ругались из-за книг и моих трат. В отместку я отваживал её «друзей».

Сейчас могу честно сказать – дурак был. Так у мамы и не появилось в результате второй половинки. В том числе из-за меня, старшеклассника, эгоиста и инфантила, страшащегося выпасть из маминого круга внимания. Прощения не просил и не попрошу. Оба были хороши. Но пройдусь по порядку. Первым на горизонте нарисовался странный тип обычной наружности и с пулей в голове. Любил носить свитера, строить из себя возвышенное нечто и рубаху-парня. При матери. А когда она уходила на смену (инвалидность третьей группы позволяет работать сторожем и тому подобным), я видел его другим. Он вдруг начинал крутиться вокруг меня, чего-то вещать, трогать за руки. Но я видел, что надо ему нечто другое.

Как он исчез из нашей жизни? Помню, они с матерью поругались. Из-за меня, видимо. Потому что потом случилось такое, отчего меня до сих пор смех разбирает. Был у меня фотоаппарат, ещё отцовский. И он начал рассыпаться. Так этот «друг» наговорил мне, что знает в одном из соседних посёлков человека, у которого точно такой же есть. Можно съездить и выкупить. Ну, мы поехали. Электричка шла около часа. Мы вышли, он потащил меня по улицам посёлка, а в какой-то момент исчез, проворчав что-то на тему: «Щас вернусь». Час нету, два… Мне надоело ждать и шарахаться по зимней улице. Денег на обратную дорогу нет, но когда это кого смущало? Кондукторша в электричке отнеслась с пониманием. Ну, а дома – картина маслом. Оно, а иначе не скажешь, наклюкалось и таскалось по квартире со стартовым пистолетом в руке. Который капсюлями стреляет. Увидев меня, он как-то изменился в лице, сунул руку под свитер и нажал на курок. Бабахнуло до звона в ушах. Свитер, естественно, прожгло. Запахло палёной шерстью. Я разделся в прихожей, прошёл в зал и стал с интересом смотреть, что дальше будет. А это чудо спокойно снимает с себя штаны с трусами, расставляет ноги, направляет на меня «стартовик» и говорит:

- Приласкай меня.

Это было что-то с чем-то. От удивления я даже не нашёл что сказать. Мужик же вздохнул, пальнул во второй раз и, шатаясь, удалился в ванную комнату. Естественно, я пошёл следом. По гроб жизни буду помнить это эпическое полотно. Голый по пояс мужик (в смысле – от пяток до пояса) в свитере валяется на полу в ванной комнате, дрочит и тычет «стартовиком» себе в рот. В общем, на этом всё и кончилось. Заснул сном младенца. А через пару часов пришла мать. Увидев картину, она чуть не сползла по стенке, но удержалась. Когда тип протрезвел, мама выставила его взашей, без выходного пособия. А вот мне до сих пор интересно… Он вывез меня, чтобы оставить далеко-далеко, как котёнка, что ли?

Второй экземпляр суровой наружности вошёл в нашу жизнь через пару месяцев. Зима кончилась, в порт потянулись моряки, возвращающиеся из загранки. И мама познакомилась с одним таким «спечкибряком и жопомвракушках». Нет, вы не подумайте. Я постарался отнестись к дядьке с пониманием. Мама влюбилась, это было видно, помолодела, похорошела. Всё было замечательно. Два месяца. Потом он опять ушёл в рейс, состроив из себя Карлсона (обещал вернуться)… И с концами. Его я не отваживал, честно. Он отвадился сам. Адрес морячка был известен. Ну, я и съездил в родной город (а он был родом оттуда), повидать, поговорить. На звонок дверь распахнулась сразу. Увидев меня, он аж ростом меньше стал, выскочил на площадку и зашептал что-то про то, что он женат, у него дети, моя мама лучше всех, но… Это треклятое «но». Как я не съездил ему по морде? А флаги не дали. Нельзя ведь отстаивать своё, правда?

Ну а третий – вообще случай из разряда странных. Не такой уникальный, как первый. И не такой пустышка, как второй. Но именно со мной он не нашёл общего языка. Думаете, я приложил к этому усилия? Ничего подобного. Просто он начал диктовать мне, что и как делать, что любить, чем заниматься… И в итоге покусился на святое – выкинул мой фотоархив. Типа – хламу место в мусорке. За что и получил. Именно после этого я выдвинул матери ультиматум – или он, или я. Мама выбрала меня. Но, честно, я бы заткнулся, если бы не одно обстоятельство. Этот не-мужик (по-другому его нельзя назвать) воспринял мою мать, как бесплатную рабсилу. Она помогала ему ремонтировать квартиры, обустраивать какие-то дачи. Он брал за это с людей деньги, а ей не давал ни копейки. Мама, по основной профессии строитель, молчала и работала. А я вот не смог стерпеть. И случай с моим архивом стал последней каплей. В тот вечер, когда он ушёл, у нас в прихожей состоялся знаменательный разговор. Уставшая за день мать вышла его встречать после разговора со мной (про архив). Слово за слово, хреном по столу… И он совершил ошибку – начал рассказывать маме о том, кто она такая по жизни и как неправильно живёт, и вообще – что она… Впрочем, не стоит об этом. Его монолог закончился словами:

- И вы знаете, что я хороший!

- Какой? – спросил я настороженно.

- Я хороший, - и столько обиды было в глазах этого гада, что я не удержался:

- Плюнь тому в рожу, кто тебе это сказал.

Он с минуту смотрел мне в глаза, потом глянул на мать, развернулся и ушёл. С тех пор мы его не видели. И не жалели об этом ни мгновения. Хотя, может быть, я и ошибаюсь. Просто мама с тех дней больше никого себе не находила. Может быть, тоже поняла, что хотеть – вредно?

Так и закончились мои школьные годы. А рукоблудие и мозговынос продолжались ещё долго.