ДЖОКЕР

ГЛАВА16. Джокер и Мирослава

Она ушла почти час назад, а я всё еще стоял возле открытой нараспашку двери и думал. Не знаю, какими силами Ада смог подавить мгновенный порыв сбежать за ней по лестнице и схватить в охапку, не позволить сесть в машину в таком состоянии. Обнять и навсегда оставить с собой. Я наяву ощутил, как тело вырывается из-под кожи наружу. Устремляется каждой клеткой вперед, выдергивая сердце с корнями, лопаются натянутые до предела сухожилия. Вдогонку.

Но разум упорно твердит тихим надтреснутым голосом, от которого по спине ползут холодные щупальца ненависти и страха, что ей будет безопасно где угодно, только не со мной. Поплачет и успокоится. В любом случае – переживет. Очень сильная девочка. Из тех, которых трудно сломать. Несмотря на слёзы, на страдания и лишения. Окруженная с самого рождения роскошью и деньгами, она была лишена той беззаветной любви, на которую имеет право каждый ребенок, и всё равно смогла стать полноценной личностью. Хотя мне казалось, что Мирослава и сама не понимает, насколько она крепкая.

Дверь напротив открылась, и оттуда вышла Елизавета Ивановна с мусорным ведром в руках. Увидела меня и, громко ойкнув, попятилась обратно и шумно хлопнула дверью. Наверное, старики всё же лучше других ощущают дыхание Смерти, а я ею настолько провонял, что самого иногда тошнило от этого запаха. Но со временем привыкаешь ко всему. Даже к собственной неполноценности. Особо сообразительные даже превращают свои недостатки в преимущества, вызывая жалость или, наоборот, устрашая окружающих.

Зашел домой и прямиком к ноутбуку. Мне просто необходимо было развеяться. Перезагрузить жёсткий диск в своей голове, так как я ощущал, как начинает волнами накатывать тьма. Плюётся подобно лаве, кипящими брызгами, которые попадают на кожу, прожигая ее с громким шипением. Не позволить этой твари вцепиться в меня холодными лапами и снова увести в наше с ней небытие.

Зайти на один сайт и усмехнуться, увидев новое сообщение. Отправитель – Tanatos. Молодой, двадцатилетний парень, озабоченный смертью и чужой болью, прожигающий свою жизнь, нет, не в клубах, как можно было бы предположить, а в грязных подворотнях нашего города. И чем они темнее и вонючее, тем больше вероятность встретить там его и подобных ему психов.

Вы хотели знать, как становятся маньяками? Вы наивно полагаете, что в этом процессе обязательно должна иметь место какая-нибудь тяжелая психологическая травма, полученная несчастным ребенком от своих незадачливых родителей, беспечно наплевавших на воспитание чад? А, может, вы представляете, что серийные убийцы просыпаются неожиданно по утрам и чувствуют ужасную потребность кого-нибудь у***ь? Считаете, что это болезнь, которой они подвержены, и их еще можно вылечить при условии наличия хорошей клиники и квалифицированных врачей? В таком случае можете смело взять свои предположения и смыть их в унитаз вместе с остальным дерьмом. Потому что львиная доля вот таких убийц, на раз-два лишающих жизни других людей, это обеспеченные ублюдки, занимающиеся этим от скуки. Конченые мрази, убивающие и расчленяющие детей, только ради получения очередной дозы кайфа. Их детство могло пройти в роскошном особняке или просто в уютной двухкомнатной квартире. Они могли быть беспризорными сиротами или же, наоборот, окружены беззаветной любовью матери и отца, а некоторые – еще и заботой нянек. У кого-то из них есть любимые девушки, которые, правда, стоят далеко не на первой ступени их приоритетов. Единственное, что объединяет этих уродов, это интерес. Это упоение собственной властью над другими людьми, так похожими на них самих. В поисках адреналина кто-то прыгает с парашюта, кто-то ныряет в глубины океана в клетке, окруженный голодными акулами, кто-то рассекает на бешеной скорости на спортивных автомобилях, кто-то идет служить в вооруженные силы. А кому – то мало утверждать свою силу над собственными страхами и над силами природы. И тогда они начинают делать вещи, которые обычным людям кажутся поистине бесчеловечными.  Классика жанра: «тварь я дрожащая или право имею». Вот только некоторые забывают, что на каждую, даже самую сильную, тварь всегда найдется пострашнее.

Если вы когда-либо мечтали о том, чтобы собрать в одну большую кучу всех сексуальных маньяков, начинающих и закоренелых живодеров и жестоких серийных убийц и загнать их в газовую камеру, то вам следовало бы начать свои поиски с интернета. Целые сайты, посвящённые этой тематике: от педофилов, обсуждающих очередные ролики с детской порнографией и свои реальные истории, и до сопливых ублюдков, расписывающих во всех подробностях, как они расчленили ту или иную мурку.

Что делал я на этом сайте? Мне нужен был помощник. Моё второе лицо. Своеобразный громоотвод. Тот, кого в случае неудачного исхода какой – либо операции должны будут поймать полицейские. Тот, кем не жалко пожертвовать. Я вообще давно перестал чувствовать жалость по отношению к людям, а к таким мразям, свободно и открыто рассуждающим о способах убийства незнакомых людей, тем более.

Он написал мне сам. Я долго отслеживал на форуме их разговоры, выбирая того, кто мне подойдет. Того, чьи сообщения дышали таким бешеным фанатизмом, что он ощущался по эту сторону монитора. Люди в интернете расслабляются куда лучше, чем в любых spa-салонах, открывают свой внутренний мир абсолютно чужим людям либо же, наоборот, надевают маску, которую хотят видеть окружающие их в виртуальном мире собеседники. И те, кто послабее, со временем срастаются с этой маской настолько плотно, что уже отодрать ее от лица оказывается невозможно. И, самое интересное, не имеет значения, какие личины напялили на себя окружающие: уродливые или приторно – сладкие, лживые или однобоко правдивые, уродливые или до безобразия прекрасные. Важно только соответствовать заданной теме маскарада.

{«Tanatos:

- Здорово…Понравились картинки. И декорации сзади, и основные элементы. Ты реально крут.

Joker:

- Танатос? Серьезно?

Tanatos:

- Вообще-то это древнегреческий бог смерти.  Где ты отрыл эти картинки? Тоже туда загляну.

Joker:

- Это не картинки. Это фотографии.

Tanatos:

- Твои?

Joker:

- Мои. Сам делал. И декорации сзади, и основные элементы.

Tanatos:

- Ох***ть. Круто. Просто охрененно. Если, конечно, ты не врешь.

Joker:

- Я думаю, в твоем случае лучше думать, что это ложь. Целее психика будет»}.

Расчет был абсолютно верным. Парень оказался помешанным на крови и боли психом. Со временем рассказал мне, что начал убивать дворовых кошек и подкладывать их выпотрошенные трупы сестре с тринадцати лет. Почему он это делал? Он получал двойное удовольствие – чувствовал себя самым настоящим богом по отношению к бездомным животным и наслаждался дикими визгами сестры и ее слезами.

И мы начали с ним своеобразную игру. Перед очередной операцией я отправлял ему сообщение на сайт с адресом и временем, когда он может появиться там, а уже через пару часов он присылал мне фотографии с места убийства и восхищенные комментарии, от которых болели зубы и хотелось лишь одного: вспарывать точно так же его брюхо и слушать, так ли восторженно он будет заливаться, пока я вырезаю из него кишки.

От раздумий отвлек звонок, и я чертыхнулся, закрывая страницу и мысленно отправляя Танатоса к чертям. Ненавижу такие неожиданные звонки. Терпеть не могу незваных гостей. И до некоторых пор отказывался вскрывать нежданные письма. Пока был жив Адам. Пока был в другом городе, до дрожи боялся их, так как мой точный адрес знала только сиделка Адама - старая подруга его бабки.

После его смерти бумажные письма перестали нести угрозу, в основном это были уведомления от государственных учреждений.

На дисплее не высветилось имя контакта, но я знал наизусть ее номер, возможно, поэтому вместо того, чтобы сбросить звонок, автоматически взял трубку и приложил к уху смартфон. А, впрочем, я догадывался, зачем она звонит: послать ко всем чертям, нагрубить и высказать всё, что думает обо мне. Нет, о Гордееве. И такое я уж точно не мог пропустить.

- Да? Позвонила сказать мне, что доехала? Могла бы не утруждаться, Белозерова.

***

Я сама не поняла, как набрала его номер. Наверное, потому что больше некому стало звонить и писать. Это жутко, когда вдруг понимаешь, насколько ты одинок, даже если тебя окружает так много людей. Только всем им наплевать на меня. И еще...никто не знает, как сильно меня мучают кошмары из прошлого. Никто и не должен знать. А Адам...он единственный, кто у меня остался. Я услышала его голос и даже почувствовала облегчение, но трясти от ужаса не перестало. Я сжимала смартфон ледяными пальцами и силилась что-то сказать... а у меня не получалось. Только судорожные всхлипы. Так бывало всегда - я задыхалась...мне казалось, что в легкие забивается дым и душит меня. Совсем недавно я могла писать об этом Джокеру…а он мог найти те самые слова, которые выдергивали меня из депрессии, или отвлечь, настолько грубо и беспринципно погрузить в собственные фантазии, что я не могла думать ни о чем и ни о ком, кроме него. Теперь у меня нет и Джокера…Никого нет. Даже Адама нет по сути. Но только ему я могла сейчас позвонить, иначе сойду с ума.

- А...даа..м..., - просто выдохнула его имя вместе с рыданием, перекрикивая звук из компьютера. Этот отвратительный треск пламени, пожирающей все вокруг, как голодная тварь. Мне казалось, что она лижет мне пятки огненными языками.

***

Напрягся, услышав ее голос. То, что от него осталось. Захотелось просочиться в гребаную трубку и по проводам со скоростью света к ней. Потому что испугался, черт побери. Ощущение, будто разрывает напополам от страха. Её страха. Будто увидела что-то ужасное. Или нечто ужасное сделали с ней. В голове сразу десятки мыслей: от автомобильной аварии до нападения, и от каждой внутренности узлом всё туже завязываются.

- Да, Мира, - тоже на выдохе, затаившись в ожидании ответа, чувствуя, как окаменели все мышцы, - говори. Что случилось?

***

Я раскачивалась на полу, стараясь не смотреть на экран...не слушать. Справиться с приступом, а он не отпускал. Только душил сильнее. И таблетки. Их не оказалось в столе...кто-то выбросил. Все до единой. Словно нарочно…чтобы я задохнулась от приступа паники.

Истекая холодным потом, прислоняюсь головой к стене, включая в смартфоне громкий звук дрожащими пальцами...снова пытаясь хоть что-то сказать, и не могу. Мне не хватает дыхания... и в этот момент где-то совсем рядом...на повторе кричит ребенок.

"Мамаааа...мамочкааа...где ты?!"... и я вместе с ним, громко, захлебываясь истерикой, роняя телефон на пол и закрывая уши руками, чтобы не слышать. Ничего больше не слышать. Сворачиваясь на полу с хриплым стоном...со свистом хватая ртом воздух, но вместо него в горло проникает гарь и копоть.

***

Это как щелчок в мозгу. Как четкое понимание того, что нужно действовать. Тот самый выстрел, после которого ты должен бежать. Просто бежать вперед, несмотря ни на страх, сковавший всё тело, ни на чувство тревоги, сжавшее сердце до физической боли. Потому что я услышал громкие всхлипы, а после стон, от которого бросило в пот и стало трудно дышать, перехватило в горле. Закричал в трубку ее имя, но она больше не ответила, и я, схватив телефон, выбежал из квартиры, даже не закрыв дверь. К дьяволу! От ощущения, что я опоздал, колотило крупной дрожью, а сердце то пускалось в хаотичную пляску, то останавливалось на целую вечность. Завел машину и рванул вперед, трясущимися руками включая смартфон.

Еще вчера думал о том, чтобы отключить "слежку" за ней по сотовому, а сейчас мысленно благодарил того из своих демонов, который не дал это сделать. Джи пи эс показывал адрес ее квартиры, и я помчался туда сломя голову. Плевать на светофоры и ублюдков, орущих благим матом и сигналящих в спину. И впервые за последние годы в полной тишине. Так как до смерти боялся не услышать её звонок.

Заехал в элитный район, в огороженный высоким забором двор и бросился к воротам. У меня были не только ключи от них, но и пропуск для консьержа, сидевшего на первом этаже. Я не раз и не два сидел на вырезных лавочках во дворе, ожидая ее прихода, надвинув капюшон на лоб и записывая, с кем и во сколько она уезжала и приезжала, вытащить у одного из жителей нужную ламинированную карточку, чтобы по ней сделать такую же для себя, не составило труда.

Не помню, как поднялся на ее этаж на лифте, как ворвался в незапертую дверь квартиры. Помню только, что отсчитывал удары своего сердца, мне казалось, если с ней что-то случится до моего прихода, если я вдруг не успею, оно обязательно остановится.

Мирослава сидела на полу, раскачиваясь из стороны в сторону, опустив голову и закрыв уши руками. Даже не поняла, что я вошел. Быстрым взглядом осмотреть ее и понять, что нет видимых физических травм. Прошелся глазами по сторонам и остолбенел, увидев кадры видео на ноутбуке. А в нём грёбаный пожар. Но в этот раз я его, блядь, не присылал. Захлопнул крышку ноута и бросился к ней на пол. Посадил ее к себе на колени, преодолевая сопротивление и прижимая к себе, зарываясь губами в макушку.

- Тссс, маленькая. Я здесь. Слышишь? Успокойся, Мираааа, - пытаюсь пальцами поднять подбородок кверху, но она не дается, - это я, Адам, Принцесса.

Губами по щекам быстрыми поцелуями, удерживая ладонью ее лицо, не давая отвернуться.

- Девочка моя, я с тобой. Слышишь? Успокойся.

***

Я не сразу поняла, что происходит, не слышала ни шагов, ни как распахнулась с грохотом дверь... я только услышала тишину...Как стих этот жуткий звук, от которого сводило все тело судорогой. А потом почувствовала на себе чьи-то руки. Я отбивалась. Точно помню, как сильно отбивалась в истерике...как тогда, когда меня выносили из дома пожарные...много лет назад. С первого этажа...когда на втором смерть пожирала мое будущее, мои улыбки, мой сон и мою совесть, порождая чудовищное чувство вины.

Только эти руки сейчас были другими, они гладили и перебирали мои волосы...И я начала слышать его голос. Он пробивался через тишину, в которой все равно эхом потрескивал огонь. Он перебивал этот треск. Я не могла разобрать, что именно говорит...видела его лицо сквозь слезы и не понимала ни одного слова, пока он не назвал меня...так, как больше никто не называл, кроме...

У меня не было сил вырываться, я не могла дышать... Судорожно хватала воздух, стараясь унять дрожь.

Он пришел. Не знаю, как открыл дверь, как прошел мимо консьержки, как вообще узнал, где я. Смотрела ему в глаза, и сердце почему-то начало биться еще сильнее, чаще. В висках, в пересохшем горле. Адам покрывает поцелуями мое лицо, волосы...а у меня нет сил сопротивляться...и не хочется. Мне хочется прижаться к нему всем телом и ощутить его присутствие. С ним не страшно. С ним я больше не слышу треска и вони.

Перехватила руки Адама, сжимая запястья... все еще задыхаясь, стараясь отстраниться, успокоиться, уворачиваясь от его поцелуев.

***

Мягко высвободился из ее захвата и приник к дрожащим влажным губам. Какая же ты сладкая, моя Принцесса, даже со вкусом соленых слез. В тебя засасывает неотвратимо, так что, хочется прямо сейчас и всю. Взять себе, поглотить, сожрать такую беспомощную и маленькую. Потом я убью гниду, которая довела тебя до этого состояния. Поверь, любимая, она кровью заплатит за каждую твою слезу.

 Она всё еще дрожит, и эта дрожь передается мне. Прижимаю к себе сильнее и на автомате кладу маленькие руки к себе на грудь и обратно к ее груди...и только тогда понимаю, что творю. Ладони застыли в воздухе, а я почувствовал, как стало тяжело дышать. В горле ком образовался с шипами, и любая попытка проглотить приводила к адской боли. Облизал вмиг пересохшие губы и понял, что должен отвлечь ее, тем более, что хотел этого до трясучки сам. Притянул Миру к себе и уже с силой впился в такой желанный рот, непроизвольно застонав, когда она ответила почти сразу. Хаотичными движениями ладоней по ткани блузки, сжимая талию и спину, чувствуя, как дикой дозой адреналина выстрелило возбуждение в паху. Попыталась отстраниться, но я не дал. Опрокинул на спину на пол и навис над ней, не отрываясь от губ, коленом раздвигая ее ноги. Чувствуя, как сносит крышу, когда начинает выгибаться в ответ.

***

Я застыла, когда он прижал мои руки к своей груди и положил на мою грудь. Замерла на несколько мгновений...потому что мне не нужно было больше, чтобы понять. Чтобы комната завертелась перед глазами с такой скоростью, что мне казалось, я сейчас закричу от того, как сильно защемило внутри, как зашлось сердце в таком болезненном приступе узнавания, от которого все тело свело судорогой, а потом задрожал каждый нерв...

   Не дал опомниться и впился в мой рот, и это безумие покатилось по венам. Горьким всплеском сумасшедшего восторга...я могла не узнать его голос, потому что никогда не слышала...я могла не узнать его запах, потому что он был другим сейчас. Даже этот жест...его ...НАШ жест мог быть случайностью...но я не могла не узнать вкус его губ. Не могла, потому что я его не помнила. Нет. Я им жила все эти дни. Я им дышала и бредила наяву, я ощущала его в каждом глотке кислорода и сейчас, когда его губы жадно сминали мои, с дрожью во всем теле отвечала...Вот так, с закрытыми глазами, и мне не нужно смотреть...только чувствовать. Этот вкус поцелуя, вкус дыхания, каждое движение языка и судорожный стон, когда я ответила. Его стон. Ощущать его изнеможение кожей и в молекулах электричества между нами. И все на свои места. В правильную, цельную картинку. Чудовищную своей простотой, потому что смотрела на нее каждый день и не видела...Хотела отстраниться, чтобы посмотреть ему в глаза, чтобы увидеть...чтобы пожирать ЕГО взглядом, но он не дал. С отчаянным голодом опрокинул на пол, раздвигая мне ноги, и я понимаю, что в истерике и сумасшествии хочу почувствовать больше. Убедиться с каждым прикосновением. Чем сильнее касается, тем сильнее этот ядовитый восторг, от которого в груди клокочет рыдание… выгибаюсь в ответ, оплетая его шею руками, ощущая под пальцами родинку на затылке, и с хриплым стоном сама впиваюсь в его рот, задирая рубашку, сминая его тело ладонями. Меня трясет от каждого прикосновения, от каждого ощущения вернувшейся реальности...от ощущения себя живой. Опять живой.