Ангел - стажёр

Глава 6.2

Меня лично особенно удивило то, что в каждой религии были Божьи слуги на земле — священники, трактующие его волю обычным людям. Несмотря на то, что — опять-таки во всех вероисповеданиях — были книги, в которых было прямо изложено Божье слово. И обращаться к Богу людям было предписано отдельными текстами из этих книг — точно так же, как обращались они особым, строго установленным языком к своим земных правителям.

Я подумала, что, может, эти книги были переданы людям нами — и запросила дополнительные материалы. Оказалось, что нет — все эти книги были написаны людьми, которых почему-то называли пророками. Может, мы пророкам сообщили Божье слово — тогда почему только им? Почему мы и потом оставили его трактование священникам? Может, мы как-то участвуем в их выборе и обучении?

Непохоже. Если в последнее время люди к психологам кинулись, значит, не получили они ответов на свои вопросы у священников. Да и зачем те сейчас-то нужны? Раньше люди были неграмотны, да и книг были единицы, но сейчас каждый человек может сам Божий завет почитать и решить на его основании, как поступать…

Опять получалось, что люди не хотят сами думать и принимать решения.

В своих дополнительных книгах я также нашла описания бесконечных религиозных войн и опять не могла удержаться от мысли, что и агрессивность свою люди перенесли на свои верования. Каждая их новая религия была чрезвычайно агрессивной и экспансивной в своем начале — как и сами люди при захвате новых земель для своего проживания.

Кроме того, несмотря на то, что все боги говорили людям о добре и справедливости, они были милостивы только к своим безоговорочно верным и преданным последователям — для всех остальных у них были припасены жесточайшие кары. И люди охотно брались за наказание неверных — религиозные войны оказались самыми кровопролитными. В основе их всегда лежали самые что ни есть материальные причины — знамя веры давало людям оправдание собственной жестокости…

В общем, бросила я читать эти книги. Подрывали они мое ничем не объяснимое убеждение, что мне нужно вернуться на землю.

Жизнерадостное журчание Фонтанчика на занятиях начало казаться мне неуместным. Крутящиеся у меня на языке вопросы о нашей роли в создании представлений человечества о нас же самих прозвучали бы резким диссонансом с его шутливым тоном.

Странный Ангел также откровенно скучал на его занятиях, но и меня продолжал игнорировать. Хотя, казалось, должен был с удовольствием продолжить обсуждение несамостоятельности людей. Видно, со священниками, в отличие от психологов, он на земле не сталкивался.

Мне не оставалось ничего другого, как гулять в лесу и думать. Большей частью о том, как человечеству удалось выжить со всей его кровожадностью во всех сферах своей жизни. Да нет, в этих людях как будто самое настоящее стремление к самоуничтожению заложено! Чуть сбалансированное инстинктом самосохранения.

А может, не само-? вдруг подумала я. Может, это мы их храним, уберегаем от самих себя? Интересно, как? Я вспомнила наш разговор с женщиной-Ангелом о человеческих снах — наверно, только в них мы можем как-то повлиять на людей, когда у них это агрессивное сознание отключается.

А что, очень похоже! О том сумасшедшем женщина-Ангел сказала, что он своего человека потерял. Значит, у него был человек, на которого он влиял. Или пытался влиять, раз ничего не вышло…

Я попыталась представить себе этот процесс. Во сне влиять можно, конечно, и отсюда, но нет — чтобы знать, какие советы человеку давать, что исправлять в нем, нужно с ним все время рядом находиться.

Как Ангел может все время быть рядом с человеком? Невидимкой, что ли? Я внутренне усмехнулась: вот у странного Ангела это бы отлично получилось — жаль, что его земля не привлекает.

Да нет, глупости, какие еще невидимки! Хотя сумасшедший Ангел как-то исчезал… Но он, правда, сумасшедший, да и на людей это вряд ли хорошо бы подействовало. Если уж меня, Ангела, это до вспышки довело, то человеческая агрессивность сразу бы к насилию привела.

Значит, Ангел должен со своим человеком как-то общаться… Может, мы все же психологами на земле работаем? Что-то в этой мысли есть… Нет, тоже непохоже: во-первых, мы бы более эффективно человеческие проблемы решали, и не множились бы они с каждым днем, а во-вторых, пусть пришел бы человек к Ангелу на прием, но это же днем, а как потом к нему ночью пробраться, чтобы влиять?

Оставалось только одно предположение - Ангелу приходится не только познакомиться со своим человеком, но и сблизиться с ним. Вот эта мысль — о необходимости тесного контакта по долгу службы — неожиданно резанула меня чувством глубокой … обиды.

Почему? А, да, Хамелеон говорил, что с близкими люди часто вообще не церемонятся и не сдерживаются. Я представила себе, каково это — целый день наблюдать негативные проявления человеческой натуры и быть не в состоянии что-либо сделать до самого наступления ночи. И затем иметь в своем распоряжении всего несколько часов, чтобы исправить ошибки, совершенные за весь предыдущий день…

У меня перед глазами опять возник сумасшедший Ангел. Что значит, он потерял своего человека? Может, этот человек совершал столько ошибок, что на их исправление никаких снов не хватало? Может, этот человек его просто не слушал? Может, этот Ангел не просто так с ума сошел? Может, ему приходилось каждую ночь упрямо сеять добро в душе человека и затем наблюдать целый лень, как вянут эти ростки, едва поднявшись? Может, ему вообще попался — как там странный Ангел говорил? — безнадежный случай..?

Он появился передо мной, словно материализовавшись из моих размышлений. Сумасшедший Ангел. Я даже головой потрясла, решив, что у меня видения продолжаются. Но в тот день он явно отличался от того образа, который запечатлелся у меня в памяти. В лучшую, явно более здравую сторону.

Он не выскочил из ниоткуда, а вышел на дорожку шагах в десяти передо мной. Не бросился ко мне, как с цепи сорвавшись, а подошел спокойно, даже как-то нерешительно. И заговорил негромко и вежливо.

— Здравствуйте, — произнес он, остановившись в шаге от меня. — Я Вам не мешаю? 

— Да нет, — настороженно ответила я. — Я как раз собиралась возвращаться.

— Подождите! — чуть подался он вперед, когда я начала разворачиваться. — Мне нужно поговорить с Вами. Я Вас долго не задержу.

Я вспомнила, как игнорировал меня странный Ангел, когда мне тоже просто необходимо было с кем-то поговорить — и решила не следовать его примеру.

А если этот сумасшедший … провокатор опять решил меня на несдержанность проверить — я ему этого удовольствия больше не доставлю.

— Я слушаю Вас, — подчеркнуто приветливо сказала я, вновь поворачиваясь к нему лицом.

— Для начала я хотел бы извиниться, — начал он торопливо. — За то, что напугал Вас. Поверьте, это отнюдь не входило в мои намерения.

Ну-ну, подумала я, это что-то новенькое. В чем же Вы на этот раз меня испытываете? В обидчивости? В злопамятности? В мстительности?

— Ничего страшного, — вежливо улыбнулась я. — Я вовсе не испугалась. Это просто было немного … неожиданно.

— Спасибо, — тоже нерешительно улыбнулся он. — И у меня есть просьба к Вам.

Ага, догадалась я, на сей раз меня тестируют на неожиданности. Может, Хамелеон сообщил, что я свой психотип определить не смогла? И меня решили реальным тестам подвергнуть, вместо воображаемых?

— Я Вас слушаю, — еще доброжелательнее произнесла я.

— Я знаю, что Вам рассказали мою историю, — уже без улыбки заговорил он. — Но, поверьте мне, далеко не полную. И я хотел бы … если Вам не сложно … чтобы Вы прочитали, как все на самом деле происходило.

Он вытащил из-под полы легкой куртки толстенную пачку листов бумаги. Я озадаченно уставилась на них.

Похоже, Хамелеон также сообщил о той вырвавшейся у меня фразе о желании помочь кому-то. М-да, нужно было точнее выражаться. Интересно, скажет ли он мне вот так прямо, что ждет от меня помощи?

— Зачем? — спросила я, старательно изображая сдержанное удивление.

— Мне хотелось бы узнать Ваше мнение, — ответил он, пристально вглядываясь мне в лицо. — История довольно запутанная, но к ней можно отнестись как к практическому пособию в Вашем обучении.

Так, не остался без внимания и мой отказ запрашивать дополнительные материалы в последнее время. Что же мне такого особенного приготовили? Может, этот как-то связано с моим желанием вернуться на землю? Я вспомнила абсолютную уверенность странного Ангела в том, что нас ограничат в выборе. Меня отговорить от этого хотят? Но почему таким сложным путем — не положив мне эти материалы на стол, как в самом начале моих занятий, а через этого, бесконечно раздражающего меня раньше, Ангела?

— Я так понимаю, — сказала я с приличествующей случаю заинтересованностью, — что Вы изложили здесь свое видение той истории, взгляд на нее изнутри?

— Не совсем, — чуть качнул он головой. — В моей истории … было много участников. Как ангелов, так и людей. Здесь собраны воспоминания о ней каждого из них.

— Людей? — уже совершенно искренне удивилась я. — Как вы их от людей получили?

— Я просто попросил их об этом, — невозмутимо ответил он. — У меня была такая возможность.

Эти его слова и решили дело. Вернее, мое любопытство, взвившееся в ответ на них. Познакомиться с реальным случаем провала нашего воздействия на человека было очень заманчиво. Понять, что привело к этому провалу — неумелость Ангела или упрямство человека — было просто интригующе. Узнать, как работает Ангел на земле, и увидеть его работу глазами людей было совершенно неотразимо.

Он продолжал пристально глядеть прямо мне в глаза. Было в его взгляде что-то — у меня тут же возникла очередная непрошеная ассоциация: рыба, подцепленная на крючок, за который ее вытаскивают из воды… Нет, только не вода! Честное слово, вернусь на землю — первым делом пойду и посмотрю, что в ней такого особенного!

— Хорошо, — отмахнулась я от навязчивого видения, — я с удовольствием прочитаю Вашу историю.

— Спасибо, — быстро отозвался он с явным облегчением. — И еще одно: пожалуйста, сообщите мне Ваше мнение, когда закончите, хорошо?

— Зачем? — снова насторожилась я от такой настойчивости.

— Скажем так, — ответил он, определенно подбирая слова, — мне очень важен свежий взгляд. Каким бы он ни оказался.

И он вновь уставился на меня немигающими глазами.

— Я постараясь, — уклонилась я от каких-либо обещаний.

Кто его знает, вдруг на него минутное просветление нашло, а в следующий раз опять безумствовать начнет.

Я начала читать эту историю в тот же день. И к концу первой части чуть не бросила — столько там было имен и никакого объяснения, кто есть кто.

Но к любопытству подключилось терпение — очень хотелось все же добраться до тех частей, в которых люди высказывались. Кроме того, на занятиях Фонтанчик продолжал шутить над нелепыми представлениями человечества о нас, ни словом не упоминая о том, что мы делаем, чтобы исправить эти представления.

Нет, вот эта настоящая история контактов с людьми, пусть даже безуспешная, была намного интереснее.